Андрей Рафаилович Мельников
Ализм
Вместо эпитафии
спустить
курок –
и дуло задымиться,
как окурок,
стряхнуть лишь пепел –
вот и весь
урок
из жизни одного
из урок.
Наводнебье
проекция
отточенной иглы
инъекцией
вонзается под кожу –
похожий
на блестящий шприц,
шпиль
отражен и
колет, колет воду!
Его низверженная высь
летит, летит
в поверженное небо,
на нем
как аллергия всплески
брызг
после прививки.
Наводнебье!
Брейк-стих
брейк-пуль-с в брейк-путь
по шпалам па –
сплош-ной брейк-данс, а голо-
ва – брык в транс, как мая-т-
ник – «тик-так, тик-так» -
от-счи-ты-вает тан-ца такт,
тик-такт, тик-такт,
ру-ка – зак-ли-нив-ший рыча-г,
ры-ча, ко-лен-ки гнут-ся так,
что каж-дый шаг – элект-ро-шок –
бит ритм то-ком бьет в ви-сок,
тан-цо-рам по бла-ту по брейк-
ци-фер-бл-ату
ка-кой-то стрел-очник –
ча-сов-щик
сос-тавы с-уставов заг-нал
в ту-пик…
час бубен, час пик зве-нит
пере-крес-ть-ем ко-лес-о-секу-нд,
закон-чился по-рож-ний рей-с –
кон-вульсий страш-ный
суд –
по роже р-ель-сом –
суд –
о-рога!
За-точка зрения
при каждом шаге
в раз-
резе юбки
с изяществом складного
ножика,
как ампутация рассудка,
твоя отточенная
ножка
строгает тень
на тротуар –
сосредо-
точенно строга,
и словно солнечный
удар,
в моем мозгу о ней
строка!
Пинг-понг
пинг-понг, пинг-понг, ринг рук, свинг ног,
белых молний гонка –
в стол укол, отс-кок, как гонг, слова клок, слог в пол –
сыгран поток сознания.
Вздох – ракетки взмах и –
стол стал плахой,
рухнул в пух и прах игрок (любой игры рок)
сдох –
минута молчания – смена подач.
Удар и снова –
спор-отскок, укор, упрек, упруг как плуг –
от камня – искры,
траектория мысли – разорванный круг,
заземленный пружиной взлета.
Последнее очко – вот цель, вот точка.
Резак –
и криком взвился шарик –
целлулоидное «О-О-О!»
Натюрморт с чугунным котлом и свечкой
то-пот под-ков,
как от топ-ки пот –
Это гунны! Это гунны!
Из ночной руды
Рас-ка-ленный гул –
Это гунны! Это гунны!
Под ударами копий
рас-
колот котел –
Это гунны! Это гунны!
Оживает барельефами чу-
гун –
Это гунны! Это гунны
грудью прут на штурм!
А рядом бес-печная свечка
язык показывает вечности.
Коктебель
ос-
трый свет
роем ос в глаза
вон-
зается, вон-
зается,
каждый з-рачок черен от жал –
обуг-лен, об-углен –
в глазах пожар!
За-
точен взгляд об угол
зрения –
я обвожу глазами, как стерео-карандашом
склоны Хамелеона, седой шум волн,
а линию, чтобы не разошлась
швом,
завязываю на Солнце –
тугим пуповым
узлом.
Цыпленок
сквозь
скор-лупу
про-свечи-вает,
увели-чиваясь, увели-ч-ива-ясь
до хрустящих трещ-инок в подсознании,
обжигая вос-ком белка про-кур-енные мо-зги,
до-вод-я их до востор-жен-н-ого иссту-плен-и-я…
солнце
желтым цы-плен-ком
вы-лупи-лось
из яйца!
Демонстрация
сегодня праздник –
парад-алле!
Алеют аллеи в огне…
транспарантов –
идут демон-странты, идут демо-нстранты!
Ожившей мозаикой шарики,
шарики!
Ботинки и туфли утюжат лужи,
все шутки – наружу,
из громко-гово-рителя
наста-
вительно: «Да здравствует Дружба!»
музыка – туш духового оркестра:
«Уж лужи из туши, уж лужи из туши!»
горящие уши тушит и тушит,
горные реки маршей
обрушив,
даже дождь заговорил –
сначала шепотом, потом все громче –
раскрылись зонтики как крыши «Ша-пи-то»,
гром чихнул! Молния!
В небе – транспаранты облаков,
но
какие на них лозунги
отсюда плохо
видно…
Выход в море
в море отчалил, отчалил!
Бухта уха-ет как кра-
тер,
корабль нач-ал от-чая-нно
форштевнем рвать
фар-ва-тер,
каждый пар-ус – как би-
цеп-с
на-пряж-енно упруг,
мач-ты в ве-тер в-цеп-ились
с оже-сто-ченностью
рук!
Звуки дня
тяжелое паденье листьев,
их желтый монотонный ритм
перерастает в острый приступ…
и воздух в легких – словно
свинг,
импро-визируют деревья,
и каждый лист –
как Ференц Лист,
неистов до самозабвенья,
ликует несмотря на риск,
со свистом увлекаясь
вниз
в велико-лепье ос-ле-плен-ья…
но вечер близко, уже близко –
Адмиралтейская игла
воспроизводит звуки дня
с заезженного золотого диска…
В.А. Сосноре
на-громо-жденье гулких
слов,
ка-мено-лом-ня – вместо
слуха,
шаль-ная ис-кра из грани-
та
и пыл-ьный пан-
цырь ры-
царского лба!
