Антон Первушин
Космическая мифология
В теории полой Луны тоже не было ничего принципиально антинаучного, поэтому она понравилась ученым, которые на волне общественного интереса к космосу в начале 1960-х годов обсуждали различные спекулятивные гипотезы. Ее формирование невольно спровоцировал советский астрофизик Иосиф Шкловский, выдвинувший в 1959 году «хулиганскую» идею о том, что Фобос, спутник Марса, полый, а значит – имеет искусственное происхождение (см. миф № 5). Он также предположил, что 500 млн лет назад на Марсе процветала высокоразвитая цивилизация, представители которой посещали Луну и Землю. Больше того, в своей книге «Вселенная. Жизнь. Разум»[10], выдержавшей множество переизданий, Шкловский солидаризировался с вышеупомянутым Матестом Агрестом (см. миф № 3), который среди прочего высказывал мысль, что явные следы пришельцев следует искать на обратной стороне Луны. Книгу Шкловского переработал для англоязычной аудитории американский ученый Карл Саган, выпустив ее под названием «Разумная жизнь во Вселенной» (Intelligent Life in the Universe, 1966). Он тоже загорелся идеями Агреста и Шкловского, начал активно популяризировать их в США, что позднее было использовано Эрихом фон Дэникеном и его последователями.
Идею Шкловского о полом Фобосе первой опубликовала газета «Комсомольская правда» (от 1 мая 1959 года) в виде интервью «Искусственные спутники Марса: Интересная гипотеза советского ученого», которое взял постоянный автор газеты Михаил Васильев. Под этим псевдонимом печатался опытный журналист Михаил Хвастунов, получивший образование инженера-турбостроителя (кстати, мой коллега!), но выбравший стезю популяризации. В 1957 году он возглавил отдел науки «Комсомольской правды» и завел там постоянную рубрику «Клуб любознательных», специально предназначенную для публикации фантастических гипотез. Шумиха, поднявшаяся вокруг идеи Шкловского, конечно, запомнилась ему, и Хвастунов творчески развил ее в статье «Луна – искусственный спутник!»[11], взяв в соавторы Рема Щербакова, инженера Центрального научно-исследовательского института машиностроения. Статью под названием «Луна – творение разума?» (Is The Moon The… Creation of Intelligence?) перепечатал в июле 1970 года дайджест советской прессы «Спутник», после чего идея получила распространение за рубежом, прежде всего в уфологических кругах. Из заголовков можно понять, что авторы статьи взялись доказать, будто бы Луна является гигантским сооружением, построенным могущественными инопланетянами в незапамятные времена. Репутация СССР как сурового государства, где принципиально не занимаются паранаукой, опять стала поводом для возникновения современного мифа, быстро набравшего популярность: вскоре общественность ждала от астронавтов программы «Аполлон» подтверждения теории полой Луны.
Михаил Хвастунов не остановился на достигнутом. В книге «Векторы будущего»[12] он учел предварительные научные результаты американских экспедиций и заявил, что они якобы доказывают искусственное происхождение ближайшего небесного тела. Так прямо и писал: «К выводу, что Луна никогда не была частью Земли, пришли и американские ученые после изучения первых образцов лунных пород, доставленных экипажем “Аполлон-11” в конце 1969 года. ‹…› Значит, Луна возникла далеко от Земли, может быть, даже далеко от Солнечной системы, и была захвачена Землей, когда она пролетала близко. Но это совсем не так просто – превратить в свой спутник свободно летящее тело, особенно такое большое, как Луна. Практически в пространстве, если пренебречь воздействием третьих тел, два тела могут или столкнуться, или разойтись навсегда. Однако чтобы такой захват мог произойти, для этого нужны совершенно специфические условия, предположить наличие которых – это значит попусту фантазировать». Хвастунов не желал «фантазировать», поэтому делал единственно возможный, по его мнению, вывод: Луна – космический корабль, прибывший к Земле во времена динозавров. В пользу своей концепции он приводил целый ряд соображений: необычные формы кратеров и морей, наличие геометрически правильных структур, белых кратерных лучей и масконов, феномен LTP.
Нельзя точно сказать, попалась ли книга Хвастунова на глаза западным сторонникам гипотезы палеовизита, но фон Дэникен и его последователи неоднократно высказывали соображения о необходимости поисков следов пришельцев на Луне и исследований LTP. Позднее теория полой искусственной Луны превратилась в самоподдерживающуюся, т. е. любая лунная «аномалия», даже если она связана с очевидной ошибкой наблюдения, немедленно трактуется как очередное доказательство в пользу теории. Закономерный итог – сегодня ее используют для обоснования конспирологической концепции, которую с 1990 года развивает бывший спортивный комментатор Дэвид Айк. Продолжая дело Захарии Ситчина, он утверждает, что среди землян давно действует раса рептилоидов и архонтов, навязавшая нам виртуальную реальность, которая заметно отличается от действительности и за счет которой осуществляется манипулирование человечеством. В толстенной книге «Обман восприятия» (Perception Deception, 2013) Дэвид Айк утверждает, что источником «волны информационной симуляции» служит Сатурн, а наша Луна «работает усилителем сигнала». При этом – внимание! – он ссылается на статью «Михаила Васина и Александра Щербакова из Академии наук СССР» (Mikhail Vasin and Alexander Shcherbakov, two members of the Soviet Academy of Sciences). Как видите, глубина проникновения в тему у ведущего специалиста по рептилоидам маловата: Васильев назван Васиным, Рем Щербаков – Александром, а то, что ни один из них не был членом Академии наук, вообще игнорируется.
Тут остается только добавить, что теория полой Луны была проверена математическим моделированием и изучением данных сейсмометров, установленных на поверхности ближайшего небесного тела американскими астронавтами. Увы, никаких значительных полостей внутри естественного спутника не обнаружено.
Зачем мне понадобился столь детальный экскурс в историю развития идеи обитаемой Луны – от ранних предположений астрономов до рептилоидной конспирологии? Дело в том, что в ней ярко отразилось, как волнующая гипотеза снижает критичность анализа даже среди ученых и как дилетантские рассуждения дискредитируют интересную научную тему. Взять хотя бы харьковского астронома Алексея Архипова (я упоминал его выше), который стал, по-видимому, крупнейшим советским специалистом в области LTP: он опубликовал не только десятки статей, посвященных феномену, но и выпустил обширный труд «Селениты»[13]. Начинал Архипов в качестве сторонника простейших объяснений LTP как ошибок наблюдения или природных процессов, однако в начале 1990-х годов так уверовал в присутствие пришельцев на ближайшем небесном теле, что основал «лунную археологию», которая быстро слилась с уфологией и палеокосмонавтикой.
В свое время Иосиф Шкловский, ошеломленный насаждением псевдонаучных теорий, которые выросли из некоторых его «хулиганских» гипотез, призвал околонаучную общественность быть осторожнее с выводами. Он даже апеллировал в своих книгах к малоизвестной китайской пословице: «Если ты очень ждешь друга – не принимай стук своего сердца за топот копыт его коня…», что в переводе на русский язык означало: не следует бежать впереди научного паровоза, рассматривая любую аномалию как свидетельство присутствия или деятельности иного разума, ведь вполне возможно, что в дальнейшем ей найдут прозаическое объяснение.
Тут уместно вспомнить о «бритве Оккама» – методологическом принципе, авторство которого приписывают английскому монаху-философу Уильяму из Оккама, жившему на рубеже XIII и XIV веков. Расследование, правда, показало, что впервые в современном виде принцип сформулировал немецкий ученый Иоганн Клауберг в сочинении «Логика. Старая и новая» (Logica vetus et nova, 1654), а «бритвой Оккама» его прозвал профессор Эдинбургского университета Уильям Гамильтон в книге «Беседы о философии и литературе» (Discussions in Philosophy, Literature and Education, 1853). Формулировка принципа звучит так: «Не следует множить сущности без необходимости» (Entia non sunt multiplicanda praeter necessitatem). Ученые ХХ века интерпретировали его как общее правило, когда при наличии нескольких объяснений какого-либо явления следует, при прочих равных условиях, считать верным самое простое из них. В 1971 году Шкловский модифицировал «бритву Оккама» применительно к астрономическим наблюдениям, сформулировав презумпцию естественности: любое явление следует считать искусственным тогда и только тогда, когда будут исчерпаны все без исключения естественные объяснения. Конечно, «принцип Шкловского» уязвим для критики, что понимал и сам его автор, но он не определяет ограничения в поисках истины, а рекомендует, как и «бритва Оккама», порядок рассмотрения гипотез: от более простых, связывающих явление с ошибками наблюдателей или природными процессами, к более сложным, которые требуют пересмотра наших представлений о Вселенной.
Презумпция естественности была принята учеными не от хорошей жизни, ведь история с LTP оказалась не самым тяжелым случаем: куда более сильный удар по репутации науки нанесли марсианские «каналы». О них мы поговорим, обсуждая следующий современный миф.
Подведем итог. Идея обитаемости Луны возникла очень давно на основе применения принципа подобия при сравнении Земли с небесными телами. К началу ХХ века она претерпела значительные изменения по мере накопления знаний о Луне как мире, лишенном атмосферы и видимых водоемов. В результате возобладала теория полой Луны, поддержанная фантастами и журналистами-популяризаторами. Из-за слишком вольных интерпретаций кратковременных лунных явлений, которые быстро стали частью паранаучных концепций, используемых уфологами и конспирологами, интереснейшая научная тема была дискредитирована и остается на периферии внимания современной астрономии.
Миф № 5
На Марсе существовала древняя цивилизация
«Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе – это науке неизвестно!»
Фраза из кинофильма «Карнавальная ночь» (1956) стала настолько крылатой, что многие представители нового поколения, которые ее воспроизводят, не могут сказать, кому принадлежит авторство. Проблема, впрочем, остается нерешенной. Науке и по сей день неизвестно, есть ли жизнь на Марсе. Но когда подобные затруднения смущали современных мифотворцев?
Поскольку для опровержения мифа бывает достаточно вскрыть его корни, я вкратце расскажу историю исследований Марса, и вы сами убедитесь, что развивалась она по сценарию, сходному с историей изучения Луны.
Марс всегда имел огромное значение для астрономии. Достаточно сказать, что его периодическое ретроградное движение побудило Коперника к пересмотру геоцентрической космологии. Причем Марс был сложной планетой для наблюдений, особенно в Европе, поэтому становился предметом околонаучных спекуляций. Когда началось всеобщее увлечение идеей множественности обитаемых миров, Марс не вызывал большого интереса, поскольку считалось, что марсиане такие же, как мы, или даже хуже нас – то ли дело жители Солнца или Сатурна! Такого мнения, например, придерживался Бернар де Фонтенель (см. миф № 2).
Отношение к марсианам начало меняться после утверждения космогонической теории, которую ныне называют гипотезой Канта – Лапласа, хотя по справедливости ее стоило бы назвать гипотезой Канта – Ламберта, потому что именно Иоганн Ламберт, вошедший в историю как оригинальный философ, математик и один из создателей фотометрии, выпустил в 1761 году работу под названием «Космологические письма об устройстве мироздания» (Kosmologische Briefe über die Einrichtung des Weltbaues), в которой изложил свои взгляды на происхождение и эволюцию Солнечной системы, схожие с ранее опубликованными идеями Иммануила Канта, но на три десятилетия опередившие аналогичные соображения Пьера де Лапласа. Все трое полагали, хотя и по-разному обосновывая свою мысль, что чем дальше планета от Солнца, тем более древние и совершенные существа там обитают. Получалось, что Венера – молодая планета, мир хвощей и динозавров, а Марс – обитель цивилизации, которая на века обогнала землян в своем развитии. Из этого обобщения родился весьма популярный миф, поддерживаемый и сегодня, несмотря на отсутствие явных свидетельств в пользу существования на Красной планете хотя бы простейших форм жизни.
Представления астрономов о Марсе постоянно модифицировались во второй половине XIX века, когда совершенствование оптики позволило различить на нем конкретные детали. Как и в случае с Луной, большие темные пятна были сначала признаны водоемами. При этом было замечено, что они немного меняют свои очертания – следовательно, у Марса есть и плотная атмосфера, которая своими колебаниями искажает картинку. В 1865 году профессор геологии Джон Филлипс высказал соображение, что темные пятна на Красной планете не могут быть водоемами, потому что в противном случае они давали бы отблески, отражая солнечные лучи. Вслед за ним француз Эммануэль Лиэ предположил, что темные области – это бескрайние леса, поскольку марсианской весной и особенно летом они темнеют, приобретая зеленовато-голубоватую окраску.
Наиболее сенсационные результаты принесло Великое противостояние Марса 5 сентября 1877 года. Во-первых, Асаф Холл из Вашингтонской обсерватории открыл два спутника Марса, существование которых было предсказано еще Иоганном Кеплером. Во-вторых, авторитетный итальянский астроном Джованни Скиапарелли разглядел на Красной планете тонкую сеть прямых линий, которые назвал «каналами». В итальянском языке слово «canali» имеет значение «узкий водный поток, русло реки», но научные обозреватели, заметившие статью Скиапарелли, поняли ее по-своему и тут же раструбили на весь мир новость о том, что наконец-то обнаружены прямые свидетельства обитаемости Марса.
Открытие требовалось подтвердить, и в 1879 году Скиапарелли снова провел серию тщательных наблюдений Марса. Он не только увидел сеть каналов, но и зафиксировал странный феномен: они раздваиваются! Наблюдение обескуражило опытного астронома, но он отверг напрашивающееся объяснение, что каналы – это лишь оптическая иллюзия, порожденная особенностями человеческого восприятия, склонного выделять упорядоченность в природном хаосе. Поскольку авторитет Скиапарелли как наблюдателя был очень высок, его поддержали другие астрономы, и противостояния в августе 1892 года все ждали с особым нетерпением.
Французский популяризатор Камиль Фламмарион, сделавший себе имя на пропаганде идеи обитаемости ближайших планет, подготовил публику пространными рассуждениями, основанными на гипотезе Канта – Ламберта – Лапласа: он прямо писал, что каналы Скиапарелли – это водная транспортная система, построенная высокоразвитыми марсианами. В 1892 году существование каналов подтвердил Уильям Пикеринг – тот самый, что потом открыл «насекомых» на Луне (см. миф № 4); причем он обнаружил тонкие линии и в темных областях Марса, что, по его мнению, еще раз доказывало: никаких морей там нет, а есть темные леса и красные пустыни.
Накапливающиеся наблюдения требовали объяснений, и в 1894 году в астрономию ворвался американский дипломат и астроном-самоучка Персиваль Лоуэлл, который предложил самую радикальную теорию из всех возможных. Случайно прочитав книгу Фламмариона «Планета Марс и условия ее обитаемости» (La planéte Mars et ses conditions d’habitabilité, 1892), он немедленно уверовал в каналы и высокоразвитую инопланетную цивилизацию. На собственные средства Лоуэлл построил в Аризоне обсерваторию Флагстафф по проекту Уильяма Пикеринга и приступил к наблюдениям. Разумеется, он не только увидел сеть каналов, но и вместе с опытными астрономами открыл множество новых. Лоуэлл пришел к выводу, что вся поверхность Марса – огромная песчано-каменистая пустыня. Возможно, когда-то соседняя планета была процветающим миром, но со временем из-за своей малой массы она утратила большую часть атмосферы и основные запасы воды. Остатки влаги встречаются там главным образом в виде снежно-ледяных полярных шапок. Что касается темных пятен, то это дно высохших морей: современные марсианские «моря» представляют собой неглубокие впадины, покрытые скудными остатками растительности. Когда на Марсе наступает весна, «моря» начинают зеленеть, а осенью снова блекнут. Небо Марса почти всегда безоблачно. Лишенная слоя облаков, марсианская атмосфера почти не сохраняет тепло, получаемое грунтом от Солнца, поэтому климат на планете крайне суров. Чтобы противостоять невзгодам, марсиане построили гигантскую оросительную систему, которая весной берет влагу от тающих полярных шапок Марса и разносит ее по всей планете. Строго говоря, писал Персиваль Лоуэлл, самих каналов мы не видим: скорее всего, настоящие каналы представляют собой трубопроводы, проложенные под поверхностью Марса на небольшой глубине, а над ними образуются полосы растительности. Всякая жизнь на пустынной планете сегодня сосредоточена вдоль этих полос.
Теории Лоуэлла нельзя отказать в остроумии. И она, конечно, была встречена публикой с восторгом. По итогам наблюдений он написал книгу, которая называлась просто «Марс» (Mars, 1895), но была обречена на успех. Чтобы привлечь к ней внимание широкой общественности, Лоуэлл начал выступать с публичными лекциями, собирая полные залы. Опытные наблюдатели пытались возражать «выскочке». Против выступили художник Натаниэль Грин, популяризатор Ричард Проктор, профессиональные астрономы Чарлз Юнг и Джеймс Килер. Они либо совсем отрицали наличие каналов, либо говорили об их иллюзорности. Однако Лоуэллу вполне хватило поддержки Фламмариона и Скиапарелли.
Как и в случае с Луной, за оригинальную идею ухватились фантасты. Поскольку к концу XIX века в фантастике возобладал утопизм, то на Марс стали помещать высокоразвитую цивилизацию, которая преодолела главные политико-экономические противоречия и, помимо каналов, построила более совершенное общество, на которое следует ориентироваться землянам. Разумеется, каждый автор приписывал гипотетическим марсианам свои собственные представления о том, как улучшить скучный мир. В качестве примеров можно привести романы Перси Грега «Через Зодиак» (Across the Zodiac, 1880), Генона Хьюдора «Жених Беллоны» (Bellona’s Bridegroom, 1887), Хью Макколла «Запечатанный пакет мистера Стрэнджера» (Mr. Stranger’s Sealed Packet, 1889), Роберта Кроми «Бросок в пространство» (A Plunge into Space, 1890), Мортимера Леггетта «Сон скромного пророка» (A Dream of a Modest Prophet, 1890), Анания Лякидэ «В океане звезд» (1892), Элис Джонс и Эллы Мерчант «Обнаруживая параллель» (Unveiling a Parallel, 1893), Джеймса Коуэна «Рассвет: роман Старого Мира» (Daybreak: A Romance of an Old World, 1896).
Не остался равнодушным к теме и набирающий популярность Герберт Уэллс. Однако в отличие от предшественников-утопистов он опирался на современные ему научные представления о формах развития жизни, исходя из двух допущений: первое – марсианские природные условия отличаются от земных, поэтому марсиане должны существенно отличаться от землян; второе – марсиане в своем развитии вовсе не обязаны строить утопию и тем более считать землян равными себе; куда вероятнее, что они захотят нас поработить. В результате получился великолепный роман «Война миров» (The War of the Worlds, 1897), который активно переиздается до сих пор, неоднократно экранизирован и адаптирован. Кровососущие марсиане на боевых треножниках, извергающих смертоносные тепловые лучи, навсегда стали частью мировой культуры, связав соседнюю планету с жутким образом сверхцивилизации, для которой мы ничем не отличаемся от муравьев.
В то же время теория Лоуэлла, несмотря на критику, обретала все больше сторонников. В 1905 году инициативный астроном-любитель объявил, что его сотруднику Карлу Лэмпленду удалось получить фотоснимки марсианских каналов. Следовательно, ирригационная сеть марсиан не иллюзия и существует на самом деле. Со всех сторон посыпались поздравления, и вскоре Лоуэлл выпустил книгу «Марс и его каналы» (Mars and Its Canals, 1906), в которой описывал новое открытие. Но вот незадача – самих снимков в книге не было: они оказались низкого качества, а диаметр Марса не превышал шести миллиметров, что было на пределе возможностей печати того времени. Мнения астрономов, видевших негативы, также разделились: кто-то согласился, что на них зафиксированы каналы, другие отказались признать открытие.
В ответ на очередные спекуляции английский естествоиспытатель-дарвинист Альфред Уоллес выпустил брошюру «Обитаем ли Марс?» (Is Mars Habitable? 1907). Он отказался от обсуждения астрономических нюансов, поскольку, по его мнению, теория Лоуэлла – «вызов не столько астрономам, сколько образованному миру в целом». Сначала естествоиспытатель разгромил концепцию высокоразвитой марсианской цивилизации, которая действует совершенно нелогично: вместо того чтобы осваивать приполярные районы, зачем-то тянет через всю планету ирригационную сеть, потери воды в которой таковы, что ее запасов хватит только на один сезон. Затем Уоллес указал, что для строительства и эксплуатации столь масштабной сети потребуется армия рабочих, которых надо как-то кормить и одевать, – соответственно, должны быть видны посевные площади, отличающиеся от сопоставимых по размеру темных областей Марса прежде всего геометрической правильностью и однородностью цвета. Кроме того, Уоллес подсчитал среднегодовую температуру в экваториальных широтах Марса на основе оценок плотности атмосферы, которые давал сам Лоуэлл, и показал, что она не должна подниматься выше –11° С даже в летнее время. Следовательно, на поверхности соседней планеты вода давно превратилась в лед, а сокращение полярных шапок можно объяснить испарением замерзшего углекислого газа. Уоллес приходил к заключению: «Животная жизнь, особенно в высших ее формах, не может существовать на этой планете. На Марсе поэтому нет не только разумных существ, описываемых господином Лоуэллом, но и вообще живых существ».
К сожалению, работа Уоллеса пропала втуне. Все новые астрономы сообщали, что сумели разглядеть каналы на Марсе. И хотя гипотеза их искусственной природы оспаривалась, само наличие некоей геометрически правильной сети не ставилось под сомнение. Например, француз Эжен Антониади, ученик Фламмариона, располагавший более сильным телескопом, чем Лоуэлл, составил в 1909 году карту каналов, сообщив при этом, что они являются, вероятно, цепочками больших озер, горными хребтами и т. п.
В то же время популяризацией теории Лоуэлла занялись фантасты. Общее количество текстов, рассказывающих о марсианах, не поддается исчислению, поэтому я упомяну только наиболее важные из них: Эдвина Арнольда «Лейтенант Гулливер Джонс» (Lieut. Gulliver Jones: His Vacation, 1905), Арну Галопена «Доктор Омега, или Фантастические приключения трех французов на планете Марс» (Le docteur Oméga: aventures fantastiques de trois Français dans la planète Mars, 1906), Александра Богданова «Красная звезда» (1908) и «Инженер Мэнни» (1912), Анри Гейера «На планете Марс» (Sur la planète Mars, 1908), Гюстава Ле Ружа «Пленник Марса» (Le Prisonnier de la planète Mars, 1908) и «Война с вампирами» (La Guerre des Vampires, 1909), Альберта Дайбера «С Марса на Землю» (Vom Mars zur Erde, 1910), Роя Роквуда «Сквозь космос к Марсу» (Through Space to Mars, 1910), Жана де ля Ира «Тайна XV» (Le Mystère des XV, 1911).
Надо сказать, что хотя в перечисленных текстах все еще преобладали утопические мотивы, после романа Уэллса многие авторы начали изображать марсиан существами своевольными и часто враждебными землянам, т. е. древность цивилизации больше не предопределяла ее мудрость и терпимость. Новый образ закрепил и расширил американский фантаст Эдгар Берроуз, романы которого стали необычайно популярны во всем мире, переиздаются по сей день и экранизируются. Используя марсианскую реконструкцию Персиваля Лоуэлла, он населил Марс (называемый Барсумом) разнообразными причудливыми существами, которые борются за жизнь на руинах, сохранившихся от предшествующей эпохи. Первый роман «Под лунами Марса» (Under the Moons of Mars) из серии о приключениях Джона Картера на Красной планете был опубликован в 1912 году; за ним последовали другие. Известно, что творчество Берроуза повлияло на видных фантастов Рэя Брэдбери, Артура Кларка и Роберта Хайнлайна, которые впоследствии тоже отметились «марсианскими» текстами. Большое впечатление приключения Картера произвели и на юного Карла Сагана, который, став ученым, приложил немало сил для поисков жизни в Солнечной системе и установления контактов с инопланетными цивилизациями.
Существование каналов на Марсе стало общепризнанным фактом, но совершенствующиеся астрофизические исследования показывали, что, похоже, природные условия там весьма отличаются от земных. Измерение высоты атмосферы соседней планеты привело к парадоксальному результату: сравнение снимков в инфракрасных и ультрафиолетовых лучах давало высоту от 100 до 150 км, но при такой атмосфере Марс должен был выглядеть не красным, а молочно-белым подобно Венере. В результате многолетних споров астрономы пришли к выводу, что марсианская атмосфера все же очень разрежена, но на большой высоте существует слой частиц, который рассеивает ультрафиолетовые лучи (эффект Райта). Позднее было установлено, что причина еще проще – в цветовых особенностях самой поверхности Марса.
Французский астрофизик Жерар де Вокулёр попытался определить оптическую толщину атмосферы Марса. По результатам своих наблюдений 1945 года он заключил, что давление у поверхности Марса равно 60–70 мм рт. ст., т. е. соответствует давлению земной атмосферы на уровне 18 км. С одной стороны, его открытие внушало оптимизм: вода при таком давлении начинает кипеть при температуре +40 °С, поэтому на Марсе могут быть открытые водоемы. С другой стороны, землянам, которые прилетят когда-нибудь на Красную планету, придется пользоваться специальными костюмами. На самом деле астрофизик ошибся в 15 раз: сегодня мы знаем, что среднее давление у поверхности Марса составляет 4,6 мм рт. ст.
Что касается состава атмосферы, то к его изучению подошли только в 1947 году, когда Джерард Койпер использовал для этой цели инфракрасный спектрометр. Первый опыт сравнения инфракрасных спектров Марса и Луны показал, что у Красной планеты значительно усилена полоса углекислого газа – СО2. Тогда этому не придали значения. Инерция мышления, регулируемого утопическими представлениями, оказалась столь велика, что астрономы не решались признать простой факт: содержание углекислого газа в атмосфере намного превышает значение для Земли. Упомянутый де Вокулёр, например, отводил в 1954 году углекислому газу не более 2 %. Он снова ошибся: когда к Марсу добрались первые космические аппараты, стало ясно, что доля CO2 составляет 95 %!
Впрочем, оценки астрофизиков, хотя и не выглядели столь оптимистичными, как во времена Лоуэлла, позволяли надеяться, что какие-то формы жизни на Марсе все же есть. Во второй половине 1940-х годов советский астроном Гавриил Тихов основал новую науку, названную им астробиологией. Он исходил из гипотезы, что темные области Марса покрывает растительность. Поскольку на Красной планете очень холодно и атмосфера заметно отличается от земной, то и флора должна иметь специфические особенности. Тихов пытался реконструировать марсианскую растительность, подбирая аналоги из земных хвойных пород, произрастающих на Крайнем Севере. Основоположник астробиологии организовал при Алма-Атинской обсерватории небольшой сад, в котором снимал спектры различных морозоустойчивых растений, которые сравнивал со спектрами Марса. У него, кстати, проходил практику молодой астроном Борис Стругацкий, который впоследствии стал вместе с братом Аркадием ведущим советским писателем-фантастом. Представления о Марсе, изложенные ими в повести «Стажеры» (1962), во многом опирались на работы Тихова.
Вообще говоря, образ соседней планеты, обсуждаемый фантастами, начал кардинально меняться вслед за открытиями ученых. Например, в романе Артура Кларка «Пески Марса» (The Sands of Mars, 1951) нет больше мудрой сверхцивилизации, зато есть низкорослые леса и мелкие животные, похожие на кенгуру; земные космонавты вынуждены жить под герметичными куполами, страдают от дефицита воды, кислорода и провианта, поэтому планируют терраформировать планету, чтобы сделать ее пригодной для цивилизации.
Тем не менее публика оказалась не готова принять новые сведения о Марсе. Если там сейчас нет развитых форм жизни, то, может быть, они были в прошлом? Может быть, марсиане, предвидя гибель своей планеты от потери атмосферы и воды, освоили межпланетные перелеты и заселили Венеру и Землю? Может быть, они были богами, сошедшими с небес, и «учителями учителей», о которых рассказывают древние мифы? Тут гипотеза обитаемого Марса сливается с гипотезой палеоконтакта, что предопределило развитие темы на десятилетия вперед.
Дополнительным аргументом в пользу доисторической марсианской цивилизации послужил первоапрельский розыгрыш, приведший к серьезным последствиям. Главный редактор американского журнала The Great Plains Observer Вальтер Хьюстон опубликовал в апрельском выпуске за 1959 год статью-мистификацию, в которой утверждалось, что Фобос и Деймос, спутники Марса, являются искусственными сооружениями, запущенными на ареоцентрическую орбиту в незапамятные времена. Нет надежных сведений, читал ли статью советский астрофизик Иосиф Шкловский, но ровно через месяц «Комсомольская правда» опубликовала интервью с ним, в котором тот сообщил:
«Изменения в характере движения Фобоса так велики, что мы можем уверенно сказать: мы присутствуем при медленной агонии небесного тела. Ведь приблизительно через 15 миллионов лет Фобос должен будет упасть на Марс. В астрономических масштабах это весьма и весьма малый срок. Какими причинами можно объяснить ускорение движения Фобоса? ‹…› Проанализировав и отвергнув все мыслимые причины торможения Фобоса, я пришел к следующему выводу. Вероятно, именно торможение верхних, чрезвычайно разреженных слоев атмосферы играет здесь решающую роль. Но для того чтобы это торможение оказалось столь значительным, Фобос должен иметь очень малую массу, а значит, и среднюю плотность, примерно в тысячу раз меньшую плотности воды. И есть только один способ сочетать требования твердости, неизменности формы Фобоса и его крайне незначительной средней плотности. Надо предположить, что Фобос полый, пустой внутри – нечто вроде консервной банки, из которой вынули содержимое. Ну а может быть естественное космическое тело полым? Нет и нет! Следовательно, Фобос имеет искусственное происхождение. Другими словами, Фобос является искусственным спутником Марса. Странности в свойствах Деймоса, хотя и менее разительные, чем у Фобоса, позволяют высказать предположение, что и он имеет искусственное происхождение».
