Борис Шустер
Записки старшего прораба
Возвращаясь к нашим баранам. Руководство стройки взяло очередное повышенное обязательство запустить блок 22 декабря, в День Энергетика. Здесь вмешалось ещё одно обстоятельство. На Костромской ГРЭС готовили к пуску блок 1200 МВТ. Началось соревнование сначала за дни, потом часы и минуты. Я считаю, что такие соревнования в строительстве, а особенно в промышленном, где
вводятся сложные технологические комплексы, ни к чему хорошему не приводят. Желание сделать первым преобладает над требованием, делать хорошо. 22 декабря 1980 года ввели в строй блок 800 МВТ на Рязанской ГРЭС и блок 1200 МВТ на Костромской ГРЭС. Как я уже говорил, у нас возникли проблемы со шкафами ФГУ. С распайкой Марк со своей командой справился. Что касается инверторов, то от завода в Грузии ни привета, ни ответа. Руководство станции принимает решение пускать блок без инверторов. Шкафы ФГУ входят в зону обслуживания цеха ТАИ станции. Исходят из того, что если исчезнет переменное напряжение на станции, то запорная аппаратура всё равно не будет работать, значит и управлять не чем. Но, как известно, где тонко, там и рвётся. Прошло несколько месяцев. Произошла авария на ОРУ 110. По стечению обстоятельств на блоке отключились собственные нужды. Шкафы ФГУ стояли без инверторов. В одном из шкафов была схема управления маслонасосов постоянного тока. Блок встал на ремонт. Насколько я помню, на Костромской ГРЭС блок отработал ещё меньше. В команде Жени Смирнова работали два брата Львовы. Младший, Виктор, красавец мужчина. Когда он шёл на блок, с черной телефонной трубкой за поясом, он напоминал мне героя из фильма «Великолепная семёрка». Старший, Александр, страдал проблемой российских талантливых людей. Но как советовал дедушка Крылов «дело разумел».
Часа два ночи, председатель пусковой комиссии со свитой, толпятся у пульта управления, упёршись взглядом в указатель вибрации. Потом бегут слушать подшипники на блоке. Возвращаются. Снова стоят, уставившись в прибор вибрации. На лицах недоумение. В это время справа на блочный щит входит Саша Львов. Он видимо спал на куче мусора, на нём висят клочки теплоизоляции, лицо крепко помято. Нетвёрдо шагая, он раздвигает стоящих у пульта, смотрит некоторое время на указатель вибрации. Делает отрицательный жест рукой, пытается что- то сказать. Потом нетвёрдой походкой идет за ряд релейных панелей, по дороге прихватывая пару парней из цеха ТАИ. Бурчит парням:
– Держите.
Достаёт отвёртку, что-то подкручивает, поддерживаемый парнями. Возвращается к пульту. Смотрит на прибор, удовлетворённо кивает головой, поворачиваясь к окружающим. Те смотрят на прибор и тоже кивают. Всё это происходит в полной тишине, если не считать гула турбины. Театр мимики и жеста.
Если говорить о театре, то было ещё одно представление. Называлось оно: « Выездное заседание Министерства энергетики на Рязанской ГРЭС». На сцене размещались руководители министерских подразделений, начальники Главков. Возглавлял их один из заместителей министра. В зале располагались руководители стройки, прорабы, мастера и несколько рабочих. Замминистра грозным голосом начинал задавать вопросы сидящим на сцене, те отвечали или в свою очередь задавали вопросы соседям. В ответах часто звучало слово «КОРРЕСПОНДИРУЕТСЯ». Чувствовалось, что говорящие любят это слово, произносят его со вкусом, но каждый на свой манер. Оно как-бы придавало особую значимость ответу, даже почти научность. Иногда замминистра просил кого-нибудь из зла, желательно рабочего, подтвердить услышанное со сцены. Продолжалось это действо часа два. Единственной целью этого представления, как я понимаю, было показать, как трудятся чиновники, что они не сидят без дела. После этого представления пролетариат должен их зауважать.
Шла работа на блоке № 6, втором блоке 800 МВТ. Как-то летом ко мне зашёл Саша Игнатьев.
– Борис Матвеевич, меня призывают в Армию завтра надо ехать. Можно мы с моими друзьями уйдём сегодня пораньше, после пяти.
– Не возражаю, только не набирайтесь чересчур. На следующий день часов в десять звонок.
– Борис Матвеевич?
– Да.
– Вас беспокоит начальник милиции. Не могли бы Вы подъехать ко мне сейчас?
Приехал в милицию. Начальник провёл меня в камеру. На нарах лежали, закрыв глаза мои орлы. Игнатьева среди них не было.
– А где остальные?
– Троих отвезли в Пронск.
– А почему их в Пронск?
– Потому, что они были в ботинках, а эти кто в носках, кто в ночных тапочках.
− Понятно.
Дело в том, что милиция располагалась метрах в двадцати от окна той комнаты, где шли проводы. После полуночи всю команду и забрали. Так Саша Игнатьев опоздал в Армию. В городской библиотеке Новомичуринска мне попалась книга японской писательницы Сэй Сёнагон «Записки у изголовья». До этого я из японской литературы прочёл только «Женщину в песках» и «Чужое лицо» современного японского писателя Кобо Абэ. А это конец X начало XI века и пишет женщина. В нашей литературе мне ничего подобного не встречалось. В этой связи я вспомнил книгу С.Ю. Витте, его рассказ о Николае II во время войны с Японией в 1904 – 1905 году. Раз уж заговорил о книгах, расскажу об одной из них. Книга попала мне в руки в читальном зале Тургеневской библиотеки в сложный период моей жизни, пасмурным днём осени 1958 года. Книга, видимо, только вышла
У нас дома в моём детстве, после всех переездов, связанных с войной мне запомнились четыре книги: «О мудрости вымысла», «Былины», «Хроника времён Карла IX» и «Анти Дюринг». Последнюю я так и не прочёл, зато «Хронику…» перечитывал много раз. По этой причине книги я брал в библиотеке, а в читальном зале проводил не меньше времени, чем зимой на катке, а летом на танцплощадке.
Помню, я занимался в читальном зале филиала Ленинской библиотеки в ДК ЗИЛ. Чтобы развлечься взял «Трое в лодке» Джерома К. Джерома. В школе на уроках английского языка мы учили отрывки из этой книги. Ничего смешного в этих текстах не было, а понятного ещё меньше. Но как только я начал читать книгу на меня напал «хохотун».
Я выбегал из зала, давясь от смеха, чтобы отдышаться. Возвращался, опускал глаза в книгу, и смех снова душил меня.
Но эта книга меня заворожила. Ничего подобного я до этого не встречал. На обложке было написано: Эрих Мария Ремарк «Три товарища». Спустя несколько лет в армейской библиотеке я снова нашёл эту книгу ещё не разрезанной. Перечитал, передал Гене Бурмину он дальше, и книга пошла по солдатским рукам. У солдата немного времени для чтения, и нет ничего удивительного, что один из них даже в туалет пошёл с книгой. Солдатский туалет это восемнадцать отверстий над выгребной ямой глубиной метра три. Туда и упала книга. Солдат слазил в яму, благо была зима, достал книгу, и рота продолжала её читать.
Гена Бурмин лежит. Я рядом сижу с сигаретой. 1962 год
Время шло, приближался новый 1982 год, и всё шло к тому, что включать блок №6 800 МВТ будем в ночь на новый год. Перед руководством стройки встал вопрос, как удержать людей, находящихся в командировке. Меня вызвал Юрий Корсун.
– Борис Матвеевич, что нужно сделать, чтобы Ваши люди те, кто необходим, на этом этапе остались?
– Два килограмма мяса, полкило сливочного масла, поллитра водки на одного работника.
– Хорошо. Передайте список ваших людей директору ОРСа.
Это были требования, которые мы заранее оговорили с ребятами, учитывая нарастающий дефицит, и отсутствие времени, для ходьбы по магазинам. Работали по нескольку суток, не уходя со станции. Вспоминаю забавный эпизод. У Жени Смирнова в команде работал Власов, симпатичный похожий чем-то на большого медвежонка парень. Часа два ночи, на блочный щит входит Власов, растерянно смотрит по сторонам.
− Борис Матвеевич, что все уже ушли, я один остался?
– Не волнуйся все на месте, работай спокойно. Когда соберёмся уходить, я тебя предупрежу.
− Ладно. А то я решил, что все уже ушли.
Блок включили 31 декабря 1981 года.
Воронеж 1982г.
Летом 1982 года МММ предложил мне поехать в Воронеж.
Железнодорожный вокзал г. Воронежа
Гостиница «Центральная»
В это время зародилась идея fix – строить атомные ТЭЦ. Одна из них строилась под Воронежем. Сразу скажу, АТЭЦ не построили, вернее, построили огромные бетонные сооружения и на этом закончили. Сопровождали меня в Воронеж с Рязанской ГРЭС три Г: Глинёв, Громов, Гапанюк. Прекрасные ребята, работяги, но с проблемой. Приехал я на подстанцию Химзавода, где Володя Громов и Паша Гапанюк должны проверять трансформатор. Володя один бегает вверх, вниз, делая замеры и перецепляя провода.
– Почему один? Где Паша?
– Да вон он.
Паша спал в тени, под трансформатором. В конце концов, моё терпение кончилось. Я поблагодарил Пашу за работу и отправил в Москву. Прошло месяца два. Пришёл я утром на подстанцию шинного завода, в нашей лаборатории на столе спит Паша Гапанюк. Оказалось, командировка у него была в Старый Оскол. Перед отъездом он «принял на грудь» и на автомате приехал к нам. Там, где чисто и светло. Мы пустили на Воронежской ТЭЦ 1 пару котлов, генератор и ХВО. Отработали на ТЭЦ 2, сделали ПС 22 Кировская, подстанции на Радиозаводе, Химзаводе, Шинном заводе, на Механическом заводе.
1985 год. Воронеж. ПС 110 шинного завода. Н.И. Колесников и В.П.Солодухин.
На последнем произошёл курьёзный случай. Для перевозки наших приборов на другую подстанцию, энергетик завода выделил нам автобус. Пока мы загружались и разгружались, я забыл в автобусе свой кейс. Когда хватился, автобус ушёл. Звонить на завод было уже поздно. На следующее утро я позвонил заводскому энергетику и услышал от него душещипательную историю. Утром автобус повёз как всегда персонал на завод. Тогда и обнаружили кейс. На вопрос чей, никто не ответил. Надо сказать, что этот завод тогда был жутко секретный. На сидение с кейсом никто не сел. По приезде на завод, автобус отогнали в дальний угол, и сейчас ждут сапёров для проверки моего кейса на предмет взрывчатки. Так что я вовремя позвонил. Отдавали мне кейс тоже с большими предосторожностями и тщательной проверкой моих документов и содержимого кейса.
Работала у меня прекрасная семейная пара – Саша и Нина Корякины. Саша отличный работник, грамотный специалист, и главное – надёжный. Нина Степановна. Я считаю, это про неё написал Некрасов «Есть женщины в русских селеньях…».
Монтаж трансформаторов вели наши ребята из монтажного участка. Руководил монтажом богатырь и красавец мужчина Саша Митин. Заходит он ко мне в гостиницу как-то вечером и взволнованным голосом говорит:
– Боря, ходят упорные слухи, что с первого числа водка подорожает.
− Может врут?
– Вряд ли, надо запасаться.
– Ну, на всю жизнь не запасёшься.
− На всю, не на всю, а я ящик припас.
Дней через десять он пожаловался, что ящик опустел.
Когда мы работали на ПС Кировская к нам в гости на подстанцию из Нововоронежа приехал Валера Туркевич, мой однокашник по МЭИ и руководитель нашей бригады на Нововоронежской АЭС. Приехал на «Волге», в кожаном пальто, белая рубашка, галстук. Я решил его использовать как нашего представителя из Москвы. Через час должно состояться на подстанции совещание, и на фоне наших замызганных фуфаек он будет выглядеть эффектно. Согласовали перечень проблем. Валера произвёл должное впечатление. Это была наша последняя встреча с ним. Вскоре его не стало.
На НВАЭС начали строить новое ОРУ 220 кВ, затем Хранилище отработанных ядерных топлив (ХОЯТ). С Курской АЭС в Нововоронеж на работу приехал Слава Гегучадзе с женой Аллой и двумя дочерями. Семья была чрезвычайно хлебосольной. По случаю разных торжеств у них собиралась вся бригада.
Несколько раз, приезжая в Нововоронеж, я бывал на этих сборах. Однажды зимой, получив приглашение на день рождения дочери, я зашёл на Воронежский рынок. После долгих поисков нашёл великолепные груши; большие, красивые они просто просились в подарок ребёнку. В Нововоронеже у Славы с Аллой уже собралась и веселилась бригада. В это время публика увлекалась книгами братьев Стругацких и за столом разгорелась дискуссия о «Пикнике на обочине».
В числе приглашённых был и молодой инженер Женя Луполов. Те, кто не участвовал в обсуждении «Пикника», соревновались в сборке «Кубика Рубика». На десерт Алла подала мои красивые нарезанные груши. Я попробовал и не знал, куда деваться от стыда. Груши были буквально деревянные.
Мы с Натальей Александровной, когда она прилетала из Куйбышева в Воронеж, с удовольствием ходили в Воронежский Оперный театр. И хотя в «Иване Сусанине» на сцене было больше народа, чем в зале, но буфет был хороший. Поэтому после каждого антракта аплодисменты звучали всё громче и громче. А по окончании «Фауста» переходили в бурные овации.
Оперный театр г. Воронежа
Заканчивалась моя работа в Воронеже на трагической ноте. В Воронежский Ожоговый центр привезли на вертолёте из Старого Оскола нашего парня. Позже Володя Адашев рассказал, что произошло. Во время включения трансформатора обнаружили, что цепи трансформаторов тока вводов 10 кВ собраны с ошибкой. Володя пошёл в РУ 10, чтобы перебрать цепи в ячейке, а этот парень, молодой специалист, никого не спросясь, никому не сказав, по решётке забрался на трансформатор. Дуга буквально перерезала его пополам. Взрыв был такой силы, что разрушил часть здания. Из Куйбышева приехали родители паренька. Мы поселили их в гостиницу. В это время в Воронеже нас было трое. Колесников Николай Иванович, Саша Назаров и я грешный. Родители естественно решили, что это мы виновники трагедии, хотя никто из нас даже не знал этого парня.
Начальник Воронежского монтажного управления треста ЭЦМ Володя Просвирин отдал в наше распоряжения свою «Волгу». Каждое утро мы с Николаем Ивановичем отвозили родителей в госпиталь к умирающему сыну, ездили за разными медикаментами, соками и прочим. Вечером привозили родителей в гостиницу, сидели с ними в номере и слушали, что несчастная мать думает о нас.
Разубеждать их в нашей непричастности к трагедии было бессмысленно. Потом мы брали пару бутылок шли в свой номер, пытались сбить напряжение. Утром начиналось всё сначала. Продолжалось это неделю. Парень умер, не приходя в сознание.
По второму кругу
Заболел Слава Смирнов, и мне предложили поехать в Липецк. Там на Новолипецком Металлургическом Комбинате (НЛМК) заканчивалось строительство элегазовой подстанции 110 кВ РП, и шли работы на тракторном заводе. Надо сказать, молодежь встретила меня в штыки. Они долго работали со Славой и не хотели другого руководителя. Но в бригаде работал мой однокашник по МЭИ Гена Штелинг, он занимался испытаниями элегазового оборудования. С Геной мы жили в одном номере гостиницы и у нас сложились прекрасные отношения. Так что и с молодёжью мы сработались.
1986 год. Толя Мягкоход и Гена Штелинг в гостинице в Липецке.
Я впервые присутствовал при монтаже элегазового оборудования. В КРУЭ царила идеальная чистота. Пройти в него можно было, только вымыв обувь. Оборудование с улицы подавалось в тамбур, из тамбура его забирал погрузчик и кран, которые работали только в КРУЭ, не выезжая на улицу. Дважды в день в КРУЭ проводилась влажная уборка. Впоследствии я работал на объектах с КРУЭ и с французами и с немцами и с нашими монтажниками, но нигде такого порядка не встречал. Бригаду на тракторном заводе возглавлял Толя Мягкоход. Здесь мы с ним встретились впервые и потом много лет работали вместе. Вплоть до его безвременной кончины.
В КРУЭ 110 кВ на РП 2
Елец Подстанция 500 кВ
В апреле 1986 года позвонил наш главный инженер Володя Бородавкин и предложил приехать в Елец. Там в районе села Становое, в 20 километрах от города строилась ПС 500 Елецкая.
Как деревня известна с 1620 года. По данным 1778 года – село, насчитывавшее 44 двора.Ранее село называлось Пло́ ским (по ровной, плоской местности).Решение о строительстве районного центра поднималось в начале 1960- х годов. Необходимо было перенести из центра села кладбище. Генпланом занимался архитектор В.М.Попов. Он разместил в Плоском 2-этажные дома, райисполком, гостиницу, военкомат, универмаг, спорткомплекс в парке на берегу созданного каскада прудов. Их, кстати до сих пор зовут «рублёвскими», по имени тогдашнего руководителя района. Центральная улица должна была превратиться в бульвар, однако этого не произошло: сегодня в её центре лишь цветочные клумбы.
Бригада начала собираться в июле. Сроки поджимали, объём работ большой. В результате бригада составила 45 человек. Такой большой команды на подстанции у меня ещё не было. Городскую гостиницу «Сосна» оккупировали почти полностью.
Вдоль дороги на ПС Елецкая в деревнях созрели сливы. Соблазнившись дешевизной, парни закупили два ведра этих слив. Сам по себе этот незначительный эпизод не остался бы в памяти. Но потом была ночь, которая потрясла гостиницу. Я уже сказал, что мы её заняли почти всю, а туалеты были общие по одному на этаже.
1986 год. Самые стойкие на Елецкой 500. Самый большой и в шляпе Володя Адашев. Стоят: третий слева Л.И. Балашов, Толя Мягкоход, Володя Солодухин, Толя Калашников, (Зеленский?), Слава Глинёв, … Сидят: слева Саша Назаров, …
Кроме работ на самой Елецкой 500 мы должны были наладить подстанцию на обратном конце ВЛ 110 в районе села Красное. Там строилась газоперекачивающая компрессорная газопровода УренгойПомары – Ужгород. Добирался я туда сначала электричкой, потом пешком по полям. Пришёл уже к концу рабочего дня. На стройке шло совещание. Вела его начальник стройки, женщина лет сорока с точёной фигурой и, судя по тому, как она управлялась с мужиками, с крепким характером. После совещания я представился, и мы обговорили порядок сотрудничества. Собственно, меня интересовал транспорт от Ельца до стройки и помещение для лаборатории. В Елец вернулись уже под вечер.
– Борис Матвеевич, как я понимаю, у вас с утра и перекусить было негде, а сейчас и в городе ничего не найдёте. Так что предлагаю поужинать у меня.
Хозяйкой она оказалась великолепной, чего я никак не ожидал от этой, выражаясь современным языком, business woman. У неё буквально всё само собой ладилось в руках, всё пеклось, жарилось, варилось.
Включали Елецкую 500 ночью, собралось руководство Управления Дальних Передач. Запомнился этот эпизод по двум причинам. Закачалось напряжение на ВЛ 220 кВ и взорвался ТН 220 кВ. Пока шёл разбор причин, и строились дальнейшие планы, я отправил Славу Глинёва в строительный вагон- столовую. Он принёс три коровьих языка килограмма по два каждый, зелёного лука и хлеба. Всё это по договорённости приготовили и оставили для нас повара. Публика сразу повеселела, пожалели, что под такую закуску явно не хватает водочки.
Одной из наиболее ярких фигур в бригаде был, конечно, Володя Адашев. В Володе всё было большое. Но самое главное у него был большой ум и большая душа. Мы с ним много вместе поработали. Он ужасно рано ушёл из жизни, в самом расцвете сил.
В центре Володя Адашев