Айно Васильева
Здравствуй, папа
734, Kanya, 14. Sol Saturni*.
– Здравствуй, папа! Решил говорить с тобой, а не с глупым дневником. Никак не получается у меня ввести эти записи в привычку. Даже психолог вчера ворчала. Говорит: вы так хорошо к отцу обращались в первой записи, попробуйте снова! Дурость какая-то.
Зачем это делать на камеру? Ведь я всегда разговариваю с тобой мысленно, пап… С тех пор, как твой корабль с рëвом поднялся в небо. Я так ясно помню тот день.
Помню толпы зевак с биноклями и походными стульями. Помню огромные мониторы, передающие картинку из кабины. Помню, как ты улыбался и показывал большой палец. Помню напряжённое ожидание во время заправки и охлаждения двигателей. Помню, как сердце остановилось на обратном отсчёте до старта, как билось через раз, пока космолёт поднимался всё выше и выше. Как снова остановилось, когда отключились камеры в кабине из-за возросшей перегрузки. Помню, как во время старта я всё думал: "Как громко! Даже мне громко! Как же там твои уши, пап?"
Кхм-кхм… Я всё пытаюсь сказать тебе главное…
Пап, я всё-таки лечу!
Получается, теперь я и правда немного Гагарин. Первый человек в глубоком космосе. Помнишь, когда-то давно ты читал нам вслух его прощальное письмо жене, написанное накануне старта? Помнишь, как мама тогда расплакалась? Я тут нашёл текст.
И…У меня даже девушки нет, чтобы ей написать. Я всё думал, что успею, а теперь думаю, может, уже и нет?..
Пап, но ведь техника не подведёт, да? Тебя тогда подвела не техника, люди.
"Техника не подведёт". Он был так уверен в этом! Хотя и техникой, по-хорошему, её назвать нельзя! Не техника, а груда железа, напичканная взрывчаткой…
И я подумал… Он делал это для народа, науки, Родины… Он ни капли не сомневался, в том, что делает. Он верил… Боже, сколько веры в нём было! А я?
Я всю дорогу лишь пытаюсь доказать, что я первый, лучший, что я…кхм… достойный сын своего отца. Какой эгоизм!
Достоин ли я?..
Если честно, мне страшно, пап!
