Борис Айроевич Саркисов
Трясина
– Думаю, Вадим, мы сейчас располагаем достаточной информацией, чтобы действовать решительно и наверняка. Наташу я сам проверю. Придется пойти на непопулярные меры – попросить Королева установить электронный «жучок» в ее телефоне, и такой, чтобы улавливал разговор независимо от того, включен телефон или нет. Это для начала. – Жан снова посмотрел на выступающий из-под одеяла слой бинтов, усмехнулся: – Не вовремя ты угодил в переплет, а одному мне трудно. Придется просить у Маркина подмогу.
– Мы всегда не вовремя куда-то попадаем, – отозвался Вадим. – Но уверен, что боли скоро пройдут. Больше меня беспокоит нога, – и он высунул ее из-под одеяла. – Надеюсь, что через несколько дней гипс снимут.
/ Жан встал.
– Не уходи, не надо, – взмолился Вадим. – Поговорили и вроде полегчало.
– Да на тебя больно смотреть.
– Посиди со мной еще, – вяло выдавил из себя Вадим и тут же продолжил разговор: – Светлана советовала потрясти Васина. Мерзопакостный тип.
– Васин у меня тоже не выходит из головы. Но можем ли мы предъявить ему обвинение? Ты видел его в тот момент, когда было совершено убийство. Это не аргумент. Это даже его алиби – он был на улице именно в это время. Надо признать, что убийца действовал профессионально – никаких следов: ни отпечатков, ни удавки.
Обдумав эти слова, Вадим заметил:
– Думаю, что Светлана не успела сообщить нам чего-то очень важное. Жан закусил нижнюю губу. Было ясно, что Светлана знала о смерти мужа гораздо больше, чем ему казалось.
– Ты прав, – Жан снова опустился на стул и ввел своего помощника в курс последних событий. – Вчера я просматривал в криминальной лаборатории результаты экспертизы и обнаружил прелюбопытный факт. Оказывается, на двух других фужерах не было отпечатков пальцев вообще. Что они – из тростинки хлестали мадеру и водку? Видимо, кто-то стер следы. Но кто это мог сделать? Тот, второй? А может быть Васин? Так что Светлана была права – потрясти его надо.
– И еще, – оживился Вадим, – я тебе рассказывал о разговоре со Светланой в машине. Она тогда заикнулась о каком-то принципе – «принципе древа». Но никак в толк не возьму, что это может быть. Тут можно порассуждать. Рэм, известно, был оторви и выбрось, но не дурак. Таких не держат в наркобизнесе. Вероятно, он накололся и его убрали. Потом стали убирать всех, кто мог встать у них на пути: убийство Светланы, покушение на меня… Кто следующий?
– Ты хочешь сказать, что речь идет о том, о чем мы с тобой не догадываемся?
– Вот именно.
– Тогда зачем было выкрадывать труп?
– Им хотелось подбросить нам головоломку.
Они умолкли. Неожиданно Вадим спросил:
– Где сейчас труп Светланы?
– Думаю, там же, в гробу. А что?
– Не находишь ли ты, что этот гроб какой-то заколдованный? Любопытно, не исчезнет ли Светлана так же, как Рэм?
В дверь постучали. На пороге появилась Наташа, одетая в красную блузку и джинсовые брюки, обтягивающие ее костлявую талию. Она подошла к Вадиму, и лицо ее ощерилось улыбкой:
– Рада видеть вас, Вадим Михайлович, в полном здравии. Примите гостинцы от меня и Сергея Георгиевича, – она положила на тумбочку увесистый пакет.
Вслед за Наташей в палату вошла медсестра и с укором посмотрела на Жана:
– Не слишком ли шумно у вас? Нельзя так пациента утомлять. – Она перекинула взгляд на Вадима. – А вам следует поспать, чтобы силы восстановить.
Жан встал, взял Наташу под руку.
– Я довезу тебя до управления, – сказал он и помахал рукой Вадиму: -До скорой встречи, голубчик, держи хвост трубой.
В управлении Жан попросил Наташу сообщить ему, когда Маркин будет свободен: не терпелось схлестнуться с шефом, ткнуть его носом в газетную публикацию.
– Его, думаю, нет на месте, – сообщила Наташа. – Он куда-то уехал, сказал, что по очень важному делу и будет во второй половине дня.
– И все-таки я буду ждать твоего звонка в своем кабинете.
18
Тем временем Маркин шел на свидание с Иваном Гавриловичем Пряхиным со смутным чувством собственной вины не обращая внимания на моросящий дождик. В мозгу неустанно звучал тревожный звоночек, но о чем он предупреждал, ему было невдомек. Никогда раньше областной прокурор не приглашал его на тайную встречу, а тут вдруг… В голову лезли разные, даже крамольные, мысли, но Лишь одна из них, по его мнению, заслуживала внимания Пряхина – расследование отравления Рэма и таинственное исчезновение трупа.
Он остановился возле летнего кафе, оглянулся по сторонам, потом вошел в павильон. Бармен по кличке Рантик встретил его радушной улыбкой! и, показав жестом на столик в углу, затемненный аляпистым витражом, спросил:
– Вы один, Сергей Георгиевич?
– Пока – да.
Маркин сел за стол. Сердце билось учащенно от мрачных предчувствий. То ли взбучку ждать от начальства, то ли жесткое предложение. Вся в этой загадочной истории покрыто мраком и, видимо, быстрого прояснения не предвидится.
Наконец появился Иван Гаврилович. Как всегда, одет он был по первому классу, светлый костюм умело скрывал его худобу.
– Как дела, Сергей? – протянул руку Пряхин.
– Все в полном порядке, – улыбнулся Маркин, пожимая Прокуророву руку
А я так не думаю, – усаживаясь напротив, проговорил Пряхин.
Начальник следственного управления неопределенно пожал плечами и
с застывшей улыбкой на устах спросил:
– Ты что имеешь в виду?
– Сергеи, мы с тобой под колпаком у Ивана Васильевича, и нам следует придти к общему знаменателю.
Подошел официант.
– Я вас внимательно слушаю.
– Рантик, давай как обычно, – пробурчал областной прокурор. – Бутылочку коньяка, мясной салат и что-то помяснее.
– Шашлык вас устроит?
– Превосходно.
Когда Рантик удалился, Пряхин продолжал бесцеремонно раскрывать карты.
–Я вчера попытался надавить на него, и знаешь что ответил этот обрубок мяса? Сказал, что застрахован от ареста или случайной гибели. Прямо так и заявил, не моргнув глазом. У него рыло в пуху, а такое впечатление, будто я перед ним провинился. Мы с тобой, Сергей, крупно просчитались, принимая от этого типа вознаграждения. А он все это фиксировал, ведомость подсовывал, мол, надо ему отчитываться перед своей бухгалтерией.
– Видимо, так и есть, – согласился Маркин, и улыбка на его лице сменилась хмурой озабоченностью. – Но почему он застрахован? Каким образом?
– Аргументы он привел веские. Если, говорит, со мной что-то произойдет и ваши «копы» меня замочат или возьмут под стражу, то письма, уже заготовленные, тут же будут направлены в центральную печать и генеральную прокуратуру с вещественными доказательствами о коррупции в системе областного правопорядка. И добавил: «Ну, так как, хотели бы вы моей казни?»
Маркин достал сигарету, щелкнул зажигалкой и жадно закурил.
– Врет, скотина, на испуг берет! – чуть не завопил он.
– Не думаю.
– Выходит, что вместо того, чтобы давить эту жирную скотину, мы должны оберегать ее?
– Выходит, – Пряхин мотнул головой. – Такие вот дела, Сергей. Почему я решил с глазу на глаз поговорить с тобой и придти к общему решению? Вряд ли ты обрадуешься, если наша закулисная деятельность будет предана всеобщей огласке. Мы влипли, и только нам самим выпутываться из этой грустной истории.
Появился Рантик.
Пока тот выставлял на стол выпивку и закуску, разливал коньяк в рюмки, Маркин от охватившего его озноба заскрежетал зубами, потом, подперев стол локтями, закрыл лицо ладонями. «Ну, ублюдок, – с глубокой горечью подумал он. – Эта толстая свинья все преднамеренно просчитала, обвела нас вокруг пальца, набросила петлю на шею. Теперь Карпухин вне закона, точнее – над законом. А я, старый дурень, даже не подозревал, во что обернутся барские подношения. И теперь безнаказанно орудует этот негодяй со своей бандой головорезов. Прав был Жан, когда настаивал на продолжении расследования, и интуиция его не подводила, когда утверждал, что убийство Рэма, его жены инспирированы кем-то… »
– Эх, Иван, -. покачал головой Маркин, когда удалился Рантик, – неужели придется закрывать глаза на то, что они вытворяют? За Рэмом последовало убийство его жены, покушение на нашего сотрудника.
– Ублюдки! – выругался областной прокурор. – Обещали, даже божились, что наших людей трогать не будут.
Последние слова Пряхина резанули слух Маркина. Выходит, что он в сговоре с этой пузатой скотиной и его, шефа следственного управления, втянули в эту грязную трясину, из которой почти нет выхода. Мысленно он просил прощения у Жана, как на исповеди, просил Всевышнего списать его грехи, хотя понимал: прежних дружеских отношений с Жаном быть не может. Придется держать своего коллегу на солидном расстоянии от себя.
Внезапно его осенило:
– А что, Иван, если инкриминировать ему все грехи и упечь в кутузку? И там заставить заговорить как миленького, признаться, где эти проклятые письма. Ведь может случиться, что это очередной шантаж с целью припугнуть нас. А заставит его признаться не столько страх, сколько боль… Другого выхода не вижу.
– Нет, Сергей, не пойдет. Мы у него на крючке и, как это не печально, приходится это признать. Да, он преступник с большой буквы. Но это знаем только мы с тобой. И что мы можем ему предъявить? Лично он не убивал и не покушался. Кроме того, он активный член общества, директор базы, ему доверяют люди – он депутат областного законодательного собрания. Иди-ка придерись!
– Но нам от этого не легче, – с горечью промычал Маркин и выругался.
– Давай посмотрим на это с другой стороны. Да, мы влипли, но разве только мы?
– Кто еще? – Маркин глубоко затянулся сигаретой и глянул на собеседника тусклыми, помертвевшими глазами.
– Эта цепочка тянется высоко… – прокурор опрокинул в себя новую порцию коньяка. – От этого признания, как от коньяка, теплее на душе становится. Не находишь?
Маркин пожал плечами.
– Если полетят наши головы, – Пряхин взмахнул указательным пальцем, – то вслед за нами вся иерархическая пирамида перевернется с основания на острие.
– И что ты предлагаешь?
– Решение здесь только одно: надо все грехи списать на кого угодно, кончать расследование и передавать дело в суд. Когда этот кто-то будет арестован и сядет в кутузку, слово останется за мной, то есть за правосудием. Так что все наши с тобой эмоции излишни. Да, Карпухин подонок, каких свет не видывал, да, втянул нас в грязное дело, но ведь и мы не лыком шиты, чтобы дать себя облапошить. Кстати, кто у тебя занимается этим расследованием?
– Осипов, Жан Осипов.
– Как он?
– Продолжает настаивать на дальнейшем расследовании.
– Но у него нет никаких конкретных данных – всего лишь внешние детали. Одни загадки без отгадок.
– Но он упрям, к тому же честен и принципиален.
– Эти качества и надо использовать. Труп исчез?
– Бесследно.
– Вот и надо направить всю его честность, смекалку и другие положительные качества на поиски трупа. То есть одно дело закрыть, другое открыть. Этого, кстати, и добивается Карпухин. И тогда, как говорится, и волки будут сыты, и овцы целы. Что же касается покушения на нашего человека, то это слишком… Божились, что власть руками не будут трогать. Я с ним поговорю настоятельно и жестко и, надеюсь, что этого больше не повторится.
Придя к единому решению, они допили коньяк, закусили горячим шашлыком и вышли на улицу. Моросящий дождь продолжал серебрить асфальт. Они пожали друг другу руки. Иван Гаврилович остановил такси и укатил, оставив Маркина наедине со своими паршивыми чувствами и мыслями.
19
Лом подцепил плиту, поднял и опрокинул ее. Под ногами зазияло отверстие, и туда просочился лунный свет. Колымей посветил керосиновой лампой. Показались ступеньки, спускающиеся в подземелье.
Вопреки ожиданиям, лесенка не была завалена землей: ведь в тот раз, когда он поднимал плиту, почва под ней обвалилась. «Чудно как-то, кому же понадобилось наводить здесь порядок?» – подумал Колымей, не подозревая, что ответ получит там, под землей.
– Подержи, Игнат, – он протянул другу лампу, потом бросил вниз лом и пузатый чемодан. – И подстрахуй меня.
Держась за руку напарника, Колымей свесил ноги в отверстие и, нащупав ступеньку, опустился на нее. Забрав керосиновую лампу, он стал медленно двигаться вниз.
– У тебя все нормально? – крикнул Игнат.
– Да, уже стою на земляном полу, – отозвался глухой голос.
– Иду за тобой.
– Только не забудь прихватить свою лампу. – Колымей поднялся на несколько ступенек и протянул руку. – Держись, чтобы не сорваться.
Оба очутились на вязком от влаги земляном полу. Темнота обдавала сырым спертым воздухом. Держа лампы перед собой, они шаг за шагом пробирались по узкому коридору с пористыми стенами, пока не очутились в просторном зале. Под ногами хлюпала жижа. В середине зала до потолка вздымались толстые колонны из пиленых камней, покрытых зеленоватой слизью.
Игнат остановился возле одной из них. Еле заметно проступало тут какое-то изображение. Он тщательно продраил его рукавом старенького пиджака. И тут же ахнул с благоговейным восхищением: барельефы с религиозной тематикой украшали колонну, выложенную из туфа. В трепещущем свете лампы увидел крест с сусальной позолотой.
– Колымей! – окрикнул он друга.
–Что там?
– Ты говорил, что на бумаге с шахматным этюдом были изображены кресты?
–Да.
– Тогда погляди сюда.
Победные колокола зазвенели у них внутри. Они навалились на розовый камень, чтобы сдвинуть его. И тот под напором дрогнул: скрипя протерся между такими же камнями, открыв потайное место. Колымей поставил лампу на пол, просунул руку в образовавшееся отверстие и вытянул оттуда длинный футляр, обтянутый овечьей шкуркой. Игнат замер в ожидании, пока тот разворачивал находку.
– Ну, что я тебе говорил? – торжествующе усмехнулся Колымей.
Он притащил чемодан, высыпал туда содержимое футляра – золотые монеты различного достоинства.
– Теперь ищем другие кресты, – посоветовал Колымей.
Еще три камня, из которых были сложены колонны, имели такие же изображения. Без особых усилий они отодвинули их, и в тайниках обнаружили различные предметы: кресты, иконные оклады, другую церковную утварь. Находки были из мягкого металла и того же желтого оттенка, каким бывает только золото. А из темного кожуха в чемодан снова посыпались монеты. Целая куча сокровищ, видимо, кем-то припрятанных до лучших времен, сверкали в раскрытом чемодане при свете ламп.
– Откуда у церковников было столько золота? – изумился Игнат.
– Поборы от прихожан, – предположил Колымей. – Думаю, пора собираться.
– Минуточку, – Игнат бросил взгляд на пористую стену с изображением двухглавого орла. – А это что? Может быть и за этой перегородкой находится потайная комната с миллионами в золоте?
Колымей двинулся к стене, поводил своим светильником вдоль нее, общупал всю, даже наваливался, но та не поддавалась.
В это самое время Игната что-то отвлекло: в свете лампы мелькнула какая-то тень. Бред что ли меня попутал, удивился он, разве может быть здесь посторонний? Но чувствовалось что-то еще, отчего хотелось повернуть назад и вырваться из подземелья: слух уловил чье-то тяжелое дыхание. Он бессознательно сделал несколько шагов,остановился около бугорка грязи и пнул по нему ногой.
Бугорок неожиданно зашевелился, медленно выпрямился, превратившись в грозное всклокоченное существо.
У Игната перехватило дыхание. Он яростно задрожал, из его губ вырвались невнятные слова, а кожа лица приобрела бледновато-восковый оттенок. Существо протянуло к нему руки. Игнат отпрянул назад, замахнулся лампой, но какая-то непостижимая сила, превосходящая его, вцепилась в горло и, рыча и оскалив зубы, подняла его в воздух и припечатала к слизистой стене.
– Колы… – он попытался позвать на помощь друга, но почувствовал, как задыхается от смертельной хватки, с трудом глотая сырой воздух.
Колымей подоспел вовремя. Сильным ударом лома он раздробил череп незнакомцу: руки у того разжались, и он рухнул прямо к ногам Игната, все еще скованного ужасом.
Колымей направил свет лампы на привидение: это, судя по всему, был вполне реальный человек, весь обволоченный болотной жижей. Покопавшись у того в карманах, он забрал все содержимое в них и крикнул:
– Пора сматываться!
Помогая друг другу, они с трудом выкарабкались по ступенькам наверх стяжелым чемоданом. Плотно прикрыв отверстие плитой, они притащили на это место металлическую бочку, доверху заполнили ее водой, чтобы под этим грузом ни один призрак не мог выбраться наружу.
– Пойдем дух переведем, – предложил Колымей и поманил друга в беседку.
Здесь он достал из старенькой тумбочки припрятанную на всякий случай непочатую бутылку бренди. Бокалы быстро наполнились и чокнулись. Бренди согрел и расслабил их.
– У этого напитка успокоительное свойство, – заметил Колымей, глядя на бледного от страха друга.
– Действительно, полегчало, – согласился Игнат, почувствовав, как к нему возвращается утраченное самообладание. – У меня такое впечатление, что мы с тобой вырвались из сущего ада.
– Могу поверить в самое невероятное, – сняв очки, Колымей устало потер глаза, – но не в такое… Ради бога, только ничего не говори Полине, иначе… Сам понимаешь – это будет последним всплеском ее эмоций.
– Но есть ли этому какое-то разумное объяснение? – возбужденным голосом спросил Игнат.
– Всему есть объяснение. Подумать надо. В подземных призраков я никогда не верил. Провести двенадцать, а то и больше лет под землей без пищи и воды – это тоже отметаю. – Колымей нахмурил лоб и приказал себе: «Думай!-Думай! Что это может быть?» Плеснув в бокалы бренди, он глянул из-под очков на Игната: – Скажи, в тот день, когда мы встречали Мидаса, ты запер ворота на болотах, как я тебя просил?
– Да. А что?
Минут пять Колымей задумчиво ходил по беседке из угла в угол. Вскоре его лицо отразило озарение.
– Есть версия! Мы ее сейчас проверим.
Он дал знак Игнату следовать за ним. Они протопали к краю внешнего двора, туда, где холмистая площадка сходилась с тропинкой. Колымей поднял лежащий здесь шест, потыкал им в трясину. Оттуда всплыли ветки деревьев, покрытые жижей. Потом склонился над болотом и раздраженно выругался:
– Вот сволочь!.. Теперь все ясно.
– Что ясно? – на лице Игната застыло удивление.
– Тут, оказывается, есть подземный ход, о котором я раньше понятия не имел. Видимо, кто-то выследил Мидаса, приняв его за Рэма, шел по его следам. И вот здесь провалился в болото. Когда трясина его засасывала, он стал судорожно хвататься за эти ветки, которые, полагаю, закрывали отверстие в холме. Цепляясь за них, он пролез каким-то образом в дыру, от которой подземный ход ведет прямо туда, где мы встретили этот кошмарный призрак, обляпанный такой же жижей, как эти ветки.
– И что из этого следует?
– То, что за Рэмом, а значит за Мидасом, началась охота. И это меня очень беспокоит.
20
Жан сидел за письменным столом, размышляя о своем положении. Он несколько раз выстраивал собранные факты в логическую цепь, но она всегда обрывалась. Конкретной картины не было. И вдруг остановился на мысли: кто-то всегда обходит его. Стоит ему нащупать след, как он тут же заметается, будто кто-то читает его задумки. Партию в догонялки он явно проигрывает сопернику. Стоило пригласить Светлану к сотрудничеству, как через день ее безжалостно убивают. Неужели та же участь постигла Аделаиду Андреевну и ее внука? Накануне он выезжал в Нечаиху, чтобы сообщить матери о гибели Светланы, но ни ее, ни внука не обнаружил. Ее приятельница сказала, что они отправились в лес по грибы и не вернулись. Заблудились? Вряд ли. Версия напрашивалась сама собой: мать Светланы знала много того, что ей не следовало знать.
Жан придвинул к себе телефон и позвонил Королеву.
– Здравствуй, Леша! Ты можешь зайти ко мне по очень важному делу?
Да, я у себя. Жду.
Подперев голову руками, он посмотрел в окно: на улице, продолжал моросить затяжной и нудный дождь.
Жан вынужден признать, что в этом безумном мире страх и скорбь стали реальными явлениями, глубоко проникли в людское сознание. Он никогда не мог быть терпеливым наблюдателем и ненавидел преступление в любом его проявлении, не мог выжидать, когда у него под носом орудуют подонки всех мастей. Даже шестнадцатилетняя служба не прибавила ему выдержки и смирения. И сейчас он готов ринуться в бой, но не знал, где и с кем воевать. Преступник стал умен, изворотлив, недосягаем.
Испытать чувство ненависти к убийцам судьба уготовила ему в раннем возрасте: его отца, подполковника милиции, какие-то подонки застрелили в подъезде собственного дома тогда, когда ему шел тринадцатый год. И тайная мечта подростка б возмездии вкралась в его сознание.
Теперь надо надеяться только на себя. Маркин готов навешать на него всех собак, чтобы доказать тщетность его усилий и прикрыть дело. Почему? Ведь как дважды два ясно, что Рэм жил в криминальной среде, а там за непослушание по головке не гладят – ликвидируют как неугодного. Жан попытался сконцентрировать внимание на встрече с Васиным в ресторане, но перед глазами всплыл покойный Рэм, лежащий в гробу. Почему, спрашивал он себя, когда дело стало вырисовываться, труп взял да исчез? И бесследно; Кому это надо? А что, если Вадим прав, утверждая, что это непостижимая разуму мистификация?
Мысли метались в голове вразнобой. С чего начать? Мог, скажем, тот второй, что сидел с Рэмом, подсыпать яд в бокал с мадерой? Потом, завладев ключами, появиться у него на квартире и выкрасть из дневника листы с записями? Конечно, логичнее было унести тетрадь целиком. Но почему Светлана скрыла от него, что тоже была в этот день в ресторане? Человек, не замешанный в преступлении, так не поступает. Впрочем, кто бы не отравил Рэма, несомненно одно: убийство заказное. А раз так, то за этим кто-то стоит. Видимо разгадка таится в том самом чертеже, который он выкрал из письменного,стола Рэма: на нем изображено ветвистое дерево. Вероятно, рисунок имеет прямое отношение к «принципу древа», о котором говорила Светлана. Но разгадать таинственный смысл изображения никак не удавалось.
Наконец появился Королев.
–Леша, выручишь? – встретил его вопросом Жан.
– Сперва выкладывай, а потом спрашивай.
Жан рассказал о своих подозрениях в отношении Наташи.
–Этому, конечно, трудно поверить, – открылся Жан, – но кто-то в управлении информирует о каждом моем шаге.
– И что ты предлагаешь?
– Установить «жучок» в ее телефоне. Причем такой, чтобы он фиксировал разговор независимо от того, говорит она по телефону или нет.
– Без разрешения Маркина не могу. Уволит в два счета.
– Леша, под мою личную ответственность, иначе мне никак не выйти из замкнутого круга. Если шеф что-нибудь разнюхает, беру огонь на себя
– Ну…
– Не возражай, Леша, всего на лару дней. А вдруг… За это время я постараюсь спровоцировать ее на звонок.
Затрещал телефон. Жан поднял трубку.
– Слушаю.
– Маркин вернулся, – послышался сухой голос Наташи.
Жан бросил трубку, схватил куртку со стола, потом остановился.
– Ну, что, Леша, договорились? Считай, что с меня причитается.
Королев пожал плечами, тяжело вздохнул и вышел.
Жан потянулся через стол, на котором царил полный беспорядок, взял нужную газету и, заставив себя успокоиться, отправился на встречу с шефом.
21
Зинаида вернулась домой раньше обычного. Часы показывали половину шестого. Хотя в фотоателье, которым она заведовала, клиентов было хоть отбавляй, в этот день у нее все валилось из рук. Она никак не могла придти в себя, избавиться от навязчивого и тягостного ощущения встречи… Но с кем? Тут она никак не могла подобрать нужных слов – то ли с реальным Рэмом, то ли с его призраком, то ли с загадочным пришельцем.
Она разделась в прихожей, прошла в ванную и приняла обжигающий тело душ, чтобы освежиться, стряхнуть с себя чувство недоумения и смятения, набросила на плечи халат и отправилась на кухню готовить крепкий кофе.
Коварные мысли продолжали сверлить ее сознание. «Может быть не Рэма я видела в гробу, а двойника, брата-близнеца, о котором понятия не имела? Впрочем, разве могут быть двойники с одинаковыми шрамами на верхней губе? Да и на тыльной стороне ладони, где так же, как у Рэма, был тонкий след шрама. А что, если это – иллюзорная реальность? Я никого не встречала, а желаемое приняла за действительность… »
Сварив кофе, она налила его в стакан и отправилась в гостиную-вдруг, вытаращив глаза, замерла.
В кресле, развалившись, сидел стройный брюнет с пышной шапкой взлохмаченных волос, атлетически сложенный, под его тяжелыми векам – большие темные глаза с хитроватой ухмылкой. Откинувшись на спинку, он, покуривая, небрежно вертел на указательном пальце связку ключей.
– Кто вы? – придя в себя, спросила Зинаида. – Что вы делаете в моей квартире?
– Только без истерики, – равнодушным голосом процедил тот. – Нас Рэм пригласил, вот и пришли. – Он оторвал руку от подлокотника и активнее закрутил на пальце ключами. – Эту связку, как видишь, он доверил нам.
– Вам?
– Да, нам, – услышала она пронзительный фальцет и обернулась.
Последние слова принадлежали появившемуся из-за шторы уроду. Это был коротышка с огромной головой, сидящей прямо на плечах, хорькова-тыми глазками, бесформенным телом, к которому приделаны короткие голенастые ноги и короткие ручки. Видно, состряпан он был под пьяную руку. Для довершения этого образа не хватало только рогов, копыт и хвоста. На лице играла улыбка – то ли плутовская, то ли идиотская.
– Знакомься, – усмехнулся брюнет, глядя на Зинаиду. – Это наш вездесущий Плющ. У него очень цепкие руки и реакция, как у кошки. С ним мы явились узнать, где твой драгоценный дружок Рэм.
– О чем вы? – голос ее срывался на крик. – Ваши подонки убили его. Или вы этого не знаете? Друзья называются… Таких друзей надо бросать в унитаз и смывать их за ненадобностью.
– Поосторожней, сикуха мокрожопая, – погрозился брюнет, с презрением отшвырнув сигарету. Он извлек из внутреннего кармана куртки нож и демонстративно стал чистить им ногти.
Зинаида смотрела оценивающе и холодно. Она быстро скосила глаза, прикидывая расстояние от кресла до двери, резко повернулась спиной и выскочила бы из комнаты, но перед ней мгновенно вырос, как валун, карлик. Он схватил ее за халат, сорвал его, обнажив ее тело.
– Шалый, как, вместе будем развлекаться с цыпочкой или по очереди?– урод похлопал ее по бедру и захихикал, крайне довольный своей идеей. – А тут есть чем поживиться.
– Отцепи руки, грязное животное! – она с омерзением ударила Плюща коленом в пах и тот, опрокинув проигрыватель, отскочил к стенке и плюхнулся на пол, продемонстрировав свои короткие ноги. – Что вы от меня хотите?
– Чтобы ты была спокойной и рассудительной, – поднявшись из кресла, сердито буркнул Шалый, продолжая держать в руке нож с обоюдоострым клинком. Он приблизился к ней пружинистой походкой, приставил тесак к горлу и спокойно отчеканил: – Мы хотим, чтобы ты делала то, что мы тебе прикажем. Ты должна охмурить следователя по фамилии Осипов, по имени Жан. И с помощью своих изумительных чар и объемов, направить следствие в другое русло. Он занимается причинами отравления Рэма, а надо, чтобы он взялся за поиски его трупа. Запомни, Рэм нам нужен живой или мертвый. Ну, как, Зинаида? Дело для тебя пустяковое.
Она зло глянула на Шалого, подобрала с пола халат, снова набросила его на себя и села на диван.
– А вы, ребята, не того? – она покрутила пальцем у виска.
– Ну, что ты, цыпочка, – язвительно фыркнул Шалый, взмахнув в воздухе ножом. – Мы академики в своем деле.
Говорить она уже была не в силах – ее сковывал страх. Глаза перебегали с Шалого на Плюща, который, почесывая затылок, успел подняться с пола. Под рукой не было подходящего предмета, которым могла бы вооружиться. Значит, придется хитрить и, воспользовавшись первой возможностью, спастись бегством. Кровь стучала в висках. На столике рядом с диваном увидела стакан с недопитым кофе – с толстыми стенками и тяжелым дном. Она мигом схватила его и запустила в чернявого. Тот успел увернуться, и стакан, пролетев мимо, ударился в стену и разлетелся на мелкие кусочки.
– Эй, сучка! – грозно выкрикнул Шалый. Он подскочил к ней и снова уперся острием ножа в горло. Глаза Зинаиды расширились от страха. -Тогда пеняй на себя. Впрочем…
Шалый подошел к телефону, взял трубку, набрал номер.
– Это ты, Зюзя? – спросил он. – Дай-ка трубку гаденышу.
Он повернулся к Зинаиде.
– Мадонна, тебя просят к телефону.
– Я не желаю ни с кем говорить! – язвительно выкрикнула она.
– Даже с сыночком?
– Что? – вырвалось у нее из груди. Она взволнованно подошла к телефону, взяла трубку. – Алло? Сашенька? Ты в полном порядке?
– Да, мамочка, – услышала она. – Делай так, как они велят, а то будут бить меня… Мамочка!
Сердце у нее сжалось, дыхание сперло.
– Успокойся, Сашенька, все будет хорошо, скоро мы будем вместе…
Разговор прервался.
Она снова села на диван и, рыдая, склонила голову к коленям. Слезы заволокли глаза. Она замотала головой, издав душераздирающий вопль:
–Не-е-ет!
Теперь Зинаида проклинала тот миг, когда решилась позвонить в редакцию «Городских новостей» и рассказать о своей встрече с Рэмом. Какой черт дернул ее за язык? Но дело было сделано, надо как-то выкручиваться.
– Ладно, ваша взяла, – она подняла голову, смахивая слезы. – А какая гарантия, что с сыном ничего не случится?
– Люблю сговорчивых, – добродушно откликнулся Шалый. – Мы возвратим сына обратно в оздоровительный лагерь, как только выполнишь нашу установку. Но знай, шуток мы не любим.
– Но Рэма нет в живых, – сбивчиво произнесла она. – Он умер от смертельной дозы…
– Это мы без тебя знаем, – прервал ее Плющ, сверля Зинаиду ненавистным взглядом. – Но ты же виделась с ним в городе… после смерти, – и он вдруг разразился глупым смехом. – Вполне живой, даже ходячий труп. Он-то нам и нужен. Тот самый, о котором ты прокаркала в газету.
– Ну, а зачем вам тот следователь, с которым я должна познакомиться? Вы и его хотите убрать?
– Ну, что ты, цыпочка, – по лицу Плюща скользнула все та же идиотская улыбка. – Мы ментов не убираем. Их надо беречь, а неразумных направлять на путь истинный. Поняла?
– И что я должна делать.
Лицо Шалого оживилось.
– Пока ничего, но к встрече с ним будь готова в любую минуту. Мы тебе обязательно дадим знать. Для этого у нас есть номера твоих телефонов -домашнего и рабочего.
– А как я с вами свяжусь? – пробормотала она, не спуская с чернявого озабоченного взгляда. Зинаида тут же смекнула, что это, по всей видимости, они убрали Рэма и, завладев ключами, проникли в ее квартиру.
– Хороший вопрос, – холодно, но с облегчением глянул на хозяйку Шалый и достал из кармана бумажку. – Вот тебе номер телефона. Без надобности не звони. И запомни, о нашем уговоре никто не должен знать, иначе ты никогда не увидишь своего сыночка.
Он кивнул Плющу, и оба они также неожиданно исчезли, как и появились!
