Чаласлав
Биография Дональда Трампа

Полная версия

Глава четвёртая
Шпионские войны

К восьмидесятым годам Бруклинский Брайтон-Бич превратился в темную субкультуру, наполненную тайнами, секретами и двойной жизнью тысяч советских эмигрантов. Здесь всегда было что-то сокрытое. Заскочите в магазин за ночной пиццей, и, скорее всего, вы обнаружите подпольное игорное заведение с высокими ставками в захудалом подсобном помещении. Витрины магазинов с левыми паспортами и свидетельствами о браке находились повсюду, снабжая фальшивыми удостоверениями личности любого, у кого имелось несколько долларов. Были ночные клубы, такие как "Одесса" и "Националь", а позже кафе "Татьяна" и ресторан "Распутин", с громкими праздничными обедами из девяти блюд, включающими борщ, осетрину, дичь и более чем достаточное количество водки, в то время как яркие шоу в стиле Лас-Вегаса шли полным ходом. Там звучали техно и диско, а также русские песни, а иногда Иосиф Кобзон, он же русский Фрэнк Синатра, известный своими связями с Солнцевской братвой – могущественным российским преступным синдикатом.

Вскоре в “Малую Одессу”, как называли Брайтон-Бич, нагрянули подающие надежды гангстеры из Большой, то есть настоящей, Одессы, так называемой "Жемчужины у моря", – среди них были и люди, впоследствии связавшиеся с Дональдом Трампом. Загородный клуб "Эль Карибе", банкетный зал и ресторан в районе Милл-Бейзин в Бруклине, принадлежал доктору Мортону Левину, который разделял интересы со своими родственниками, включая племянника – Майкла Коэна (Michael Dean Cohen). Коэн, тот самый, который позже стал адвокатом Дональда Трампа (на момент написания этой книги приговорен к трем годам тюремного заключения за нарушение финансирования предвыборной кампании, налоговые махинации и банковские махинации. В результате пандемии COVID-19 Коэну было разрешено отбывать часть своего наказания в домашнем заключении).

Ночью Эль-Карибе уступал помещение главарю русской мафии Марату Балагуле. Первый “современный” дон в Русской мафии, Балагула, имевший прочные связи с КГБ, был пионером в переходе организации (актора, именуемого русской мафией) от вымогательства и рэкета, чёрного рынка и различных других форм вульгарного бандитизма в более высококлассный, беловоротничковый мир налоговых афер и махинаций с акциями на Уолл-стрит. Согласно Швецу, Балагула был внедрен в Соединенные Штаты в 1977 году КГБ после поправки Джексона–Вэника.⁴⁸

Всего через несколько лет после переезда в Соединенные Штаты Балагула получил контроль над достаточным количеством заправочных станций и дилерских центров, чтобы сотрудничать с итальянскими мафиози старой школы в операциях, которые стали известны как "афера с налогами на газ Red Daisy" ("Красная маргаритка") и присвоили миллионы долларов налоговых поступлений из общака сотен заправочных станций. Приехав в Америку без каких-либо понятий о документообороте, они мимикрировали под офисный планктон.

Между тем, колоссальные суммы от различных афер русской мафии должны были как-то отмываться. И так, в 1984 году Давид Богатин, русский босс мафии, который вместе с Балагулой заработал миллионы на мошенничестве с газом "Красная маргаритка", отправился за скупкой квартир в дом номер 721 по Пятой авеню, то есть в Trump Tower – сверкающее новое пятидесяти восьмиэтажное здание, в дом, который построил Трамп.

Богатин, конечно, искал не жильё, а скорее парковку для своих грузовиков с деньгами, так что Трамп продал ему целых пять кондоминиумов за шесть миллионов долларов наличными, что эквивалентно более чем пятнадцати миллионам долларов 2020 года. По данным генеральной прокуратуры штата Нью-Йорк Русская мафия просто-напросто отмыла деньги через недвижимость Дональда Трампа.

– Примерно в то же время, в начале 1984 года, генерал КГБ Владимир Крючков начал новую агрессивную кампанию по вербовке американских агентов. Благодаря сборнику его записок за тот период под названием “Личное дело" мы знаем, что для Крючкова не было ничего важнее, чем этот рекрутинг. Однако к восьмидесятым годам найти левых американцев, идейно родственных Советам, становилось всё труднее и труднее. В результате он приказал своим офицерам культивировать в качестве активов не только подозреваемых в левых взглядах обычных граждан США, которые могли иметь идеологические симпатии к Советам, но и просто различных влиятельных людей, таких как видные бизнесмены.⁴⁹

По словам Швеца, "завербовать американского гражданина" гораздо легче сказать, чем сделать, за исключением случаев, когда они оказывались проходимцами, которые обращались в КГБ самостоятельно, обычно по денежным соображениям. Так было с двумя новыми звёздными американскими агентами, предавшими ФБР и ЦРУ, один из которых действовал на территории Швеца вскоре после его первого приезда в Вашингтон 12 апреля 1985 года.

В то время Швец только что прибыл в Соединенные Штаты и представился журналистом, работающим на советское информационное агентство ТАСС, что находилось в здании Национального пресс-клуба на Четырнадцатой улице Северо-Запада. Но что ещё важнее, он также работал под прикрытием на вашингтонскую станцию Первого Главного управления. Это означало, что он два-три раза в неделю ездил в резидентуру советского посольства на Шестнадцатой улице, чтобы писать отчеты для штаб-квартиры КГБ.

Войдя в резидентуру в первый раз, Швец сразу же отправился к начальнику станции оперативников Виктору Черкашину и доложил о вступлении на дежурство. Но когда Швецу отдали первый приказ, он был несколько озадачен.

– Проваливай, – сказал ему Черкашин. – Не приходи на базу в течение трех месяцев.

Перевод: Швец должен вернуться в офис ТАСС и начать работать репортёром, чтобы обеспечить себе прикрытие и не рассекретить штаб.

Швец узнал об этом позже, но 16 апреля, через четыре дня после начала его работы, Олдрич Эймс (Aldrich Hazen "Rick" Ames), офицер контрразведки ЦРУ, имевший доступ ко всем военным планам ЦРУ против Советов, вошёл в советское посольство и впервые зарекомендовал себя как двойной агент, готовый продавать КГБ разведданные.⁵⁰

В то время Черкашин фактически руководил советскими шпионскими операциями в США. Эймс был невероятно крупной рыбой для резидентуры – одной из самых удачных сделок в истории. В результате, как раз когда Юрий начинал, наблюдение за Эймсом оказалось главной целью вашингтонской базы.⁵¹

Между тем перед Швецом стояли ещё две задачи, важнейшей из которых было обнаружение доказательств того, что Соединенные Штаты готовятся к ядерной войне с Советами. В Академии внешней разведки его инструктор неоднократно утверждал, что "Штаты способны превратить нашу страну в радиоактивный пепел".

Такая паранойя не была чем-то необычным для КГБ. Перед смертью в 1984 году генеральный секретарь Юрий Андропов, бывший глава КГБ, утверждал, что Соединенные Штаты это "страна с невиданным милитаристским психозом”, а администрация Рейгана “в своих имперских амбициях заходит столь далеко, что поневоле начинаешь сомневаться, есть ли у Вашингтона тормоза, которые не дадут ему переступить черту, перед которой должен остановиться любой трезвомыслящий человек” [по книги Олега Гордиевского "КГБ"].

Анатолий Добрынин, советский посол в Вашингтоне, позже объяснил, что Москва поддалась “параноидальной интерпретации” политики Рейгана из-за того, что тот рассматривал программу "Звездных войн" – противоракетную систему, также известную как "Стратегическая оборонная инициатива", которая должна была защитить Соединенные Штаты от ракетных атак – как предвестницу апокалиптической ядерной войны.⁵²

Точно так же Швец вскоре понял, что страх перед неминуемым нападением США в значительной степени необоснован и является больной фантазией, возникшей скорее из-за борьбы за власть между престарелыми бюрократами в Кремле, чем из-за конкретных фактов.

– Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы понять, что это просто глупо. Это было просто безумие, – сказал он мне.

Второй из главных задач Швеца была вербовка новых американских агентов. Эти поиски были весьма интенсивными, но малопродуктивными.

– Очень редко офицеру разведки КГБ удавалось найти, разработать и завербовать американского гражданина в качестве агента, – делился со мной Швец. – Все агенты, которые были разоблачены – как Олдрич Эймс, Роберт Ханссен (Robert Hanssen) и другие – были добровольцами, которые, в основном, предлагали свои услуги КГБ за деньги или по сложным личным причинам. Их никто не вербовал. Завербовать американского гражданина в качестве агента в то время было всё равно что обычному пилоту слетать на Луну и обратно.

Одним из редких удачных случаев, с которым столкнулся Юрий, являлось общение некоего советского агента в Вашингтоне с перспективным американским конгрессменом, что он и описал в своих мемуарах "Вашингтонская резидентура". У агента было настолько “феноменальное мастерство в качестве собеседника”, что ему удавалось "проникнуть в самые сокровенные уголки человеческой души."⁵³

Этот конгрессмен предоставил советскому оперативнику целые стопки документов и, как предположил Юрий, был уже на полпути к тому, чтобы стать новым агентом СССР. Но на самом деле всё было с точностью до наоборот: после первой же встречи конгрессмен предупредил следственные органы, и все последующие беседы проходили уже под бдительным оком ФБР.

Это было не так просто, как могло показаться даже для настоящих бриллиантов красноречия.

В общем-то, те годы являлись настоящим экстраординарным периодом шпионских войн – во всем мире. В январе 1984 года в Норвегии из-за ошибки были разоблачены и высланы пять советских резидентов. ⁵⁴ В феврале в возрасте шестидесяти трёх лет скончался Виктор Мечиславович Лесиовский, советский дипломат, который, как сообщалось, был связан с советской разведкой, когда работал на ООН. (В 1979 году он сообщил Би-би-си, что советская разведка добилась “очень существенного” проникновения в Секретариат ООН.)⁵⁵ В конце февраля Эфиопия выслала двух советских дипломатов как разоблачённых шпионов. 56 В мая Дания выслала двух членов советской торговой делегации, тоже как шпионов. 57 В октябре советский дипломат, находившийся в Сан-Франциско, также был распознан как резидент, а несколько советских разведчиков были высланы из Вашингтона.58 В течение следующего, 1985 года, так называемого "Года шпиона", спецопераций было достаточно, чтобы приковать Джона ле Карре [Le Carre John, король шпионского детективного жанра. Прим.перев.] к печатной машинке на десятилетия. На самом деле все началось в декабре 1984 года, когда Томас Патрик Кавана (Thomas Patrick "Tom" Cavanagh), бывший инженер корпорации "Нортроп" (Northrop Corporation), был арестован за попытку продать ядро технологии, лежащей в основе многомиллионного бомбардировщика-невидимки, за 25 000 долларов агентам ФБР под прикрытием, выдававшим себя за русских.

Затем семейная шпионская сеть Джона Уокера (John Anthony Walker Jr.), которая действовала в течение семнадцати лет и продавала Советскому Союзу информацию о подводной сенсорной системе ВМС США, была подорвана любовницей Уокера. Рональд Пелтон (Ronald William Pelton), бывший аналитик Агентства национальной безопасности, который якобы продавал секреты нашей электронной прослушки Советам, был идентифицирован в качестве Виталия Юрченко, перебежчика из КГБ, перешедшего на американскую сторону в августе.59 Позже, Юрченко появился на вилле, которой тайно владелао ЦРУ в Вирджинии и разговорился. Когда это произошло, сеть американских агентов КГБ внезапно начала сыпаться.⁶⁰

Тем временем американская разведка тоже понесла огромные потери, благодаря хорошо законсперированным кротам как в ЦРУ, так и в ФБР. В ЦРУ Олдрич Эймс предоставил КГБ секретную информацию, идентифицирующую сотни западных (в основном американских) агентов, более двадцати из которых были казнены или заключены в тюрьму.⁶¹ Как бы ни было прискорбно мне это писать, но Эймс в инициации этих ужасов был не одинок, но ещё и жёстко конкурировал со специальным агентом ФБР Робертом Ханссеном, который, согласно отчету Министерства юстиции 2002 года, был ответственен за “возможно, самую страшную разведывательную катастрофу в США."⁶² На момент написания этой книги Эймс находится в тюрьме пожизненно без права досрочного освобождения. А Ханссен отбывает пятнадцать пожизненных сроков.

– Дело Ханссена может показаться далеким от интересующих нас проблем национальной безопасности, связанных с операцией "Трамп/Россия", однако то, как Ханссен со всей своей жуткой методичностью поставления под гильотину своих соотечественников не привлекал внимания в течение двадцати двух лет, удивительно актуально, когда речь идёт о щедром обращении с российскими активами Уильяма Барра (William Pelham Barr), сначала в качестве генерального прокурора в администрации Джорджа Буша-старшего, а затем в той же должности при Дональде Трампе.

Женатый, с шестью детьми, Роберт Ханссен был набожным католиком, членом Opus Dei – глубоко консервативной католической организации, и посещал мессу почти каждый день. Согласно отчету Генерального инспектора Министерства юстиции, Ханссен обладал “плохими навыками межличностного общения и суровым характером, а также был неуклюжим и необщительным одиночкой, источающим чувство собственной важности, которое отчуждало многих его коллег.”⁶³

В докладе отмечалось, что руководитель Ханссена характеризовал его как глубоко религиозного мизантропа, с техническим аналитическим складом ума, обидчивым, зачастую подавленным и стремящимся показать, что он умнее других64 Впервые он начал шпионить для ГРУ в период с 1979 по 1981 год, когда перевелся в Нью-Йорк для работы в советской контрразведке, которая стала его специализацией на протяжении большей части его карьеры в ФБР. Согласно отчету генерального инспектора, “Ханссен быстро начал использовать слабые места во внутренней информационной безопасности ФБР” и вскоре “получил доступ к наиболее важным кадровым ресурсам и техническим операциям ФБР против Советского Союза.”⁶⁵

В конечном счете это включало информацию, уточняющую американскую стратегию на случай ядерной войны, новые оружейные технологии и идентификацию действующих американских активов в Советском Союзе.

Ханссен, как и Эймс, позже был схвачен, судим, осуждён и приговорён к пожизненному заключению без возможности условно-досрочного освобождения. Но в 1985 году он подавал надежды, и его только-только перевели обратно в Нью-йоркское отделение ФБР, где он служил четыре года назад. Согласно "Нью – Йорк таймс“, его работа состояла в том, чтобы контролировать "сотни агентов его подразделения, поглощенных мнимой тотальной войной против враждебных целей, а в первую очередь – против Советского Союза."⁶⁶

– Мысль о том, что кто-нибудь может продать свою страну как гражданин, как агент ФБР и как боец в холодной войне – располагая его доступами, ресурсами, сведениями и возможностями – просто не могла никому прийти в голову, – сказал "The New York Times" Джеймс К. Каллстром (James Keith Kallstrom), который знал Ханссена в середине восьмидесятых, когда его подразделение поддерживало отряды контрразведки. – Он был лейтенантом в войне, которая шла на улицах Нью-Йорка.⁶⁷

– Каллстром, который в середине девяностых возглавил Нью-Йоркское отделение ФБР и руководил успешными расследованиями деяний как итальянской, так и русской мафии, подружился с двумя ключевыми игроками в саге о Трампе и России. Он тесно сотрудничал с тогдашним прокурором Южного округа Нью-Йорка Руди Джулиани (Rudolph William Louis Giuliani) в расследовании деятельности Cosa Nostra, которое привело к знаменитому судебному процессу 1985-1986 годов, в ходе которого были осуждены главы так называемых "Пяти семей".

Он подружился с Дональдом Трампом примерно в 1973 году, когда Каллстром собирал парад в Нью-Йорке в честь ветеранов Вьетнама, и Трамп явился, чтобы финансировать большую его часть.

– Мы просто обязаны были стать друзьями, – сказал Каллстром в интервью 2020 года, когда кампания по переизбранию Трампа только набирала обороты. (Интервью было сделано для документального фильма 2020 года о Трампе и ФБР под названием “Американский роман: Дональд Трамп и ФБР")⁶⁸). – Я ходил с ним на несколько званых ужинов, мы довольно часто разговаривали. Он очень, очень поддерживал бюро. Когда мы теряли агента или случалась иная беда, он всегда был там, чтобы заплатить за еду или оказать какую-либо другую поддержку.

По данным "Нью–Йорк таймс", Каллстром основал Фонд морской пехоты – Правоохранительный фонд, некоммерческую организацию, которая получила от Трампа более 1,3 миллиона долларов – необычайно щедрый дар от столь скупого застройщика.⁶⁹

Об их отношениях можно судить по тому, что Каллстром отзывался о Трампе в диаметрально противоположном ключе, чем другие люди.

– Я бы сказал, что мы были партнёрами, которые ценили друг друга, – добавил Каллстром в фильме. – Он [Трамп] периодически звонил мне и пытался поднять мой боевой дух, а потом я звонил ему, когда он попадал в новости, и пытался поднять его боевой дух. Но, в основном, он очень, очень хороший человек с большим сердцем, который делает много добрых дел, о девяноста девяти процентах которых никто не знает. Мы остаёмся на связи даже сегодня – после всего, через что я прошел.

Но Трамп есть Трамп, верность и щедрость прилагаются к нему с определёнными условиями.

– Он [Трамп] обхаживал людей из ФБР, – пишет журналист-расследователь Джефф Штейн (Jeff Stein), редактор SpyTalk, в книге "Американское дело". – И эта тактика хорошо известна всем акулам, что плавают в опасных водах. Они хотят обезопасить себя, когда попадут на скамью подсудимых, и единственный выход – это обзавестись блатом или стать надёжным источником информации.

Каллстром настаивал на том, что Трамп не был информатором ФБР, но анонимный агент сказал Штейну, что Трамп был известен в бюро как “карманный источник” – то есть тот, кто официально не был источником и, следовательно, не был в файлах ФБР, но кто выслужился достаточно, чтобы быть известным как “друг".

С одной стороны, Трамп получил миллионы от российских гангстеров, таких как Давид Богатин, покупающих у него роскошные квартиры для отмывания денег. Он также имел, по крайней мере, эпизодические связи с Кислиным, который пришёл на помощь Трампу после его массовых банкротств в Атлантик-Сити в девяностых годах, выдавая ипотечные кредиты на квартиры в Trump World Tower – семидесятидвухэтажной роскошной высотке рядом с ООН (Согласно исследованию Bloomberg Businessweek, одна треть квартир на самых дорогих этажах башни была захвачена отдельными покупателями или компаниями с ограниченной ответственностью, связанными с Россией или бывшим Советским Союзом.)24 Среди тех, кто, как сообщается, получил выданные Кислиным ипотечные кредиты на квартиры Трампа, был Василий Салыгин, который позже стал депутатом пропутинской Партии регионов Украины, на которую работал Пол Манафорт (Paul John Manafort Jr.) – впоследствии менеджер предвыборной кампании Трампа. И, наконец, партнер Кислина Тамир Сапир, который жил в Trump Tower до своей смерти в 2014 году, также помог выручить Трампа, финансируя злополучную "Trump SoHo development".

Таким образом, дружба Джеймса Каллстрома с Трампом помогает выстроить любопытную логическую цепочку. Богатин, Кислин, Сапир и гангстер Вячеслав Иванков, один из самых жестоких гангстеров в истории русской мафии, владевший кондоминиумом в Trump Tower, – якобы имели связи с КГБ. И все они были на экране радаров ФБР и Трампа. Кто знает, какой информацией Трамп и Каллстром обменялись о них?

И Каллстром был не единственным человеком в ФБР, который играл за обе команды. Действительно, как сообщали соответственно "Нью-Йорк Пост"71 и New York Times72 специальный агент ФБР Джоэл Бартоу расследовал дела Кислина и Черного и позже утверждал, что ни один из них не имел связи с русской мафией, что оба они чисты.

Но. "Нью-Йорк пост" за 1999 год сообщает, что Бартоу, покинувший ФБР в 1997 году,73 работает в юридической фирме Кислина "Rosenman & Colin". И: "Таймс" в 2001 году свидетельствует, что Бартоу с 2000 года начал работать на Михаила Черного. Неудивительно теперь, что, когда Бартоу оставил ФБР и фактически был на жалованье у тех самых людей, преступления которых он расследовал, ФБР не слишком поддерживало его выводы.

– Он не говорит от имени ФБР, – заявил "Таймс" представитель Бюро.⁷⁴

И точно так же Дональд Трамп плавал по обе стороны закона. По всей видимости, ему так нравилось. Это тешило его странное эго. Которое не позволяло ему быть расточительным. Он мог себе позволить быть щедрым с Калстромом, но безусловно ожидал и встречных действий. И когда дело дошло до расследования его связей с Советами, долг Трампу был уплачен – и довольно щедро. Продажа квартир Давиду Богатину за наличные стала для Трампа некой парадигмой. Это был чрезвычайно безопасный и эффективный способ отмывания огромных сумм. И, как было задокументировано расследованием "BuzzFeed News" 2018 года, более тысячи трёхсот квартир под брендом Трампа в Соединенных Штатах были проданы “в секретных, полностью наличных сделках, которые позволяют покупателям избежать юридического контроля, защищая их финансы и личность.”⁷⁵

Думается, невозможно подсчитать точную сумму денег, которую Трамп получил от таких сделок, но, учитывая, что средняя цена кондоминиумов составляла 1,2 миллиона долларов, общая сумма серого капитала, оставленного в кондоминиумах Трампа, вероятно, превышает полтора миллиарда долларов, значительная, но неизвестная часть которых поступила от россиян. И это ещё не включает проданную недвижимость Трампа в Турции, Канаде, Панаме, Филиппинах, Индии, Азербайджане или где-либо еще.

Позже, спустя долгое время после того, как он поселится в Белом доме, люди снова и снова будут спрашивать, что русские имеют на Трампа. И в каком-то смысле ответ очень прост: да он им принадлежит.

– Между тем, на протяжении всей середины восьмидесятых Нью-Йорк был рассадником соглядатаев: русская мафия с Брайтон-Бич, магазин электроники "Джой-Лад", Дональд Трамп, пока ещё нераспознанные кроты Олдрич Эймс и Роберт Ханссен. Да ещё к тому же советская миссия при ООН, как говорили, пригревала змеиное гнездо оперативников.76 Когда дело дошло до борьбы с Советами, Нью-йоркский офис ФБР стал форпостом бюро. Поскольку ФБР располагалось в том же городе, что и ООН, его агенты должны были руководить расследованием деятельности советских дипломатов. И среди следователей был Ханссен, худший предатель в истории ФБР.

Ни одно поле битвы не занимало более важного места, чем Организация Объединенных Наций. Это объяснялось тем, что Постоянное представительство Советского Союза при ООН долгое время было настоящим шпионским гнездом, в котором подавляющее большинство из 114 его сотрудников подчинялось резидентуре КГБ в Нью-Йорке. ООН была раем для шпионов, настоящим оазисом, потому что дипломатическое прикрытие давало КГБ свободный доступ в Организацию, когда как правила ООН запрещали сотрудникам ЦРУ и ФБР находиться там. В 1979 году бывший заместитель генерального секретаря ООН Аркадий Николаевич Шевченко, высокопоставленный советский дипломат, перебежавший на Запад, подтвердил, что в Нью-Йорке дислоцируется до трехсот офицеров КГБ. По данным "Шпиона по соседству" Элейн Шеннон (Elaine Shannon), ФБР подсчитало, что от трети до половины советских дипломатов, назначенных в Советскую миссию при ООН, были подготовленными офицерами КГБ или ГРУ.

В дополнение к Советской Миссии КГБ внедрил сотни разведчиков в Секретариат Организации Объединенных Наций, исполнительный орган ООН, который определяет повестку дня для различных директивных подведомств.

Как правило, конкретные задания в Секретариате раздавались советскими представителями, которые обеспечивали, чтобы результаты поступали к оперативникам КГБ. Среди этих заданий, согласно отчету Комитета по разведке Сената США в мае 1985 года, было и советское присутствие в ООН. Секретариат77 working at the UN’s Dag Hammarskjöld Library was essentially a cover for KGB operatives, who used it to disseminate Soviet disinformation and implement covert operations.78 работавший в Библиотеке им. Дага Хаммаршельда (Dag Hammarskjold Library) при ООН, был, по сути, прикрытием для агентов КГБ, которые использовали его для распространения дезинформации и осуществления тайных операций.

"Советские разведчики обычно направляют свои усилия, чтобы войти в число персонала через официальные кадровые системы ООН, но они также используют множество других тактик, чтобы достичь своих целей, – говорится в докладе. – Если Советы особенно заинтересованы в конкретной должности, они представят на эту должность хорошо зарекомендовавшего себя кандидата с выдающимися характеристиками. Этот метод был использован для получения мест в дирекции библиотеки Дага Хаммершельда в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке. Когда же специалист необходимой квалификации отсутствует, резюме фальсифицируется.”

Все это Юрий Швец видел вблизи:

– Я знаю это не понаслышке, потому что мой коллега работал на этой должности до 82-го года. В конце семидесятых – начале восьмидесятых, – пояснил он, – должность в библиотеке, выделенной Советскому Союзу, занимал подполковник Александр Елагин из Первого отдела (Северная Америка) Первого главного управления КГБ, проработавший со мной более двух лет. Его позывной – “Старина.”

По словам Юрия, когда Елагин вернулся в Москву в 1982 году, он подготовил доклад под названием “Использование библиотеки ООН для сбора разведывательной информации.”

И именно один из преемников Елагина сыграл ключевую роль в формировании Дональда Трампа. По словам Швеца, с 1985 по 1986 год эту должность занимала Наталья Дубинина, дочь Юрия Дубинина, который в начале 1986 года стал послом СССР в ООН, в то время как его дочь занимала весьма важную должность в Первом Главном управлении КГБ. Утверждение Швеца о том, что Дубинина работала на этом посту, подтверждается ее профилем от 28 апреля 2003 года на российском сайте "АИФ Экспресс".⁷⁹

– Разоблачениями шпионов день за днем пестрели газеты в середине восьмидесятых, и хотя Юрий Швец не появлялся в новостях, риск быть раскрытым у него был. После колледжа он поступил на два года в аспирантуру в вуз, который сейчас зовётся Академией внешней разведки (а тогда – Краснознаменным институтом имени Юрия Андропова). Его учили прославленные советские герои холодной войны, легендарные шпионы, большинство из которых были неизвестны американцам, хотя кто-то из них украл американские атомные секреты, а кто-то имел дело с Юулиусом и Этель Розенбергами или британскими шпионами Кимом Филби, Гаем Берджессом и Дональдом Маклином. Швец был обучен идти по их стопам.⁸⁰

В результате к двадцати восьми годам Швец стал майором КГБ, и в этом звании остался служить в Первом Главном управлении, самом престижном из пяти главных управлений во всем агентстве. В ПГУ, которое отвечало за иностранные операции и разведку, было шестнадцать географических отделов, и Юрий был назначен в Первый отдел (он же североамериканский), включающий Соединенные Штаты и Канаду.

Наконец, в Североамериканском департаменте его разместили в резидентуре Вашингтона, столице “Главного противника".

– Внутри КГБ существовало определенное соперничество между Вашингтонским узлом и его сестрой – резидентурой в Нью-Йорке. Первый, конечно, находился в столице страны, но вторая имела богатую и красочную историю, включавшую дело Розенбергов, кражу атомных секретов и массовое изгнание советских шпионов из ООН. Но Вашингтонская станция была, по выражению Швеца, “святая святых в разведывательном деле".

Впрочем, Швец не был закоренелым приверженцем коммунизма. Овладев английским, испанским и французским языками, он встречался с людьми со всего мира, был гораздо более космополитичен, чем средний советский гражданин, и занимал умеренную среднюю позицию между ревностными социалистами и диссидентами.

Он вступил в КГБ по очень простой причине.

– Это была лучшая работа, которую мог получить человек в Советском Союзе, – сказал он мне. – Платили отлично – по советским меркам, по крайней мере. И льготы были сказочные. В то время, когда рядовые советские граждане жили с жесткими ограничениями за "Железным занавесом", я мог путешествовать по миру. В стране, где национальный дискурс был жёстко контролируем идеологическими догмами, созданными пропагандой и государственной цензурой, я имел доступ к информации, которую обычные советские граждане не могли получить – через "Вашингтон Пост", "Нью-Йорк Таймс", американское телевидение и Би-би-си. Не говоря уже о тайнах, за которые люди отдавали свои жизни.

Наконец-то у него появился смысл жизни. Когда он учился в академии, ему и его товарищам-кадетам постоянно говорили, что их страна находится в смертельной опасности и что только они могут спасти ее.

– В Советском Союзе – а теперь и в России – служить в разведке – быть национальным героем, – говорит Швец.

И, как он откровенничал в своих мемуарах, к нему относились именно так.

– У вас есть беспрецедентная возможность отличиться, – сказал ему генерал Дмитрий Якушкин, прославленный начальник отдела. – Если в вашем сердце ещё есть место для героизма, вы можете проявить его в моём отделе.⁸¹

Однако после переезда в Вашингтон Швец постепенно разочаровался. Проведя некоторое время на Западе и получив доступ к СМИ, недоступным обычным советским людям, Юрий оценил советскую пропаганду со стороны и понял, что варился в гнилой, разлагающейся бюрократии.

– То, чему нас учили в академии, не имеет ничего общего с реальной жизнью, – сказал он мне. – И вот тут и пришло огромное разочарование.

Особенно заметно это было на службе. Это был период, в течение которого самые банальные встречи, какие только можно себе представить, могли быть раскручены в отчётах, чтобы завоевать расположение руководства в Москве. Всё, что ему нужно было сделать, это пригласить американца на ланч, обсудить события дня, а затем связать это с чем-то, что он прочитал в "Вашингтон Пост", что можно было бы выдать за конфиденциальное сообщение. Снова и снова, рассказывал мне Швец, отчёты, полные фальшивых успехов, получали положительные отзывы, и агенты проглатывали их, ссылаясь на поговорку, мол, на безрыбье и рак рыба.⁸²

Оцепенев от мысли во время вербовки наткнуться на двойного агента ФБР или ЦРУ, коллеги-офицеры Швеца не спешили рисковать и вместо этого штамповали липовые малявы.

– Больнее всего было сознавать, что всё, что мы реально делали, было ради подковёрной борьбы парочки восьмидесятилетних членов Политбюро, – сказал он мне. – Они воспользовались нашим патриотизмом ради того, чтобы развалить страну. Как это ещё назвать?