Чаласлав
Биография Дональда Трампа

Полная версия

Присутствие Кисляка было необычным еще и потому, что посол был ключевой фигурой в расследовании отношений Трампа и России и присутствовал на секретных встречах с бывшим советником по национальной безопасности Флинном, который признал себя виновным в дезинформировании ФБР.

“Я только что уволил главу ФБР, – сказал Трамп Лаврову и Кисляку, – он был сумасшедший, настоящий псих. Я столкнулся с большим давлением из-за России. Его сняли.”¹⁸

Затем, по словам нынешних и бывших американских чиновников, президент приступил к раскрытию Лаврову и Кисляку секретных разведданных, которые, как сообщается, поставили под угрозу важный источник информации об «Исламском государстве». Информация поступила от партнера по обмену разведданными, который не дал разрешения США поделиться ею с Россией. Осведомленный американский чиновник сообщил газете Washington Post, что источник был засекречен на одном из самых высоких уровней, используемых американскими шпионскими агентствами как “информация с кодовым словом». Трамп, по его словам, “раскрыл российскому послу больше информации, чем мы поделились с нашими собственными союзниками”.¹⁹

Когда Трамп настаивал на том, что давление на него в связи с российским вопросом было “снято”, он был слишком оптимистичен. Увольнение Коми не положило конец расследованию, оно просто вызвало назначение Роберта Мюллера (Robert Swan Mueller III) особоуполномоченным следователем, которому было поручено взять на себя расследование Коми. В частности, в одностраничном документе, подписанном заместителем генерального прокурора Родом Розенштейном, говорилось: “Специальный следователь уполномочен провести расследование, начатое директором ФБР Джеймсом Б. Коми для дачи показания перед Постоянным отборочным комитетом по разведке Палаты Представителей 20 марта 2017 года.”

Исполняющий обязанности директора ФБР Эндрю Маккейб газете «Нью-Йорк Таймс» пояснил так: “Мы открыли это дело в мае 2017 года, потому что у нас была информация, указывающая на возможную угрозу национальной безопасности, выявленную контрразведкой, связанную с президентом и Россией”.²⁰

– Разница между контрразведкой и уголовным расследованием не является каким-то незначительным юридическим различием. Она фундаментальна. Уголовные расследования должны вести к судебному преследованию, а контрразведка – нет. Вместо этого спецоперации предпринимаются, чтобы помешать шпионажу, диверсии или саботажу противника – противником в данном случае, конечно, является Россия.

Даже если речь идет не о нарушении закона как такового, контрразведывательные миссии вполне могут затрагивать вопросы гораздо более серьезные, чем уголовные расследования. В данном случае целью контрразведывательного расследования была защита Соединенных Штатов от вмешательства России в американские выборы. От кибервойны. От дезинформации. От российских активов, которые готовились годами, а может быть, и десятилетиями, и в конце концов были готовы нанести реальный ущерб жизненно важным американским социальным институтам.

И все же, когда "Доклад Мюллера" был опубликован, единственной его частью, касающейся контрразведки, был один-единственный абзац, в котором говорилось, что ФБР “внедрило в Овальный Кабинет сотрудников, которые не работали над расследованием Специального следователя, но целью которых было ознакомление с результатами расследования и отправка – в письменном виде – резюме внешней разведки и контрразведки в центральный филиал и полевые отделения ФБР. Эти сообщения и другая переписка между ЦРУ и ФБР содержат информацию, полученную в результате расследования, но не все из них содержатся в этом томе.”

И всё.

Республиканцы заняли обе палаты Конгресса, Трамп творил, что хотел, и тут, как проблеск надежды, появился прокурор Мюллер. Десятки миллионов американцев доверились его челюсти-наковальне, его репутации бойскаута и поверили в него, как в американского героя, готового мчаться на лихом коне и восстанавливать верховенство закона. Кто лучше Мюллера сможет, наконец, обуздать социопатичного президента, который все больше и больше походил на марионетку Путина?

Но теперь, когда Мюллер выступил с докладом, контрразведывательное расследование прекратилось. Люди на самых высоких уровнях правоохранительных органов были ошеломлены.

– Я ожидал, что этот вопрос (данные контрразведки, связанные с президентом Трампом и Россией) и проблемы, связанные с ним, будут полностью изучены командой Специального следователя, – сказал Эндрю Маккейб (Andrew George McCabe) газете Times, – Если было принято решение не расследовать эти вопросы, я удивлен и разочарован. Я этого не ожидал.

Бесчисленные шляпы и футболки с лозунгами: “Пришло время Мюллера!” 21 приобретались только для того, чтобы оказаться в мусорном баке.

Да, расследование Мюллера, конечно же, дало огромное количество доказательств преступной деятельности, которые привели к обвинению тридцати четырех человек и трех организаций. Десять человек признали себя виновными или были осуждены за преступления, в том числе семь соратников Трампа, а именно: менеджер кампании Трампа Пол Манафорт, помощник кампании Рик Гейтс, советник по национальной безопасности Майкл Флинн, помощник кампании Джордж Надер, доверенное лицо Роджер Стоун, советник Джордж Пападопулос и адвокат Трампа Майкл Коэн.

Но какими бы "убийственными" ни были заявления порноактрисы Шторми Дэниелс и другие обвинения Мюллера, они не шли ни в какое сравнение с серьезностью угрозы национальной безопасности, которую представляли близкие отношения Трампа с Путиным и российской разведкой. Таким образом, Доклад Мюллера просто отсрочил – или, возможно, похоронил – расследование контрразведки, которое ему было поручено провести. И вообще, задокументированное изучение сорокалетних отношений Трампа с русской мафией и российской разведкой, а также всех финансовых операций между ними, так и не было найдено. Как сказал газете Washington Post Адам Шифф (Adam Schiff), председатель Комитета по разведке Палаты представителей США от Калифорнии:

– Просто напомню, что всё это началось как контрразведывательное расследование ФБР о том, действовали ли люди вокруг тогдашнего кандидата в президенты Дональда Трампа как сознательные или невольные агенты иностранной державы. Так что это началось как контрразведывательное расследование, а не как уголовное.²²

"Возможно, это не преступление для кандидата в президенты – пытаться заработать деньги у враждебной иностранной державы во время выборов и вводить население в заблуждение, – добавил он. – Но контрразведывательные нормы выходят за рамки простого нарушения уголовного закона. Они в одно время не обязательно являются преступной деятельностью и в то же время потенциально гораздо более серьёзны, чем преступная деятельность из-за возможности менять устоявшиеся формы американской политики в угоду потенциально враждебных сторон заключаемого компромисса”.

К этому применима давняя аксиома журналиста Майкла Кинсли: "По-настоящему скандальны незаконные действия тогда, когда они законны". Иногда самые вопиющие и коррумпированные проступки совершенно легальны. И в Штатах это особенно применимо к разведывательным операциям.

Глава вторая
Куратор

Точная дата неизвестна, но, по словам Юрия Швеца, КГБ заинтересовался будущим президентом США в 1976 году после того, как Трамп, которому в то время было около тридцати лет, замыслил приобрести уже довольно ветхий, но всё ещё величественный отель Commodore, расположенный рядом с Центральным вокзалом Нью-Йорка. Как ни странно, но молодому человеку это удалось, и за четыре года небоскрёб преобразовался в "Гранд Хаятт" (Grand Hyatt New York).

"Гранд Хаятт", открывшийся в 1980 году, был первым крупным денежным вложением в Трампа – дерзкого застройщика из Квинса, решившего оставить свой след за рекой на Манхэттене. О том, как Трамп нажился на бесчисленных политических льготах под опекой адвоката Роя Кона, адвоката мафии – принца демонов эпохи Маккарти – широко освещалось в "Американском наследии" [American Heritage – журнал, посвященный истории США.]. Трамп, заплативший всего один доллар за опцион на покупку обветшалого монстра, сколотил на этом проекте огромное состояние, позволившее ему зарекомендовать себя национальной фигурой первой величины. ²³

Один нюанс в развитии проекта Grand Hyatt может стать ключом к разгадке тайны связей Дональда Трампа с российской разведкой – покупка Трампом телевизоров для своего нового отеля. Он приобрёл их у Семена “Сэма” Кислина, украинского еврея, эмигрировавшего из Одессы в 1972 году и ставшего совладельцем небольшого магазина электроники в Нью-Йорке.

Магазин Кислина, "Джой-Лад Электроникс" (Joy-Lud Electronics), располагался в доме номер 200 по Пятой авеню на пересечении с 23-й улицей – на перекрестке, наиболее известном культовым зданием "Флэтайрон Билдинг" (Flatiron Building) и парком Мэдисон-сквер-гарден (Madison Square Garden). Сегодня шестнадцатиэтажное здание, в котором когда-то располагался роскошный отель, больше всего прославилось как место для Eataly – огромного рынка "ризотто аль тартуффо" и различных других итальянских деликатесов. Не осталось и следа от Joy-Lud Electronics, который располагался там в восьмидесятые годы, когда здание было известно как Международный центр игрушек и служило пристанищем для десятков предприятий игрушечной индустрии.

Манхэттен в то время был наводнен магазинами дешевой электроники, и "Джой-Лад" в сутолоке этой конкуренции провозгласил свою самобытность табличкой на входной двери, гордо утверждавшей: “Мы говорим по-русски.” Таким образом, магазин Кислина, совладельцем которого он был вместе с Тамиром Сапиром (Теймуразом Сепиашвили), занял уникальную нишу среди единственных людей, которым при советской власти разрешалось выезжать за границу: дипломатов, сотрудников КГБ и членов Политбюро, покупавших там электронное оборудование перед возвращением в Советский Союз.

Причина популярности Джой-Лад среди советских граждан была не только в том, что там работали русскоговорящие. Это также было связано с характеристиками покупаемых устройств. В отличие от американского телевидения, советское ТВ использовало технические стандарты PAL и SECAM, которые широко использовались в Европе и России (Американский стандарт известен как NTSC). Это означало, что обычные для американцев бытовые приборы были бесполезны в Советском Союзе. Однако советские дипломаты, бизнесмены и шпионы – а их были сотни – разумеется не хотели возвращаться из Штатов с пустыми руками, когда можно было вернуться с новеньким VHS- или Betamax-видеомагнитофоном – роскошь, непозволительная для невыездных жителей СССР тех времен.

Джой-Лад Кислина и Сапира устранил данное недоразумение.

– Для каждого шпиона в США, который провел здесь четыре или пять лет и возвращался обратно в Москву, было принципиальным привезти телевизор, – сказал Юрий Швец, которому было известно о существовании магазина, когда он служил в Вашингтонском отделении КГБ в середине восьмидесятых. – Но в обычном американском магазине, вы не могли купить телевизор, который бы работал в Москве. Единственным вариантом оставался Кислин.²⁴ В результате их (в основном советская) клиентура стала известна как “пылесосы” – прозвище, которым награждали чиновников, эмигрантов и туристов, которые счищали целые прилавки электронного оборудования и потребительских товаров, перед возвращением в Советский Союз. Как только их самолеты из Москвы приземлились в Международном аэропорту имени Джона Кеннеди, толпы советских людей просили, чтобы их отвели в магазин Джой-Лад, где со стен их приветствовали фотографии с автографами знаменитых советских певцов, писателей, спортсменов и космонавтов. А ведь все они тоже были клиентами – Кислин и его напарник научились заискивать перед сильными мира сего.

– У них была специальная политика возврата денег для элиты, – сказал советский эмигрант, знакомый с магазином. – Они без вопросов меняли любое оборудование, даже без упаковки, на что угодно.

Эта технострасть советстких граждан объяснялась не только отсутствием данных товаров у них на родине. Привлекательной являлась их перепродажная стоимость. Как сообщала "Нью-Йорк таймс", видеокамеру, стоившую в магазине Кислина тысячу долларов, можно было перепродать в Советском Союзе за сорокакратную среднюю советскую зарплату.

– Они приобретали в Штатах видеомагнитофон, а после продажи его в России покупали жилье, – вспоминал партнер Кислина, Тамир Сапир (умер в 2014).²⁵ В качестве клиентов Сапир и Кислин принимали у себя в "Джой-Лад" советского министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе (по совместительству начальника КГБ в Советской Республике Грузии). Среди других посетителей были министр иностранных дел Андрей Громыко, будущий начальник контрразведки КГБ, а впоследствии премьер-министр Евгений Примаков. И Георгий Арбатов – представитель Кремля в американских СМИ. Отоваривался у них как-то и министр нефтехимической промышленности Николай Лимаев, сделавший Сапира посредником в торговле нефтепродуктами, что в 2008 году привело к появлению его имени в списке Форбс среди четырёхсот богатейших людей планеты.²⁶

Но один такой клиент не совсем вписывался в общую картину – наш знакомый сын девелопера и начинающий бизнесмен Дональд Трамп.

Многие подробности сделки Трампа с Кислиным неизвестны. На самом деле сам Кислин, похоже, стал единственным источником этой информации, заявив Bloomberg Businessweek в 2017 году, что он “продал Трампу около двухсот телевизоров в кредит.”

По данным Bloomberg Businessweek Трамп, который позже приобрел репутацию обманщика своих поставщиков, позаботился о том, чтобы вовремя заплатить Кислину.

– Я дал [Трампу] месяц, и ровно через тридцать дней он вернул мне деньги, – сказал Кислин. – Он никогда не доставлял мне никаких хлопот.²⁷

Что значит "никогда". У них были и другие взаимоотношения?

– Семен Кислин родился в 1935 году в Одессе, украинском морском порту на берегу Черного моря, который был печально известен как пристанище еврейских джентльменов удачи и головорезов, превосходно описанное великим Исааком Бабелем поколением ранее в "Одесских рассказах". Там Кислин управлял тем, что украинцы называли “Народным гастрономом номер один… лучшим в Одессе.” ²⁸

Расположенный на знаменитой Дерибасовской улице Одессы, рядом с Пассажем, элегантным барочным рынком, примыкающим к Городскому саду, магазин был настолько популярен, а семья, по словам жены Семёна Людмилы, настолько преуспела, что они могли позволить себе автомобиль с личным водителем,29 что было необычайной роскошью в нищем Советском Союзе.

При социализме, конечно, предприятия не могли находиться в частной собственности, но управление продовольственным магазином, тем не менее, обеспечивало Кислина весьма респектабельным положением. Из-за хронической нехватки продовольствия по всему Советскому Союзу до 40 процентов всех продуктов питания проходило через чёрный рынок, что создавало широкие возможности для коррупции.³⁰

В этом контексте, как сказал мне Швец, невозможно успешно ориентироваться на таких коррумпированных участках, не будучи связанным с властью – а в конечном итоге это означало работу с КГБ.

– Для еврея открыть магазин свежих продуктов тогда было всё равно что пройти по минному полю, – сказал Швец. – Это было время, когда КГБ буквально охотился за людьми в поисках информации. И директор крупной бакалейной лавки в Одессе неизбежно вербовался.” ³¹ В этом контексте, как сказал мне Швец, невозможно успешно ориентироваться на таких коррумпированных участках, не будучи связанным с властью – а в конечном итоге это означало работу с КГБ.

– Для еврея открыть магазин свежих продуктов тогда было всё равно что пройти по минному полю, – сказал Швец. – Это было время, когда КГБ буквально охотился за людьми в поисках информации. И директор крупной бакалейной лавки в Одессе неизбежно вербовался.”

Когда я впервые встретил Швеца в октябре 2019 года в стейк-хаусе в Тайсонс-Корнер, штат Вирджиния, примерно в десяти милях от Вашингтона, округ Колумбия, он был одет в спортивную куртку и джинсы, без галстука и выглядел моложе своих шестидесяти семи лет. В середине восьмидесятых Швец приехал в США в качестве вашингтонского корреспондента советского информационного агентства ТАСС. Но эта работа была всего лишь прикрытием. Настоящей карьерой Швеца была работа в контрразведке КГБ – должность, которая давала ему доступ к особо секретным материалам. Он приехал с единственной целью – вербовать американских информаторов.

Пребывание Швеца в Вашингтоне в середине восьмидесятых совпало с периодом, в течение которого КГБ начал всё более пристально следить за Дональдом Трампом через Нью-Йоркскую резидентуру. На данный момент Швец имеет многолетний практический опыт работы в КГБ с протоколами вербовки новых шпионов, личные знакомства с высшим руководством КГБ и понимание методов применения дезинформации, компрометирующих материалов и различных других уловок, используемых российской разведкой, чтобы сбить со следа западных наблюдателей. Благодаря своему опыту он смог уверенно заявить, что Дональд Трамп был взращен в качестве актива для работы на КГБ.

По словам Швца, Кислин был завербован накануне своей эмиграции из Советского Союза в 1972 году Одесским оперативным управлением КГБ, которое имело специальный “еврейский отдел” для наблюдения за подобными ему потенциальными диссидентами.

– Я разговаривал с двузвёздочным генералом, который работал там в то время, – рассказал мне Швец, – и он говорил, что многие евреи, которые эмигрировали, подписывали документы, в которых говорилось, что они будут сотрудничать с КГБ. Это был почти ультиматум. Если вы хотите иммигрировать, вы соглашаетесь сотрудничать с разведкой.

В письме ко мне Кислин отрицал, что у него были какие-либо подобные отношения.

“Моя семья и я эмигрировали-таки как еврейские беженцы, – писал он. – Не было никакого соглашения ни с какими связанными с СССР субъектами.”

Но Швец был не одинок в своих утверждениях, что Союз отнюдь не безвозмездно позволял советским евреям иммигрировать в Израиль или Штаты. Стратегия была блестяще разработана, паразитируя на знаменитой поправке, пролоббированной сенатором Генри “Совком” Джексоном (Henry Martin "Scoop" Jackson) и членом Палаты представителей Чарльзом А. Вэником (Charles Vanik), обеспокоенными бедственным положением советских евреев, которым не разрешалось покидать страну.

В двух словах, поправка Джексона–Вэника к Закону о торговле 1974 года позволяла Советскому Союзу иметь нормальные торговые отношения с Соединенными Штатами, только в том случае, если еврейским беженцам разрешалось эмигрировать. И это оказалось именно тем, чего хотели Советы [воизбежание тавтологий буду именовать советских граждан "Советами" с прописной буквы.]. Генерал Олег Калугин рассказал, как тогдашний глава КГБ Юрий Андропов, впоследствии возглавлявший СССР в качестве генерального секретаря ЦК КПСС, обратился к нему за комментариями по поводу поправки Джексона–Вэника.

– Меня вызвали в кабинет Андропова и спросили, есть ли какие идеи по этому поводу, – вспоминал Калугин.³²

В то время как многие рассматривали поправку как шаг, направленный на то, чтобы заставить СССР признать права человека и гражданина, однако Калугин увидел в ней большую возможность и для КГБ.

– Во-первых, я сказал, что мы должны сами выбирать евреев, которым будет разрешено иммигрировать.

Да, это ослабило бы растущую напряженность и помогло бы заткнуть "Голос Америки" и программы Би-би-си, обвиняющие Россию в антисемитизме, но также и позволило бы включить троянского коня в то, что казалось новой благожелательной советской эмиграционной политикой.

– Мы сказали [эмигрантам], что вы можете лететь, но в обмен дадите нам информацию. И те пообещали нам свои услуги, – подтвердил Калугин.³³

Для многих эмигрантов это было предложение, от которого трудно было отказаться, ведь КГБ имел рычаги влияния – семьи, родственники или знакомые покидающих страну всегда оставались для властей на расстоянии вытянутой руки. А в Соединенных Штатах операция была изолирована от критики, потому что любой, кто пытался обсуждать опасность приглашения такого количества советских евреев, рисковал быть заклеймлённым антисемитом.

Позже, возможно, через несколько лет, КГБ, по словам Калугина, пошлёт офицера для беседы с эмигрантами.

– Он скажет им: "Привет. С наилучшими пожеланиями от… " – и назовёт какое-нибудь имя, а затем несколько ключевых слов, из которых следовало, что эмигрант поймёт, с кем имеет дело.

– И какова была их задача после этого?

– Проникнуть во все сферы управления. Правительство, прежде всего, и бизнес, особенно высокие технологии, – ответил мне Калугин. – Это всегда было первостепенной целью России.

Поэтому-то после поправки Джексона–Вэника Советский Союз великодушно разрешил сотням тысяч советских евреев эмигрировать в Соединенные Штаты. Конечно, это было выдающееся достижение в области прав человека. Еврейский диссидент Александр Лернер высказался, что выполнение этих договорённостей означает “всестороннее улучшение эмиграционной политики, и что мир должен положительно отреагировать на неё.”

Однако поправка также создавала брешь в обороне Америки, чрез которую огромное число русских преступников и шпионов КГБ смогло наводнить Соединенные Штаты. Во второй половине семидесятых годов Калугин сам иногда посещал советские ночные заведения вроде "Распутина" на бруклинском Брайтон-Бич в надежде привлечь новых талантов – то есть русских мафиози, которые согласятся работать в тандеме с КГБ.

– Я присматривался, подбирал людей с необходимыми качествами и проверял их прошлое в Москве, оценивая достаточно ли они хороши, чтобы и дальше поддерживать с ними отношения.

В Соединенных Штатах, мы всё это помним по гангстерским фильмам – итальянская мафия исстари воевала с федералами. Но русские были другими. Они сотрудничали с КГБ, и тот вооружал организованную преступность. Как сказал мне Калугин, “мафия сегодня является одной из ветвей российского правительства.”

Так, под прикрытием этой новой, казалось бы, гуманной эмиграционной политики, законодательство, направленное на то, чтобы позволить еврейским беженцам иммигрировать в Америку, само подпитывало рост Русской мафии и нового поколения агентов КГБ, одним из которых стал Дональд Трамп..

– Именно при таких обстоятельствах Кислин навсегда покинул Одессу в 1972 году, отправившись сначала в Израиль, а затем в Соединенные Штаты. Его первой остановкой в США оказался Бостон, где он работал продавцом бакалейной лавки, а также таксистом, а после переехал в Нью-Йорк, как раз тогда, когда первая волна советских эмигрантов начала штурмовать Бруклинский Брайтон-Бич. Среди первых заработков Кислина, согласно сообщению на WikiReading, оказались “разгрузка рыбы ночью и продажа овощей на рынке днём. Чтобы прокормить свою… жену и двоих детей… он пролил немало пота и даже крови на брайтонских мостовых, обегая в поисках поденщины весь русский квартал.”³⁴

Конечно, многие эмигранты, согласившиеся работать с КГБ, забывали о своих обещаниях, как только попадали в США. Но не Кислин. Вскоре он и его партнер Тамир Сапир (он же Темур Сепиашвили) открыли небольшой магазин электроники на нижней Пятой авеню, где продавали товары советским коллегам. По словам Швеца, Кислин остался верен КГБ и превратил "Джой-Луд Электроникс" в форпост, сыгравший уникальную роль в деле советской разведки.

Способ сотрудничества Кислина с СССР был простым: "Джой-Луд Электроникс" полностью контролировался КГБ.

Швец считает, что мотивом открытия магазина для Кислина стало “сознательное решение” сотрудничать с КГБ..35 – Поскольку он завербован КГБ и обосновался в Нью-Йорке, это уже признак серьезной оперативной работы, – сказал мне Швец.

Как только "Джой-Лад" открылся, констатировал Швец, КГБ применил стандартный метод работы – дело было передано в Первое главное управление КГБ (ПГУ), которое отвечало за все операции внешней разведки в Советском Союзе, и велось резидентурой ПГУ в Нью-Йорке.

Джой-Лад стал важным форпостом КГБ, всегда заполненным агентами и высокопоставленными советскими сановниками. Интересна и ещё одна причина его существования – страсть чекистов к прослушке.

– КГБ всегда параноил, мол, ЦРУ устанавливало какие-нибудь сложные подслушивающие устройства в электроннику, но именно потому, что сами гэбисты грешили тем же в отношении американских дипломатов или, допустим, зданий в Москве, – иронизировал Швец.

КГБ хотел добиться гарантий, что различные чиновники консульств и посольств, оперативники и информаторы разведки, учёные и другие выездные граждане СССР, вернувшиеся на родину с каким-нибудь электронным сувениром, не будут невольно передавать свои секреты на прослушивающие посты в Лэнгли (ЦРУ) или Квонтико, штат Вирджиния (ФБР). Поэтому магазин Кислина был так важен.

– Они были абсолютно уверены, что ФБР или ЦРУ не смогут использовать "Джой-Лад" в своих целях, – говорил Швец. – КГБ, должно быть, глубоко доверял Кислину, раз позволял ему продавать оборудование особым клиентам, многие из которых были носителями высших государственных тайн. Не было другого магазина в мире, который имел бы потенциальный доступ к стольким данным.

Кислин был не единственным управляющим магазина. Его партнер и совладелец Тамир Сапир также бежал из Советского Союза в Израиль, а затем в Соединенные Штаты в начале семидесятых, и повторил тот же путь становления. Начав свою карьеру в Кентукки, он сменил несколько профессий: ухаживал за пожилыми людьми, продавал инструменты, работал уборщиком, – а затем переехал в Нью-Йорк, где начал водить такси.

– Я работал круглые сутки, желая выкупить машину. Я спал в аэропорту урывками, ожидая прибытия рейсов, – говорил Сапир the Georgian Journal. – И через полгода-таки такси стало моим.” ³⁶ Сапир и Кислин будто сошли с рекламных плакатов американской мечты, приехав в Соединенные Штаты с пресловутыми тремя долларами в кармане, несколько лет выполняя черную работу, а затем так или иначе неслыханно разбогатев.

Конечно, это была "легенда" – то есть прикрытие. Хоть они и не были олигархами, но они были всего лишь одной ступенькой ниже них на иерархической лестнице – советские эмигранты, которые разбогатели благодаря своим связям с новыми мафиозными державами, появившимися после распада Советского Союза.

В случае с Сапиром на его родине всплыли улики, раскрывающие связи Тамира со спецслужбами. По данным одного грузинского журнала, он вернулся в Советский Союз в 1984 году, чтобы поступить в Академию Министерства внутренних дел, которая была тесно связана с советской разведкой.

А в то время, отмечает Швец, это был бы крайне странный выбор для еврейского эмигранта, который уже бежал из Советского Союза. Несмотря на поправку Джексона-Вэнника евреям всё равно было достаточно трудно эмигрировать из СССР в семидесятые годы, как это сделал Сапир, но возвращаться в Союз позже и учиться в университете, так тесно связанном с КГБ, и вовсе не имело смысла, если, конечно, Сапира не подготавливали как разведчика.

Швец добавил, что статья в Грузинском журнале была “типичной историей проникновения разведчика КГБ в США."³⁷

По словам Швеца, подобная утечка часто раскрывала, как КГБ на живую нить маскировал и фальсифицировал личные данные своих оперативников. Поиск таких разоблачающих сведений показывал, как евреи и другие угнетаемые этнические меньшинства получали льготы от КГБ, если они ему подыгрывали; как некоторые рабочие места в ООН и в СССР резервировались для тех, кто служил в КГБ; какие учреждения на самом деле были пособниками чекистов; и как распространялась дезинформация, чтобы завуалировать правду.

Для советских дипломатов и шпионов Джой-Лад был местом, где можно было и других посмотреть, и себя показать. Рассказ Ильи Петровича Штемлера "Breakfast зимой в пять утра", опубликованный в WikiReading, рассказывает о том, как советский посол в ООН Трояновский столкнулся со своим израильским коллегой у кассы "Джой-Лад" и имел случайную незапланированную беседу ³⁸ – в то время, когда между двумя странами ещё даже не было дипломатических отношений [Юнгер предусмотрительно не упоминает, что в данной повести Сэма Ксилина Советы считали американским резидентом, и тому даже пришло уведомление от федерального судьи о том, что его телефон прослушивают.]

Тамир Сапир раскрыл журналу Forbes, что среди его клиентов был бывший советский министр нефтехимии, который предоставил Сапиру права на распространение десятков тысяч тонн удобрений и десятков миллионов баррелей нефти. Учитывая, что стратегические товары – нефть, газ и тому подобное – находились под контролем КГБ, и именно КГБ должен был выдавать лицензии на их продажу, сам факт того, что Сапир получил доступ к этой продукции, подтверждает его связи с разведкой.³⁹

Тем временем ФБР заподозрило неладное и установило за "Джой-Лад" наблюдение. ⁴⁰ Но мало кто на самом деле знал, что магазин Кислина имел печать одобрения КГБ, и в дополнение к продаже “чистой” свободной от жучков электроники советским оперативникам, он также мог быть использован КГБ для инициирования потенциальных активов.

В частности, Швецу казалось, что все признаки указывали на Кислина как на “агента-рекрутёра”, а это означало, что “его задачей было искать потенциальные цели для вербовки и регулярно о них докладывать”.

Как только он заметил кого-нибудь подходящего, он докладывал, а его куратор начинал обработку и вербовку.

По большей части подход КГБ к классификации агентов сильно отличался от подхода ЦРУ.

– Свои активы мы называли либо "развитием" – то есть развитием того, над кем мы работаем, – либо "завербованным агентом”, – сказал Рольф Моуэтт-Ларссен (Rolf Mowatt-Larssen), старший научный сотрудник Белферовского Центра науки и международных отношений Гарвардской школы Кеннеди и бывший начальник резидентуры ЦРУ в Москве. – Но у русских было множество разных категорий. ⁴¹ Для КГБ и его преемников в спектре широкой категоризации активов имелись как агенты, так и контакты. По словам Швеца, агент – это тот, кто четко понимает, что работает на российскую разведку и ему сознательно поручают выполнение конкретных заданий.

В этом качестве выступали агенты, которым можно было поручить выполнение определенных операций, и они могли быть классифицированы как обработчики, вербовщики, агенты проникновения, хранители, “полезные идиоты” и тому подобное.