Бхагаван Шри Раджниш (Ошо)
Доверие. Творчество. Близость
Не нужно беспокоиться. Все движется. Бескрайнее, бесконечное находится в движении. Вы всего лишь волна в этом. Расслабьтесь и позвольте вещам быть.
Узнав, как отпускать, вы узнаете все, что стоит знать. Если вы не знаете, как отпускать, то все, что вы знаете, не имеет никакой ценности, это бессмыслица.
Безопасность – величайшая иллюзия
Почему вы выбираете рабство, когда доступна свобода? Почему вы выбираете клетку, когда двери открыты и все небо принадлежит вам? Найти ответ не так уж трудно. Эта клетка – безопасность. Она защищает вас от дождя, от солнца, от сильного ветра, от ваших врагов. Она защищает вас от бескрайности, в которой можно заблудиться. Она дарит вам кров, это очень уютный дом, и вам не приходится брать на себя ответственность за пропитание, не нужно переживать из-за сезона дождей, не нужно беспокоиться, удастся ли завтра найти себе еду.
Свобода приносит колоссальную ответственность. Рабство – это очень выгодная сделка: вы отдаете свою свободу, и кто-то другой берет на себя ответственность за вашу жизнь, за защиту, за пищу, за кров – за все, что вам необходимо. Все, что вы теряете, – ваша свобода, ваши крылья, звездное небо. Но все это было вашей душой.
Человек может быть в безопасности только в иллюзии, потому что безопасность – это величайшая из существующих иллюзий. Жизнь небезопасна. Любовь небезопасна. Быть – значит пребывать в небезопасности. Быть – значит пребывать в постоянной опасности. Только мертвые находятся в безопасности, потому что больше не могут умереть, с ними уже ничего не может случиться.
Чем больше в вас жизни, тем меньше ваша безопасность. Поэтому многие люди решили не быть живыми – некая мертвенность дает им ощущение безопасности, защиты, доспехов. Многие люди решили не всматриваться в эту реальность, потому что она небезопасна. Я не могу ничего поделать, и вы тоже – так оно есть. Реальность небезопасна, никогда не знаешь, что случится в следующий момент. Я могу быть здесь, могу не быть здесь, вы можете быть здесь или не быть здесь. Следующий вдох может произойти, а может и не произойти. Тот, кто любит вас, завтра может совершенно о вас забыть. Такова жизнь.
Поэтому мы создали иллюзии и прячемся за ними, чтобы не видеть небезопасность жизни. Брак – иллюзия, любовь – реальность. Любовь небезопасна. Никто не знает, будет ли она здесь завтра или нет. Она как ветерок: когда он приходит, он есть, когда уходит, его нет. Вы не можете ей управлять, вы не можете ее контролировать, предсказывать.
Но ум очень боится: если завтра эта женщина оставит тебя, что ты будешь делать? Как жить без нее? Ты стал так зависеть от нее, ты не представляешь себя без нее, поэтому принимаешь меры: закрываешь двери, окна, запираешь все, чтобы она не смогла сбежать. Вот что такое брак: навешивание легальных замков, чтобы невозможно было легко улизнуть. Ты можешь пойти в полицию, в суд, можешь измучить женщину и заставить ее вернуться. Но когда ты закрываешь все двери и окна, эта женщина больше не та, какой была под открытым небом, в сиянии звезд. Парящая в небе птица кардинально отличается от птицы в клетке. Птица в клетке – уже не та же самая птица, потому что у нее больше нет прежнего неба, прежней свободы. Она в заточении, ее душа убита. Она только кажется живой – ее крылья подрезаны. Это только кажется, что она здесь, отныне она будет подобна растению.
Без свободы нет жизни. Но у клетки есть один плюс: она дарит ощущение безопасности. Теперь птица может не беспокоиться о еде, завтра утром ее покормят, как обычно. Ей не нужно беспокоиться о врагах, о хищниках – никто на нее не нападет. Птица может думать, что она не заточена в клетку, а защищена. Она может думать, что эти железные прутья – не враги, а друзья, она может их полюбить. Даже если однажды вы захотите отпустить ее на волю, ей может не понравиться эта идея, она станет сопротивляться. Она может не улететь, даже если вы откроете дверцу. Она скажет: «Я никуда не полечу. Как я оставлю свою безопасность?» Она позабыла всю радость свободы, теперь она помнит лишь комфорт и удобство безопасности.
Брак – это клетка, любовь – открытое небо. Мы разрушили любовь и создали иллюзию брака. Это уродливо. Когда два человека вместе из-за любви – это одно, когда двое вместе по закону – это совсем другое. Их души больше не вместе, только их тела связаны. Они не могут сбежать, потому что побег кажется слишком накладным, к тому же есть дети и все удобства семейной жизни, дом. Поэтому они решают остаться рабами. Они решают не жить, а просто существовать. И тогда, конечно, у них появляется множество иллюзий относительно прошлого и будущего.
Вы в этом не одиноки, все люди находятся в той же лодке. Потому что мы не можем жить в настоящем…
Опасно жить в настоящем, потому что это означает быть подлинным. Мы живем в прошлом, мы живем в будущем. Прошлое и будущее очень просты, комфортны, без каких-либо опасностей. Вы можете манипулировать своим прошлым, можете его контролировать. Вы можете приказать своему прошлому – оно очень послушно. Оно не экзистенциально, оно существует только в вашей памяти, вы можете снова и снова его перестраивать.
Одно из величайших психологических открытий состоит в том, что до сих пор не было написано ни одной автобиографии. Их миллионы, но все они лживы. Написать автобиографию практически невозможно, потому что вы будете все время подтасовывать свои воспоминания. Глядя назад, вы смотрите не на реальное прошлое. Его больше нет, есть только ваши воспоминания о нем. И в своих воспоминаниях вы тоже избирательны. Сначала вы отбираете события, которые проживаете, – в течение дня с вами случается тысяча и одно событие, но вы выбираете лишь несколько. Ученые говорят, что только два процента – девяносто восемь процентов остаются невостребованными. Вы выбираете то, что вам нравится, что усиливает ваше эго, что льстит вам. Все, что похоже на страдание, на боль, все, что причиняет боль, вы отбрасываете.
Ваша память – это изначальный выбор, а потом каждый раз, когда вы вспоминаете, количество ваших переживаний растет, и они продолжают отражаться в ваших воспоминаниях. Вы раскрашиваете их в новые цвета, продолжаете снова и снова их перекрашивать, это столько слоев краски, что к тому моменту, когда вы начинаете писать автобиографию… А люди пишут автобиографии, только когда знают, что им конец, что больше уже ничего не случится.
Когда человек жив, как он может писать автобиографию? А вот когда он думает, что все кончено – «я пожил, пора ставить точку, теперь уже ничего больше не случится», он пишет. Он смотрит назад и раскрашивает свои воспоминания, как ему хочется. Все автобиографии – вымысел. Мое предложение к библиотекарям: все автобиографии должны учитываться и каталогизироваться как художественная литература. Они – вымысел, и ничего более: вы преувеличиваете то, что вам хочется, и бессознательно добавляете многое из того, чего никогда не случалось. И я не говорю, что вы сознательно обманываете, нет, вы можете верить. Просто, если вы начали говорить неправду, через десять лет вы усомнитесь, правда это или ложь.
Умер журналист. Он постучал в ворота рая, святой Петр открыл ему и сказал:
– Извините, вы – журналист?
Журналиста трудно с кем-то перепутать: его лицо, его глаза сразу же его выдают.
– Да, но как вы это поняли? – удивился тот.
– Трудно не узнать журналиста, – ответил святой Петр. – Но мне очень жаль, у нас нет свободных мест для вас, закончилась квота. У нас здесь только двенадцать журналистов, и даже они совершенно ни на что не годятся, потому что в раю ничего не происходит, не о чем писать, нет никаких новостей.
Знаете, какое определение дал новостям Джордж Бернар Шоу? «Когда человек кусает собаку – это новость. Но не когда собака кусает человека». Это не новость, это ничто.
– В раю не бывает новостей, не издается ни одной газеты. Даже те двенадцать журналистов не приносят никакой пользы, так зачем нам еще и вы? Отправляйтесь в ад – там полно новостей, одни новости. Там, кроме новостей, ничего и нет. И там огромное множество газет, и они выходят очень большими тиражами. Отправляйтесь туда, у вас будет хорошая работа, – сказал святой Петр.
– Нет, я не могу туда идти, – возразил журналист. – Может, мы как-то сможем договориться? Если вы дадите мне двадцать четыре часа, я могу убедить какого-нибудь другого журналиста отправиться в ад, и вы позволите мне занять его место.
– Хорошо, – согласился Петр, – у тебя есть двадцать четыре часа. Входи.
Журналист вошел со всем своим профессиональным чутьем, со всем своим умением. Он начал распространять слухи. Он говорил каждому встречному: «Вы слышали? В аду собираются издавать большую газету, и на данный момент куча вакансий – главный редактор, заместитель главного редактора, ассистенты», и так далее и тому подобное. Он говорил это всем, кого встречал. Через двадцать четыре часа, когда он вернулся, святой Петр не стал открывать двери.
– Ты не можешь уйти, тебе придется остаться, – сказал он журналисту.
– А в чем дело? – спросил тот.
– Ушли все двенадцать. Теперь, хотя бы ради галочки, нам нужен один журналист. Оставайся!
– Теперь я уже не могу остаться, – возразил журналист. – Отпустите меня! В этих новостях должно что-то быть. Как могут двенадцать человек поверить пустышке? Это не может быть просто слух. В этом должна быть какая-то истина – может, чуточка, но должна. Я не могу оставаться здесь. Откройте дверь, отпустите меня.
Если вы начинаете лгать, то рано или поздно сами поверите в свою ложь. Вы поверите в нее даже раньше, чем другие, и спустя десять лет затруднитесь определить, ложь ли это. Через десять лет вы не сможете точно сказать, приснилось это вам или же вы реально пережили это. Ваши сны и реальность перемешаются друг с другом.
Очень трудно написать автобиографию. Никто никогда еще этого не делал, и я не думаю, что когда-нибудь это станет возможно. Будда может писать, но он говорит, что у него нет никакой автобиографии, которую он мог бы написать. Он говорит: «Я никогда не рождался»; «Я никогда не говорил ни единого слова»; «Я никогда не достигал просветления, потому что никогда не был непросветленным». Он говорит: «Я никогда не умирал, потому что ничто никогда не умирает. О какой автобиографии может идти речь? Нет никакого „я“, какая автобиография? Нет никакого эго, нет никакого центра, так что можно сказать о периферии? Периферия невозможна».
Будда умеет писать, но он не станет писать, а другие, кто пишет, обречены на создание вымысла.
Вы можете продолжать жить в прошлом, это очень удобно. В том, что касается вашего прошлого, вы – хозяин, вы можете распоряжаться своим прошлым, как вам угодно. И по отношению к будущему вы тоже хозяин: можете стать хоть президентом Америки или Индии – в будущем. Вы можете делать все, что пожелаете. И все так и делают: просто сидя в молчании, вы воображаете, как идете вдоль дороги и находите мешок с деньгами. И дальше начинаете планировать, на что потратить эти деньги, делаете покупки. Вы – хозяин.
Прошлое и будущее позволяют вам думать, что вы король. Настоящее отнимает все ваши иллюзии и просто обнажает правду. Настоящее также обнажает небезопасность жизни, потому что жизнь подразумевает смерть. А все, что не может длиться вечно – все сущее, рано или поздно станет несуществующим. Распустившийся утром цветок прекрасен, к вечеру его не станет, его лепестки завянут, и завтра вы не найдете даже их следа. Вот какова настоящая жизнь: изменчивая, движущаяся, динамичная, никогда не бывающая статичной, постоянной, всегда в потоке.
Вот почему не только вы, но и все остальные начинают жить в прошлом и будущем: чтобы избежать настоящего и связанных с ним опасностей.
Фридрих Ницше прав, он говорит: «Живите опасно». На самом деле другого способа жить не существует, жить можно только опасно. Другой способ – это избегание жизни, а не проживание ее. Принять саньясу означает принять небезопасность жизни, принять смерть. Принять, что все может в любой момент исчезнуть. Ваша любовь, ваша дружба – все лишь сиюминутно. В следующее мгновение лепестки завянут, все закончится.
Знать это и, тем не менее, радоваться, знать это и, несмотря на это, танцевать, знать это – и напевать песню, знать это – и иметь глаза, святящиеся от радости, – вот что значит саньяса. На самом деле эта небезопасность прекрасна. В ней есть благословение, потому что если бы все было безопасно, то не было бы совершенно никакой жизни. В полной безопасности были бы одни только камни – ни цветов, ни птиц, ни людей. Если бы все оставалось безопасным, могли бы существовать ноты, математика, наука, но не было бы поэзии, музыки, танца. Мир был бы мертвым, фальшивым, пластмассовым.
Настоящий мир должен быть в постоянной опасности. Опасность усиливает его красоту, опасность наделяет его глубиной, делает его захватывающим.
Оставьте свою безопасность и свои иллюзии.
