Даниил Целищев
Все страхи ночи
Глава II.
Журналист очнулся. Ему было тяжело открыть глаза, сильно болела голова. Был слышен звук костра, а по запаху чувствовалась горелая древесина и металл. Помимо этого, в воздухе витал озон. Осень наполняла все тело холодом. Нужно было приходить в себя.
Ему пришлось заставить себя силой открыть глаза. Поначалу зрение выдало мутные силуэты. Было одновременно светло и темно. Он посмотрел наверх. Там было темно. Глаза, немного напряглись, и он увидел на безоблачно черном небе звезды. Журналист опустил взгляд. Здесь было светло.
Сознание начало проясняться. Журналист ощутил себя на холодной земле. Спиной он чувствовал твердую поверхность. Обернувшись, он понял, что прислонен к забору одного из садовых участков. Более того, впереди, через дорогу, он видел кафе, где недавно завтракал. Вся улица была охвачена яркими горящими обломками.
Журналист посмотрел налево, и увидел самое главное кострище. Огромная груда металла, лишь отдаленно напоминала прибывшие утром грузовики. "Как это произошло?"– промелькнула мысль у Журналиста.
Он вспомнил звук взрыва. Заболел ушибленный висок. Ноги и руки медленно, но все-таки приходили в подчинение. Он, как мог, осмотрел себя. Следов крови на одежде не было, что давало небольшую веру в отсутствие ранений от взрыва.
Журналист перевернулся и встал на колени, оперев руки в землю. Появилась возможность увидеть забор, который послужил опорой. И Журналист упал на бок, от увиденного. На заборе свисало наполовину перевалившееся тело человека, в блестящем белом комбинезоне. Его рука заканчивалась там, где раньше была голова Журналиста.
Журналист простонал от отчаяния, в попытке понять, что произошло. Не было ни единой логической связи, чтобы мозг снова начал работать рационально.
«Так», – заставлял себя думать он. – «Я жив, и это уже хорошо. Здесь что-то произошло. Был взрыв, я отрубился, еще был удар по голове. Я отключился в кафе, значит, меня сюда притащили. Похоже, это сделал человек, что сейчас на заборе. Он жив? Не знаю. А Алена? Это она меня ударила? Она жива? Она в кафе?»
С этими мыслями, Журналист посмотрел на здание кафе. Внешняя вывеска, покосившись, висела и не работала. Свет внутри тоже не горел. Окна сияли черными провалами, выбитых взрывом стекол. Никаких признаков, что внутри здания кто-то может быть. «Но вдруг Алена тоже там, без сознания?» – подумал он. – «Если это так, то нельзя ее там оставлять».
Первая попытка встать на ноги, завершилась падением на четвереньки. Журналист повторил усилие, и уже смог подняться на ноги и держать равновесие. Двигаясь медленно, небольшими шагами, он стал подбираться к входу кафе. Сзади еще потрескивали догорающие детали машин.
Он подошел к полуоткрытой двери кафе. Она была сломана в верхнем углу. Словно чья-то рука отломила кусок, пытаясь отковырять все полотно.
В кафе было темно. В свете уличного огня, у входа немного поблескивали осколки от выбитых стекол. Нужно было найти свет. Журналист, похрустывая осколками на полу, начал пробираться вглубь помещения. Руками он ощупывал стену, пытаясь найти выключатель. С улицы еще немного остался свет от горящей машины, но чем дальше пробирался вдоль стены Журналист, тем сильнее тьма окутывала кафе.
Выключатель так и не попадал под руку. Журналист подумал, что пропустил его и собирался уже вернуться к выходу, и поискать его снова, как вдруг услышал звук.
Что-то прошуршало за барной стойкой. Было слышно, как покатилась бутылка по полу.
– Алена, ты здесь? – слабым хриплым голосом спросил он.
Ответа не последовало. Лишь тонкий скрежет по полу.
Журналист дернулся, и схватил первый попавшийся стул. Он направил его в сторону барной стойки. Учащенный пульс не давал прислушаться к вернувшейся тишине.
Становилось очень тревожно. В помещении явно кто-то был, но не хотел показываться. Журналист решил выйти из кафе, и как можно скорее. Спиной вперед, он направился к выходу, не отпуская взгляда от темноты, где едва различались края барной стойки.
Внезапно он услышал тихий тягучий скрип несмазанной дверной петли, в дальнем углу помещения. Что-то происходило. Журналист двигался к выходу, сохраняя положение вытянутого перед собой стула. От напряжения он начал дышать ртом. Холодный пот побежал по лбу и спине. Страх все сильнее сковывал и без того напряженное тело.
В горящей на улице машине что-то треснуло. Журналист судорожно повернулся к выходу на звук. В этот момент, что-то быстро прошелестело по полу и вонзилось ему в ногу.
Журналист вскрикнул, больше от неожиданности. Боли он не почувствовал на волне адреналина. Но что-то дернуло с такой силой, что он упал на спину, и уронил на себя державший в руках стул.
Затем, он почувствовал, как неведомая сила притягивает его по полу во тьму. Он задевал столы и стулья, ткнулся во что-то мягкое. Страх еще больше охватил его, и не давал предпринять действий. Журналист закричал.
Впереди, куда его тащило, он слышал какую-то возню на полу, булькающие звуки и тихое чавканье. Нужно было что- то делать.
Вместо страха, от отчаяния, проснулась животная злость. Журналист подтянулся к своей захваченной ступне и схватил ее одной рукой. На ощупь он почувствовал что-то склизкое, обвившее ступню. Одновременно с этим, другой рукой, Журналист искал какое-то орудие, предмет, чтобы отбиться и убежать. По пути, ему воткнулись осколки выбитого от взрыва стекла. Рука была порезана.
Но, своей раненой рукой, Журналист смог схватить осколок побольше. Рванувшись к своей ноге изо всех сил, он махнул осколком чуть подальше ступни. Захват ноги ослаб. Тогда Журналист со всей последней волей начал рубить темноту возле своей ноги, натыкаясь на какую-то толстую и склизкую, словно змею, субстанцию. Резким движением на себя, он высвободил ногу от захвата. Во тьме, у барной стойки что-то зашипело. Страх снова взял свое, но теперь в руках было оружие. Он вытянул осколок во тьму. Ничего не происходило. Тишина.
Внезапно тьма зашипела, и звук начал приближаться. Журналист стал отползать к выходу. Там еще был свет и возможность выйти. Необходимо выиграть хотя бы немного времени, чтобы развернуться и побежать. Он резко закричал и бросил осколок во тьму. Звука падающего стекла он не услышал. Лишь какой-то глухой удар, словно камень о землю.
Нужно было бежать. Журналист резко встал, развернулся, и, прихрамывая, побежал к выходу из кафе. За его спиной зачавкала и зашевелилась тьма. Свет от выхода выдавал силуэт упавшего на Журналиста стула. Он подобрал этот стул по ходу своего бегства, и отбросил во тьму. На секунду, посторонние звуки прекратились. А Журналист уже выбежал на улицу, и сколько оставалось сил, закрыл искромсанную входную дверь. Подпереть ее было нечем. Да и пустые от взрыва окна кафе не сулили надежды на защиту. Нужно было отходить.
Журналист начал идти, прихрамывая, в сторону горящих машин, надеясь, что свет и животная боязнь огня, если на него напало животное, защитят его. «Что это было?» – мелькала одна и та же мысль у него в голове. Захваченная ранее нога ныла при ходьбе, руки тряслись. Похоже, адреналин в крови начал понемногу отпускать сознание Журналиста. Он посмотрел на свои ботинки. Штанина над раненой стопой почернела от крови. Промелькнула мысль, что рану надо перевязать.
Он начал было расстегивать куртку, чтобы изорвать футболку на бинты. Но его взгляд остановился на повисшем, на заборе теле. Он так и не проверил, жив ли этот человек в блестящем белом комбинезоне. За одним, можно было бы проверить, есть ли у него что-то полезное для перевязки. Если это какая-то операция силовиков, то их должны были снабдить такими перевязочными комплектами. Надежды на это было немного, но хотя бы что-то.
Сменив курс от горящих машин к забору, Журналист по дороге прихватил с земли небольшой камень, в качестве оружия. Можно было поискать камень и побольше, но поблизости ничего подходящего не нашлось.
Подойдя к телу, свисающему с забора, Журналист, готовясь защищаться, отвел руку с камнем назад. Свободной же рукой он потряс за блестящий комбинезон. Никакой реакции. Журналист понял, что ее и не последует. Отбросив камень, он начал стягивать тело с забора на землю. Тяжелым мешком оно повалилось, сбив Журналиста с ног. Поднявшись с земли, он начал переворачивать тело на спину, и стал осматривать. Никаких подтеков, ран, следов нападения. На лицо был надет противогаз с двумя фильтрами, правое стекло было разбито. Голова покрыта белым блестящим капюшоном от комбинезона. Пульса на шее не было. Журналист ощупал комбинезон на поиск карманов с комплектом первой помощи. Их не было, но ткань была мешковатая, и что-то под ней чувствовалось.
Журналист тяжело вздохнул. Ему первый раз в жизни предстоит заниматься таким обыском мертвого тела. Он мысленно извинился перед трупом, и начал стаскивать комбинезон. Ткань снаружи была холодной, как металл. Изнанка же была мягкой и теплой. К небольшому облегчению Журналиста, под комбинезоном на теле была надета черная униформа, с жилетом, подсумками, и ремнями.
Раненая нога заныла, нужно было действовать быстрее. Журналист начал обыскивать карманы, вскоре нашел фонарик, складной нож, бинт, и какой-то флакон, по запаху отдающий спиртом. Обработав и перевязав ногу, и раненую осколком руку, стерпев жжение от антисептика, Журналист немного успокоился. Теперь нужно было подумать о дальнейших действиях.
Кто-то протяжно завыл. Журналист резко обернулся. Звук донесся из центра городка. Это был не человеческий голос, но и не животного. Звук был какой-то булькающий, словно плохо работающий уличный громкоговоритель.
По спине Журналиста пробежали мурашки. На секунду он забыл про холод, боль в ноге и полное непонимание дальнейших действий. Cтрах взял верх, и появилось острое желание поскорее убраться из города. Он повернулся в сторону выезда из города на трассу. Захотелось поскорее уйти – убежать он не мог из-за травмы.
Журналист еще раз посмотрел на валявшийся рядом с телом комбинезон. Он никогда не видел такой формы. Блестящий, как фольга, но при этом матерчатый, словно обычная ткань. Больше это походило на костюм дезинсектора, обрабатывающего помещения от насекомых. Но от военных, если это были военные, можно было ожидать любого диковинного снаряжения.
Он мысленно попросил прощения у трупа еще раз, и подобрал комбинезон. После этого, он надел его на себя. От опасности он может и не защитит, но от ночного холода при походе по трассе спасёт точно.
Из кафе что-то издало булькающий звук, словно перевернули канистру с водой. Журналист нервно задрожал, сунул в карман нож, и, прихрамывая, спешно двинулся в сторону выезда из городка. Без оглядки.
***
Он шёл минут двадцать, подсвечивая себе фонариком под ноги. Луч вел его, сначала по неровной земляной дороге, затем по потрескавшемуся асфальту трассы. Никаких звуков живности, криков ночных птиц. Не было лая собак, и, упаси, воя волков. Все как будто замерло в страхе или ожидании. Даже ветер, словно боясь кого-то потревожить, шевелил траву практически неслышно. Под эту невыносимую тишину, он вышел к указателю населенного пункта.
Именно с него Журналист начал вчера знакомство с Коньково. Сейчас ему очень хотелось поймать любую попутку, и уехать, как можно дальше от этого места. «И что потом?» – подумал он. – «Кому сообщить? Полиции? Военным? Чтобы их также разбросала эта непонятная сила? Что это вообще такое?» К Журналисту стало возвращаться рациональное мышление, и сотни вопросов наводнили голову. «В любом случае», – сказал он себе. – «Я еще жив. Нога болит, конечно, но жив. На все остальные вопросы пусть отвечают компетентные органы, желательно на бронемашинах».
Внезапно у Журналиста что-то задрожало в левом боку. От неожиданности он вскрикнул, и начал резко расстегивать комбинезон и куртку. Он посветил себе на футболку. Она была цела. Журналист задрал её. Ничего. Испачканное землёй, но здоровое тело.
Дрожало в кармане куртки. Он расстегнул ее, и достал смартфон. «Как я раньше не вспомнил про него?» – удивился про себя Журналист. – «Можно же было позвонить из Коньково, где связь была наверняка лучше, чем за его пределами! Можно. В нормальной ситуации, но не в этой».
Журналист разблокировал его. Экран зажегся ярким светом. Стекло треснуло, похоже, при одном из падений. Часы показывали пятнадцать минут второго ночи. Заряда осталось сорок восемь процентов. Мерцало одно мигающее деление индикатора связи. Было ещё кое-что. Два входящих СМС – сообщения. Журналист подумал сначала, что это обычный спам. Но сообщения были не с федерального номера. Он открыл первое.
«Ты где? Вернись», – значилось в первом.
Журналист оторопел. Время отправки сообщения было полчаса назад. Когда ещё была стабильная связь.
Второе сообщение пошатнуло равновесие в его ногах.
«Я у кафе».
Он несколько секунд был в состоянии ступора. Сообщения точно были отправлены недавно. Номер телефона Журналист никому не оставлял в Коньково. Или оставлял?
«Визитка у бармена!» – чуть не воскликнул он. Его наполнила огромная гамма чувств. Тревога сменялась животной радостью, что кто-то ещё смог спастись. Что он не один. Но помимо всего, закралось чувство сомнения. Журналисту до сих пор было непонятно, какую задачу выполняли бойцы в блестящих комбинезонах. Прибыли ли они эвакуировать население от этой… от этих… животных? Или у них была другая задача? Один из них, судя по всему, спас Журналиста, вытащив из кафе, после взрыва. Похоже, ценой своей жизни. И то, что с ним произошло в кафе, носило явную физическую опасность.
Сомнения нарастали. Их прервал внезапно появившийся запах озона, который уже второй день сопровождал Журналиста. Он, словно животное, спиной ощутил, что за ним наблюдают. Быстро осветив вокруг себя фонариком, Журналист увидел только лес разделенный трассой. Тихий тёмный лес.
Он посветил на дорогу. В ту сторону, куда собирался сбежать из этого смертельно опасного места. Через метров двадцать, дорогу окружала лишь тьма. «Но что там будет через эти двадцать метров?» – подумал Журналист. – «Я вообще пройду их без проблем?»
Затем он посмотрел в сторону Коньково. Уличное освещение местами еще работало. Немного отдавали светом догорающие машины того отряда в комбинезонах. Там была лучше связь, можно было вызвать все службы подряд. И там оставались люди, с кем можно было объединиться, чтобы дожить до прибытия помощи. Только что за люди?
Журналист достал телефон. Заряда уже было сорок пять процентов. Нужно было выбирать куда идти. От опасности, хотя непонятно безопасна ли дальше трасса, или вернуться обратно. Возможно, не дожить до рассвета, но хотя бы иметь какой-то шанс.
Одно деление связи на смартфоне продолжало мигать. Журналист выбрал номер телефона, с которого пришли последние два СМС, и отправил своё.
«Кто ты?» – написал он. Журналист не знал, как он ещё мог оправдать своё возвращение в Коньково, поэтому искал какое-то подтверждение.
Телефон просигналил. Сообщение было прочитано. Журналист затаил дыхание. Ощущение постоянного наблюдения за ним никак не проходило. Голова от страха соображала все хуже и хуже. Это состояние было не остановить.
Смартфон снова завибрировал. Одно входящее СМС. Журналист дрожащим пальцем открыл его.
«Алена», – значилось в сообщении.
Журналист был ошарашен этим сообщением. Оно никак не укладывалось у него в голове. Значит, жена бармена была жива и находилась в кафе. Как такое возможно, если сам Журналист едва уцелел, спасая себя из этого места. «Быть может», – подумал он. – «Она находилась в это время в другом месте, например, искала мужа, и потом вернулась в кафе? Увидела, как я вожусь с комбинезоном у трупа, не решилась подходить и написала СМС, чтобы не шуметь. Это возможно. Однако, кто тогда ударил меня бутылкой по голове? Кроме Алёны, больше в кафе никого не было. И сейчас я получил СМС с просьбой, или даже с требованием вернуться в Коньково. Бред! Может, со мной играют эти спецы в комбинезонах, если кто из них остался жив после взрыва?» Журналист все ещё сомневался, что это была операция спасения. Эти ребята приехали сами, с оружием, без предупреждения. Именно с них и начался этот… инцидент. Журналист поправил съехавшие очки.
Это ему помогло увидеть в стороне, куда он шёл, сильный, но далекий свет. Он приближался достаточно быстро, чтобы Журналист успел сообразить, что это автомобиль. «Наконец-то», – подумал он. – «Уберусь отсюда поскорее. Может, по пути подберем Алену и бармена, если водитель рискнет заехать в Коньково. Вряд ли рискнет, да и вряд ли остановится, чтобы подобрать меня». Странный тип в грязном белом комбинезоне, с перемотанной порезанной рукой посреди ночи, на въезде в город, явно вызовет подозрения. Но сейчас он даже был готов прыгнуть на капот машины, лишь бы убраться из этого места.
Спустя полминуты, очертания автомобиля прорисовывались более чётко. Это уже был грузовик, судя по высоте фар от земли. «Дальнобойщики», – подумал Журналист. – «Так даже легче. Они достаточно сочувственно относятся к путникам. Могут подбросить до ближайшего населенного пункта, если попутчик не будет давать уснуть разговорами». Шансы на спасение увеличивались.
Журналист пошёл навстречу огням, заняв середину дороги. Он собрался попеременно включать и выключать фонарик, создавая привлекающее мигание, но остановился. Он увидел силуэт приближающегося грузовика полностью. Это означало, что его подсвечивает сзади идущий транспорт.
«Автоколонна», – подумал Журналист. – «Это что-то меняет?» Он по-прежнему хочет покинуть эту местность и как можно скорее. Однако последняя встреча с грузовиками стоила ему здоровья, и чуть не лишила жизни. «А если это – подмога?» – рассуждал он. – «Получили какой-нибудь сигнал бедствия и едут спасать предыдущую группу?»
Сомнения все больше одолевали Журналиста. Колонна приближалась. Возможно, его еще не заметили, но фигура в белом комбинезоне более заметна. Можно было привлечь ненужное внимание. Времени размышлять оставались секунды.
«К черту!» – пронеслась мысль у Журналиста. Он пригнулся и быстро перескочил в сторону обочины. От рывка заныло в ноге, но он заставил себя двигаться как можно быстрее.
Журналист нырнул за кусты, и в спешке стал пробираться к ближайшей, в начинающемся лесном массиве, сосне. Обогнув её, он тут же припал к земле, так, чтобы его не было видно. Он стал ждать. Было уже все равно, на постоянное ощущение наблюдения за ним. Лучше, когда просто смотрят, а не гоняться. Если в машинах был враг, ещё вооруженный, то у Журналиста будет мало шансов на спасение. Бежать он не сможет, прятаться долго тоже. Оставалось надеяться только на судьбу.
Гул машин нарастал. Свет от фар становился все ярче. Журналист увидел первый грузовик. Сзади идущая машина подсветила его боковой борт. Никаких надписей и логотипов Журналист не увидел. «Неужели я просто перетрусил и упустил свой шанс на спасение?» – пронеслось у него в голове. Лёжа на холодном мху, он продолжал наблюдать за проезжающей автоколонной. Он насчитал шесть грузовиков. Все без опознавательных знаков. Никаких ассоциаций по содержимому фургонов не было.
«Дурак», – подумал Журналист. – «Нужно было остаться на дороге и остановить их. Меня бы подобрали и увезли в безопасное место. Но что если колонна движется в Коньково? Будь это обычные дальнобойщики, а никакая не подмога тем бойцам в комбинезонах, то они точно едут навстречу опасности. А если и бойцы, то им все равно могла понадобиться помощь, рассказать что их ждёт». От этих мыслей Журналисту стало стыдно. Грустно и стыдно. Давно он не чувствовал себя таким беспомощным. Даже при освобождении себя от той твари, в кафе, он обладал большей решительностью, чем сейчас.
Лёжа на земле, ему становилось холодно. Осенняя погода заставила кожу покрыться мурашками. Журналист встал, отряхнулся и побрел обратно к дороге, снова решать, куда идти. Чувства постоянного наблюдения он на себе больше не ощущал. Запах озона тоже пропал. Журналист начинал неосознанно видеть в этом какую-то взаимосвязь, но не мог логически объяснить самому себе её появление. «Может быть, её и не было», – подумал он. – «Может быть, это все от страха. Ещё утомления, боли. И голода». Журналист понял, что не ел с утра, пока был без сознания.
Он вышел на дорогу. Подсвечивая фонариком в обе стороны трассы, он прикидывал, как ему поступить.
Внезапно, телефон завибировал. Журналист опять дернулся от неожиданности, и потянулся за ним. Разблокировав треснутый экран, он увидел уровень заряда в сорок два процента, и одно входящие сообщение. Открыв его, Журналист увидел текст.
«Быстрее, они уже здесь», – было в нем.
Кто они? Водители, бойцы, эти твари? Опять поток вопросов забил голову Журналиста. Если он сейчас уйдёт отсюда пешком во тьму, то нет гарантий, что ему хватит сил добраться до ближайшего населенного пункта. И не факт, что его паранойя – плод воображения. В то время, как в Коньково, он, рискуя своим здоровьем, а может и жизнью, будет иметь шанс на выживание. Возможно, он дозвониться до кого-то, найдёт способ защититься, добудет еду. И людей, с которыми можно объединить усилия, в ожидании спасения.
Он посмотрел в сторону немногочисленных огней Коньково. Никаких доносящихся, даже малейших звуков оттуда. Да и сам он стоит слишком далеко от городка. «Там уже все закончилось», – успокаивал себя Журналист. – «Приехали военные, может даже в тех грузовиках, быстро и чётко решили весь инцидент. А от Алёны, просто пришло запоздалое СМС»…
Журналист сплюнул всем, что осталось в пересохшем горле. Опять приходится принимать решение иррациональным способом. Он отбросил все мысли, направил луч фонарика на дорогу, в сторону Коньково и, слегка прихрамывая, зашагал.
***
Вот уже второй раз он шел этой дорогой в Коньково. Правда, если первый был полон надежды на скорейший обогрев и ужин, то сейчас мысли Журналиста наполнились тревожностью и некоторым отчаянием. Но он заставлял себя думать, пытаясь сконструировать в голове какое-то подобие плана. Хотя бы отсутствие дождя было приятной мыслью.
Прошло минут десять пути. Дорога, освещаемая фонариком, иногда поблескивала лужами от вчерашнего дождя. Не все еще высохло. Журналист некоторые лужи обходил, но усталость брала свое, и иногда он все-таки вступал в воду. Его абсолютно не беспокоил шум от тихих всплесков. За все время пути, он ни разу не услышал, ни одного постороннего звука, кроме легкого шума травы, лениво шевелящейся ветром.
Журналиста уже стало слегка пошатывать. Он был утомлен. Буквально всем. Болью в ноге, постоянными мыслями и вопросами в голове, голодом. Чувствовалась общая слабость.
Его снова пошатнуло, он оступился и шагнул ногой в очередную лужу. Она издала тихий для лужи, но громкий, для безмолвной местности, всплеск. Журналист выровнялся с дорогой, встряхнул головой. Неожиданно всплеск повторился. До Журналиста только через пару шагов дошло, что это не от его ног. Звук прозвучал, где-то позади.
Он резко обернулся и направил фонарик на другую сторону дороги. Усталость сразу сняло как рукой. Все органы чувств, словно по команде, включились на максимум. Луч фонаря высветил только неровный асфальт с небольшими мокрыми участками от луж. Никакого постороннего шума. Только ветер перебирал придорожную траву.
«Неужели мне показалось?» – напряженно подумал Журналист. – «Я не настолько устал, что не смогу отличить свои шаги от чужих. Или настолько?»
Он достал телефон. Времени был третий час ночи, а заряда оставалось на тридцать восемь процентов. По-прежнему, одно мигающее деление связи. Журналист решил рискнуть и набрал экстренный номер служб спасения. Короткие гудки. Заряда сразу стало тридцать семь процентов. Надо было спешить, чтобы шанс дозвониться до помощи не исчез. Журналист прибавил ходу. На отвлечения больше не было времени. Впереди уже виднелся заезд с трассы в Коньково. Он достал, найденный с трупа, складной нож. Вытащив лезвие, переложил нож в правую руку. Теперь Журналист чувствовал себя слабо, но защищенным.
По его плану, или его подобию, Журналист дойдет до кафе, спрячется в кустах и напишет Алене. Затем наберет во все службы спасения, и будет их ждать. Возможно, скроется на время в одном из частных домов в Коньково. Скорее всего, они пустуют, если люди сбежали. Может, найдет укрытие в том садовом домике бармена, где ночевал недавно. Но идти вглубь городка Журналисту не хотелось. Он вспомнил вой, и посчитал, что возвращаться в тот домик слишком рискованно.
Он подходил к кафе. Пока было также безмолвно, как и на подходе на Коньково. Журналист остановился недалеко от кафе и осмотрел то место, где очнулся после отключки. Железные детали от грузовиков уже заметно догорали, и от них не было так светло. Становилось тревожнее от мысли, что будет очень темно, когда эта груда догорит. Правда, до рассвета оставалось часа три, и это немного обнадеживало. «Дожить бы ещё», – подумал Журналист.
Тут он вспомнил про свой план, и быстро залез в ближайший куст. Даже сквозь слои одежды и комбинезона, колючие, местами уже безлистные, ветки неприятно впивались в тело Журналиста. Одна чуть не проткнула ему глаз, если бы не линза очков.
Устроившись как можно удобнее, Журналист достал телефон. Прикрывая одной рукой светящийся экран, начал набирать текст.
«Я на месте. Жду», – значилось в нем.
Он нажал «Отправить» и сообщение ушло. Связь позволяла набрать помощь любой службы, но Журналист мешкал. Он не знал, что будет, если его кто-то или что-то в округе услышит. Отправлять службам сообщение тоже не стоит. Они могут перезвонить в неподходящий момент.
Немного подумав, Журналист все-таки написал сообщение: «Срочно помогите! ЧС, есть жертвы. Коньково, Октябрьский район».
Журналист отправил на экстренный номер диспетчера службы спасения. После этого, перевёл телефон в беззвучный режим. Придётся теперь чаще проверять пропущенные звонки. Индикатор заряда показывал тридцать процентов. Пока терпит, но потребуется подзарядка телефона. Насколько возможна она в таких условиях, он не знал.
Окрестные дома были обычными одноэтажными строениями, с садовыми участками. Какие-то деревянные, есть кирпичные, обнесённые листовым забором. На некоторых был свежий сайдинг.
Их объединяло одно. Во всех домах был выключен свет. Хотя на улице была глубокая ночь, вряд ли в этих домах кто-то спал. Особенно, после утреннего уличного взрыва. Однозначно, люди покинули свои дома. Если с ними не приключился худший вариант. Было ли в домах электричество, трудно было понять. Опять же, никаких звуков, даже какой-нибудь гудящей трансформаторной будки. Однако Журналист помнил свет от уличных огней, когда добирался недавно до Коньково. Возможно, ближе к центру городка остались не вырубленные линии.
Журналист ещё раз посмотрел на телефон. Нет входящих сообщений, нет пропущенных звонков. Примета жизни, когда чего-то сильно ждёшь, обычно, это и не происходит.
Было уже холодно, даже в комбинезоне. Осенний ветер продувал Журналиста до дрожи. Нужно было себя чем-то занять в ожидании. Ему хорошо была видна та открытая площадка, где он пришёл в сознание. Ему захотелось осмотреть её издалека ещё раз. Догорающая куча железа, забор, на который он был прислонен. С него еще свисало тело, которое Журналист оттащил на землю. Стоп! На земле никого не было! То место, где Журналист обыскивал труп бойца, было пустым. Однозначно, он не мог прийти в себя, и уйти по своим делам. Кто-то его оттащил. Только кто и куда? Свои? А они сами выжили?
Журналист посмотрел на кафе. В слабом отблеске от кострища, он видел чёрные проемы от выбитых стекол, висевшую на одном болте уличную вывеску. Он посмотрел на истерзанную дверь, которую старательно прикрывал, во время своего бегства от того страшного существа. Дверь была открыта.
Журналист встревожился. «Эта тварь могла выйти из кафе и утащить тело бойца», – подумал он. – «Вот только куда? Обратно? Или в другое место? Может поэтому Алена не отвечает. Она с оставшимися людьми видела, как тварь выползала из кафе, поэтому они спрятались и не выходят на связь? Или они в кафе, потому что там сейчас пусто? Тогда бы они прикрыли дверь за собой, или завалили вход всякой мебелью из интерьера. Или они все сейчас в кафе и нуждаются в помощи?»
Он нервно зарезал в кустах. Что-то нужно было решать. В этот раз от его действий могла зависеть жизнь других людей. Журналист не считал себя большим смельчаков, но теперь чувство ответственности за других перевесило страх за самого себя.
Встав и выйдя из кустов, Журналист направился к кафе, сжимая в правой руке складной нож. Правда, на полпути, он засомневался, что это слишком убедительное оружие. Впрочем, другого не было.
Подходя к небольшой изгороди у кафе, Журналист остановился и посмотрел на штакет. Из таких досок возводят большинство заборов. Длиной метра полтора, с заостренным наверху концом. Непонятно, для чего их делают острыми, но Журналисту сейчас это не помешает.
Он взялся руками за одну штакетину, и сделал несколько рывковых движений на себя. Деревянная доска, не с первого раза, конечно, но поддалась. Вместе с гвоздями, Журналист выдрал её из общего ряда в заборе. Нижний гвоздь, которым крепилась доска, он загнул ногой, верхний оставил.
Теперь у него было орудие. Заостренная деревянная пика. Сейчас он был похож на древнего охотника, или на первобытного ловца рыбы. Хотя, вряд ли с доской от забора можно долго сопротивляться бойцам спецназа или этим непонятным существам. Но проверить то, что рукой трогать будет брезгливо – с этим новое орудие отлично справится.
Журналист осторожно двинулся к двери в кафе, вытянув перед собой доску острым концом вперёд. Подойдя к ней, он стукнул несколько раз деревяшкой по дверному полотну. Он не знал, какая реакция за этим последует, но ожидал хотя бы какого-то звука в ответ. Тишина. Тогда Журналист вытащил фонарик, включил его, и аккуратно посветил в тёмное помещение кафе.
