Антон Олегович Малютин
Продавец снов
12
В это время суток бар почти пустой, если не считать пару завсегдатаев-пьянчуг, одного клерка, по какой-то случайности забежавшего сюда на ланч, и Джонсона с Тимом, сидящих за барной стойкой с бутылками дешевого пива в руках. Откуда-то из-под потолка тихо доносится модная мелодия, бармен со скучающим натирает бокалы, и друзьям никто не мешает разговаривать.
Джонсон подробно рассказал обо всем, что увидел во сне Бигля, но Тима заинтересовал не столько сюжет, сколько чисто технические детали – туман, глухие звуки, смазанные краски и чувство наблюдателя со стороны. Тим сделал вывод, что все это – не больше, чем артефакты и показатель плохой настройки сомнопроектора под мозг почившего мистера Бигля. Сон проектировался на мозг Джонсона «криво», с ошибками, отчего все ощущения, в том числе и чувство страха, были притупленными, а «картинка» временами сильно искажалась.
– Я бы многое отдал, чтобы разбираться во всем этом! – весело говорил детектив. – Ты же не ученый, ты – настоящий волшебник. Ты умудрился отправить меня в чужой сон, да еще и спасти меня от верной гибели!
– Нет, ты жив только потому, что я не смог правильно все настроить.
– Как так? – детектив, как и ученый, был немного пьян, а в этом состоянии в нем просыпались недюжинные актерские способности. Вот и сейчас его брови натурально поползли на лоб, выражая искреннее удивление.
– Настрой я сомнопроектор так, что он воспринимал бы твой мозг за мозг мистера Бигля, ты сейчас был бы во всем подобен этому мертвецу. А я пока не хочу тебя хоронить!
– Значит, я видел все не совсем так, как видел Бигль?
– М-да, именно так.
– О-о-о! Ну спасибо тебе, дружище, что ты не смог точно настроить свою адскую машину!
Друзья чокнулись за это бутылками и сделали по глотку отвратительного пива.
– Тогда я предлагаю и дальше немного расстраивать сомнопроектор. Я тоже не хочу, чтобы ты меня хоронил!
Тим сразу посерьезнел.
– Ты решил просмотреть остальные сны? Нет, я не хочу в этом участвовать.
Тим демонстративно отвернулся, и демонстративно отхлебнул пива.
– Ну и ладно, Тим. Не хочешь – не надо, я кому-нибудь другому предложу. Мы выкрадем твой сомнопроектор и сделаем свой. А награду, почет и признание за твое открытие получит кто-то другой. Я же тебя не могу принуждать…
Эти слова, хоть и были шуткой, но оказали на Тима самое что ни на есть серьезное влияние.
– Не-не, так не пойдет! Я лучше сам тебя убью, чем дам это сделать кому-то другому!
Друзья засмеялись и снова чокнулись. Постепенно разговор перетек в другое русло, на стойке появлялись новые бутылки пива, а в баре прибавлялось людей – публика, не обремененная достоинством и моралью, готовилась провести очередную ночь разнузданного веселья. Кто-то сегодня гуляет на свои деньги, да еще и угощает товарищей, а кто-то, как и всегда, напивается в долг, теша себя фиктивными надеждами когда-нибудь в будущем погасить свой вечный кредит.
– Джонсон, я тут что подумал – это дело можно раскрыть.
– Какое? Смерть Бигля?
– Нет, то, которое ты видел во сне – убийство этого мальчугана.
Детектив на мгновение задумался.
– Нет, сон – слишком плохая улика. Да и разве можно здесь что-нибудь доказать? Бигль растворил тело в кислоте, а остатки вылил на заднем дворе. От мальчика буквально ничего не осталось!
– Эх, сразу видно, что ты – не ученый. И я теперь не понимаю, как ты, не зная элементарных основ химии, работаешь детективом.
– Ого-го, а что я такого должен знать?
– Например, то, что серная кислота – если это была именно серная кислота, как ты мне рассказал – не лучшее средство для избавления от органических отходов. Тем более, от человеческого тела.
– Почему? – теперь Джонсон удивился по-настоящему. Он и не думал, что Тим знает такие тонкости.
– Понимаешь, если что-то где-то убавляется, то это что-то прибавляется в другом месте – таков закон природы! Кислота – она же не просто, как это говорят, разъедает что-т. Она вступает в реакцию с составными компонентами этого чего-то, образуя с ними новые соединения. Очень много соединений, Джонсон! Соли, там всякие, сульфаты, сульфиты и прочие непонятные для тебя штуки!
Эти слова нисколько не обидели детектива, зато заставили протрезветь. Тим, кажется, говорил дело.
– И что? Что из этого?
– А то, что большинство этих веществ никуда не исчезает, а остается в той же кислоте. Но это ерунда, ведь они – правда, не все, но большинство – остаются даже если вылить кислоту, например, в землю. Потому что эти вещества не растворяются в воде!
Джонсон понял, куда клонит Тим. Но пока слабо понимал, как это можно использовать для расследования.
– Но и это тоже ерунда! Этот Бигль зря выбрал серную кислоту, и это выдало в нем дилетанта, не знакомого с химией! Ведь серная кислота уничтожает далеко не все. И если он вылил кислоту с растворенным Билли ночью, то мог и не заметить не растворенные остатки костей, зубов и волос…
Джонсон смотрел на своего друга, и впервые видел его совсем с другой стороны. Он рассказывал о таких вещах, от которых обычный человек ведет носом, и от которых у иных возникает рвотный рефлекс. Но Тим говорил так, будто он каждый день убивал людей самыми изощренными способами.
… – А еще – продолжал Тим – с серной кислотой плохо взаимодействуют жиры, которых в нашем с тобой организме, Джонсон, не так уж и мало. Я скажу так: если бы Бигль лучше подготовился, то использовал бы еще азотную кислоту и щелочи – вот тогда у нас почти не было бы шансов что-то обнаружить. А так – есть! Короче, Бигль думал, что не оставил после себя следов, но на самом деле этих следов ого-го сколько. И даже если мы найдем хотя бы кусочек кости или какие-то другие остатки, мы вряд ли сможем определить их принадлежность. Но мы будем точно знать, что там произошло убийство.
– Тим, вот уж никогда не думал, что ты столько знаешь об убийствах! Но откуда?!
– Это просто наука, и ничего больше.
– Так, наука, а как все это нам поможет? Ведь с тех пор прошло уже восемь лет, разве за эти годы там что-то осталось?
– Ты чем слушал? Я же говорю тебе – продукты реакции в большинстве своем нерастворимы, и им нипочем ни дождь, ни снег. Они лежат себе и лежат в земле, и даже спустя годы эти вещества, в принципе, можно выделить и идентифицировать…
– Главное – в задумчивости произнес Джонсон, – чтобы земля эта не была перекопана или застроена. Ведь Бигль после того, как получил все наследство Хиггинсов, перебрался в город, и почти семь лет в доме, где произошло убийство, живет кто-то другой.
– Это ты верно подметил. Но узнавать все и разведывать – это твое дело, не так ли?
Разговор вновь стал веселым и непринужденным, но Джонсон уже начал думать, а поэтому нормально попить пива не удалось. А вскоре он, уложив спать совершенно пьяного Тима в его лаборатории, отправился домой, где еще долго сидел при свете лампы, много курил и смотрел в окно, в едва подсвеченной неоном темноте которого не переставая лил дождь.
13
Джонсон потратил буквально четверть часа на поиск информации о старом доме Хиггинсов, в котором произошло страшное убийство. Оказалось, что за последние семь лет особняк трижды менял хозяев, но никто из них почти не занимался задним двором, так что он практически не изменился. Разве что деревья стали выше, а трава – гуще.
Но изменения коснулись ограды усадьбы. Похоже, нынешние хозяева решили основательно укорениться в этом месте, нарожать детей и оставить им неплохое наследство, которое стоит хорошенько охранять. Поэтому старая кирпичная ограда, которая из-за своего преклонного возраста стала местами разрушаться, была заменена на новую, построенную, как это сейчас модно, из стали и бетона. И этот забор трехметровой высоты стал главным препятствием для детектива.
Но при желании можно преодолеть любые препятствия и барьеры (разве только кроме одного, самого естественного и непреодолимого – смерти), и трехметровый забор бывшего имения Хиггинсов пал под натиском Джонсона. Хотя для этого даже думать много не пришлось.
Стояла на удивление хорошая погода, но уже отчетливо чувствовался запах приближающейся осени. Светило солнце, но дул прохладный ветер, а зелень почти повсеместно утратила свою сочность, что наводило только на грустные мысли. Этой немного печальной картиной пригород встречал всех, кто приезжал сюда, в том числе и Джонсона с Тимом, направлявшихся проверить увиденный сон.
К новой ограде бывшего имения Хиггинсов подкатил старенький серый фургон, источающий запах бензина и жженой резины. Из него вышли и направились к воротам Джонсон и Тим, одетые в сероватые, пропитанные резиной матерчатые костюмы химической защиты. За спинами друзья несли небольшие рюкзаки, а в обеих руках Тим держал металлические чемоданчики. Остановившись у ворот, Джонсон отыскал неприметную кнопку и позвонил в звонок. Пришлось ждать целую минуту, пока к ним кто-нибудь не выйдет.
– С кем имею честь? – надменно произнес немолодой мужчина в старомодном костюме. По всей видимости, дворецкий: манеры и само его присутствие здесь говорило о действительно высоком достатке проживающих в доме людей.
– Служба химической защиты, сэр!
– Что вам угодно? – дворецкий оценивающе смотрел на две неуклюжие фигуры, которые говорили о какой-то там химии.
– Приказано провести проверку пригородной зоны на предмет химического заражения почвы. Должно быть, вы в курсе, что три года назад был выброс на химическом заводе в Хоуршире, а эта территория лежит как раз по направлению преимущественного направления ветра.
– А… А что, три года назад вы не могли произвести проверку?
– Вы живете здесь недавно? – спросил Джонсон, и так знавший, что нынешние владельцы дома обосновались здесь лишь несколько месяцев назад. – Мы проводим такую проверку ежегодно, по всей округе. – Джонсон обвел рукой пространство вокруг, показывая на все эти роскошные дома, заселенные миллионерами.
Похоже, дворецкий поверил в эту сказку.
– Так что же вам угодно, господа?
– Да сущий пустяк! Мы возьмем несколько проб почвы на вашем участке. Здесь, на заднем дворе, в саду. Нам нужно не больше часа, сэр.
– Хорошо, проходите. Но только будьте осторожны с цветниками и клумбами – они очень дороги хозяйке, и в случае их порчи вы, ваше начальство и все ваше ведомство будет иметь большие проблемы. Вы не подумайте, господа, что я вам угрожаю – это не в правилах семьи Стюарт, но таковы реалии жизни, и с ними стоит считаться. Прошу, господа, проходите.
Столь радушный прием нисколько не удивил Джонсона, он, работая в полиции, а затем и частным детективом, привык ко всему. Но это нельзя было сказать о Тиме – он мало того, что сильно смущался, так еще и чувствовал себя виноватым в обмане. Поэтому он помалкивал, а Джонсон взял на себя ответственность говорить за обоих.
Попасть за трехметровую бетонную ограду оказалось пустяковым делом, не более утомительным было выкопать несколько десятков небольших, но достаточно глубоких лунок по всему участку. Для этого друзья использовали два ручных бура, отыскавшихся в лаборатории Тима. Добытую таким образом почву складывали в бумажные пакеты, на которых делались пометки о месте взятия проб.
Наконец, «химики» добрались до сада на заднем дворе. Увидев деревья, Джонсон обомлел, его лоб покрылся испариной – это то самое место, что он видел во сне. Только деревья стали немного больше.
– Тим… Это здесь. Точно, именно здесь. Вот между этими тремя деревьями Бигль вылил кислоту.
В этом месте Джонсон и Тим, словно кроты, оставили с дюжину лунок. Но сразу же замаскировали их травой и опавшими листьями. Взяв здесь пробы, друзья еще для виду прошлись по заднему двору, копнув здесь несколько раз. И уже через четверть часа они тряслись в своем старом фургоне, и покидая благословенное скопление домов банкиров, звезд, бизнесменов и прочих миллионеров.
А уже в городе лже-сотрудники службы химической защиты сдали взятый на последние деньги напрокат фургон, и, нагруженные рюкзаками и чемоданами с пробами почвы, инструментами и костюмами пешком добрались до лаборатории. Несмотря на одолевающую усталость, Тим сразу приступил к анализу почвы, а Джонсон, неспособный оказать помощь в этом тонком деле, лежал на диване и беспрестанно курил, рассматривая узоры на облупившемся потолке.
Наконец, глубокой ночью, когда город за окном расцвел разноцветными огнями реклам, Тим устало сел напротив Джонсона. Тот, утомленный ожиданием, похрапывал на диване.
– Там точно кто-то похоронен.
Джонсон дернулся, проснувшись от слов Тима.
– Что?..
– Говорю, твой Бигль действительно убийца.
– Да что ты говоришь! – Джонсон подскочил, сразу забыв обо сне.
– Это точно. В почве с заднего двора, взятой между деревьев, я нашел остатки костей, зубов и волос. Остатки пусть и микроскопические, но факт остается фактом – они есть.
– Тим, да ты же молодчина!
Ученый засмущался, а Джонсон дружески потрепал его по волосам.
– Подожди, это не все. Я провел и химический анализ почвы, и уверенно могу сказать, что в ней присутствуют продукты реакций серной кислоты с органическими веществами, входящими в состав тканей человеческого тела. Несмотря на то, что прошло восемь лет, концентрации этих продуктов в почве высокие – Бигль вылил все в одно место, а ведь мог расплескать растворенные останки Билли по всему заднему двору. Так что нам повезло.
Казалось, Джонсон уже не слушал Тима, а был всецело поглощен новыми мыслями. Теперь не было сомнений в том, что сон, доставленный мистеру Биглю незнакомкой в черном, во всех деталях отражал события восьмилетней давности. И не могло бы сомнений, что именно Бигль совершил это жуткое убийство.
– Послушай, Тим, ты только что раскрыл преступление, которое полиция из-за отсутствия доказательств закрыла! Бедного Билли искали в городе и по всей стране, но искать нужно было на заднем дворе. А в первые несколько дней – в одной из ванных в доме Хиггинсов…
– Тело пробыло в кислоте дней десять, не меньше. – перебил Джонсона Тим. – Только за это время оно успело бы полностью раствориться. Знай Бигль химию, он сделал бы все чище и быстрее. С другой стороны, тогда ему пришлось бы купить несколько реактивов…
– Не в этом суть.
– А в чем?
Джонсон помолчал, прикуривая сигарету.
– Я кое-что узнавал о тех, кто, как и мистер Бигль, умерли во сне от разрыва сердца. В биографии каждого из них есть общая деталь – таинственное исчезновение людей. У Бигля исчез племянник, что стало причиной получения наследства погибших Хиггинсов. У миссис Дайсон исчез муж, и теперь ее ничто не останавливает в отношениях с мужчинами. Мистер Бэнкс стал владельцем судостроительной империи Хоппера после исчезновения мистера Хоппера, который, кстати говоря, хорошо относился к подающему надежды молодому сотруднику! Ну, а миссис Винкерс получила свою нынешнюю фамилию и положение сразу после исчезновения всей ее семьи. И если газеты не врут, то родители девушки были против этого брака, и уже собирались увезти свою дочь в Европу…
– Интересно… Но что, если это лишь нелепое совпадение?
Джонсон серьезно посмотрел на Тима.
– Да, в жизни и не такое бывает, но… Но ты, Тим, сам веришь в такие совпадения? Вот и я нет.
Вдруг до Тима дошло, куда клонит Джонсон, и эта догадка будто ударила его током.
– Ты думаешь, что все эти смерти во сне – тоже неспроста? Думаешь, им кто-то… мстит?
Джонсон снова посмотрел на Тима, и улыбнулся.
– Я бы не стал говорить о мести – здесь мстить не за что. А самое главное – не кому. Нет, дело не в мести.
– А в чем тогда? Ты считаешь, что все эти люди не просто умерили – их убили. Но кто и зачем?
– Этого я не знаю. Но я очень хочу узнать, и ты только что укрепил меня во мнении, что все это не зря. Ох, Тим, не зря.
Друзья еще долго разговаривали, и только под утро, когда небо затянуло серыми облаками, и заморосил мелкий холодный дождь, Джонсон вернулся домой. Но и здесь он не мог заснуть, заполняя пепельницу мятыми окурками, а блокнот – мелкими буквами, схемами и одному ему понятными рисунками.
14
… – Джонсон? Почему-то я даже не удивлен. Что вам опять надо?
– Бигль убил своего племянника.
– Что?! Не говорите глупостей. Это дело закрыто, э-э-э…
– Восемь лет назад. – помог инспектору Джонсон.
– Да, восемь лет назад. Потому что не было найдено ни состава преступления, ни каких-либо доказательств. Мы обшарили весь город и ничего не нашли!
– Потому что Бигль растворил тело Билли Хиггинса в серной кислоте.
В трубке повисла пауза.
– Вы выдумываете, Джонсон.
– Нет, я нашел доказательства.
Джонсон не спеша рассказал все, что знал об этом деле, и об открытии Тима. Инспектор слушал не перебивая, лишь иногда недовольно посапывая в трубку.
– Вы уверены, что это тело Уильяма Хиггинса?
Теперь настала очередь Джонсона молчать. Да, он думал об этом. Ведь могло быть так, что найденные останки вовсе не принадлежать Билли. Но Джонсон был уверен, что прав.
– Нет, я не могу подтвердить личность убитого. Это не в наших и не в ваших силах. Но я видел это убийство.
– Что?! Что вы несете?! Я считал, что вы образумились, а вы снова за свое!
– Нет, я не снова «за свое». Я действительно видел момент убийства – он записан в том самом сне, от которого умер Бигль.
– Мы вдели этот сон, и нет и намека на убийство ребенка в серной кислоте.
– Инспектор! Вам ли не знать, что мы видим чужие сны не так, как видят их заказчики!..
– Вот именно, Джонсон, вот именно!
– А я смог увидеть.
Снова повисла тишина. Инспектор переваривал только что услышанное.
– Это невозможно.
– Я тоже так думал. Но в этом мире еще есть люди, которые на знают слова «невозможно», и поэтому он еще не безнадежен.
– Как?
– Я не знаю, честно. Я не разбираюсь в технических деталях. Но поверьте мне – теперь я могу видеть чужие сны. И во сне Бигль убил своего племянника, растворив его в ванной с серной кислотой. А через одну или две недели вылил содержимое ванны на заднем дворе дома Хиггинсов. Я взял и исследовал почву с того места, и там обнаружилось доказательство этого преступления.
– Но вы не сможете доказать, чье это тело.
– Да, не могу, и это самое слабое место моей версии. Это могут быть останки какой-нибудь собаки. Но я уверен, что это несчастный Билли Хиггинс.
В трубке снова наступило молчание. Было слышно, как инспектор раскуривает свою сигару, что происходит только тогда, когда он раздумывает над заинтересовавшей его проблемой.
– Я охотно поверю вам. Но только в том случае, если вы приведете мне более надежные доказательства. А сейчас ваша версия построена на домыслах, и это делает ее совершенно бесплодной.
– Инспектор, я знал, что вы это скажете. Но я не мог не рассказать вам о своем открытии, потому что это может быть вам интересным.
– Странно это слышать от вас. С чего вдруг такая доброта? Вы даже во времена службы в полиции неохотно делились своими предположениями, предпочитая раскрывать дела в одиночку. Что случилось, Джонсон? Вам нужна помощь официальных лиц?
Могло показаться, что инспектор злорадствовал или даже ликовал от того, что Джонсон не может справиться с делом, потому что никакого дела на самом деле нет. Но детектив не обращал на это внимания. Или делал вид, что это нисколько не задевает его достоинство.
– Ну что вы! Просто я за это дело не получу ни цента, да и вы не считаете это дело делом, поэтому я могу рассказывать вам все. Вы же все равно не верите. Но наступит момент, когда вы сами придете ко мне за помощью.
– Что?! Ха-ха-ха! Да никогда! Мне ваша помощь не нужна, особенно в этом мифическом деле!
– Ну что ж, не нужно, так не нужно. Спокойной ночи, инспектор, и привет жене.
– Ха-ха! И вам того же!
Детектив положил трубку, из которой раздавался смех инспектора, но этот смех не мог ни обидеть, ни поколебать точку зрения Джонсона. Он был уверен в своей правоте, хотя уверенность эта и зиждилась на довольно зыбких доказательствах. Которые и доказательствами-то назвать нельзя. Ну право – кто в здравом уме поверит снам!
15
Работа с элитой Бигтауна – неблагодарное дело, чреватое депрессией и даже физическими травмами. Элита не любила частных детективов, но охотно пользовалась их услугами, когда в этом возникала острая необходимость. Пользовалась, платила, но держала язык за зубами и не скрывала своего презрения. Эти чертовы частные детективы столько миллионеров сделали нищими! Эти безликие люди, теряющиеся в толпе, работая на одних миллионеров, раскрывала измены, экономические преступления и просто непристойное поведение других миллионеров – супругов, конкурентов, родителей, дальних родственников, детей, компаньонов…
Но Джонсон не жаловался. Ему это нравилось. И распри между миллионерами оборачивались для него неплохим доходом. Правда сейчас элита Бигтауна совершенно перестала изменять и вести экономические войны, или делали это настолько скрытно, что детектив вот уже пару месяцев оставался без работы. Но это нисколько не расстраивало его, ведь было такое интересное дело с гибелью миллионеров во сне, и грех было им не заняться.
Но работать с элитой Бигтауна – неблагодарное дело. Поэтому Джонсон предпочитал обращаться за помощью к прислуге – этим невидимым людям, которые всегда присутствуют где-то рядом, но стараются лишний раз не попадаться на глаза своим хозяевам. Прислуга всегда в курсе дел своих хозяев, но не подает виду и не делится секретами с недоброжелателями. Прислуга всегда знает, что творится в доме, в жизни и в делах хозяев, но помалкивает, исправно получая жалованье и чаевые.
Первым делом Джонсон шел к прислуге, а уже затем, получив исчерпывающую информацию о доме и его обитателях, обращался к хозяевам. Но, признаться, это было нужно не всегда – прислуга порой знала больше, чем положено, и в полной мере пользовалась этим знанием, обращая ее в вольготную жизнь, уважение и приличные деньги.
Вот и сейчас Джонсон, пребывая в доме покойной миссис Дайсон, общался с двумя милыми женщинами, много лет служившими семье – простой кухаркой и горничной. Женщины были очарованы милым молодым человеком, и вполголоса делились с ним тайнами семьи Дайсон и собственными мыслями.
– Да, мистер Джонсон, я была нанята еще самим мистером Дайсоном, упокой Господь его душу, и могу сказать, что он был хорошим хозяином. Он тщательно подбирал своих слуг и очень берег их. А почему?
Кухарка замолчала, заговорщически посмотрев на детектива.
– Почему? – не выдержал Джонсон.
Кухарка поближе пододвинулась к детективу и прошептала:
– Чтобы они умели хранить тайны!..
Тоже удивила. Каждый хороший хозяин выбирает таких слуг, которые не только будут хорошо работать, но и хорошо держать язык за зубами. Но Джонсон и вида не показал, что слова кухарки нисколько не удивили его. Напротив, он всячески пытался доказать, что ему интересно, и он не понимает, зачем говорить об этом шепотом.
– А разве у мистера Дайсоны были тайны?
Кухарка и горничная посмотрели на детектива, как на наивного ребенка, впервые попавшего в полный интриг мир миллионеров Бигтауна.
– Конечно! – все так же шепотом произнесла кухарка. – У любого из нас есть тайны, а чем богаче человек, тем серьезнее его тайны. Хотя, признаться, мистер Дайсон был не очень оригинальным.
– Почему?
– Понимаете, он… э-э-э… Но только это между нами, хорошо?
– Конечно, конечно! Я же частный детектив, хранить тайны – моя работа.
Кухарка и горничная переглянулись.
– Мистер Дайсон не был верен своей юной жене.
Снова удивила. Да об этом же все знали. Но… Хотя, все это было и даже сейчас остается на уровне слухов, распространяемых бульварной прессой. И нужно отдать должное прислуге семьи Дайсон, хранившей столь очевидные вещи в тайне. Но Джонсон опять не подал вида, что это неинтересно.
– Да вы что!? А миссис Дайсон? Как она относилась к этому?
– Никак! Она делал вид, что не знает о похождениях мужа, но мы-то знаем, – женщины снова переглянулись – что миссис Дайсон была в курсе всех увлечений мистера Дайсона. И знаете, что? Мистер Дайсон был искренне уверен, что жене ничего не известно!
– Но почему? Ей было наплевать на себя?
– Ну что вы! Видимо, вы ничего не понимаете в жизни богатых людей Бигтауна. Тут же все ясно, как белый день!
М-да, здесь действительно все ясно. Но Джонсон, строя свои предположения, мог многого не знать, а поэтому ошибаться. Так что лучше было строить из себя недалекого и не слишком догадливого детектива средней руки – таким простачкам люди открываются куда охотнее, чем равным себе по интеллекту.
– Миссис Дайсон, эм-м-м… сама имела любовные связи?.. – рискнул предположить Джонсон. Женщины, удовлетворенные догадливостью детектива, синхронно кивнули.
– И не только это. Вы, верно, знаете, что миссис Дайсон вышла из, откровенно сказать, бедной семьи – ее папаша-торговец разорился, но пытался держаться на плаву, и держать свою дочь на виду у светского общества. Ведь она была красавица! Такую жену хотели завести многие миллионеры, даже почивший мистер Джером Тичер ухаживал за юной миссис Дайсон, а ведь ему тогда шел восьмой десяток! Но юная бедная девушка, по настоянию отца, желала в мужья не просто богатого, но еще и красивого – а таких среди миллионеров не так-то и много. И миссис Дайсон долго отвергала предложения мужчин (не отказываясь при этом от их дорогих подарков), пока не встретила и не завязала любовную интригу с мистером Дайсоном…
– Так в чем же еще причина молчания миссис Дайсон? – Джонсон не очень вежливо перебил кухарку, которая, забыв о главной мысли, увлеклась рассказом о жизни и любви своих хозяев. Кухарка на мгновение замолчала, будто бы совсем забыла, о чем хотела рассказать.
– Ах, извините! – Она снова наклонилась к детективу, и шепотом произнесла – Наследство! У мистера Дайсона большая семья, много близких и дальних родственников, которые хотели бы попасть в завещание. Но миссис Дайсон сумела добиться того, что уже через несколько лет после свадьбы в завещании осталось только одно имя – ее. Теперь вы понимаете, что скажи эта юная леди хоть слово, как она лишилась бы большей доли наследства! Но сами подумайте – разве это в ее интересах?
Теперь Джонсону все стало ясно. Как же, оказывается, все просто и ясно в этой семье миллионеров, женившихся по расчету! Только бесследное исчезновение мистера Дайсона гарантировало миссис Дайсон права на все наследство, и освобождало от каких бы то ни было обязательств перед ним, а главное – перед его родственниками. Но, кажется, слуги знают не все. Например, как объяснить, что мистер Дайсон полностью переписал завещание, оставив все свое многомиллионное состояние нелюбимой жене?
Элементарная жадность? Возможно. Наверняка, миссис Дайсон не просто знала о порочных связях мужа, но и шантажировала его этим знанием. А огласка могла попортить репутацию мистера Дайсона и лишить его энного количества миллионов. Все-таки, стоит отдать должное рассудительности миллионера, решившего, что нет разницы, кому достанутся его деньги после смерти, если пользоваться ими можно здесь и сейчас. Вот мистер Дайсон и пользовался, ни в чем себя не ограничивая.
Но этими деньгами хотела без ограничений пользоваться и миссис Дайсон, у которой своих средств не было. И эта проблема решилась сама собой, когда несчастный муж случайно упал за борт, навсегда исчезнув в морской пучине. А случайно ли, миссис Дайсон?
– Это все очень интересно, это проливает свет на многие вещи… Но, признаться, я пришел сюда не только за этим. Мне нужна та пленка со сном, во время которого скончалась ваша хозяйка.
– А зачем вас сон, детектив? Ведь увидеть его могла только миссис Дайсон.
– Понимаете… На пленке может быть то, что приоткроет завесу тайны смерти вашей хозяйки. Полицейские не смогли использовать сон, как положено, и они вернули пленку. Поэтому я вынужден просить ее у вас. – Детектив почти не соврал, но сказал все это настолько туманно, что кухарка и горничная не могли не поверить. А милая улыбка Джонсона и вовсе не оставляла никаких возражений против.
– Мы бы рады помочь вам, детектив, но… Но мы не имеем никакого права отдавать вещи миссис Дайсон без согласия ее сына.
– А… А он сейчас здесь? Могу ли я с ним поговорить?
– К сожалению, нет. Он сейчас решает дела в городе, и уже несколько дней не появляется здесь. Смерть миссис Дайсон больно ударила по бизнесу, и юный мистер Дайсон сейчас пытается всё наладить…
Разумеется, детектив знал об отсутствии мистера Дайсона в доме. В противном случае он едва ли поехал за город, не имея надежд без подозрений получить пленку со сном. С прислугой работать куда проще и приятнее. Это бережет силы и нервы.
– Как жаль, как жаль… – Джонсон натурально расстроился, и сделал это так, чтобы женщины обязательно заметили.
Кухарка и горничная переглянулись, решившись на небольшое отступление правил.
– Может быть мы сможем вам помочь. Некоторые личные вещи миссис Дайсон, возвращенные полицией, так и лежат не разобранными в ее кабинете – юному мистеру Дайсону совершенно нет до них дела. И знаете, детектив, я нисколько не удивлюсь, ели они после возвращения мистера Дайсона окажутся в мусоре. – при этих словах кухарка вновь перешла на шепот, будто опасаясь, что ее уличат в настоящем преступлении против своих хозяев. – Поэтому мы могли бы вам дать эту пленку.
– О, это было бы великолепно! – таким же шепотом произнес Джонсон. – Я был бы вам бесконечно благодарен. Тем более, я как можно скорее верну эту пленку, и никто не заметит ее пропажи.
Кажется, все было решено, и горничная, которая и так почти не участвовала в разговоре, а выступала моральной поддержкой для более старшей, опытной и информированной кухарки, ушла за пленкой. Ей понадобилось не менее десяти минут, чтобы принести ее, но Джонсон не терял времени, узнав кое-что интересное. Даже более интересное, чем сон, убивший миссис Дайсон.
– Вы столько интересного и важного рассказали мне, но у меня есть еще вопрос: а не знаете ли вы, у кого миссис Дайсон заказывала этот сон? – Джонсон не стал заходить издалека, а задал вопрос прямо. И этот вопрос несколько удивил кухарку.
– Нет, этого я вам сказать не могу. Да и никто из слуг в этом доме на скажет, потому что такие вещи с нами не обсуждались. Но знаете, мистер Джонсон, Мэри – это молоденькая служанка, которая постоянно вертелась у миссис Дайсон – рассказывала, будто та узнала о каком-то удивительном продавце снов, творившем настоящие чудеса. А знаете, от кого миссис Дайсон узнала о нем?
– Н-не имею представления. – честно сознался Джонсон, которому эта игра в заговорщиков и туповатого детектива уже начала надоедать.
– От секретарши господина мэра!.. – эти слова снова были сказаны шепотом на самое ухо детективу. – Она знает все людей Бигтауна, которые могут доставить удовольствие, и она дружит со всеми, кто имеет хоть какой-то вес. Поэтому-то она и стала люб… Ой, секретаршей нашего глубокоуважаемого мэра!
