полная версия
Борис Орлов
Холодная война – глубины океана…
ОТ АВТОРА
Холодная война… О ней стали говорить в начале 1990-х годов после развала Советского Союза. Американцы даже выпустили медаль, которую они, как считали, вручали победителям в этой войне. Да, время после мая 1945 года было напряженным. США разработали несколько планов по нанесению ядерных ударов по СССР. Они навязали нам гонку вооружений, чтобы подорвать нашу экономику. Мир был напряженным, но более спокойным, чем после развала Советского Союза.
Советским Вооруженным Силам и другим силовым структурам после Великой Победы пришлось принять участие почти в четырех десятках военных конфликтов, за организацией которых, как правило, стояли американцы и их союзники по НАТО. Холодная война давала горячие вспышки – в ней гибли советские люди. Например, после Великой Отечественной войны в результате столкновений с натовскими подводными лодками, катастроф на море и аварий погибло около тысячи моряков-подводников. Но, к сожалению, все эти сведения были засекречены. И проиграли эту войну не наши Вооруженные Силы, а политики времен так называемой перестройки.
Я после окончания Высшего военно-морского инженерного училища имени Ф. Э. Дзержинского несколько лет прослужил на атомных подводных лодках Северного флота. И считаю эти годы самыми важными в моей судьбе. Служба подводника закалила характер и помогла сформировать государственно-политическое понимание событий, происходящих в стране и в мире.
В эту книгу вошли стихи, написанные в течение почти сорока лет. В них рассказывается и о службе на флоте, и о моих родственниках, принимавших участие в Первой и Второй мировых войнах, и о моей малой родине, и о сформировавшихся в течение жизни философских взглядах.
С детских лет я чувствовал себя гражданином великой страны, частичкой великого народа. Вместе со всеми я переживал наши победы и неудачи. Никогда не был равнодушным. Боль русского народа я чувствовал своим сердцем. И это находило отражение в стихах.
Русский мир – это мир, в котором я родился, мир, который я защищал, служа на флоте, и продолжаю защищать, служа литературе.
Меня радует, что Россия в последние годы значительно окрепла, вернула Крым, ее корабли опять бороздят океаны.
Я верю в счастливое будущее моей страны, страны сильной и справедливой, хотя и придется ей пройти еще через множество нелегких испытаний.
Борис Орлов
* * *
Контр-адмиралу Льву Чернавину
Не сыпалась на нас спасительная манна,
Мы не брели в песках к неведомой стране,
Холодная война – просторы океана.
Холодная война – тараны в глубине.
Мы укрощали нрав торпедам и ракетам:
Холодная война, как топка, горяча.
Все cведенья о нас хранились под запретом,
Секретным был приказ, но он карал сплеча.
Холодная война – и подвиги, и горе…
На боевом посту характер обрели.
В нейтральных водах нет ничейных территорий,
Надгробьями на дне ржавеют корабли.
И хрипы ревуна, и задымленье пульта,
Как взрывы донных мин, срывали с коек нас.
Холодная война – инфаркты и инсульты:
Уходим в небеса, когда ушли в запас.
I
* * *
Черная подлодка.
Черная вода.
Черная пилотка.
Красная звезда.
Север
Гранитный север. Цепкая трава.
Гул океана. Валуны и сопки.
Весомее дела. Скупей слова.
Здесь трудно нерешительным и робким.
Мох окаймил веснушчатый гранит.
Вновь близкий шторм растет в метеосводке.
А бухта лишь мгновение хранит
Волну от погрузившейся подлодки.
* * *
Мы погружались. Море безразмерным
Казалось. Выл пронзительно ревун.
Вода врывалась с грохотом в цистерны,
Как будто в барабаны бил Нептун.
А через месяц возвращались поздно
Полярной ночью – ни огня окрест.
Когда всплывали, то в цистернах воздух
Пел, словно в трубы, духовой оркестр.
* * *
Ночь навалилась холодно и сыро.
Корабль похож на дремлющий ковчег.
Мы белые чехлы снимаем с бескозырок —
Из туч летит на землю белый снег.
Но все еще о лете разговоры,
Хоть пар и замерзает возле рта.
Стрекочут, как кузнечики, приборы
В молчании центрального поста.
А на рассвете краткий шифр команды
Нам ясно растолкуют маяки.
И загрохочут, словно камнепады,
На палубах матросские шаги.
* * *
Много суток ни заря, ни звезды
Не ласкали напряженных глаз.
Но запел в цистернах сжатый воздух —
Продувался весело балласт.
В рубку поднялись поочередно.
Долгие затяжки. Горький дым.
Диск луны, неяркий и холодный,
Выплыл, словно нерпа, из воды.
Но тревога вновь задраит люки.
Рухнет на подлодку тяжесть вод.
А земля устала от разлуки,
Нас вдали нетерпеливо ждет.
* * *
Грома, играя, чистят глотки.
На полушарии – весна.
Но в тесном корпусе подлодки
Мы – как ростки внутри зерна.
Дыханье солнца помним смутно —
Над головою сталь крепка.
Но в люк однажды хлынет утро —
И мы услышим… облака.
И всплытье – новое рожденье —
Волной ветров окатит нас.
Предстанет зыбким, как виденье,
Мир, не вместившийся в приказ.
* * *
В брызгах от набежавшей волны,
Словно луны, блестят валуны.
На земле и на небе – снега.
Снежный свет затопил берега.
К стаям тихих жилищных огней
Сосны птицами рвутся с камней.
Им на сопках гнездиться невмочь.
Индевеет полярная ночь.
Атака
Весь корабль напряженно дрожит.
Что за страсть пробудилась в металле?
Ниже волн наше море лежит.
Отклоняется курс к вертикали.
Участилось дыханье турбин
От объятий подводного мрака.
И в тяжелом безмолвье глубин
Оживают торпеды…
Атака!
* * *
Литые волны хмурого залива
Штурмуют скалы, как морской десант.
Мои друзья не говорят красиво —
Привычнее для них слова команд.
Их согревают флотские шинели
В стерильный холод и озонный дождь.
На плечи росомахами метели
Бросаются из карликовых рощ.
Они словам не верят – верят фактам.
Им непривычны выходные дни.
И что такое атомный реактор,
Своею кровью чувствуют они.
* * *
Памяти умерших от лучевой болезни
Они в списках павших не значатся.
Их с нами в компании нет.
Коварнее пуль радиация —
Невидимый дьявольский свет.
Вокруг ни войны, ни пожарища…
Их смерть, как прыжок затяжной, —
Мучительно наши товарищи
Уходят с арены земной.
От вектора жизни до фактора
Кончины —
незримый распад.
В разбуженных недрах реактора
Таится урановый ад.
Авария
Выпью спирт, разбавив дистиллятом,
И войду в реакторный отсек.
Я покрою матом мирный атом,
Что нам укорачивает век.
Эту жизнь, дневную и ночную,
Я люблю – и знаю в жизни толк.
А реактор заглушу вручную…
Мирный атом – как домашний волк.
В конце похода
Пока еще оркестр
Нас маршем не встречал
У скользких берегов
Скалистого фиорда.
Но кажется, что борт
Оперся на причал,
К которому корабль
Пришвартовался с норда.
В обители стальной
Нет ни лесов, ни рек.
И тишина порой
Становится безликой.
Но пахнет по ночам
Реакторный отсек
И рощею грибной,
И спелой земляникой.
* * *
Омыла нерпа в море ласты
Шестидесятой широтой.
Цистерны главного балласта
Пустили воду на постой.
В «центральном» свято, словно в храме.
Лениво вертятся рули.
Декоративными цветами
Табло в отсеках зацвели.
Наш мир безмолвием озвучен.
Спит черным космосом вода.
И астероидною тучей
Плывут над нами глыбы льда.
В отсеках – день, в подлодке – лето.
Моря – начало всех начал.
Но, как замерзшая планета,
Нас встретит холодом причал.
* * *
В отсеках ветры не свистят,
Не буйствует гроза,
Но оседает конденсат
На робах, как роса.
Опять швартуется весна
К прибрежным валунам.
Морзянкой жаркою она
В сердца стучится к нам.
Неделя ходу – и рассвет,
И сопок синева.
И письма выпорхнут на свет,
Как первая листва.
* * *
Я лунный свет ловлю в ладони.
Безмолвна тундра. Ночь длинна.
На склоне сопки, как на троне,
Сидит полярная сосна.
Здесь все мало. И только тени
Огромны, как пурги крыло.
И чудно, словно в день творенья.
И первозданно. И светло.
* * *
Неустроенность быта. Растерянность.
Чемодан приютился у ног.
Нарушается в жизни размеренность.
Впереди незнакомый порог
Необжитого дома. Над крышами,
Как тюлени, плывут облака.
К низким стенам боками пушистыми,
Откружившись, прижались снега.
Тишина. Ни души. Лишь таинственно
Сквозняками играет апрель.
Я повешу на гвоздик единственный
В лейтенантских созвездьях шинель.
В Ленинграде
Тане
Я не был год у розовых колонн.
Жизнь пролегла не гладко и не просто.
Рвут надо мной вечерний горизонт
Под облака взметнувшиеся ростры.
В разлуке напридумывал тревог,
Нелепо волновался без причины.
А ты жила дыханьем давних строк.
Мою подлодку прятали глубины.
Где вымытый гранит щербат и сер,
Куплю, как прежде, белые гвоздики.
Навстречу рыжим ветром хлынет сквер,
Услышу журавлей усталых крики.
Чтоб растопить в твоих земных глазах
Проникший в сердце холод Заполярья,
Остановлюсь несмело в двух шагах
Я, обошедший оба полушарья.
* * *
Гостиничная койка. Щербатое трюмо.
На тумбочке белеет забытое письмо.
Не греет батарея. Шныряют сквозняки.
Не скоро дочитаю две летние строки…
* * *
В тлеющем холоде осени
Лето сгорело дотла.
Стынут лишайника проседи
В тундре, как будто зола.
Может, подмятый потерями,
Жить научусь, не спеша.
Но под косыми метелями
Не покривится душа.
Заполярье
Легко вращается планета,
Роняя вьюги и грома.
На южном склоне сопки – лето,
На склоне северном – зима.
И по растрескавшимся кручам
Замшелой северной земли
Сползают смерзшиеся тучи
В незамерзающий залив.
Заиндевевшие туманы
К камням прилипли, словно мхи.
Но будят сонные бакланы
Матросов, будто петухи.
Полярная ночь
Отяжелело солнце. Из-за льдов
Оно уже не выкатится плавно.
Оборвана пургою цепь следов,
Что придавила выстывшие травы.
Матросский строй стекает на причал.
Скала нависла над казармой круто.
Девятый вал на взмыленных плечах
Приподнимает сумрачное утро.
Убрали трап, сколов зеленый лед.
Задраили на низкой рубке дверцу.
И застучало ядерное сердце.
Винтом рассек волну атомоход.
Здесь юность поняла военный быт:
И неуют, и жаркие тревоги.
В широтах снежных замело дороги.
Окраина России – центр судьбы.
Начало похода
Люк задраен. И начат отсчет
Ратных суток в подводном полете.
И замедленно время течет
В лодке атомной, как в звездолете.
Суматохой в отсеке похож
День ухода на день возвращенья.
На причале не скоро вдохнешь
Сумрак, полный земного свеченья.
* * *
Экипажу атомной подводной лодки «Волгоград»
Нам под волнами шар земной послушен,
В реакторе беснуется уран.
Уходит от причала наша суша
И курс берет в открытый океан.
Подводников возвышенные лица…
Но где мы, неизвестно матерям.
Мы – часть России, мы несем границу
Страны по океанам и морям.
То солнцем обожжен, то вновь простужен
Над зыбкими волнами горизонт.
Для государства субмарина – суша,
Россия там, где наш подводный флот.
Полигон
В пепле утоплены ветры.
Нет ни лугов, ни дорог.
Здесь убивают планету
Бомбами, плавя песок.
Здесь у планеты висок.
Обелиск
Вместились жизни в краткую строку,
Застывшую на камне отрешенно.
Душа – в глубинах. Прах – на берегу.
Взрослеют дети, и седеют жены.
И набухает небо. И штормит.
Но море не сильнее человека…
Хотя порою траурно гремит
Затишье аварийного отсека.
* * *
Мы не против наград и чинов.
Наигравшись в подводные жмурки,
Колем дырки мы для орденов,
Примеряя в отсеках тужурки.
Вероятный противник… Опять
Мы за ним обогнули полсвета.
В иностранных трескучих газетах
Шторм словесный уже не унять.
Орденов не видать в этот раз —
Вслед нам ноты протеста летели.
Ждут нас люди в Особом отделе.
А ведь мы выполняли приказ!
* * *
Полуподвал. Коммуналка.
Вечный сырой полумрак.
За подоконником – галка,
Солнце, березы, овраг.
Снова шинель мою лето
Плотно скатало в рулон.
Два золотистых просвета
Перечеркнули погон.
Службу на время оставил —
Муза зашла впопыхах.
В строгом военном уставе
Нету статьи о стихах.
Стал подозрительным – жалко!
Шепчут: «Что пишешь, чудак?»
Полуподвал. Коммуналка.
Вечный сырой полумрак.
Утренняя песня
Отогрею лиру под шинелью
И охрипшим голосом своим
Запою, как мечутся метелью
Чайки
и в заливе спит Гольфстрим.
Стынет солнце, словно самородок,
На скале, лучом задев радар,
Над стальными люками подлодок
Виснет, как над прорубями, пар.
Губы, обожженные норд-вестом,
Замолчат… Но, сбросив холод снов,
Этот мир откликнется оркестром
Вьюг и корабельных ревунов.
Отдаленный гарнизон
Вдали города…
Здесь запретная зона,
Ревун над заливом
И гарь полигона.
Из тундры уходит
Продрогшее лето.
В киоске —
Уставы, конверты, газеты.
Тревогой отброшенный
В море,
С рассвета
Внимаю командам
Полярного ветра.
В отпуске
Пестрый день встречаю у окошка.
Не причал, а яблоня скрипит.
В магазин шагаю за картошкой —
Обживаю вновь семейный быт.
Отпуск – жизни суетной начало,
И конец – непрочен, будто нить.
Нас от быта море отучало,
Заставляя бытие ценить.
* * *
Словно белые ангелы,
На мои плечи садятся метели.
Их зовет звездное небо,
Отразившееся в погонах.
А когда сильный ветер
Распахивает огромные крылья
Флотской шинели,
Я становлюсь
Черным демоном.
…Скоро встречу шторм.
Залив
Замерз на лету молчаливо
Сорвавшийся с кручи ручей.
И кажется, что над заливом
Не будет весенних речей.
Горбатые льдины, как четки,
Швырнул океан под волну.
Уходит подводная лодка
На полюс, вспоров глубину.
Наверное, встречу не скоро
На праздничном пирсе друзей.
…В отсеках немного простора,
Поэтому сердце слышней.
