Артем Кастл
Изгои
– Как давно вы вместе?
– Пару дней.
– Быстро вы разобрались в чувствах.
– Переменим тему. Когда ты планируешь бежать?
– Сегодня вечером.
– Вечером?
– Да. Сегодня эта брешь будет под защитой моих друзей. Они согласились закрыть глаза на парочку другую беженцев. Мы переберемся через брешь и попадем в районы нищих. А там можно двинуться к океану.
– Так эти районы существуют?
– Существуют. Только Партия не стремится пополнять его ряды своими же гражданами. Она считает, что в районах обитают предатели и заокеанцы.
– Почему же Партия не уничтожит районы?
– Слишком много сил тратить на это. А так она держит их под контролем.
– Мы побежим с тобой.
– Я рад это слышать. Встречаемся у старого моста в 10 вечера. Прямо в комендантский час. Полиция не успеет добраться до этого моста до нашего выхода, а когда она придет патрулировать его, мы будем далеко.
– Хорошо.
– И только не опаздывать. Я не собираюсь рисковать своей задницей, ожидая пока вы закончите где-нибудь ласкаться.
– Мы не опоздаем.
– Тогда выходи из комнаты и надень на свое лицо опечаленную маску. Ни с кем не общайся.
Я вышел из комнаты менеджеров с грустной миной, как и сказал Эрни. Направился к выходу. Все во мне бурлило энергией. Получается, мы многого с ней не знаем. Как же так. Я отправился домой. Старался ни о чем не думать. Не хочу. Все для меня стало непонятным.
7
До дома я дошел быстрее обычного. Этот день свалился на меня своими открытиями. Как все разложить по полочкам? Я не понимаю. Она ждала меня у двери. Сразу накинулась на меня. Обняла. Мы постояли так минуту.
– Я думала, что-то произошло. Ты долго!
– Все хорошо. Сегодня день радостных и не очень открытий. Выяснилось, что, решив уйти в район нищих, мы обрекли себя на погибель. Но не стоит грустить, я нашел помощь в лице своего менеджера Эрни.
– ЭРНИ?! Но ты же писал о нем в дневнике.
– И жалею об этом. Эрни рассказал, что Партия избавляется от решивших сбежать в районы нищих. Она избавляется от всех, кто может туда попасть.
– Но почему?
– Районы нищих не принадлежат Партии, они принадлежат сопротивлению.
– Почему Партия их просто не уничтожит?
– Не знаю… давай лучше закроем дверь.
Я закрыл дверь в квартиру. Она села на стул и посмотрела на меня.
– Если б не ты, я бы скоро умерла. Ты мой спаситель.
– Меня, как и тебя, спас Эрни. Мы должны ему сказать спасибо. Он проведет нас к сопротивлению.
– Если ты говоришь правду, дорога будет трудной. Будет патруль.
– Эрни сказал, что знает один лаз.
– А ему можно доверять?
– Раньше я не доверял, но сейчас он открыл мне глаза. Я склонен верить ему.
– Тогда и я поверю.
Она встала и прошла на кухню. Я пошел за ней.
– Надо поесть. – объявила она – это может быть твой последний обед.
Мы поели и решили начать собираться. До самого выхода мы не общались друг с другом. Иногда она смотрела на меня вопросительно, как бы задавая вопрос: а правильно ли мы поступаем? Впрочем, обратного пути не было. Я уверен, Партия уже догадывалась, если не знала, что в таком-то городе, в такой-то квартире живут и собираются действовать рецидивисты. Нужно их остановить. Не удивлюсь, если за нами отправились чистильщики.
Пока все шло по плану. Мы спокойно вышли из дома и затерялись в парке. Начинало темнеть. Мы держали свой путь к старому мосту. До встречи с Эрни осталось минут 15, а идти нам еще приличное расстояние. Она шла рядом со мной. Мы старались не шуметь. Шли через кусты. Пару раз останавливались, когда проходил по дороге патруль. Теперь вместо 2 полицейских было 4. К чему это, подумал я? Неужели Партия разволновалась? Заокеанцы? Если б это были они, вряд ли б только 4 стража порядка патрулировали парк. Нет. Здесь другое. Возможно, искали нас. Она тоже это поняла, и мы решили идти быстрее и еще тише. У нас получилось, уже минут через 5 мы прошли опасную зону. Вышли к мосту. Осталось несколько минут спокойной дороги. Патруль сюда не захаживает. Почему, и сам не знаю.
Мы дошли до моста, но не вышли к нему. Сидели в кустах, ждали, когда Эрни подойдет. Мост был открыт для нас, а вот с него нас бы никто не увидел. Кусты прикрывали. Это она придумала такой трюк.
Пока пусто. Уже десять минут 11-ого, а Эрни нет. Не хотелось бы паниковать, но он должен был уже явиться. Для паники повода нет, но ведь это особый случай. Здесь промедление может стоить жизни.
– Подождем еще немного. – сказала она, держа меня за руку.
Мы подождали еще немного и снова ничего. В голове сразу пронеслись несколько мыслей: или его поймали, или он обманул нас. Конечно же, не хотелось, чтобы это было первое, но если это второе, кому можно тогда доверять? Получается, никому.
Через несколько минут, когда мы решили сами двинуться к цели, на мосту стоял силуэт. Я не мог увидеть в нем Эрни, так как силуэт был в плаще, да и вообще с такого расстояния он предстал передо мной в черном образе. Мы осторожно вышли к нему. Спрятались в последних кустах. Он не видел нас, но точно кого-то ждал. Это точно должен быть он. Эрни. Мы решили рискнуть, и вышли из укрытия. Удача улыбнулась нам. Перед нами стоял Эрни. Он и сам нервничал из-за своего опоздания.
– Пойдемте, – сказал он вместо приветствия – нас могут заметить.
Мы двинулись за ним. Не разговаривали. Шли молча. Прислушивались ко всему. Иногда мы останавливали движение. Патрули проходили рядом с нами. Их стало больше. Вместо 4 – 6.
– Они охотятся на нас. – пояснил тихо Эрни – Им все известно. Мы враги№1.
То, останавливаясь, то ускоряясь, мы дошли до нужного нам места. Это был старый туннель. Один из выходов из города. Электрички не работают, путь через посты не такой уж безопасный. Проще пройти под землей. Туннель углубляется под землю на несколько сот метров. Мы выйдем с запада. Как раз рядом с нужным нам местом.
– Будем и дальше вести себя тихо. Не нужны нам неприятности. – с этими словами Эрни еще раз подтвердил, что именно он наш капитан. Никто и не спорил.
В туннеле мы орудовали фонариками. Было слишком темно. Мы спустились примерно на 85 метров. Нас уже не могли засечь патрули. Мы невидимы для Партии.
– Если бы мы знали о всех лазейках, было бы проще. – сказала она, держа меня за руку.
– Если бы вы знали о всех лазейках, вы были бы мертвы. Партия такое контролирует. Даже создатели этих лазеек в скором времени находили свою смерть. – ответил Эрни, идущий впереди.
– Но зачем их убивать?
– Человек – легкая натура, стоит кому-то пригрозить тебе тем, что ты любишь больше всего, или даже боишься, ты сразу же пойдешь на многие сделки. Партия подчищает за собой. Я сам нашел этот туннель случайно, когда прятался от патруля.
– Ты нарушал комендантский час?
– Да. Пытался найти что-нибудь стоящее. А в итоге понял, что наши закусочные поставляют Партии сведения о работниках и посетителях. Вообще в закусочных хранится много всего. Будь я главой сопротивления, я бы первым делом пустил ракету на закусочные. Столько бы жизней спасли.
– Мы хотели взорвать телебашню.
– Отличный ход. Так ты их обезоружишь. Народ без телевидения ничего не может, он зависит от него. С помощью телевизора народ контролируют, как с помощью газет и радио. Только телевизор хуже, это точно.
– Ты виделся с кем-нибудь из «Les miserable»?
– Нет. Но я бы хотел предложить их штабу парочку идей.
– Нам долго идти?
– Да. Еще час пути. Но, думаю, можем отдохнуть немного.
Мы устроили перерыв. Я сел, облокотившись о стену. Она подсела ко мне. Выключила свой фонарь, чтоб не тратить батарею. Мы пользуемся лишь моим. Эрни ушел вперед, решил не мешать нам. Она поцеловала меня.
– Я вот думаю, – начала она – как сопротивление своих шпионов переправляет сюда?
– Может, какие-нибудь маневры.
– А что, если даже полиция может быть подкупной. Что, если их подкупили, и они уже не за Партию?
– Тогда нам же лучше.
– Иногда я жалею, что мы не можем взорвать эту чертову башню. Уверена, с ее смертью решится часть проблем.
– Нам к ней не подойти.
– Но вместе с сопротивлением мы это сделаем. У нас будет шанс.
– Возможно.
Вернулся Эрни. Мы решили продолжить путь. Как ни странно, но ни одного полицейского мы так и не увидели на этом пути. Видно, патруль не везде работает.
Мы вышли на еще одну тропу. Как сказал Эрни, идти осталось немного. Я уже видел вдалеке стены забора. Осталось немного.
Эрни довел нас до забора. Мы не вышли на открытую местность. Боялись, что здесь рядом полиция. Эрни говорил, ее быть не должно. Мы подождали немного, походили и решили выйти. Вышли. Ничего не произошло. Похоже, полиций здесь не было. Эрни весь путь держал в руках какой-то рюкзак. Он открыл его и вытащил из него взрывчатку.
– Это единственный путь, – проговорил он, настраивая таймер – только так мы сможем туда пробраться и сделать так, чтобы нас заметили. Этот забор нужно разрушить.
– А мы. – не выдержал я. – Что будет с нами?
– Мы успеем потом, до приезда полиции, удрать отсюда. Мы окажемся на той стороне.
– А если и нас накроет? Забор же вон, какой высокий!
– Не накроет. Взрывчатка оставит брешь в нем. Хочешь – иди через парадный вход, но тогда тебя сразу же расстреляют, как это сделали с Анной и Мэттом.
– Расстреляют?!– вступила в разговор она.
– Она не знает? – спросил меня Эрни.
– Не помню, говорил я или нет. Но в районы нищих через официальный вход путь заказан.
– Как это «заказан»?
– Тебя ждет там смерть.
Она посмотрела на меня испуганными глазами, я видел, как в глазах начинают зарождаться слезинки, скатываясь по ее щеке.
– Они не могут. – тихо произнесла она.
– Могут. – ответил за меня Эрни.
Вначале и я этому не поверил. Но сейчас начинаю понимать масштаб трагедий. Каждый день сотни семей отправляются по этому пути. И никто не возвращается назад, никто не находит житья за забором. Всех ждет один лишь покой. Их лишают жизни, и они не могут за себя постоять, они доверились и их обманули. И все ради чего? Ради какой-то власти, которая без людей будет не нужна. Партия проливала ручьи крови, реки крови и все только для того, чтобы контролировать тех, кто еще держится в районе бедняков.
Она уткнулась в меня. Не может сдержать слез. Мне везло – я никогда не видел это шествие. Ни разу на него не выходил. Обычно эти семьи, эти люди проходили с центра района до забора крестным ходом. На них многие выходили посмотреть, кто-то с жалостью, кто-то с отвращением. Бывали случаи, когда в них чем-то кидали и обзывали их. Я не понимал этого. Они такие же люди, просто им помощь требуется, а не унижение. С ними шли дети. Конечно же, шли. Без детей бы не получалось. Она видела некоторых детей, и теперь они всплыли у нее в памяти. Теперь она знает, что их нет в живых, что их смех и их радость, их жажда жизни угасла под прицелом дула автоматов. А их маленькие тела, наверное, уберут в большую кучу и или просто закопают без надгробия, или подожгут и устроят массовую кремацию.
Эрни смотрел на меня. Ни он, ни я не могли и подозревать, какой шок вызовет у нее такая информация. Но ведь она примерно понимала, за что можно ненавидеть Партию. Или же она думала, что это бунтарка в ней играет. Что просто так нужно сломать партийные устои, потому что это присуще характеру твоего возраста.
Эрни посмотрел на меня. В его лазах читался вопрос: пойдет ли она дальше? Он почему-то решил, что я пойду точно. Возможно, потому что это написано на мне. Не боюсь Партии.
– Ты точно решила пойти с нами? – обращаюсь к ней, держа ее за руки.
– Точно. – ответила она – Я хочу помочь в уничтожении Партии.
– Хорошо.
Я кивнул Эрни, и он установил заряд, прикрепив его на забор. Мы отошли в сторону. Буквально спрятались в кустах. Эрни не мог точно сказать, какой силы будет волна от взрыва – решили не рисковать.
Раздался взрыв, вышел он приличным. Уверен, уже сейчас сюда направляются чистильщики, виня себя за оплошность.
Сразу как дым рассеялся, мы двинули к забору. Перед нами показалась обширная брешь. Ни минуты не раздумывая, мы пролезли через нее и почувствовали себя свободными. Где-то там, на той стороне, которая когда-то была нашим домом, вовсю звенели мигалки, раздавались голоса. Они были далеко. Но мы их слышали. Мы покидали эту тоталитарную бездну. Покидали, чтобы присоединиться к тем, кто бросил ей бой. Мы уходили, а власти думали, будто нас и не было. Думали, будто это был удар врагов. Скоро они почувствуют на себе наш гнев…
