Бахтик Аширов
Разделенные
Глава 1
Генрих стоял над поломанным роботом-добытчиком, сигнал которого доносился до него в течение трёх дней, пока он добирался до этого места. Металлический корпус машины был покрыт толстым слоем пыли, а одна из манипуляторных рук висела безжизненно, словно сломанная ветка. Подземный флаер, который доставил парня сюда, был на исходе заряда. Генрих с досадой посмотрел на тускло мигающий индикатор энергии. Пришлось активировать аварийный режим, запитав транспорт от витающего эфира – меры, которая изнашивала энерго-приемник быстрее, чем этого хотелось бы.
Сквозь гул вентиляторов и шипение конденсаторов он слышал лишь одно: время было на исходе. Третий день оборудование стояло, а его кошелёк пустел. Каждый час простоя означал, что кредо – его единственный источник дохода – замораживается. На нейроинтерфейсе как назло висела неподвижная сумма, а над ней мигал слоган: "Кредо – валюта доверия".
"Доверие, ха!" – фыркнул он, в очередной раз пытаясь перезапустить систему. Но оборудование упорно не реагировало. Пальцы, дрожащие от усталости, вводили команды, глаза блуждали по экранам в поисках ошибки. Тревога ползла по спине: если он не запустит систему робота в ближайший час, отчёт за день выйдет с нулями.
На линии ожидания служба поддержки молчала. Последний раз он звонил два часа назад – безрезультатно. Мозг лихорадочно искал решения. Что-то должно помочь. Хотя бы временно!
Он бросил взгляд на часы. До конца смены оставалось три часа. Если оборудование не заработает, сегодняшняя работа окажется впустую. Мысль об этом сдавила грудь, заставляя внутренний голос отчаянно предлагать решения, которых не существовало. И тогда придётся выбирать – заплатить за еду или за квартиру.
Голод напомнил о себе неприятным урчанием в животе. Энергетический тюбик, давно позабытый в нагрудном кармане, оказался спасением. Он извлёк его, коротко вздохнул, словно извиняясь перед самим собой за предстоящий компромисс, и сделал глоток. Синтетический вкус курицы вызвал легкое отвращение, но крохотный прилив энергии был неоценим. Это не решило ни одной проблемы, но хотя бы немного разогнало серую туманную усталость, затянувшую сознание.
После очередного ряда изменений в командной строке Генрих задержал дыхание, проверяя введённый код. Лог-файл на экране мигнул зелёным, подтверждая, что ошибок не найдено. Он ввёл команду запуска:
–активировать манипулятор -тестовый режим
В тишине лаборатории раздался щелчок реле – манипуляторная рука словно пробудилась от долгого сна. Лёгкий гул моторов сопровождался вспышкой на индикаторной панели. На экране терминала начали появляться данные диагностики:
"Сервопривод 1: калибровка завершена. Сервопривод 2: калибровка завершена."
Манипулятор медленно поднялся, проводя трассировку всех суставов. Один за другим активировались двигатели, мягко и плавно двигая сегменты конечности. Зеленая кнопка на корпусе робота замигала, сигнализируя о восстановлении функциональности.
Генрих скользнул взглядом по показаниям сенсоров. Графики нагрузки сервоприводов, углы отклонений и текущие сигналы датчиков на экране выглядели идеально. Последняя строка вывела заключение диагностики:
"Все системы работают в норме. Режим: АКТИВНЫЙ."
Он с облегчением выдохнул, а на его лице заиграла усталая, но довольная улыбка. После долгих часов исправлений и неудач робот наконец ожил.
Генрих оглядел тоннель, где велась разработка редкоземельной породы. Слабый свет ламп освещал массивные стены шахты, покрытые блестящим налётом от высокой влажности. Температура вокруг оставалась невыносимо высокой, но терморегулирующий костюм справлялся с нагрузкой, удерживая тело в комфортных пределах.
Робот стоял неподвижно, завершив диагностику после восстановления. Его манипуляторная рука была опущена, а индикатор на корпусе горел ровным зелёным светом. Генрих решил осмотреть место сбоя, чтобы установить истинную причину проблемы.
Он включил интерфейс управления и запросил карту добычи с наложением сетевой активности. Сравнив данные, предоставленные нейросетью, с текущими координатами робота, он быстро понял: сбой произошёл из-за выхода машины за пределы зоны действия сети управления.
Для подтверждения Генрих проверил состояние сигнальных маяков в этом секторе. Пройдя вдоль тоннеля, он заметил, что один из маяков оказался повреждён. Вероятно, его задело обрушившимся куском породы после недавнего взрыва, использованного для расчистки прохода.
– Вот и всё, – пробормотал он, возвращаясь к роботу.
Он отметил координаты повреждённого маяка и отправил заявку на его замену через общий интерфейс. Робот, восстановленный и готовый к работе, уже не зависел от этой точки, но Генрих знал, что без исправления сети подобные сбои могут повториться. Теперь всё было ясно: неисправность была вызвана не системой робота, а внешними условиями.
И тут внимание Генриха привлёк странный свет, пробивающийся из места разрушения породы. Он прищурился, чтобы разглядеть источник, и, преодолевая усталость, двинулся вперёд. Свет казался неестественным в мраке тоннеля, словно проблеск из другой эпохи.
Когда он подошёл ближе, его взгляд упал на узкий разлом в стене шахты. За грудами разрушенной породы открывался проход – старый тоннель, который, вероятно, остался от заброшенной ветки шахты.
Генрих включил фонарик на запястье костюма и шагнул внутрь. Стены старого прохода были покрыты толстым слоем пыли и осыпающейся штукатурки. Свет лился из объекта, лежащего на полу. Это оказался осветительный прибор – старый, потрёпанный, но всё ещё работающий благодаря автономному источнику энергии.
– Неужели они ещё остались? – пробормотал Генрих, изучая находку.
Он поднял устройство и осмотрел его поближе. Такие лампы использовались шахтёрами ещё в 2060-х годах, когда автономные энергосистемы только начали внедряться в горнодобывающую отрасль. Прибор оказался невероятно прочным, пережив более века эксплуатации и забвения.
Но что ещё больше удивляло – тоннель уходил глубоко вперёд, теряясь во мраке. Его охватила странная смесь любопытства и настороженности. Что скрывает этот забытый проход, заброшенный десятилетия назад?
Генрих сверился с картой добычи, открыв её на интерфейсе запястья. Старая схема шахты синхронизировалась с текущими данными, и он быстро нашёл тоннель на плане. Тонкая линия уходила в сторону, к самому краю кластера, в котором он проживал.
Его взгляд задержался на границе, отмеченной красным на карте. Выход за пределы кластера был не просто нежелательным – он означал нарушение законов анклава, контролируемых “Властью Шести”. Такие нарушения карались строго, вплоть до ареста.
Генрих почувствовал, как внутри нарастает напряжение. Этот тоннель, похоже, вел в зону, где никакие правила анклава больше не действовали. Территория за границей и всё, что находилось за ней, считалось табу, а любое упоминание о таких местах каралось законом.
С детства он слышал лишь отрывочные упоминания о так называемых "диких землях". Эти рассказы передавались шёпотом, в кругу доверенных людей, словно мифы о месте, куда никто не решался идти. Говорили, что там больше нет порядка, поддерживаемого "Властью Шести", нет технологий или жизнеобеспечения. Лишь хаос, остатки разрушенной цивилизации и, возможно, что-то ещё более страшное.
Информация о диких землях была окутана тайной. Официальные источники их не упоминали, и все данные, связанные с зонами за границей анклавов, давно стерли из систем. Единственное, что Генрих знал наверняка – даже приближение к таким местам могло обернуться серьёзными последствиями.
Его взгляд снова упал на карту. Тоннель шёл прямо к границе, словно указывая путь в запретный мир. Вопросов становилось всё больше: кто проложил этот проход, что здесь добывали, и почему он не был запечатан после разделения? Но больше всего Генриха мучило любопытство – что могло находиться за пределами привычного ему мира?
Благоразумие удержало Генриха от желания отправиться исследовать тоннель. Его взгляд задержался на тёмном проходе, но внутренний голос здравого смысла оказался сильнее. Он прекрасно понимал, что за этим шагом стояло не только личное любопытство, но и огромный риск.
Если система узнает, что он не только приблизился к границе, но и обнаружил способ покинуть кластер, последствия могли быть разрушительными. Нарушение таких правил считалось одним из самых тяжких преступлений, ведь границы анклавов были не просто территориальными линиями – они были символами полного контроля и порядка.
Наказание за подобное прегрешение было суровым и безапелляционным: тюремный срок в камере виртуального заточения. Генрих слышал рассказы об этом наказании – созданные системой симуляции камеры были настолько реалистичными, что человек терял счёт времени и ощущение реальности. Месяцы и годы проходили в полной изоляции, где физическое тело существовало лишь как сосуд, а сознание подвергалось пытке одиночеством и бесконечным повторением своих ошибок.
Он выпрямился, развернулся к роботу и активировал интерфейс, чтобы закончить восстановление работы машины. Генрих знал, что должен сообщить о странной находке, но где-то в глубине души не хотел, чтобы кто-то другой воспользовался этим тоннелем, пусть даже он сам никогда не решится на этот шаг.
Подземный флаер зарядился, и Генрих, не теряя времени, направился обратно на базу. Ему не терпелось поскорее покинуть это место – слишком много вопросов и напряжения оставил после себя обнаруженный тоннель.
Он сел в удобное кресло, пристегнул ремни и активировал автопилот. Мягкий свет интерфейса разлился по панели управления, и на экране высветился маршрут, ведущий к его каптёрке. Двигатели тихо загудели, флаер плавно оторвался от платформы и устремился вперёд, скользя по узким туннелям с идеально выверенной точностью.
Генрих расслабился, чувствуя, как напряжение дня начинает отпускать. Проверив наручный интерфейс, он с удовлетворением заметил, как его кошелёк снова начал пополняться Кредо – универсальной валютой анклавов земли.
Согласно условиям договора, его оплата автоматически замораживалась, если в шахтах фиксировалась неисправность. Деньги начинали поступать только после полного устранения проблемы, подтверждённого системой. Генрих горько усмехнулся: для "Власти Шести" всё было выстроено так, чтобы эффективность каждого работника неукоснительно поддерживалась строгими финансовыми стимулами.
Тем не менее, видеть, как баланс увеличивается, было приятно. Работа выполнена, неисправность устранена, а его контрактные часы снова начинают приносить доход. Он закрыл глаза, наслаждаясь коротким моментом покоя, пока флаер нёс его обратно к привычной рутине.
– Добрый день, Мастер Генрих, – прозвучал приятный женский голос интерфейса каптёрки. – Рада вас видеть. Вы отсутствовали три дня. На этот период было приостановлено почасовое пополнение ваших Кредо, и оно было запущено снова два с половиной часа назад. За три дня вами установлено и устранено 12 неполадок, сейчас комплекс работает в штатном режиме.
Генрих выдохнул и присел в кресло, слушая ровный и безэмоциональный голос системы, которая тут же продолжила:
– Система сообщает, что списана оплата за аренду жилого модуля и коммунальных услуг, включая пользование квантовой связью, любезно предоставляемой анклавом. Также произведено пополнение запасов продуктов питания и обновление пакетов повседневной одежды.
Генрих лишь усмехнулся. Эти обязательные списания напоминали ему, что в анклаве никто ничего не получает бесплатно. Даже "стандартные привилегии" оплачивались из его кармана.
– Сообщение от Всемирного Банка Кредо, – продолжил голос, – ваш кошелёк будет активен ещё восемьдесят дней. Убедитесь, что вы успеете потратить накопления до истечения срока, иначе средства будут аннулированы.
Его лицо помрачнело. Напоминание о временном лимите на накопления всегда действовало раздражающе. Система тщательно регулировала всё, включая личные финансы, чтобы никто не мог "выйти за рамки".
Он кивнул механически, мысли были где-то далеко. Однако следующая фраза заставила его поднять голову.
– И последнее, – продолжил голос, – вам звонила шесть раз Элеонора.
Имя будто коснулось чего-то тёплого внутри. Сердце Генриха учащённо забилось. Элеонора… Её звонки, шесть раз. Он почувствовал лёгкое волнение – что-то случилось? Или она просто скучала?
Вспомнив её мягкий голос и тёплую улыбку, Генрих на миг закрыл глаза. Её образ, родной и такой живой, словно заполнил весь его разум. Эти три дня в шахте ощущались бесконечными, но мысль о встрече с ней помогала двигаться дальше.
– Соедините меня с Элеонорой, – быстро сказал он, ощущая, как волнение перерастает в нетерпение.
– Запрос принят, Мастер Генрих, – ответил интерфейс.
Он вздохнул, ожидая соединения, и улыбнулся, представляя, как увидит её лицо на экране. Она была для него не просто человеком, а якорем, его светом в этом механизированном и упорядоченном мире. Её звонки говорили о том, что она ждала, и это грело его сильнее, чем любые системы отопления анклава.
– Генрих! – радостный возглас эхом отозвался в его голове, и вот наконец он увидел её лицо на экране. Оно было таким родным: большие глаза, лёгкая улыбка, которая всегда умела растопить его усталость.
– Я столько раз звонила тебе, а каптёрка отвечала, что ты на выезде в шахтах… – Элеонора слегка нахмурилась, но в её голосе звучало больше радости, чем упрёка. – Я соскучилась, любимый.
– Эле, любимая, – Генрих ответил самым тёплым голосом, каким только мог, и сам почувствовал, как у него внутри что-то смягчилось. – Я тоже скучал по тебе. Чёртовы роботы опять слетели с катушек, пришлось им вправлять мозги. Ты же знаешь, какая это работа.
– Как всегда, – улыбнулась она, мягко качая головой. – Ты герой, Генрих. Но хоть сейчас ты дома?
– Да, уже в каптёрке, – ответил он, чуть смущённо улыбаясь. – И готов слушать только тебя.
Элеонора рассмеялась, её смех был как мелодия, которой Генрих так долго был лишён. Усталость дня, напряжение, всё это казалось неважным, когда он смотрел на неё. Её голос и присутствие приносили ему чувство покоя и счастья, которого никакая механическая рутина не могла дать.
– Нам нужно встретиться, любимый, – сказала Элеонора, её голос был тихим, почти просящим. – Нам нужно обсудить наше будущее… и в первую очередь согласие системы на наш брак и возможность завести ребёнка.
Генрих почувствовал, как в груди сжалось. Она права. Время стремительно приближалось – скоро начнётся обязательная диагностика системы для пар, желающих заключить союз и завести ребёнка.
Он невольно отвёл взгляд, задумавшись. Процедура, которая казалась простой формальностью в официальных документах, на деле была испытанием, вызывающим трепет у всех влюблённых. Многочисленные медицинские и психологические тесты загружались в ИИ системы, где начинался сложный процесс вычислений.
Система определяла всё: уровень совместимости пары, их здоровье, ментальное состояние, даже вероятность возникновения конфликтов. Но это было лишь началом. Главной задачей искусственного интеллекта было спрогнозировать будущее ребёнка, которого могли родить эти двое. Пол, здоровье, интеллект, эмоциональная устойчивость – всё это анализировалось, чтобы система смогла определить роль будущего человека в жизни кластера и анклава.
Если показатели не соответствовали заданным стандартам или прогнозируемая польза для общества была низкой, система отказывала паре в браке и в праве заводить детей.
– Я знаю, Эле… – наконец произнёс Генрих, стараясь придать своему голосу уверенности. – Скоро начнётся диагностика. Я тоже думаю об этом.
– Ты понимаешь, почему я переживаю? – продолжила она, её взгляд на экране был полон надежды, но и тревоги.
– Конечно, понимаю, – мягко ответил он. – Но ты знаешь, я готов пройти всё это ради нас. Даже если придётся подождать или найти другой способ.
– Другого способа нет, Генрих, – тихо сказала Элеонора. – Система – единственный судья.
Он кивнул, не в силах возразить. Её слова звучали правдиво и безнадёжно, как аксиома. Всё, что он мог сейчас сделать, – это держать её за руку, пусть и на расстоянии, и надеяться, что их чувства окажутся сильнее алгоритмов.
В попытках создать идеальное общество система разработала эти тесты, названные программой "Крепкая семья". В её основе лежала идея построения гармоничного мира, где отсутствовали бы конфликты в семьях, несчастные дети, разводы и разрушенные браки.
Система тщательно анализировала каждую пару, используя невероятно сложные алгоритмы, чтобы предсказать возможные проблемы ещё до их появления. Все данные – от медицинских показателей и психологической совместимости до прогнозируемого социального вклада будущих поколений – загружались в мощные ядра искусственного интеллекта.
Программа "Крепкая семья" в теории была идеальным выходом для формирования стабильных ячеек общества. Каждая пара, прошедшая проверку, получала гарантии, что их союз будет прочным, дети – здоровыми и способными внести свой вклад в развитие анклава.
Однако за этой идеальной картиной скрывались жёсткие ограничения. Если система считала, что пара не соответствует требованиям, им запрещали вступать в брак и заводить детей. Такое решение воспринималось как клеймо, которое невозможно оспорить. Люди, не прошедшие тесты, чаще всего теряли возможность создать семью или вынужденно оставались в статусе "одиноких".
Для Генриха и Элеоноры программа была не только проверкой их любви, но и испытанием их судьбы. Сможет ли система увидеть в них идеальную пару? Или их будущее окажется под угрозой из-за бездушных алгоритмов? Этот вопрос висел в воздухе, заполняя пространство тревогой и ожиданием.
– Вот поэтому я тебе и доверяю, – улыбнулась Элеонора. – В корпорациях только и знают, что обновления продавать.– Моя смена заканчивается через два часа. Думаю, успею забронировать капсулу в нашем любимом кафе и прогуляться в парке с гравитационными дорожками, – сказал Генрих, отодвинув панель своего интерфейса, которая всё ещё мерцала системными уведомлениями. – Отлично! – оживилась Элеонора, её глаза на мгновение засветились от активации нейроинтерфейса. – Мы так давно не выбирались, любимый. Надеюсь, твой флаер теперь работает идеально? Не хотелось бы снова зависнуть на парковочной платформе. – Ещё бы! – усмехнулся Генрих. – Я сам всё починил. Эти дуболомы из корпорации вообще не знают, как обращаться с техникой. Их патчи только добавляют ошибок. Теперь автопилот настроен так, что хоть в стратосферу летай.
Глава 2
Через два часа Генрих мчался в своём флаере, который теперь работал как часы благодаря его собственным усилиям. Перед вылетом он заехал на вибро-мойку, где нано дроны довели транспортное средство до кристального блеска, отполировав каждую линию корпуса.
Прилетев к дому Элеоноры, он аккуратно примагнитился к парковочной площадке на её этаже. Мягкий щелчок подтвердил, что система стабилизации зафиксировала флаер. Как только двери плавно скользнули в стороны, Генриха встретила Элеонора, сияющая от счастья. Её глаза переливались лёгким голубоватым светом встроенного интерфейса, а улыбка добавляла тепла в этот хромированный, технологичный мир.
– Привет, любимый! – произнесла она, уже протягивая руку, чтобы помочь ему выбраться.
Генрих, с лёгкой ухмылкой, протянул руку в ответ.
– Готова к идеальному вечеру?
Флаер двигался по воздушной магистрали, послушно вписываясь в упорядоченный поток транспорта. Взгляд устало скользил по однотипным габаритным огням впереди, пока весь обзор не закрыл массивный грузоперевозчик. Его бок сиял яркой рекламой: механические голоса приглашали испытать новинки виртуальных ресторанов, а мерцающие пиксели демонстрировали домашние принтеры еды, обещающие невероятно аппетитные блюда из пищевых картриджей, поставляемых той же фирмой.
Этот воздушный гигант двигался с нарочитой медлительностью, будто намеренно испытывая терпение окружающих. Поток транспорта позади него сдержанно бурлил, но обогнать его на узкой полосе магистрали было невозможно – оставалось только ждать.
Шесть светофоров. Целых шесть. Время тянулось мучительно медленно, словно густой сироп, пока, наконец, грузоперевозчик не свернул с магистрали, открывая долгожданный простор впереди. Флаер слегка качнуло на волне подхватившего его воздушного потока, и, ускорившись, он вновь обрёл свой привычный ритм движения.
Наконец, пара добралась до одного из ресторанов популярной сети. Заведение встречало их мягким свечением голографических вывесок, приглашающих посетителей насладиться уникальным опытом. Внутри всё было выполнено в минималистичном стиле: гладкие стены без лишних деталей, скрытые источники света и почти полное отсутствие персонала – всё управлялось автоматизированными системами.
Центральным элементом ресторана были нейрованны – индивидуальные капсулы для полного погружения. Каждая ванна наполнялась специальным гелем, который обеспечивал комфорт и связь с сенсорными интерфейсами. Встроенные модули позволяли не только моделировать выбранные локации для трапезы, но и обеспечивали синхронизацию всех ощущений: вкуса, запаха, температуры и текстуры.
Пара расположилась в своих нейрованнах, позволив телам расслабиться в мягкой поддерживающей среде. Сенсоры автоматически отсканировали их параметры, чтобы предложить персонализированный выбор локаций и блюд. Через несколько мгновений перед ними открылись голографические пейзажи: тропический пляж с лёгким бризом, таинственные леса с переливами светлячков, величественные горы с видом на бескрайние долины.
После выбора окружения система перешла к составлению меню. Ассортимент был почти безграничен: каждая позиция сопровождалась описанием, указывающим на идеальный баланс вкуса и пользы. Модули подачи пищевых капсул располагались по бокам нейрованны. После подтверждения заказа системы синхронизировали их содержимое с виртуальными ощущениями, превращая пищевые капсулы в полноценные блюда.
Первое блюдо появилось на их "столах" почти мгновенно: суп с густым ароматным бульоном, кусочками овощей и специями. Виртуальная подача была настолько реалистичной, что тонкий пар медленно поднимался над поверхностью, создавая ощущение абсолютной реальности. Каждый глоток сопровождался ярким всплеском вкусов, тщательно моделированных для полного удовлетворения.
Пара наслаждалась трапезой, полностью погружаясь в симулированную реальность. Лёгкие волны звуков, сменяющиеся ароматы и идеально продуманная текстура еды создавали впечатление, что их окружение и блюда реальны. Авансы, данные рекламе, полностью оправдывались.
– Интересно, – проворковала Элеонора, смакуя безупречное суфле из крабового мяса. – Настоящие продукты такие же на вкус?
– Не знаю, – ответил Генрих после короткой паузы. – Какая разница? Главное, что мы можем наслаждаться общением друг с другом.
Он встал, подошёл к Элеоноре и протянул ей руку. Лёгкая мелодия заполнила пространство, словно подстраиваясь под их настроение. Они обнялись и начали двигаться в спокойном ритме музыки, погружаясь в приятный момент.
И вдруг в воздухе, словно из ниоткуда, проявилось сообщение:
– Если вы желаете уединиться для соития, требуется обоюдное согласие и подтверждение биологического возраста. Счёт будет добавлен к общей стоимости.
Элеонора густо покраснела, её щеки загорелись, будто вспыхнули под лучами невидимого солнца. Генрих усмехнулся, но, заметив её смущение, деликатно коснулся невидимой панели управления и отмёл предложение системы.
– Это была ошибка системы, – с лёгким смешком сказал он, пытаясь снять напряжение. – Давай просто потанцуем.
Элеонора кивнула, опустив глаза, но спустя мгновение снова взглянула на Генриха. Музыка продолжала звучать, наполняя пространство спокойствием и теплом.
В целях предотвращения заболеваний и нежелательных ситуаций, связанных с насилием, система строго регулировала физические контакты между мужчинами и женщинами. Такие контакты разрешались исключительно для продолжения рода и только после прохождения полного комплекса тестов, подтверждающих физическую, психологическую и генетическую совместимость. Положительный результат был обязательным условием для получения разрешения, а сама процедура сопровождалась строгим контролем и предварительным заключением договоров о взаимных обязательствах.
Но чтобы компенсировать ограничения и удовлетворить эмоциональные и физические потребности, система внедрила альтернативу – виртуальный контакт. Специализированные нейроинтерфейсы и стимуляторы позволяли моделировать полное ощущение близости, вплоть до мельчайших деталей, включая тепло кожи, ритм дыхания и даже эмоциональный отклик партнёра. Всё было запрограммировано так, чтобы создать идеальную симуляцию, идентичную реальному взаимодействию, но без риска для здоровья или психологического комфорта.
Виртуальные отношения постепенно стали нормой. Они стирали барьеры, позволяли людям быть вместе, независимо от расстояния или обстоятельств, и при этом полностью исключали нежелательные последствия. Многие даже находили такой формат более удобным, лишённым неловкости, ошибок или несовершенств, присущих реальной жизни.
Однако для некоторых эти ограничения вызывали ощущение отчуждения от естественной природы человеческих отношений. Вопрос о том, можно ли считать виртуальные ощущения равными настоящим, стал предметом дискуссий, но большинство привыкло к новому укладу.
Пара закончила танец, и, когда они вновь заняли свои места за столиком, перед ними, словно по волшебству, появились напитки в изящных бокалах. Лёгкий аромат наполнил пространство, создавая ощущение завершённой гармонии. Однако их внимание отвлекло неожиданное появление нового сообщения в воздухе:
– В честь столетия со дня создания первого анклава, сеть наших ресторанов приглашает вас провести праздничный вечер, заказав столик в столь знаменательный день.
После объявления начался яркий голографический ролик. На фоне космической тьмы появилась Земля, окружённая мягким светом, а голос за кадром повествовал о начале новой эры. Первый умный город, управляемый искусственным интеллектом, стал сенсацией своего времени. Он был экологически чистым, с идеально сбалансированной эко- и социальной системой.
Кадры сменялись один за другим: футуристические здания, наполненные зеленью и светом, улицы, где транспорт двигался без шума, и счастливые лица людей, нашедших убежище от хаоса внешнего мира. Этот город стал первым шагом к построению идеального общества. Люди бежали туда, оставляя позади нестабильность и разруху старого порядка.
Со временем города росли и множились. Они объединялись в кластеры, которые затем формировали анклавы – автономные сообщества, связные общей сетью. За сто лет было создано более ста тысяч таких городов, полностью покрывших планету сетью взаимосвязанных анклавов.
Ролик завершился сценой, где Земля, словно в паутине света, была опоясана идеальной системой анклавов. В центре экрана появлялся слоган:
"Власть Шести".
Слова сияли на фоне планеты, обещая стабильность, гармонию и счастливое будущее для всех её жителей.
Генрих и Элеонора грустно улыбнулись. Ролик был блестящим примером пропаганды, но за этой иллюзией скрывалась хорошо известная правда. Всё, что демонстрировалось как "идеальное общество", на самом деле было тщательно организованной системой контроля.
Каждый кластер существовал в изоляции, отделённый от других гигантскими стенами, уходящими высоко в стратосферу. Эти стены служили не только физическим барьером, но и символом разделения. Перемещение между кластерами было категорически запрещено, чтобы предотвратить миграцию населения в более благоприятные регионы с комфортным климатом. Любая попытка нарушения этого правила каралась жестоко, а обоснования всегда звучали одинаково: "Во благо равенства и порядка".
Контроль был повсеместным и абсолютным. Искусственный интеллект, управлявший жизнью анклавов, следил за каждым действием, каждым словом и даже мыслями, выраженными через виртуальные интерфейсы. Ничего не ускользало от его алгоритмов. Создание семьи и рождение детей также регулировались строгими правилами. Пары могли получить разрешение только после прохождения множества тестов на совместимость и соответствие потребностям анклава.
Эти анклавы, представленные в рекламе как утопия, на деле были комфортабельными загонами. Каждый кластер специализировался на определённой деятельности, производя ресурсы или технологии, которые передавались правящему классу. Этот элитный слой общества, недосягаемый и почти мифический для обычных жителей, находился на вершине пирамиды власти. Они управляли всем с помощью искусственного интеллекта, распределяя ресурсы и принимая решения, которые обеспечивали стабильность системы – но только той, которая выгодна им самим.
Ролик уже подходил к концу, когда его сменил следующий. На этот раз речь шла о новейшем достижении системы – создании водных анклавов. Голос диктора звучал вдохновляюще, почти торжественно, описывая этот шаг как новую веху в развитии человечества.
Голографические изображения сменялись одно за другим: гигантские платформы, дрейфующие в открытом океане, подводные города с куполами из сверхпрочного стекла и бесконечные промышленные комплексы, уходящие в морские глубины.
– Водные анклавы предоставляют человечеству уникальные возможности! – звучал голос диктора. – Здесь кластеры специализируются на добыче ценнейших ресурсов из океанов и морей: нефти, газа, минералов, а также водных биоресурсов. Эти технологии – прорыв, который поможет обеспечить устойчивое развитие и процветание для всех жителей планеты!
Генрих нахмурился, наблюдая за сменой картинок. На экране показывали рабочие поселения, окружённые сложными системами очистки воды и переработки. Люди, изображённые на голограммах, улыбались, занимаясь исследованием морских глубин или обслуживанием оборудования. Всё выглядело идеально – слишком идеально.
Элеонора опустила взгляд, её руки машинально играли с бокалом.
– Они называют это гармонией, – произнесла она тихо. – Но мы же знаем, это просто контроль.
Генрих кивнул, глядя на мерцающую голограмму планеты.
– Утопия для них. Для нас – золотая клетка, – ответил он с горькой усмешкой.
Они замолчали, погрузившись в свои мысли. Музыка тихо звучала в фоновом режиме, её лёгкость и беззаботность странно контрастировали с напряжением, повисшим между ними. Тема, которую они так старательно избегали, снова поднимала голову, требуя обсуждения.
Элеонора сидела неподвижно, склонив голову. Её пальцы нервно касались края бокала, рисуя на его поверхности невидимые узоры. Генрих смотрел на неё, но не решался заговорить первым, как будто боялся нарушить хрупкое равновесие.
