Анна Соколова
Смех, пришельцы и ириски
– Кажется, дождь собирается, – прокомментировала Надя писклявым голосом.
И точно. Из свинцовых ватных барашков полился дождь. Корабль плыл дальше, орошая вакциной все облака планеты. Описав полные круги по широте, долготе и двум диагоналям, корабль снова припарковался на том месте, с которого взлетел.
Все прилипли к иллюминаторам (а обладатели присосок – в самом буквальном смысле). На улице шёл ливень. Местные жители поначалу радостно танцевали под жгучими брызгами, но затем их движения замедлились, а с лиц сползли улыбки. Потом всё закончилось. Тучи высказали всё, что накопили в себе, и растворились.
Космонавты выскочили на улицу, и Надя порадовалась, что на ней защитный скафандр. Судя по всему, аборигены были не в восторге от ядрёного запаха, пропитавшего всё вокруг. Они корчили носы, что-то кричали и пытались побольнее друг друга ударить. Несмотря на это, в воздухе витало практически осязаемое облегчение. Кажется, вся планета вздохнула, освободившись от невидимых оков.
– Теперь всё вернулось на орбиты своя, – удовлетворённо вздохнул Каплок, уворачиваясь от разъярённого малыша с сачком, – но всё-таки, как мы смогли их вылечить?
– Элементарно. Лук вызвал неконтролируемые слёзы, а слёзы – явный признак того, что организм несчастен. У вируса случился диссонанс, и он саморазрушился, – пояснил Гзом.
– Лук убил счастье, – хмыкнула Надя. И засмеялась.
Тут случилось невозможное – за ней засмеялся Чиприк. За ним – Каплок. А затем и Гзом. Это был очень странный звук, гораздо страшнее и нелепее того, который издавала девочка. Но это определённо был смех.
На оранжевой лужайке стояли космонавты и от души смеялись, задрав головы к небу цвета мятной ириски.
