Аркадий Алексеевич Люборацкий
Ведун
Баньки жар, всё тот же хлебный квас.
С Ванькой так вдвоём и добирались,
Люди же таращились на нас.
По деревне сплетни разносились,
Что ведун бабёнку воскресил,
Но ко мне с почётом относились,
Чтоб случайно в жмых не превратил.
Ванька словно заново родился,
Где теперь те сопли пузырём?
Он вокруг меня порхал, как птица,
Щебетал о чём-то о своём.
Глава 7
«Слушай, Ванька, всё-ж мне интересно,
Сколько знаю, нет таких цветков,
Что ж за диво, что ж это за песня,
В коей столько непонятных слов?
Только ты да мамка захворали,
Иль какой ещё иной секрет?
Если гниль идёт, я точно знаю,
Никому спасенья больше нет».
«Тот цветок у бати на могилке
Вырос ни с того и ни с сего.
Сам весь чёрный, будто бы с картинки,
Капли крови капают с него.
Мамка попыталась, я пытался
Выдернуть с земли, да не свезло.
Как там вырос, так там и остался,
Ну а нас накрыло тень да зло.
Мухи пролетают – тут же дохнут,
Птица подойдёт – и тут же смерть.
А другие что, они ж не могут
За чужой могилкою смотреть.
Вот мы с мамкой батю навещаем,
Он и так при жизни был как перст.
В общем, много я о нём не знаю,
Было мне тогда немного лет.
Говорят, как будто был он магом,
Только я не верю, чепуха.
Мамка мне бы тут же рассказала,
Но молчит, как пыльная стена».
«Нет, дружок, об этом не трезвонят.
И гордиться нечем, коль всё так.
Колдунов, как знаю я, хоронят
В стороне от люда, как собак».
«Всё как есть – в сторонке, на отшибе.
Люд не ходит, вороны галдят.
Лично сам один разок я видел,
Как там черти пьяные сидят.
Думал, показалось, раз – и нету,
Если рассказать, так засмеют.
Чую, прав ты, дядька, есть секреты,
Если черти на могилке пьют».
«Сабелька моя всегда со мною.
С Божьим Словом упокоим всех.
Ты, Ванятка, постоишь в сторонке,
Ну а мне, коль что, и помахать не грех».
Слово за слово, шагали, сумерело.
На погосте в вечер не к добру.
Ванька вёл себя довольно смело,
Я же будто солнце поутру —
Тихой поступью, едва-едва услышишь,
Сабля наготове, Бог со мной.
Слушал глубину погостной тиши,
А вокруг молчанье да покой.
