Анна Богарнэ
Наследство Катарины
– Чера переживала? – заикаясь, спросила она.
– Пару недель пила таблетки горстями. Ее посвящали во все подробности твоей жизни. Как-то раз она пришла ко мне подавленная, выпила стакан виски и рухнула в кресло. Она сказала, что вся ее жизнь череда сожалений, но есть одна вещь, о которой она не сожалеет. Она упомянула о том, что тебе будет сложнее после ее смерти. Не знаю с чем это связано, Кэти, но она взяла с меня клятву защитить тебя любой ценой… – Габриэль взял ее руки в свои ладони. – Умоляю! Прими мою помощь! Если откажешь, ты лишишь меня возможности исполнить предсмертное желание Черы. На следующий день после этого разговора она умерла. – Он затаил дыхание, с надеждой заглядывая ей в глаза. Без сомнений, он любил старушку и сочувствовал ей.
Катарина была шокирована и не знала что ответить. Она просто кивнула, до конца не понимая в чем будет заключаться его участие.
Они обменялись контактами, расплатились и вышли на улицу. Уже стемнело, опять шел снег, кружась и паря у них над головами. Он предложил ее подвезти, галантно придержав дверь у массивного джипа. Водитель он был неосторожный, всю дорогу у девушки перехватывало дух от резких поворотов и периодических попаданий в колею.
– Встретимся завтра? – спросил он, остановившись у дома.
– Хорошо. Правда, я не знаю надолго ли я здесь останусь.
– Ты не читала ее письмо? – спросил Габриэль (он был так близко, девушка чувствовала аромат его парфюма). Катарина совсем забыла про письмо. – Разве ты не хочешь посмотреть свой дом? Думаю, в Москву ты вернешься нескоро. Доброй ночи, Кэти. – Он поцеловал ее в щеку, приятно коснувшись щетиной.
– Доброй ночи, Габи, – пролепетала она, выходя из машины.
Она спотыкнулась на пороге, чертыхаясь, ведь он, конечно же, это видел. Весь вечер она прокручивала в памяти его грубый, ласковый голос, и краснела при одной только мысли о том, чтобы прижаться к его массивной груди. Такие сильные эмоции к мужчине она испытывала в последний раз к будущему мужу, в которого была тайно влюблена. Катарина увлеклась и наткнулась на отца, ожидавшего в ее комнате.
– Ты пропустила ужин, – строго напомнил он ей.
– Я встретила мистера Балмера в городе, мы посидели в кафе. Что-то случилось? – отчего-то девушка боялась реакции папы.
– Нет, нет. Все в порядке. Завтра приезжает моя семья. Хотел попросить тебя кое о чем.
Она заметила, что он как-то странно сидит, немного завалившись набок. Катарина уловила и запах алкоголя, что было не свойственно для Кристофа, которого она знала. Он усмехнулся, пытаясь выпрямиться.
– Не осуждай…Я устал…Мой брат отказался от меня. Мать, выгнавшая из дома, раскаялась в завещании…Мой мир встал с ног на голову! – его речь была не четкой. Девушка испытала отвращение, она терпеть не могла пьяных людей.
– Ничего. Я понимаю. Постараюсь быть с ними вежливой. Спокойной ночи, – солгала она, и, развернувшись, зашагала прочь.
Глава 6. Фибург
Ночь спустилась на город, заволакивая чернотой. Люцерн светился где-то внизу, там кипела жизнь. Полюбовавшись на его огни, она отправилась в ванную, наполнила ее до краев и медленно погрузилась. Уставшие после долгой прогулки мышцы получили необходимое расслабление. Процесс очищения доставлял ей немалое удовольствие: из всех бытовых развлечений она предпочитала его. Насладившись тишиной и покоем, девушка выбралась из ванной и накинула махровый халат, приятно касавшийся тела. Она устроилась в кровати как можно удобнее, спина утопала в подушках, глаза слипались. Она вспомнила про письмо, но решила, что оно может подождать до утра, и положила запаянный печатью из красного воска конверт на тумбочку возле кровати.
Ей опять снился дом. Катарина рассматривала узор на оконных резных рамах. Только теперь она была ближе: на том самом месте, где остановилась в прошлый раз. Узор выглядел, как знак бесконечности, а рядом с ним было изображение лисы, склонившей голову на бок. Второе она уже где-то видела. Она припомнила, что лиса была официальным символом семьи Мансдантер.
Девушка задумчиво смотрела на знаки, гадая, зачем бабушке понадобилось вырезать их на рамах, ведь у них не было так принято, насколько ей было известно. Любопытство вело ее в дом, и она уже поднялась по крыльцу, скрипнувшему под ногами на третьей ступеньке. Как вдруг что-то вновь выдернуло ее из сна, напугавшее до чертиков в первый раз. А после она крепко заснула.
Утром, потянувшись в кровати, Катарина обнаружила под боком «Бродягу» и потрепала его по голове. Кот вытянулся и затрещал. Солнце пробивалось в окно и наполняло комнату светом, с улицы доносился звук лопаты, расчищавшей дорожки. Она вспомнила сон. У нее было такое чувство, как будто кто-то хочет ей что-то сказать, но не может. Она взяла в руки письмо и обнаружила, что печать оторвана. А ведь еще вчера оно было целым. Катарина судорожно оглянулась по сторонам. Кто мог его открыть? Родственники? Но зачем им это? Девушка открыла конверт: в нем лежал лист бумаги, абсолютно чистый лист.
– Какой смысл опечатывать семейным гербом пустой лист? Бабуля, похоже, реально спятила под конец, – качала она головой.
Катарина собиралась на завтрак, когда ее посетила еще одна мысль:
– Зачем вскрывать мой конверт? Что они в нем искали?
Полдня она бесцельно бродила по дому, не в силах выкинуть из головы бабушку и ее секреты. Николас куда-то запропастился, остальных, к счастью, тоже не было видно. Отец поехал на вокзал встречать жену и сына. Даже кот умчался, задрав хвост, в неизвестном направлении. Она обошла поместье трижды, заглядывая в каждую комнату, но так и не обнаружила той картины с изображением дома из своего сна. Самым подозрительным местом оказался коридор, в котором она висела: на том самом месте остался потускневший от времени квадрат на обоях.
– Чертовщина. Может, это один из тех домов с привидениями?
В обед приехал отец. Она как раз спустилась в кухню, вспомнив о том, что голодна. За столом сидела приятная на вид женщина, темноволосая, кареглазая, пухлая. Она имела округлые формы, губы у нее были полные и сочные, а белоснежную улыбку немного портили искривленные зубы. Женщина встала и протянула ей руку:
– Вета. А ты Катарина? Мне очень приятно.
– Мне тоже, – скромно ответила девушка, на душе у которой скребли кошки. Но она запихнула обиженную девочку во внутренний шкаф и закрыла на ключ, игнорируя протесты, ради отца.
– Это мой сын – Ленц. Надеюсь, вы подружитесь, – представила она парня, на лице которого возникла гримаса, означавшая, что это вряд ли возможно.
Сводный братец выглядел неприятно и создавал впечатление задиристого подростка со скверным характером. Внешне он больше походил на мать: пухлый, кареглазый, круглолицый, темноволосый, с губами женской формы, приземистый. «Может он не ребенок Кристофа?», – с воодушевлением подумала она, теша себя надеждой, что останется единственной папиной радостью. Брат был младше на пять лет, но из-за небольшого роста складывалось впечатление, что на все десять.
Отец заметно выдохнул, наблюдая как хорошо для него все складывается. Во время трапезы у Катарины зазвонил телефон, и она, попросив ее извинить, вышла из зала, радуясь тому, что звонок избавил ее от их общества и неуютного ощущения. На другом конце провода раздался приятный тембр Габриэля:
– Привет, красавица! Чем занята?
– Обедала с новой семьей отца, – буркнула девушка.
– Значит, всегда пожалуйста! – рассмеялся он. – На самом деле я только освободился. И еще я соскучился. Поужинаем? – у нее горели щеки и уши.
– Конечно.
– Заеду за тобой через час. До встречи, Кэти. —положил Габриэль трубку, а она побежала наверх.
После наведения вечернего макияжа, девушка занялась подбором платья и туфель, перемерив содержимое всего чемодана. Нервозность распространялась, прогрессируя, ладошки потели. В конце концов, она остановилась на красном со стразами, раздумывая: «Не слишком ли вызывающе?» Отец пару раз заходил к ней, что-то бубня под нос, и выражая недовольство по поводу ее свидания.
– Не торчать же мне весь вечер с ними. Повеситься можно», – прикусила она язык, вспомнив о супруге. – Удивительно, но Габриэль не вызывает у меня чувство стыда, и я не ощущаю себя изменщицей. Может я начинаю его отпускать…по-настоящему, – говорила она коту, следившим за ее перемещениями.
Он приехал с букетом ярких ароматных роз, пожал руку ее отцу, Ленцу, и кивнул жене, судя по мимике, удивленной грации ее спутника. Они покинули дом и помчались опасными, серпантинными дорогами в горы. Девушка вдыхала его сладковатый парфюм, ловя себя на мысли, что хотела бы прижаться к нему поближе. Габриэль кружил ей голову.
Спустя час пути они заехали так высоко, что туман окутал машину со всех сторон. Поднялись по канатной дороге и оказались в комплексе, расположенном на самой вершине. Виды оттуда сводили с ума своей бесконечностью.
– Спорим, ты еще не забиралась так высоко? – усмехнулся он, приобнимая ее за талию. – Это гора Понтия Пилата. Сейчас здесь не очень людно, самое время все посмотреть.
Он водил ее под руку, объясняя и отвечая на вопросы. А когда любопытство было полностью удовлетворено, они отправились в уютный ресторанчик с домашней едой. Вкусно поужинав, Габриэль откинулся на спинку стула.
– Как тебе ужин?
– Все было великолепно. Спасибо, Габи. Я давно не чувствовала себя такой свободной. Эта гора останется в моем сердце, – ляпнула девушка.
– Всегда пожалуйста. Только не заполняй сердце полностью, я рассчитывал занять в нем немного места, – игриво заулыбался он и погладил ее по колену, протянув руку под стол. – У девушки перехватило дыхание.
Его рука продвигалась все выше, лаская, и она уже тяжело задышала. Вокруг не было ни души, не считая официантов, которые скрылись за дверьми кухни. Внутри у нее буйствовал вулкан, расплескивая горячую лаву, обволакивающую внутренности. Долгое время она не испытывала ничего подобного. И вот, вернувшись на родную землю, встретила человека, при одном взгляде на которого у нее подгибались колени.
– Поехали ко мне, Кэти, – его взгляд затуманился от желания, он наклонился и поцеловал ей мочку уха.
– Я не могу. Уже поздно, – отчаянно противилась Катарина желаниям, возбуждаясь еще сильнее.
– Ты уже большая девочка. Едем.
Они быстро преодолели подъемник, безостановочно целуясь, из головы вылетели все мысли и тяжесть уходящего года. Сейчас она хотела лишь одного – оказаться прижатой его атлетическим торсом к постели. Страсть снедала ее изнутри. Они мчались в машине, и он на ходу гладил ей ноги, не прерывая контакта, будто опасаясь, что она передумает. Квартира у него оказалась в центре города. Они стремительно поднялись по лестнице, отворили дверь, прижимаясь друг другу плотнее. Он подхватил ее на руки и уложил на кровать, жадно сдирая с нее одежду, а затем и свою. Габриэль был прекрасен как человек, но внешне выглядел словно полубог. Линии торса возбуждали четкими линиями, вьющиеся темные волосы усеивали его грудь, живот и спускались ниже. Он дал ей себя разглядеть и накрыл собой. В какой-то момент он напирал и был груб, но руки его тут же принимались ласкать, а губы покрывали поцелуями. А позже, она лежала, задыхаясь от наслаждения, и думала о том, что никогда еще не испытывала ничего подобного. Габриэль обнял ее сзади, прижимаясь вплотную и вновь возбуждая Он нежно поцеловал ее между лопаток и зарывался лицом в волосы.
– Я отчаялся ждать тебя, Кэти. Почему ты так долго ко мне шла? – шептал он ей на ухо.
– Я жила другой жизнью, – сказала девушка вслух, а про себя подумала: «Наверное, даже не своей».
Ей казалось, что все, что было до него – плохой сон, кошмар, который отчего-то происходил наяву. Он развернул ее к себе лицом и нежно поцеловал.
– Ты прочитала письмо? – его глаза блестели.
– Не вышло. Моя бабушка была шутницей, и письмо оказалось пустым. – Она снова над этим задумалась.
– Чера была очень умна. Если оно пустое, значит тому есть логичное объяснение. – Габриэль сбросил с себя всю нежность, которой одаривал ее всего мгновение назад и стал серьезным.
– А, знаешь…Я вчера положила его на тумбочку, и оно было запечатано. А утром нашла его открытым. Я думала об этом весь день. Кому понадобилось мое письмо? – перевела она на него взгляд и заметила, как он побледнел. – Габи, все в порядке?
– Конечно, красавица. Я просто немного задумался. Нужно съездить в Фибург, посмотреть наследство. Как считаешь? Может, завтра? – Девушка заметила, что он пытается сохранить спокойствие, но сдерживается с трудом: что-то заставляло его нервничать, и он этого показывать не хотел.
Остаток ночи они провели в объятиях. Габриэль быстро заснул и засопел, а она не могла, размышляя над его реакцией на письмо. Она думала, что он знает больше, чем пытается показать. Бабуля могла посвятить его в какие-то детали. В любом случае девушка собиралась посмотреть дом, а в хорошей компании сделать это будет приятнее.
Проснулась она одна в холодной постели. Габриэля в квартире не было, в кухне на столе лежала записка: «Уехал по работе, дождись меня! Целую. Твой Г». Налив в кружку любимый бодрящий напиток, девушка прошлась по обители избранника. «Вчера не было возможности рассмотреть здесь все», – подумала она и раскраснелась.
Квартира была большой, кухня соединялась с гостиной зоной, где удобно расположился кожаный диван и журнальный столик. Уютная зона плавно переходила в балкон, обставленный цветами и летней мебелью. Помимо спальни с шикарной кроватью, укрытой балдахином и оформленной в черном цвете, у него был кабинет, такой же темный, как в офисе, и практически с таким же столом из красного дерева. Она опустилась в мягкое, удобное кресло, поставила чашку на отведенное ей место, покрутилась, и взгляд пал на стену, – Катарина застыла на месте. Там висела та самая картина с изображением дома. Она подбежала к ней и пощупала, отметая мысль о мираже или о сумасшествии. Картина была настоящей, краска выглядела свежей, как и в тот раз. Катарина принялась детально ее рассматривать, а после повертела ее, обнаружив за ней металлический сейф.
– Что ты здесь делаешь? – раздался напряженный голос Габриэля.
– Я…просто…осматривалась…и… – слова застревали у нее в горле.
– Я уезжал по работе, – осторожно сказал он, приближаясь.
– Что это за картина?
– Да, так. Купил на барахолке, – соврал Габриэль, но она промолчала, не желая начинать ссоры так рано. – Заедешь домой? Соберем твои вещи и в путь. До Фибурга несколько часов езды на машине, – обвил он руками ее талию.
– Отец будет в шоке. Куда так спешить?
– У меня есть дела. Лучше поехать сейчас, потом будет работа, – поцеловал он ее, и она согласилась, позабыв его мимолетную ложь.
Собраться и доехать до резиденции Мансдантер оказалось не так просто, потому что их неотвратимо тянуло друг к другу: они начинали целоваться, забывая о поставленной цели. Приехали в дом только к обеду, и не успела Катарина ускользнуть в свою комнату, из ближайшего зала вышел отец. Выражение его лица было суровым, и она поспешила его успокоить, но он выставил перед собой руку:
– Займись своими делами. Я хочу поговорить с твоим спутником, – его холодный тон заставил ее вздрогнуть, и перечить она не стала.
Пока отец вел беседу с Габриэлем, вспомнив под старость лет про свои отеческие обязанности, она наспех собирала чемодан. Молния не желала застегиваться, и она придавила его локтем. Выдохнув, девушка присела на кровать, прямо на что-то мягкое. Кот взвизгнул и вцепился ей когтями в бок.
– Я совсем про тебя забыла…Ну, ладно, поедешь со мной. Каникулы кончились. – «Бродяга» посмотрел на хозяйку так, будто понял о чем она говорит, и мяукнул, соглашаясь.
Она спустила чемодан вниз, надрываясь от тяжести, еще раз проверила ничего ли не забыла, отыскала переноску кота. Сборы были закончены, а бабушкино письмо вновь покоилось во внутреннем кармане ее пальто. Она и сама не знала, зачем взяла его с собой: может, в глубине души она надеялась, что найдет ответы в таинственном доме, доставшемся ей в наследство.
Катарина подошла к двери гостиной комнаты, чтобы поторопить Габриэля и попрощаться с отцом.
– Ты не можешь забирать мою дочь, когда тебе заблагорассудится! Ты понятия не имеешь, через что ей пришлось пройти! Твои глупые игры отразятся на ее психическом здоровье! Я в последний раз тебя предупреждаю, Балмер…Оставь ее в покое! – Девушка передумала открывать дверь.
Да, подслушивать было не хорошо, но она не могла оторваться. И, конечно же, ей было жаль Габриэля, попавшего под раздачу.
– Я изменился, Кристоф. Знаю, ты наслышан о моей непостоянности, но теперь все иначе. Я лучше умру, чем причиню ей боль! – горячо и страстно отвечал ему Габриэль. Отец шумно вздохнул:
– Туда и обратно. И никаких фокусов…
Катарина открыла дверь, радуясь тому, что неприятный разговор окончен, и что отец разрешил им поехать вместе, хоть его никто и не спрашивал. Габриэль отправился к машине, захватив по пути чемодан и кота, смирно сидевшего в переноске. Отец мягко взял ее за руку:
– Будь осторожна. Говорят, родительское сердце чувствует беду. Габриэль здесь непричем, просто… – он взглянул в сторону двери. – На обратном пути давай сразу в Цюрих. К нам с Ветой. Здесь я дела уже уладил, а оставаться под крышей тех, кто тебя ненавидит – испытание.
– Я понимаю, пап. Конечно, я приеду, – девушка крепко его обняла, и его холодные глаза стали нежными.
Они мчались под музыку на бешеной скорости, Катарина жмурилась от страха. Естественно, она предполагала, что Габриэль будет вести машину как обычно, и предложила себя в качестве водителя, но он тактично отказался. Оставалось смириться с его стилем вождения. «Бродягу» она снова выпустила, и тот устроился у нее на коленях, не замечая машинной тряски. Пейзаж за окном не менялся, усыпляя своим однообразием, и вскоре девушка оказалась на знакомом крыльце.
Все было как прежде, но появилась еще одна деталь – металлический крючок в стене, а на нем висела полая белоснежная шляпа, на манер ковбойской. От нее исходили невидимые глазу тепловые волны, которые Катарина отчего-то ощущала кожей. Она протянула руку, желая дотронуться, и пальцы обожгло. Девушка вскрикнула, отбросив руку: на ней был ожог. Катарина открыла глаза, рев мотора напомнил ей о том, где она находится. Забывшись, она потерла глаза и снова вскрикнула.
– Что такое, Кэти? – обеспокоенно спросил Габриэль, бросая на нее мимолетные взгляды, отвлекавшие его от дороги.
– Не отвлекайся. Что-то с рукой.
– Отлежала? Соня, – весело рассмеялся мужчина. – Ты мило сопишь во сне, – девушка хмыкнула, разглядывая ожог. – Скоро будем на месте. Остановимся на ночь в гостинице. Чера говорила, что к дому лучше ехать засветло, ночью там опасно.
– В каком смысле? – старалась она не двигать рукой.
– Серпантин погубил немало жизней, а еще там бродят волки. Отель недалеко от дома. Переночуем, а утром сразу туда! – периодически кричал он, чтобы она могла расслышать его за посторонним шумом.
Глубокой ночью они прибыли в отель, окруженный хвойными деревьями. Вывеска гласила: «Нет мест», но они все же вошли в холл. Тощий мужчина в очках задремал на стуле и подскочил чуть ли не до потолка, когда Габриэль позвонил в специальный звонок. Мужчина поправил очки и уставился на них сонными, заплывшими глазами.
– Читайте табличку, – раздраженно подметил он.
– Может проверишь наличие мест еще раз? протянул ему Габриэль купюру. Мужчина закашлял в кулачок, взял деньги, спрятал за пазуху и открыл запылившийся журнал.
– Есть пентхаус, но завтра в него прибудут гости.
– Завтра нас здесь уже не будет.
Пентхаус оказался огромным, одна из его стен была полностью прозрачной и открывала незабываемый вид на горы. Кот расположился на громадном, бежевом диване, выделяясь на нем, как грязное пятно. Габриэль протянул ей бокал с шампанским.
– Отметим. За тебя, моя красавица, – отпил он из бокала и прильнул к ее губам.
Кровать была неземной, мягкой как облако. Они утонули в ней, уставшие от долгой дороги, и собирались поспать, но взаимное притяжение не дало им этого сделать. И вот, когда времени на сон оставалось всего ничего, они наконец-то заснули, лучась от счастья. А утром, Катарина проснулась чуть раньше и смотрела на него: красивого, мужественного, сильного. В нем было все о чем можно мечтать, и страх, что все это сон прожигал ей сердце. Она снова провела параллель между ним и ее почившим мужем: у них не было ничего общего, не считая любви к ней. Катарина погладила его по щетинистому лицу, и ее взгляд скользнул на пальцы, обожженные и покрывшиеся коркой. «И как это я вчера не заметила насколько все серьезно?» Она нашла в номере аптечку и перевязала себе руку. «Бродяга» орал и терся о ноги.
– Тише. Сейчас, – достала девушка из сумки немного еды и угостила кота.
Рассвет забрезжил сквозь прозрачную стену, восходящее солнце покрывало светом каждый уголок комнаты. Девушка прилипла к стеклу. Габриэль проснулся, и они стали собираться в дорогу. Она практически переступила порог номера, когда зазвонил телефон. Он положил чемодан и взял трубку. На другом конце провода раздался неприятный скрипучий голос. Габриэль изменился в лице, его взгляд ожесточился.
– Кто ее спрашивает? – голос настаивал. – Вы ошиблись. Здесь таких нет, – отчеканил он и положил трубку, едва не расколов ее от злости.
Катарина с ужасом смотрела на него, не понимая что происходит. Он схватил чемодан и кота, и кивнул в сторону двери.
– Уходим. Объясню позже.
Она сразу вспомнила своего мужа, окруженного странностями, секретами, загадками, и почившего совсем недавно. Слезы потекли у нее по лицу, девушка не сдвинулась с места. Габриэль развернулся в холле, сверля ее взглядом.
– Я уже проходила через это. Больше никаких тайн в моей жизни не будет. Либо ты скажешь, что происходит, либо иди один. – Настроена она была решительно.
Быть может ее закалили испытания, но скорее всего она лишилась страха все потерять, и потому в ней стали пробуждаться истинные ее качества, дремавшие столько лет.
– Хорошо! Отлично! Я расскажу, что знаю! Только сделаю это в машине! Идем же! – гневался он, повышая на нее голос и оглядываясь по сторонам.
– Я сама выдвигаю условия, Габи! – вспылила девушка, годы терпения к мужу пробивались наружу, готовые излиться на Габриэля.
– Да! Да! Клянусь тебе, все расскажу! Просто поверь мне, Кэти! Идем! История долгая, а нам нужно спешить! Тот, кто звонил, скоро будет здесь! – она прочла в его глазах, что он говорит правду, и последовала за ним, перенимая его нервное состояние.
Он стремительно закинул вещи в машину и даже немного подтолкнул ее, заставляя забраться в нее быстрее. Они снова мчались по дороге, нарушая все возможные правила.
– Ты обещал! – прикрикнула Катарина, прорываясь сквозь шум. Габриэль сбавил скорость.
– Ох! Все не так просто, Кэти! Знаешь, в жизни иногда бывает, что правда звучит, как бред сумасшедшего. Боюсь, что ты именно так обо мне и подумаешь. – Он все еще нервничал и старался на нее не смотреть.
– Плевать! Я хочу знать.
– Чера рассказала мне немного больше, чем я поведал. Дом, который она тебе завещала, скажем так, не простой. Я и сам не знаю, как это объяснить, я ведь там тоже ни разу не был. Она говорила, что дом является местом, где происходят необычные вещи, мистические. Не смотри на меня так, прошу! Какие именно она не уточняла. Сказала лишь, что только ты сможешь во всем разобраться, и что дом нужно защищать любой ценой! – говорил он быстро, забывая делать паузы. – По сути, Чера была кем-то вроде стража всю свою жизнь. Ее бабушка передала эстафету ей, а она тебе, – Катарина охнула. – Еще она говорила о человеке, охотившимся за домом многие века. Уж не знаю, как такое возможно. Я и сам в это не верил! Но после ее смерти стал видеть сны, и в каждом я был в доме, который изображен на картине в моем кабинете. Я слукавил, Кэти! Картину мне подарила Чера. Сны реальны, происходящее там отражается на мне. Я думал, что схожу с ума. Да ты и сама это проверила, так? Твои пальцы вчера обожгло, когда ты спала.
Девушка вытаращила глаза и закусила губу. Что тут скажешь, звучало это как выдумка. Но в глубине души она знала, что это может быть правдой, хоть разум и отказывался верить.
– Она была странной. Пустое письмо. Мне тоже снятся сны. Пожалуй, этому должно быть разумное объяснение, но его нет. Я верю тебе, Габриэль. Только больше никогда и ничего от меня не скрывай, – он облегченно кивнул. – А кто звонил в пентхаусе?
– Я не знаю. Он спрашивал тебя. Я сразу понял, что что-то не так, нутром почувствовал. С того самого дня как ты вернулась, меня не покидает ощущение беспокойства. Как будто моя клятва твоей бабушке наложила отпечаток на меня и всю мою жизнь, и связала с тобой.
Фибург открылся как на ладони: с остроконечными башнями, домами с красными крышами, высоченными мостами и старинными сооружениями. Она смотрела на красоту этого места и представляла, что за всем этим великолепием скрывается простая, обычная жизнь людей, населявших маленький чудесный городок. Они проехали сквозь него и стали подниматься в гору. Габриэль больше не превышал скорость, дорога была очень опасной, слишком узкой. Проехать могла только одна машина, и лишь в одну сторону. Девушка задумалась, что будет если им навстречу поедет другая. А потом поняла, что в такое опасное место никто не рискует кататься, – именно поэтому дом находился там. Тот, кто его построил, все продумал.
Ей не терпелось поскорее увидеть дом: было интересно, окажется ли он таким, как во сне, и что в нем было мистического.
– Габи? А как он мог жить веками? Ни одному человеку такое не под силу, – накрыла она его руку своей.
– Чера говорила, что он колдун и преследует корыстную цель. Она предупреждала, что он очень опасен, и может убить не прикасаясь. – Катарина вновь замкнулась. Колдуны. Мистика.
Она всю жизнь считала это сказками на ночь. Но тут вспомнила странного старика, помогавшего ей найти кухню в имении дяди Стефана. «А ведь он интересовался домом». И больше его она там ни разу не видела.
– А как он выглядит? – спросила она Габриэля.
– Он может принимать любое обличие, какое пожелает. Чера говорила еще что-то о его любви к широкополым шляпам. Прямо чувак из вестерна! Звучит странно, да?
Девушка открыла от удивления рот. А когда рассказала ему о шляпе во сне и о том старике, он побледнел еще сильнее.
– Значит, он сразу нашел тебя. Все еще хуже, чем я предполагал. Главное, добраться до дома. А там решим, что делать, – старался он сохранять спокойствие.
Девушку и саму трясло от неосознанного страха похожего на тот, который выкидывал ее из сна всякий раз, как она приближалась к дому. Катарина положила руку ему на колено, и он накрыл ее своей большой, теплой ладонью.
– Не бойся, Кэти. Я тебя в обиду не дам!
