Кнут.
Без нее дом опустел. Меня больше никто не называл «amorina». Родители, кажется, вообще не знали приятных слов, а с сестрами у нас появилась негласная договоренность – не упоминать прозвища, данные нам Ванессой.
Я стала просто Беатрис, закупорив болезненно-сладкие воспоминания в бутылку со своими внутренними джинами.
Может Дэвид сделал то же самое? Только крышка от его бутылки оказалась прочнее и надежнее.
Что же ты пытался забыть, что начисто стер свою жизнь, оставив лишь неровный почерк на смятых листах?…