Андрей Собакин
В гостях у сказки
Потом вывели осуждённых. Их оказалось всего четверо, а не десять, как настаивал вчера комендант. Вернер так никогда и не узнал, почему так получилось… Мужчина, женщина, женщина и маленький мальчик.
Лейтенант Кох со своими артиллеристами остановился чуть в стороне, не заходя за оцепление из расставленных по периметру немецких солдат. Однако комендант сразу же его заметил и жестом подозвал к себе. С заметным неудовольствием Кох отправился к нему. Вернер не слышал, о чём комендант говорил с лейтенантом, но когда тот передал Коху листок бумаги, стало понятно, что лейтенанту предстояло зачитать приговор. Толпа русских стояла спиной к Вернеру, и он мог только догадываться под какими взглядами его командир переводил с немецкого на русский – мрачными, испуганными, ненавидящими… Голос лейтенанта звучал чётко, выражение его лица было несколько скованным и каким-то отстранённым, словно он и сам не хотел вникать в смысл призносимых им слов… Кох сначала зачитывал каждую фразу по-немецки, а потом повторял её по-русски. Вернер уважал своего начальника за знание русского, но сейчас ему казалось, что лейтенант искренне сожалел о своём владении языком… «За укрытие убийцы немецкого офицера… По подозрению в содействии… За недонесение… Смерть… Смерть… Смерть…Смерть…»
Лейтенант отдал бумагу обратно коменданту и встал рядом с ним. Солдаты вывели осуждённых и помогли им взобраться на доску под висилицей… Пожилой мужчина, две женщины и маленький мальчик. У всех руки были связаны за спиной… Вернеру показалось, что когда солдат поднял и поставил на доску ребёнка, то среди русских послышался какой-то ропот… Солдаты из оцепления стояли наготове, направив стволы своих автоматов в толпу и готовые открыть огонь при малейших признаках неповиновения.
Оказалось, что мальчик довольно много не доставал до петли, так как виселица была приготовлена для взрослых. Возникла небольшая пауза. Комендант недовольно поморщился. Солдат, всё ещё придерживая обеими руками мальчика на доске, растерянно вертел головой в поисках дополнительного яшика или коробки, чтобы подставить ему под ноги… Какой-то офицер в длинной серой шинели, с выражением заметного раздражения на лице, поспешно подошёл к солдату, и тот, сняв мальчика с доски, молча поставил его перед ним.
До Вернера донёсся голос офицера:
– Продолжайте!
Потом офицер взял мальчика рукой за воротник и увёл его прочь, толкая перед собой. Вернеру показалось, что едва уловимый вздох облегчения раздался со стороны согнанных на казнь зрителей… Он отвернулся от висилицы и стал смотреть, куда офицер в длинной шинели повёл мальчишку. Рядом с Вернером стоял Гельмут – тот самый солдат, который шёл слева от него в цепи, когда искали убийцу оберштурмфюрера. Заметив, что Вернер не смотрит на казнь, Гельмут, не глядя на него, едва слышно спросил:
– Хочешь остаться с чистой совестью?
Вернер вздрогнул. Он ведь, действительно, так и не был до конца уверен, что Гельмут не видел, как он прошёл мимо той девочки в овраге. Возможно, она и не имела никакого отношения к убийству оберштурмфюрера, но Вернер тогда несомненно нарушил приказ, а это было очень серьёзное преступление… Что же теперь с ним будет, если Гельмут всё знает? Вернер замер от ужаса, а Гельмут, коротко взглянув на него своими спокойными серыми глазами, снова отвернулся…
В этот момент Вернер услышал, как с громким стуком упала доска под ударом ноги солдата, и как рассыпались поставленные друг на друга ящики… Усилием воли он заставил себя не смотреть туда… Вместо этого Вернер увидел, как офицер вывел мальчика за кольцо оцепления и пошёл с ним вдоль железнодорожного пути. Отойдя чуть в сторону, он, по-прежнему придерживая ребёнка за воротник, осторожно положил его животом вниз на насыпь, а потом выстрелил ему в затылок из пистолета…
Вернер ощутил слабость в ногах и подступающую дурноту… Вновь повернувшись к висилице, он увидел три раскачивающихся трупа с неестественно задранными головами и нелепо растопыренными ногами… Четвёртая, свободная петля, тоже слегка покачивалась, словно в некотором недоумении. Почему-то именно эта пустая петля заставила Вернера внутренне содрогнуться от накатившего на него ужаса…
Приблизившийся быстрым шагом лейтенант ни на кого не глядя приказал:
– Все к машине! – и первым проследовал в сторону комендатуры.
Вернер, Гельмут и другие солдаты поспешили следом за ним. Солдаты из оцепления проводили их безразличными взглядами.
*
Стояла зимняя морозная ночь. Мириады далёких звёзд ровно сияли над безмолвным спокойствием тёмного, засыпанного снегом леса. Величественные ели и огромные сосны покрытые толстым снежным одеялом, казалось, впали в вечный сон, и время остановилось…
*
Под монотонное завывание мотора небольшой грузовик с накрытым брезентом кузовом медленно пробирался по едва различимой в снегу дороге. Фары были потушены, чтобы не привлечь внимания партизан. В тесной кабине, плотно прижавшись друг к другу, сидели трое молодых мужчин, волей судьбы вырванных из разных уголков Германии, одетых в униформы вермахта и заброшенных в бескрайние русские леса завоёвывать жизненное пространство для арийской нации. Они напряжённо вглядывались в темноту через мутное заледеневшее стекло, и за каждым деревом в призрачном лунном свете им мерещилась то фигура притаившегося человека, то какие-то фантастические чудовища… Это постоянное ожидание опасности извне никому не давало возможности как следует сосредоточиться на своих мыслях. А мыслей было много – ведь сегодня на станции им сообщили, что их несколько затянувшееся пребывание в этой богом забытой русской деревне скоро закончится, и они отправятся дальше на восток, на фронт…
И если здесь, в этой русской глуши, смерть до сих пор лишь мрачной тенью наблюдала за ними со стороны (иногда, правда, утаскивая в небытие не слишком удачливых оберштурмфюреров или подвернувшихся под руку местных жителей), то там, на фронте, им предстояло встретиться с ней лицом к лицу…
«В общем, с завтрашнего дня надо начинать подготовку к походу…» – мысленно вздохнул лейтенант. Известие о скором выдвижении на фронт почему-то его совсем не обрадовало. Максимилиан с некоторым удивлением обнаружил, что за эти месяцы войны он, как-то совершенно незаметно для себя самого, потерял большую часть своего энтузиазма. Ему вдруг почудилось, что война, на которую он так стремился, и по следам которой он так долго шёл, вдруг на мгновенье оглянулась и показала ему свои беспощадные, горящие огнём глаза и огромную окровавленную пасть… Видение было мимолётным, но столь пугающим и реалистичным, что лейтенант невольно похолодел и замер на несколько секунд, мысленно пытаясь разобраться со своими ощущениями. Из оцепенения его вывело невнятное бормотание Курта. Водитель безуспешно пытался всмотреться во что-то впереди, а потом просто остановил машину и повернулся к лейтенанту:
– Господин лейтенант, разрешите включить фары? Там что-то стоит на дороге, а я не могу рассмотреть, – и Курт показал на тёмный силуэт перед машиной.
Лейтенант и Вернер тоже начали напряжённо пялиться в темноту за стеклом, однако никто не мог понять, что это было. Явно не человек – слишком короткое и неподвижное. Пень с двумя торчащими вверх ветвями ? Но откуда тут мог взяться пень, вот так прямо посреди дороги?
– Включай, – коротко сказал лейтенант и на всякий случай расстегнул кобуру, приготовившись достать пистолет.
В следующее мгновенье, как только свет фар разогнал темноту, все трое облегчённо вздохнули. Нет, это был не человек. Это был также и не пень, и не какое-либо ещё препятствие, которое могли им устроить на дороге партизаны. Прямо перед машиной сидел огромный тёмный волк с необычно большими, торчащими вверх, ушами. Зверь сидел и спокойно смотрел на них. Его глаза светились в свете фар, и вид у него был жутковатый.
– Собака… – пробормотал Вернер.
– Нет, это не собака – усмехнулся Курт, – Это волк.
– Разве они такие большие? – удивился лейтенант, снова застёгивая кобуру.
Волк, действительно, был огромным – чуть ли не в половину человеческого роста.
– Обычно они меньше, – со знанием дела объяснил Курт, – Этот, и вправду, великан…
– Ладно, поехали, – сказал лейтенант.
Курт кивнул, и машина тронулась с места. Волк не шелохнулся.
– Не убегает… Странно… – пробормотал Вернер. Чувствовалось, что ему было неуютно.
Курт с азартом нажал посильнее на газ. Волк не двигался. Однако в самый последний момент, когда столкновение холодного металла с волчьей тушей уже казалось неизбежным – что-то произошло… Взметнулся огромный снежный вихрь, скрывший на пару секунд всё вокруг, а когда снег развеялся, то волка уже нигде не было. Курт остановил машину и начал озадаченно оглядываться по сторонам.
– Что это было? – недоумённо спросил он, посмотрев на лейтенанта.
– Он убежал, – неуверенно ответил лейтенант.
– Выйди, посмотри, – сказал Курт Вернеру.
Вернер с тоской посмотрел в окошко двери, а потом на лейтенанта. Выходить из тёплой кабины на пронизывающий холод, где, к тому же, шастает огромный серый волк, абсолютно не хотелось.
– Никто никуда не выходит. Едем дальше, – сказал лейтенант.
С включёнными фарами грузовик поехал гораздо быстрее. Тёмный ночной лес как бы отступил немного от дороги, и настроение у всех сразу несколько приподнялось. Обсуждали странного волка и бесконечную русскую зиму… Через некоторое время Курт снова притормозил и спросил лейтенанта:
– Господин лейтенант, куда теперь?
Перед ними была развилка дороги – налево и направо.
– Что-то я не припомню, чтобы здесь была развилка, – задумался лейтенант, – Мы же тут уже много раз ездили… Дорога была от станции к деревне, и никаких развилок…
– Может, это партизаны? – робко предположил Вернер, – Чтобы заманить нас поглубже в лес?
– Не думаю, – улыбнулся лейтенант, – Им проще мину нам подложить или засаду устроить, а уж дополнительную дорогу – этого русские никогда не сделали бы… С дорогами у них проблемы…
– Так налево или направо? – спросил Курт.
Лейтенант на мгновенье задумался представив себе карту. Обе дороги были покрыты выпавшим днём снегом, так что никаких следов нигде не было видно…
– Направо, – наконец сказал лейтенант, и грузовик зарываясь в снег пополз среди огромных, заснеженных сказочных елей…
Снег становился всё глубже и глубже. Смутное чувство ошибочного выбора превратилось в уверенность, когда дорога вдруг закончилась, и перед усталыми и голодными солдатами вермахта тёмной стеной встал непроходимый густой лес. Лейтенант выругался и мрачно сказал:
– Поворачивай назад!
Курт начал лихо выворачивать руль, и «Опель» дёрнулся сначала резко вправо, а потом – влево и назад. Однако манёвр не удался, и зад грузовика мягко уткнулся в сугроб.
– Тут не получится – дорога узкая… – Курт приоткрыл дверь и выглянул назад, – Придётся задним ходом.
– Давай задним ходом, – лейтенант повернулся к Вернеру, – Иди, будешь ему показывать куда пятиться.
Вернер обречённо кивнул и открыл дверь со своей стороны. Винтовку он оставил в кабине, а сам выпрыгнул на занесённую снегом дорогу…
Однако несмотря на все старания Курта, задние колёса грузовика прочно увязли в сугробе, зарываясь с каждой новой попыткой всё глубже и глубже.
– Всё, сели основательно, – сообщил Курт.
– Чёрт! – лейтенант выбрался из кабины вслед за Вернером и обошёл машину, чтобы оценить ситуацию. Вернер уже доставал из кузова лопату. Оказавшись около заднего колеса, лейтенант вдруг провалился в грубокий снег выше колен.
– Это уже надолго, – сказал лейтенант.
– Что будем делать? – спросил Курт, высунувшись из кабины.
– Возьми топор и иди за еловыми ветками, – сказал лейтенант, – А ты, студент (он повернулся к Вернеру) начинай копать здесь… Чёрт бы побрал этих русских с их снегом…
Направившись к большой раскидистой ели, Курт поигрывая топором, представлял себе, что вот сейчас перед ним появится тот самый огромный волк, а он уложит его одним профессиональным ударом… Выбрав еловую лапу пошире, Курт качнул её, чтобы стряхнуть снег, и приготовился было рубить, как вдруг где-то далеко, в темноте леса, он увидел маленький огонёк.
Присмотревшись, он убедился, что не ошибся, и тут же поспешил назад к машине…
– Интересно, а это далеко отсюда? – спросил Вернер глядя на огонёк.
– Должно быть, это наша деревня. Мы просто сбились с пути и не доехали, – предположил Курт.
– Не думаю, что это очень далеко, – сказал лейтенант, – В деревне есть лошади. Завтра вернёмся и вытащим машину.
Курт и Вернер замерли в ожидании, кого из них лейтенант оставит охранять грузовик. Лейтенант угадал их опасения.
– Все пойдём. Ничего тут с машиной не случится. К тому же, там может оказаться и не деревня… – задумчиво добавил он.
Взяв из машины свои винтовки, Курт и Вернер поспешили за лейтенантом, который тут же решительно зашагал в сторону огонька, по колени проваливаясь в рыхлый снег.
Было безветренно, но холод пронизывал насквозь – это особенно сильно ощущалось сейчас, после тёплой и уютной кабины грузовика.
Прошло не меньше часа, прежде чем лейтенант и два солдата выбрались на небольшую поляну, залитую лунным светом. Они сразу поняли, что это была не деревня, а всего лишь один дом – прямо перед ними возвышалась небольшая бревенчатая избушка, вознесённая на два высоких пня с толстыми раскидистыми корнями, уходящими в снег. Казалось, что избушка стоит на двух гигантских куриных ногах. В маленьком окошке светился огонёк. Никакой двери или других отверстий в бревенчатой стене не было. Избушку окружал невысокий забор из кольев, и на некоторых из них были надеты какие-то округлые горшки, засыпанные снегом…
– Что это? – удивился Курт.
– Это очень старая русская изба, – ответил лейтенант, которому сразу вдруг вспомнилась какая-то старая-старая русская сказка про ведьму, живущую в лесу в избушке «на курьих ножках». Как там её звали? Баба-Яга, кажется…
Они несколько помедлили, укрывшись за деревьми и внимательно наблюдая за избушкой. Однако всё было тихо, и ничего подозрительного не происходило. Наконец, лейтенант указал рукой на избушку и шёпотом отдал приказ:
– Идём туда. Ты, Курт, обходишь дом слева. Студент, ты идёшь со мной – мы обходим дом справа. Обращайте внимание на следы на снегу – если кто-то недавно входил или выходил из дома. Внутрь пока не входить. Встречаемся у двери – она, видимо, с другой стороны. Всё, пошли!
И, с пистолетом в руке, лейтенант побежал к избушке, проваливаясь на каждом шагу в снег и чуть не падая. Курт и Вернер, держа винтовки наготове, последовали за ним. Возле частокола они остановились. Калитки не было – была просто дыра в заборе. Там, возле дыры, виднелись многочисленные звериные следы – то ли собачьи, то ли волчьи, которые тянулись из леса и вели в сторону избушки. Лейтенант смахнул рукой в перчатке снег со странного горшка, надетого на крайний кол забора. И тут же все трое замерли от неожиданности – горшок оказался человеческим черепом; старым, потемневшим от времени, с тёмными пустыми глазницами и без нижней челюсти. Не говоря друг другу ни слова, солдаты быстро посмотрели на остальные, как им сначала показалось, горшки надетые на колья – их было не меньше десятка…
– Что за чёртовщина, – пробормотал Курт, – откуда это здесь?
– Тихо, – сказал лейтенант, – Не отвлекайтесь!
Пройдя через дыру в частоколе, Курт повернул налево и, пригибаясь на всякий случай пониже, побежал вокруг дома. Лейтенант кивнул Вернеру, и они начали обходить дом справа. Через несколько томительно-напряжённых секунд они встретились по другую сторону избушки. Все выглядели несколько озадаченными – в каждой из четырёх стен избушки было небольшое слабо светящееся окошко, однако никакой двери им обнаружить на удалось.
– Может, есть какой-нибудь люк снизу? – предположил Курт.
Благодаря странным «куриным ногам» – сваям, пол избушки был где-то на высоте полутора метров над землёй, так что предположение Курта было вполне логичным.
Лейтенант только было собрался приказать Курту залезть под избушку и посмотреть, как вдруг он заметил выражение лица Вернера – тот был бледен от ужаса и смотрел куда-то вверх…
– Что? – быстро спросил лейтенант и посмотрел в ту же сторону.
Вернер молчал, и ничего подозрительного не было видно.
– Что? Что ты увидел? – голос лейтенанта звучал встревоженно, и в нём слышался испуг.
– Там лес… – выдавил из себя Вернер.
Лейтенант и Курт недоумённо посмотрели на Вернера, а тот пояснил:
– Когда мы подошли к дому, мы пересекли поляну, а позади дома был виден лес. Если мы сейчас с другой стороны дома, то лес должен быть здесь, а поляна – там. Но лес по-прежнему за домом, а поляна – позади нас…
Все испуганно оглянулись – Вернер был прав.
– Так, спокойно, – сказал лейтенант, – Я остаюсь здесь. Курт обходит дом слева, Вернер – справа. Исполнять!
Курт и Вернер повернулись и, держа винтовки наперевес, начали обходить дом каждый со своей стороны. Когда они скрылись, каждый за своим углом, лейтенант, настороженно озираясь по сторонам, стал ждать… Через несколько секунд оба солдата с сосредоточенными физиономиями появились каждый из-за своего угла, словно они только что зашли за угол и тут же повернули назад…
– Почему не выполнили приказ?! – гневным шёпотом спросил лейтенант.
На лицах солдат появилось столь искреннее недоумение, что лейтенант смутился. Солдаты были уверены, что обошли вокруг дома, и им показалось очень странным, что лейтенант каким-то образом опередил их и оказался по другую сторону…
– Бред какой-то, – пробормотал лейтенант и оглянулся назад.
Уловив его мысли, солдаты тоже повернулись спиной к избушке, и все замерли, разглядывая поляну и забор с насаженными на колья заснеженными черепами. Там, где была дыра, через которую они прошли, один из черепов был очищен от снега, и все прекрасно помнили, что это сделал лейтенант…
– Что всё это значит? – тихо спросил лейтенант.
– Такое ощущение, – сказал Курт, – что этот дом всё время поворачивается к нам задом…
– Не смешно… – в голосе лейтенанта послышалось раздражение, – В той русской сказке, когда избушке сказали: « Избушка-избушка, встань к лесу задом, ко мне передом!», то она встала как надо…
Решительно повернувшись к избушке, лейтенант хотел было ещё что-то добавить, но замолчал на полуслове, и все трое тупо уставились на бревенчатую стену избушки, где маленькое окошко каким-то образом исчезло, а на его месте виднелась закрытая дощатая дверь и небольшое крыльцо с деревянной лесенкой.
– Курт, вперёд! Быстро! Студент – сзади! – лейтенант снова почувствовал себя в своей стихии.
…В два прыжка взлетев по лестнице, Курт распахнул дверь и ворвался в избушку, готовый разрядить винтовку, как только в его поле зрения попадётся хоть что-то живое. Лейтенант следовал за ним с пистолетом наготове. Беспрерывно оглядываясь по сторонам, последним осторожно шёл Вернер…
После пронизываюшего холода, в избушке было очень тепло. Огромная, жарко растопленная русская печь занимала почти половину комнаты, и ласкающее толстые поленья пламя освещало довольно убогую, но колоритную обстановку. Казалось, что дверь в избушку была дверью в незамысловатое раннее средневековье, если не в ещё более глубокую древность. Тяжёлый деревянный стол без скатерти, грубые лавки вдоль стен – всё было прокопчённым и потемневшим от времени. Штукатурка на печи была отбита в нескольких местах, и там выглядывали тёмно-бордовые кирпичи. Древнего вида горшки и миски стояли на печи на специальной полке. Один угол комнаты был отгорожен старой потрёпанной занавеской непонятного цвета, натянутой между печью и тёмной бревенчатой стеной. Никого из обитателей этого странного жилища видно не было… Переглянувшись с лейтенантом, Курт с винтовкой наперевес подкрался к занавеске и резко откинул её. В углу оказался большой деревянный сундук, обитый по краям чёрными железными накладками. На сундуке лежал серый тряпочный коврик, и на коврике совершенно спокойно сидел огромный чёрный кот с яркими жёлтыми глазами. Кот не мигая смотрел на Курта…
Тут же откуда-то сверху послышался осторожный тихий шорох, и лейтенант молча показал Курту пистолетом на печь – там, на печи, явно кто-то прятался… Курт понимающе кивнул, взял винтовку в левую руку и, быстро вскочив на полку, схватил лежащего на печи правой рукой и швырнул на пол. Так он делал много раз в Польше, Белоруссии, России – обычно на печи прятались дети и старики. Не ошибся Курт и на этот раз – с сухим грохотом на пол вывалилась жуткого вида старуха, одетая в невероятные лохмотья.
– Ох! Чую русским духом пахнет… – пробормотала старуха, безуспешно пытаясь подняться на ноги.
Курт схватил её за шиворот и повернул лицом к лейтенанту.
– Бабка! – прикрикнул на неё лейтенант по-русски, – Где твой дедка?
В глазах старухи мелькнуло удивление. Лейтенант ткнул её в щёку стволом пистолета и повторил:
– Бабка, где твой дедка?
– Одна я. Какой ещё дедка? – ответила старуха.
Она изумлённо смотрела то на лейтенанта, то на Курта, то на застывшего у двери Вернера.
– Есть кто-нибудь ещё дома? – строго спросил лейтенант, убирая пистолет в кобуру.
Старуха не ответила и лишь подозрительно посмотрела на лейтенанта. Впрочем, тот уже был уверен, что никого кроме неё в доме нет. Курт приподнял бабку за шиворот с пола и посадил её на лавку возле печи.
– Кто такие будете? Куда путь держите? – спросила старуха поправляя на себе свои лохмотья и пытливо разглядывая незванных гостей.
– Вопросы здесь задаю я, – холодно ответил лейтенант, – Кто ты такая и что ты здесь делаешь?
– Живу я тут, – просто ответила старуха.
– Одна? В лесу? Как Баба-Яга? – и лейтенант сдержанно улыбнулся своей шутке.
– Так я она самая и есть, – сказала старуха и почему-то обрадовалась, – Баба-Яга.
Лейтенант развеселился и, повернувшись к Курту и Вернеру, перевёл:
– Она говорит, что она русская ведьма!
Потом лейтенант вспомнил про черепа на частоколе.
– Откуда у тебя черепа на заборе? – спросил он.
– Давно они там висят, уж и не помню… – нехотя ответила старуха.
– Деревня далеко? – снова спросил лейтенант.
– Деревня? Вот уж не моя забота! – старуха вдруг разозлилась, и её и так безобразная физиономия стала совсем жуткой.
Лейтенант коротко глянул на свои часы, а потом на темноту за маленьким окошком.
– Мы будем спать здесь, – сказал он, – Дай нам поесть, и ничего плохого с тобой не случится.
– И правда! – старуха неожиданно обрадовалась, – Вы голодные-холодные, а я, дура старая, вас расспрашиваю… Подождите, сейчас я вам и супчика налью, и поросёнка молочного пожарю!
С удивительной лёгкостью она подскочила с лавки и начала деловито греметь горшками у печи.
Лейтенант сел на лавку у окошка и внимательно наблюдал за старухой. Курт и Вернер с интересом разглядывали старинную утварь, разложенную здесь и там в избушке, и большую ступу, стоявшую в одном из углов комнаты, и которую они почему-то не сразу заметили.
– Бабка, а партизаны к тебе заходят? – спросил лейтенант, пытаясь уловить реакцию старухи на вопрос.
– Партизаны? Не знаю, кто такие… – пробормотала старуха, наливая в большой горшок воду из деревянной кадки, – Вот хранцузы когда приходили – тоже про партизан спрашивали…
– Французы? – удивился лейтенант.
– Они самые, – кивнула бабка, продолжая хлопотать над горшком.
– Сколько же тебе лет, бабка? – засмеялся лейтенант.
– Много. Уж и не помню.
– Весёлая ты бабка! – лейтенант снял шинель и устроился поудобнее, ожидая ужина.
Курт и Вернер тоже сняли шинели. Вернер сел на лавку недалеко от двери и с наслаждением ловил волны тёплого воздуха, которые шли от жарко натопленой печи. Курт деловито прошёлся по комнате и снова откинул занавеску за печкой. Не успел он сделать и шаг к сундуку, как чёрный кот выгнул спину и угрожающе зашипел.
– Пошёл прочь! – прикрикнул на кота Курт и, не обращая внимания на кошачьи протесты, открыл крышку сундука, попутно скинув котяру на пол. Содержимое сундука его немало озадачило. Там были какие-то свернутые куски ткани, старая потрёпанная шапка, отороченная облезлым серым мехом, странные, старинного вида кожаные сапоги, а также непонятного назначения деревяшки и два небольших запечатанных воском глиняных кувшина с какой-то жидкостью.
– Что это такое? – пробормотал Курт, брезгливо заглядывая в сундук.
Старуха тут же подошла к нему, и кот обиженно прижался к ее ноге, искоса поглядывая на Курта.
– Эй, старуха, где твои драгоценности? – спросил Курт.
– То, что ты ищешь – ты найдёшь, – несколько зловеще сказала старуха, – Но здесь для тебя ничего нет.
Курт по-русски не понял и поэтому продолжил осмотр сундука. На самом дне он увидел деревянную шкатулку и с довольным видом вытащил её на свет. В шкатулке оказались старые медные монеты – все они были потемневшими и позеленевшими от времени. Напрасно Курт рылся в поисках хотя бы одной золотой или серебряной монеты – старухино сокровище, возможно, заинтересовало бы нумизмата, но не рядового солдата вермахта. Не утруждая себя закрыть шкатулку, Курт швырнул её обратно в сундук, осыпав монетами всё его содержимое. Старуха, грустно посмотрев на него, ничего не сказала и снова продолжила приготовление ужина, а кот запрыгнул на печь и сидел там, внимательно разглядывая непрошенных гостей.
– И никто к тебе не приходит? Не навещает? – спросил старуху лейтенант, – Одни звериные следы вокруг…
– Волк часто захаживает, – ответила старуха, кидая что-то в горшок и старательно помешивая.
– Волк? – переспросил лейтенант.
– Волк, он милый, не забывает. Иногда медведь пожалует, но уже давно не приходил…
– Весёлая ты бабка! – улыбнулся лейтенант, – А вот в деревню ты нас завтра всё-таки отведёшь.
– Отвести – не отведу, – старуха повернула голову и странно посмотрела на лейтенанта, – А вот дорогу каждому из вас покажу…
Лейтенант на секунду задумался над ответом старухи, но в конце концов решил, что она согласилась, хотя какая-то тень сомнения у него всё-таки оставалась.
Курт сел на лавку возле стола и мечтательно сказал:
– Эх, поесть бы сейчас! Что она там готовит? Пахнет вкусно…
– Вы не особо расслабляйтесь, – и лейтенант кивнул в сторону ближайшего окна, – Поглядывайте по сторонам, чтобы нам тут на неприятности не нарваться.
– Да тут безопаснее, чем в деревне, – отозвался Курт, – Кто сюда может прийти? Вокруг – ни тропинок, ни следов. Эта старуха уж точно вечеринок не устраивает. Она, вообще, знает, что война идёт?
– А это мы сейчас спросим, – и лейтенант повернулся к старухе, – Бабка, ты про войну-то слыхала?
– Войну? – старуха с удовлетворением заглянула в печь, где стоял горшок с супом и равнодушно ответила, – Опять, что ли, татары пришли? Али хранцузы?
– Нет, бабка, немцы пришли, – весело сказал лейтенант.
– Это вы, что ли, будете? – недоверчиво спросила старуха, – То-то говор у тебя странный, а слуг твоих и не поймёшь совсем… А звать-величать-то тебя как, добрый молодец?
– Максимилиан, – ответил лейтенант.
– Максимилиан? – старуха задумалась, – Странное имя… А родители как тебя звали?
– Макс… – лейтенант вдруг почувствовал, что что-то изменилось, и теперь уже эта непонятная старуха задаёт вопросы, а он, офицер вермахта, ей отвечает…
– Скоро еда будет? – строго спросил лейтенант.
– Суп уже готов, – засуетилась старуха, – Садитесь к столу, а там и молочный поросёнок подойдёт…
