Чингиз Абдуллаев
Волшебный дар. Голубые ангелы
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Едва он вышел в коридор, как увидел усталого комиссара, направляющегося к себе в номер.
– Где вы были? – бросился к нему Дронго. – Я думал, вас забрали в участок, – пошутил он.
– Так и было, – устало сказал комиссар, – оказалось, что местный инспектор полиции меня знает. И мне пришлось отправиться вместе с ним, чтобы, во-первых, помочь Луизе, а во-вторых, рассказать им, как все это произошло. По твоему лицу я вижу, что у тебя есть информация, которой ты хочешь со мной поделиться. Только после того, как я выпью чашку кофе. Спускайся вниз и подожди меня в том зале перед гриль-баром, где разрешают курить.
Дронго послушался комиссара и, спустившись вниз, заказал кофе для него и зеленый чай для себя. Когда комиссар появился, на столике его уже поджидала чашка ароматного кофе. Брюлей с удовольствием достал трубку и принялся набивать ее табаком.
– Теперь рассказывай, – потребовал он, – и постарайся сделать это очень подробно, чтобы я понял, почему у тебя такое измученное лицо.
Дронго усмехнулся и начал свой рассказ с того самого момента, как он спустился вниз, в холл, вместе с Мурашенковым и Сарычевым. Где позже появилась Илона, которая поведала ему о происшедшей с ней двадцать лет назад трагедии.
Затем Дронго заказал еще по две чашки кофе и чая. И вспомнил о разговоре с Мануэлем Сильвой.
Под конец он сообщил о визите пана Шокальского. И когда закончил рассказывать, взглянул на комиссара и пожал плечами:
– Формально подозреваемыми можно считать двенадцать человек. Но нас я исключил. Значит, остается десять. И по тому, как холодно и отстраненно вел себя мистер Джеймс Фармер, я поставил его на первое место в списке подозреваемых.
– «Десять негритят», – вспомнил комиссар, – кажется, была такая повесть у Агаты Кристи. Только не спрашивай меня, читаю ли я детективы. Конечно, не читаю. Мне рассказал об этой интересной повести мой инспектор Люка. Но там, кажется, один судья убивал всех – одного за другим.
– Верно, – устало улыбнулся Дронго, – вы меня все время поражаете, комиссар. Только там была еще и другая особенность. Все события происходили на одиноком островке, откуда нельзя было сбежать. А у нас можно выйти из отеля и уехать куда угодно.
– Кэтрин Фармер так и сделала, – напомнил комиссар, – их автомобиль видели в Фаро. Если они улетят на самолете, это будет признанием их вины.
В Фаро, на востоке от Алвора, находился международный аэропорт, куда приземлялись самолеты из многих стран мира. Собственно, это был самый крупный аэропорт на всем побережье португальского юга.
– Надеюсь, что не улетят, – пробормотал Дронго. – Из их разговора я не услышал ничего о подобном намерении. Кроме того, они забрали бы с собой свою визажистку. И свои чемоданы.
– Не обязательно. – Комиссар получал удовольствие и от разговора, и от своей трубки, и от горячего кофе. – Такая женщина, как Кэтрин, вполне может улететь и без чемоданов. А потом прислать за ними частный самолет. В отличие от тебя, у меня гораздо меньше новостей. Сразу скажу, что несчастную Сильвию застрелили. Два выстрела из пистолета «дженнингс», модель пятьдесят восемь.
– Значит, убийца стрелял наверняка, – задумчиво произнес Дронго, – два выстрела из такого пистолета должны были разорвать ей всю грудную клетку.
– Что и произошло, – сказал комиссар. – Кроме того, эта модель – особая, с полимерным корпусом. Заряжается патронами «ультра». Очень редкий вид патронов. Диаметр донышка гильзы меньше диаметра самой гильзы. Такие патроны могут использоваться только для пистолетов, специально приспособленных к ним.
– Гильзы нашли?
– Две гильзы на полу. Убийца сделал два выстрела.
Некоторое время комиссар курил свою трубку и молчал. А Дронго терпеливо ждал.
– На «дженнингс» можно надеть глушитель, – задумчиво сообщил Брюлей, – в этом случае ты мог не услышать выстрелов. Но Сильвия должна была закричать. И если она не закричала, это означает, что она знала своего убийцу и не ожидала, что он может в нее выстрелить.
– И тогда у нас остается только один подозреваемый – Джеймс Фармер, – предположил Дронго. – Любой другой, кто появился бы в ее спальне, должен был вызвать у нее как миниум подозрение.
– Возможно, – комиссар нахмурился. – Кстати, Луиза призналась, что не входила в комнату Сильвии. Нужно было видеть, чего мне стоило выбить из нее признание.
– Но она подходила к дверям?
– Да, – кивнул комиссар, – я обещал никому не рассказывать и собираюсь сдержать свое слово. Но для тебя могу сделать исключение. Сильвия платила Луизе очень большие деньги за информацию о племяннице своего мужа. Похоже, она хотела знать все о личной жизни Кэтрин Фармер.
– И сколько она платила?
– Три тысячи долларов в месяц!
– Что поделаешь – инфляция, – вздохнул Дронго, – раньше стукачам платили гораздо меньше. Почему она не вошла в комнату?
– Она постучала, но ей не открыли.
– Горничная говорила, что видела, как Луиза выходила из номера убитой, – напомнил Дронго.
– Она видела, как Луиза дергала ручку, и решила, что та закрывает за собой дверь, – пояснил комиссар, – такое часто бывает. В моей практике было несколько подобных случаев. Нет, Луиза не входила в номер. Хотя Сильвия позвонила ей, и они договорились о встрече. Знаешь, почему я верю Луизе на слово? Она должна была сегодня утром получить деньги. Три тысячи долларов. Деньги так и остались лежать в столике убитой. Теперь понимаешь?
– Да, – кивнул Дронго, – это ее алиби. Договорившись с Сильвией о деньгах, Луиза пошла за ними, зная, что Кэтрин уедет с мужем на побережье. Но она не входила в номер, иначе взяла бы деньги.
– Верно. И еще я тебе скажу, что мне жалко эту визажистку. И не потому, что она моя соотечественница.
– А я не люблю стукачей, – угрюмо повторил Дронго, – ни в каких вариантах.
– Кто, по-твоему, страшнее? Дьявол, обернувшийся змеем-искусителем, или Ева, поддавшаяся на его уговоры? – спросил комиссар. – Я тебе скажу, Дронго, что сам был таким же бескомпромиссным. Но на самом деле Луиза мне гораздо симпатичнее, чем убитая Сильвия. Несчастная визажистка, оставив мужа, мотается по всему свету с актрисой, чтобы заработать на жизнь трем своим внукам. А Сильвия, зная ее трудности, готова предложить ей деньги за очевидную подлость. Кто из них хуже? Несчастная женщина, которая поддается на уговоры ради своих внуков, или жена миллиардера, которая выбрасывает деньги, чтобы узнать интимные тайны своей бывшей подруги, ставшей ее родственницей? Не знаю, кто убил Сильвию, но она была неприятным человеком.
Дронго задумался. Может, Брюлей прав? Может, сам Дронго иногда слишком строго судит своих знакомых? Ведь подчас в различных жизненных ситуациях некоторые из них оказывались лишь слабыми людьми, согласными пойти на компромисс ради достойной жизни для себя и своих близких? Может, способность к компромиссу естественна для любого человека, а он, Дронго, требует бескомпромиссности от обычных слабых людей? Может, поэтому ему иногда бывает так сложно?..
– Она купила Луизу, – продолжал комиссар, – и ненавидела Кэтрин, с которой когда-то дружила. Представляешь, до какой степени ненавидела, если решила платить столько денег визажистке?
– Но почему? – спросил Дронго. – Чего она так боялась?
– Все дело в завещании, – пояснил комиссар. – По прежнему завещанию большую часть наследства ее муж Джеймс Фармер отписал своей племяннице. Сильвия требовала изменить завещание, но чтобы об этом не узнала ее бывшая подруга.
– И он согласился?
– Этого я не знаю. Но в любом случае Сильвия теперь ничего не получит…
– …а все достанется Кэтрин Фармер, – мрачно подвел итог Дронго. – Тогда выходит, что она больше других была заинтересована в смерти Сильвии.
– Она и ее муж, – согласился Брюлей.
– При чем тут ее муж? Он разве включен в число наследников Джеймса Фармера?
– Нет. Но он является наследником самой Кэтрин, – напомнил комиссар. – Должен сказать, что она прекрасная актриса и никудышный финансист – в отличие от своего знаменитого дяди. Тот, правда, тоже не обладает ее актерскими талантами. Всем известно, что она дважды неудачно выходила замуж и дважды разводилась, откупаясь от своих мужей солидными суммами. Затем она вложила большую часть средств в неудачный проект создания аквапарка в Сиэтле. И хотя Кэтрин зарабатывает очень много, она так же много и тратит. Поэтому у нее нет свободных денег, и Энрико, если он не дурак, понимает, какой богатой женщиной может стать Кэтрин в случае смерти Сильвии.
– Серьезное обвинение, – согласился Дронго. – Выходит, Кэтрин и ее муж становятся основными подозреваемыми, и остается надеяться, что они не улетят из Фаро куда-нибудь в Америку.
– Если верить Луизе, они так же мало любили свою «тетушку», как и она их. Нужно дождаться, когда они приедут, и первыми их допросить.
– У меня есть еще один интересный факт, – вспомнил Дронго. – Вчера во время разговора Мурашенков сказал Шокальскому, что поляки не смогут заплатить деньги, которые предложат русские. И тогда Шокальский ответил, что он не обязательно представляет поляков.
– Помню, – Брюлей вынул изо рта потухшую трубку и начал вытряхивать ее в пепельницу.
– Если слова Шокальского правда, – а я думаю, что он сказал их намеренно, чтобы остановить Мурашенкова, – то это может означать, что он лишь посредник.
– Ты видел этого типа? – с отвращением спросил комиссар. – Конечно, он посредник! Что-то вроде спекулянта или сутенера, готового продать все, что попадет под руку, и продаться любому, кто даст большую цену.
– Правильно. При этом он появляется здесь с женщиной, которая ненавидит Фармера. И при виде которой Фармер слишком очевидно нервничает. Я все время спрашивал себя: что может быть между ними общего?
– Что ты хочешь сказать? – спросил Брюлей.
– Он привез ее специально, чтобы сорвать переговоры, – убежденно заявил Дронго. – Что между ними общего, я догадываюсь. Она бывший сотрудник полиции, а он, очевидно, бывший осведомитель. Такой вариант возможен. Но почему он привез ее сюда? И тогда я понял, что ответить на этот вопрос должны именно вы.
– Ты думаешь, я знаю ответы на все вопросы?
– Знаете. Что сказал вам Карнейро, когда предлагал приехать в Алгарве?
– Я тебе уже говорил. Он считал, что нужно обеспечить безопасность участников переговоров при подписании контракта. Опасался, что гостям отеля может угрожать какая-то провокация, – произнес комиссар и хмуро взглянул на Дронго: – Ты связываешь мой вызов с появлением здесь Илоны?
– Получается именно так. Они знали заранее о приезде сюда Томашевской. Знал хозяин отеля и знал адвокат Карнейро, который, видимо, готовил условия для заключения предстоящей сделки и боялся, что все может сорваться из-за появления здесь бывшей любовницы Фармера, которая к тому же – бывший сотрудник польской полиции. И адвокат принимает решение нейтрализовать возможную угрозу, пригласив другого бывшего сотрудника полиции.
– Не думал, что меня позовут бегать за этой дамочкой, – прохрипел Брюлей, – не нужно было соглашаться на эту поездку.
– Выходит, все было подстроено. – Дронго отодвинул чашку и приблизился к своему собеседнику. – По меньшей мере, несколько человек заранее знали, что сюда приедет Илона, появление которой не понравится Джеймсу Фармеру. Тогда у меня вопрос: для чего они ее сюда привезли?
– Знай мы с тобой ответ на этот вопрос, не пришлось бы ломать голову и над некоторыми другими, – согласился комиссар. – Если ты прав, то вся затея направлена против Джеймса Фармера.
– И убийство его жены – составная часть этого плана, – закончил Дронго. – Получается, что с нами нечестно играют – используя нас же для осуществления своих планов.
– Используя меня, – прошипел Брюлей, – они не думали, что ты так неожиданно здесь появишься.
– У нас есть несколько групп подозреваемых, – сказал Дронго. – Первая – это возможные убийцы Сильвии Фармер. Ее муж, ее бывшая подруга, Энрико Вилари, может быть, визажистка, если она не сказала вам правду. Пока это только наши предположения.
– Есть вторая группа – люди, которые знали о приезде сюда Илоны Томашевской, – подхватил комиссар, – это адвокат Карнейро, владелец отеля Мануэль Сильва, сама Илона и ее напарник Шокальский.
– И третья группа, которая приехала на переговоры, рассчитывая получить контракт. Двое из Москвы – Мурашенков и Сарычев. Говоря про них, Шокальский назвал их членами мафии.
– У тебя есть сомнения насчет его слов?
– Не знаю. Они, конечно, не ангелы, как и все бизнесмены, разбогатевшие в безумные девяностые годы. Хотите, я открою вам один секрет? Все без исключения миллиардеры и миллионеры из стран СНГ заработали свои деньги путем хищений государственных средств. Неожиданно разбогатеть по-другому было невозможно. В стране просто не было богатых людей. И большие деньги ухватили люди, близкие к власти, сумевшие вовремя подсуетиться и украсть часть государственного имущества. Вот и вся механика их обогащения. Или вы думаете, что «нефтяные бароны» из России покупали свои нефтяные заводы и скважины на трудовые сбережения? Или на деньги, оставшиеся им в наследство от родителей? Нет, они просто украли и приписали себе государственное имущество. Как и все остальные.
– Тогда этот поляк Шокальский прав. Они из мафии.
– Нет. На Западе часто не понимают, что такое «русская мафия». Это обычная шпана, бандиты и уголовники. А богатые люди – это коррупция на самом верху, это крупные хищения, но не обязательно общение с уголовными элементами.
– Они могли убить Сильвию Фармер? – прямо спросил комиссар.
– Не думаю.
– Тогда давай по-другому. Они могли подстроить убийство Сильвии?
– Думаю, да. Ради таких больших денег на преступление могли бы пойти и более устойчивые люди.
– Очень похоже.
– Выходит, что деньги виноваты, а не люди? – спросил с сомнением Дронго. – Только что вы говорили, что готовы понять людей, поддающихся соблазну.
– Готов понять Луизу, которая зарабатывает на своих внуков, – пояснил Брюлей, – но не миллионеров, которые хотят стать миллиардерами. Или ты думаешь, что я недостаточно последователен?
– Хотите знать, что я вправду думаю, комиссар? – вдруг спросил Дронго. – Я думаю, что если хотя бы часть людей в этом мире были бы столь же последовательны, как вы, то жить на земле стало бы гораздо легче. Люди забывают, что Бог есть совесть, сострадание и понимание ближнего. И требуют от Бога справедливости и возмездия, забывая, что Бог может начать именно с них.
– Ты действительно так считаешь? – спросил несколько смущенный комиссар.
– Уверен, – ответил Дронго.
– Давай все сначала, – предложил комиссар, – мы должны понять, что же здесь происходит.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ужин должен был начаться в семь часов вечера, но некоторые гости, взволнованные и голодные, уже с половины седьмого прохаживались перед зданием отеля со стороны поля для гольфа, куда выходила терраса ресторана.
Дронго и комиссар прошли к лужайке, в центре которой рос мощный ветвистый дуб. Вокруг него были расставлены скамейки для отдыхающих. Усевшись на скамьи лицом к отелю, оба терпеливо ждали, когда откроется ресторан и они смогут поужинать.
Мурашенков и Сарычев вышли на свежий воздух одними из первых. Они прогулялись к бассейну и сейчас снова возвращались к террасе.
Официанты уже вовсю суетились, расставляя бокалы и приборы, когда появился адвокат Карнейро, который уселся за столиком на террасе и потребовал принести ему чашечку кофе перед ужином.
Пан Шокальский вышел один и, оглядевшись по сторонам, снова вернулся в холл отеля. Очевидно, встреча с Мурашенковым и его напарником не прельщала поляка.
Пани Илона приближалась к террасе с противоположной стороны лужайки, где она, вероятно, гуляла в одиночестве. Дронго в который раз залюбовался ее великолепной фигурой, когда она прошла мимо них с комиссаром, томно улыбнувшись обоим. И наконец, за несколько минут до открытия у ресторана появилась Луиза, которая была одета в темное платье и все время испуганно озиралась, словно опасаясь, что ее могут обвинить во всех смертных грехах.
Фармера и хозяина отеля нигде не было видно. Скорее всего, они сейчас вместе находились в номере, который предоставили Фармеру взамен прежнего – того, где произошло убийство. Надо полагать, Мануэль Сильва считал своим долгом не оставлять в одиночестве вдовца, потерявшего в столь преклонном возрасте относительно молодую супругу.
Обычную жизнь курорта нарушало присутствие на лужайке двоих сотрудников полиции в форме, которые демонстративно фланировали перед потрясенными служащими и гостями отеля.
– Надеюсь, Кэтрин Фармер уже успела вернуться в отель. – Комиссар посмотрел на часы. – Иначе эта парочка будет фигурировать в материалах полицейского расследования как самая подозрительная.
– Они еще не приехали, – заверил Брюлея Дронго.
– Почему ты так уверен?
– С шести часов вечера за стойкой портье дежурит мой старый знакомый Жозе Монтейру. Большой любитель зеленых купюр достоинством в сто евро. Получив одну такую бумажку, этот негодяй пообещал, как только здесь появятся Кэтрин и ее супруг, сразу же сообщить мне об этом.
– Если даже выяснится, что они ничего не знают, я бы все равно не исключал их из числа подозреваемых. Значит, у нас их по-прежнему десять, – напомнил комиссар. – Хотя стрелять в Сильвию мог любой официант или служащий отеля. Но, думаю, мы правильно делаем, что подозреваем именно наших знакомых. Чтобы решиться на такое преступление, нужно иметь стальные нервы и твердый характер. А сотрудники отеля набраны в основном из жителей рыбацкого поселка Алвор – людей простых и дружелюбных. Трудно представить кого-то из них хладнокровным убийцей.
– Верно, – согласился Дронго, – я об этом тоже думал. Но сомнения относительно вашей соотечественницы еще не сняты. Если она умная женщина, то могла догадаться оставить три тысячи долларов нетронутыми, чтобы обеспечить себе алиби. Или не взяла эти деньги, поскольку должна была получить намного больше.
Комиссар повернул голову и взглянул Дронго в глаза. Но ничего не сказал, позволив своему собеседнику продолжать эту тему.
– Сильвия могла настаивать на изменении завещания своего мужа, – продолжал Дронго, – а Кэтрин могла узнать об этом. Или ее супруг. Тогда они уговорили Луизу согласиться на предложение Сильвии стать ее осведомительницей и втереться к ней в доверие, пообещав, со своей стороны, заплатить гораздо большую сумму. В этом случае Луиза не стала бы трогать деньги Сильвии, рассчитывая получить щедрое вознаграждение от своих хозяев и не рисковать.
Брюлей молчал. Целую минуту. Затем тяжело вздохнул:
– Мне нравится твоя логика. Все получается правильно. Если они договорились, то Кэтрин Фармер и ее муж, или один из них, специально организовали эту поездку в Фаро, чтобы иметь абсолютное алиби на тот момент, когда Луиза должна была выстрелить в жену мистера Фармера. Только одно обстоятельство меня смущает. Горничная видела, как Луиза отходила от двери в банном халате отеля. Почему она не переоделась, ведь времени у нее было достаточно?
– Согласен, – улыбнулся Дронго. Разговаривать с умным человеком всегда приятно. Когда говоришь с таким мэтром, пытаешься еще и учиться. – А если она специально надела халат, чтобы не испачкаться в крови? Ведь халат гораздо легче отстирать, чем обычную одежду. Халат можно бросить в ванну и сказать, что он нечаянно упал в воду. Что, если это была просто уловка?
– С тобой трудно спорить, – прохрипел комиссар.
И вдруг улыбнулся. Это было так неожиданно! Брюлей вообще редко улыбался.
– Должен тебе сказать, Дронго, что ты действительно хороший сыщик. Я тоже подумал об этом. И первое, что сделал, это отправился к Луизе в номер и проверил ее халат. Можешь себе представить, она занимает двухместный номер! Так вот, там было два сухих халата. Я внимательно осмотрел оба. Надо сказать, в этих халатах очень маленькие карманы. Явно не для пятьдесят восьмой модели «дженнингса». Но и карманы я тоже осмотрел. Если бы оружие пытались засунуть в карман, там остались бы пороховые следы.
– Браво, комиссар, – Дронго развел руками, – вам никто не говорил, что вы гений сыска?
– Не нужно мне льстить, – отмахнулся Брюлей, – это обычный полицейский опыт. Ты вдвое моложе и не работал ни одного дня в полиции, но пришел к тем же выводам. Кто из нас быстрее соображает? Ты или я, проработавший в полиции почти полвека?
– Только вы, комиссар! – ответил Дронго.
И тут они увидели высунувшегося в приоткрытую дверь Жозе Монтейру. Тот вертел головой по сторонам, ища глазами эксперта. Увидев наконец Дронго, портье энергично замахал рукой, подзывая его к себе.
Дронго подошел ближе.
– Они только что приехали, – шепотом сообщил Монтейру, – их автомобиль сейчас паркуется рядом с отелем.
– Идемте, – позвал Дронго, оборачиваясь к комиссару, – они приехали.
Дезире Брюлей с неожиданной для его лет ловкостью поднялся и направился к зданию. Вместе с Дронго они вошли внутрь. Как раз в этот момент с другой стороны – от главного входа в отель – в холле появились Кэтрин Фармер с супругом. И почти сразу им навстречу шагнули Брюлей и его спутник.
– Извините меня, миссис Фармер, – обратился к актрисе комиссар, – я просил бы вас не подниматься наверх, а задержаться на несколько минут внизу.
– Почему? – недовольно спросила Кэтрин. – Вы все еще пытаетесь нас преследовать, господа детективы? Или до сих пор подозреваете Энрико в каких-то грехах? Думаете, он по-прежнему не платит налогов?
Вилари нахмурился, но ничего не произнес. Комиссар и Дронго переглянулись. У этого парня было слишком много проблем.
– Будет гораздо лучше, если вы не станете говорить так громко и пройдете с нами, – вставил Дронго, – поверьте мне, миссис Фармер, это прежде всего в ваших интересах.
– И не подумаю, – вскинула голову Кэтрин.
Она была в синей куртке, под которой виднелся темный пиджак. Именно в нем Дронго видел ее утром. В руках актриса держала черные очки. Очевидно, она надевала их во время визита в Фаро, чтобы ее не узнали.
– До свидания, господа, – громко сказала Кэтрин, – если хотите, я вызову своих адвокатов, чтобы они с вами поговорили. Или сотрудников полиции, если вы будете к нам приставать.
Она взяла Энрико под руку, собираясь уйти, когда Брюлей неспешно произнес:
– Полицейские уже ждут вас наверху, миссис Фармер. В отеле произошло убийство…
– Что? – Кэтрин повернулась. Взглянула на комиссара, затем на Дронго. Посмотрела на Энрико, стоявшего рядом с ней. И снова на комиссара. – Какое убийство? – спросила она, и у нее дрогнули губы. Если она притворялась, то играла замечательно. Впрочем, по-другому и быть не могло. Она была очень хорошей актрисой.
Вилари выглядел хмурым и несколько растерянным. Казалось, он пытался понять, о чем идет речь.
– Прошу вас, давайте присядем, – предложил комиссар и, повернувшись, направился к дивану, стоявшему рядом с несколькими креслами, уже не сомневаясь, что его собеседники последуют за ним.
Ошеломленная актриса и ее супруг, держась за руки, действительно двинулись вслед за широкой спиной комиссара, как зачарованные. Дронго присоединился к ним, и они вчетвером расселись в холле. Комиссар достал трубку, с ненавистью посмотрел вокруг и начал решительно набивать ее табаком, собираясь закурить в запретной для курения зоне.
– Что… что случилось? – нервно спросила Кэтрин.
– Где вы были? – спросил Брюлей.
– Мы должны вам отвечать? – разозлилась миссис Фармер. – Может, вы, наконец, объясните, что здесь происходит?
– Сначала ответьте на мой вопрос.
– Мы ездили в Фаро. Хотели узнать в аэропорту, когда можно будет улететь в Лондон. Заодно там пообедали.
– О рейсах на Лондон вы могли узнать по телефону.
– Могли. Но нам так захотелось. К тому же мы решили немного развеяться. Послушайте, я не понимаю, почему я должна отвечать на ваши вопросы!
Брюлей взглянул на Дронго, словно давая ему возможность вступить в беседу.
– Ваша визажистка Луиза и супруга вашего дяди были знакомы раньше или познакомились только здесь? – спросил Дронго.
– Хватит, – вмешался Вилари, – кто вы такие? Мы уходим. Про какое убийство вы говорите?
Дальше молчать не имело смысла.
– Сегодня утром в отеле была убита жена вашего дяди Сильвия Фармер, – сообщил Дронго.
Комиссар сунул трубку в рот и чиркнул спичкой, хотя поблизости не было ни одной пепельницы. Здесь вообще нельзя было курить.
– Нет, – произнесла потрясенная Кэтрин. Она снова взглянула на Вилари и сжала ему руку: – Нет, нет. Такого не может быть. Нет.
Ее муж сохранил гораздо больше хладнокровия. Он лишь еще больше сдвинул брови.
– Мы тут ни при чем, нас здесь не было, – сказал Энрико, – и вообще, мы уехали еще до того, как ее застрелили.
Кэтрин смотрела на всех троих мужчин расширенными от ужаса глазами. Бедняжка была почти в состоянии шока.
– Кто… как… где Джеймс? Что с ними случилось? – попыталась выдавить Кэтрин.
– Успокойтесь, – посоветовал комиссар. Он увидел, как Жозе Монтейру спешит к ним, чтобы напомнить комиссару о запрете на курение в холле. Но, столкнувшись со взглядом Брюлея, несчастный портье счел за лучшее ретироваться.
– Сильвию застрелили, – пояснил Дронго, – сегодня утром, когда вы уехали в Фаро.
– Кто это сделал? – быстро спросил Вилари. – Его арестовали?
– Полиция ищет убийцу, – ответил Дронго.
– Здесь, – удивился Энрико, – здесь ее убили? Вокруг столько охранников, повсюду стоят камеры.
– Ее застрелили в номере, – повторил Дронго, – и наверху вас обязательно встретит инспектор полиции, который жаждет с вами побеседовать. А завтра вас вызовут к следователю, который тоже захочет задать вам неприятные вопросы.
– Почему вы спросили про Луизу? – поинтересовался Вилари. – При чем тут она?
– Ее видели у номера, в котором жили супруги Фармер, – пояснил Дронго.
– Ах, вот почему вы спрашивали про нее, – понимающе покачал головой Вилари, все еще держа жену за руку, – хотите списать на нас это грязное преступление. Не нашли никого лучше? – зло спросил он. – Думаете, я подговорил Луизу, чтобы она выстрелила в Сильвию? Между прочим, Луиза боится даже вида крови. Об этом все знают.
– При чем тут Луиза? – не поняла Кэтрин. – О чем вы говорите?
– Они считают, что мы это подстроили, – все больше распалялся Энрико. Он выпустил руку Кэтрин из своей. – Разве ты не видишь, что они приехали сюда специально. Чтобы нас подставить! Все эти частные детективы вот уже который год охотятся за мной. Сначала меня обвиняли в мошенничестве, потом в неуплате налогов, теперь придумали убийство. Им важно убрать меня от тебя. Разве ты не понимаешь, что теперь мы с тобой остались единственными наследниками твоего дяди? И они хотят убрать меня, чтобы ты осталась одна.
Этот парень соображал гораздо быстрее, чем все остальные. Он сразу смекнул насчет наследства.
– Вы не только единственные наследники, – напомнил Дронго, – боюсь, что вы можете стать и основными подозреваемыми.
– Это не ваше дело, – Вилари вскочил с дивана, увлекая за собой Кэтрин, – пойдем, дорогая. Мы больше не должны говорить с ними. И вообще ни с кем. Позвони в Лос-Анджелес или в Лондон, пусть срочно прилетят твои адвокаты.
Кэтрин все еще не до конца осознавала происходящее. Она растерянно смотрела по сторонам, в то время как Энрико тащил ее к лифту. Комиссар невозмутимо курил, даже не глядя в их сторону. Дронго не понравилось такое завершение беседы.
– Подождите, – сделал он еще одну попытку, – мы хотим вам помочь. Разобраться…
– Идите вы… – выругался Вилари по-итальянски.
Куда именно – можно было догадаться, даже не зная языка. Когда тебя так далеко и от души посылают…
Дронго вернулся в кресло напротив Брюлея. «Ну и черт с ними, – раздраженно подумал он, – в конце концов, это не наше дело». Комиссар оставался невозмутимым. Он пыхтел своей трубкой, даже не шелохнувшись. Затем посмотрел на Дронго и сказал:
– Кроме французского, я еще знаю английский и немного понимаю итальянский.
– Я тоже понимаю итальянский, – усмехнулся Дронго.
– Перевести тебе, куда он нас послал, или ты понял?
– Здесь перевода не требуется. Я думаю, вы не раз слышали такие выражения в ваших полицейских участках от итальянских эмигрантов.
– И ты думаешь, мне приятно было это слышать?
– Не думаю. Приятно то, что у нас есть повод еще раз поговорить с сеньором Энрико Вилари, – неожиданно заявил Дронго.
– Значит, ты тоже обратил внимание на его слова? – Комиссар достал трубку, посмотрел по сторонам. Жозе Монтейру, словно прочитав его мысли, бросился к ним с пепельницей. Он так и не решился сказать, что здесь нельзя курить. Оставив пепельницу на столике возле комиссара, портье так же быстро исчез.
– Когда начинается скандал, важно следить за каждым словом и каждым жестом говорящих, – улыбнулся Дронго, – кажется, так вы меня учили?
– Я думаю, ты всему научился сам, – добродушно возразил комиссар, – но мы с тобой одновременно обратили внимание на слова Энрико Вилари.
– Он проговорился, – согласился Дронго, – неожиданно для самого себя он проговорился.
– Да, да, – покачал головой Брюлей. – Ты сказал, что ее убили, но ты не говорил, что ее застрелили.
– Верно. А Энрико Вилари ответил, что они не виноваты, поскольку уехали до того, как Сильвию застрелили. Если это так, откуда он знал, что в нее стреляли? Я не говорил ему, как ее убили. И откуда он узнал о времени?
– Все правильно. Я полагаю, что мы поужинаем, а потом его навестим. Только скажи мне честно, ты умеешь посылать так же далеко по-английски?
– Думаю, что получится. Нужно будет немного потренироваться, – ответил Дронго, и они улыбнулись друг другу.
