Даниил Корнаков
Сибор Милосердный
Тело одного их райданцев упало вниз по лестнице, прямо к их с Хайде ногам. Приглядевшись, Сибор заметил в его животе огнестрельное ранение.
Хайде толкнула Сибора к стене, подбежала к умирающему соплеменнику и, не церемонясь, вытащила из его руки кинжал и меч. Бросив взгляд на царевича, стоявшего в ступоре, она поднялась по лестнице на корму и исчезла. Сибор последовал за ней.
У экипажа «Освободителя» не было надежды. Благодаря внезапной атаке и трюкам с туманом райданцам удавалось убивать силуитов одного за другим. В пылу боя Сибор увидел своего отца – Царю без труда удавалось отбиваться от врагов громоздкими и сильными ударами меча. Его глаза были наполнены злобой, лицо испачкано кровью врагов. Казалось, словно бы он наслаждался происходящим…
Сибор заметил, как Хайде, словно лисица, ловко уворачивалась от вражеских ударов. Своим клинком она делала быстрые и точные выпады, сначала обездвиживая противника, а потом добивая его ударом в горло или глаз. Северянка предпочитала отбиваться от атак, а не нападать, направляясь в сторону двух соплеменников, которые кричали в ее сторону и подзывали к себе. Царевич вдруг понял, что эти двое стоят у входа в каюту, ведущую в царские покои.
Прямо туда, где находилась его сестра.
Царевич схватил брошенное одним из солдатов ружье и, понадеявшись, что оно заряжено, рванул вслед за беглянкой. Ему удалось незаметно проскользнуть мимо нескольких райданцев, чудом не заметивших его в пылу сражения, и вскоре оказаться в каюте.
Первым делом царевич проверил камбуз, откуда его сестра наловчилась таскать сухари.
– Белка! – крикнул во весь голос Сибор.
Из под бочек с солониной выглянула испуганная голова кока Вкусняша. Красное и потное лицо толстяка подсказали Сибору, что тот для храбрости пригубил вина, но, видимо, недостаточное количество для того, чтобы осмелиться выйти на палубу.
– Моя сестра, вы видели ее?! – спросил Сибор.
Голова кока затряслась так, что с головы слетел поварской колпак.
– Не видал, сударь. – С этими словами, Вкусняш снова спрятался под бочку.
Сибор продолжил поиски. Открывая каюту за каютой, он звал сестрёнку, но ответа так и не последовало. Сердце царевича сжалось. Страшные мысли стали появляться в голове, постепенно превращаясь в наваждение. Он винил себя в том, что не побежал сразу к ней, чтобы спрятать ее, защитить, чтобы…
Его сердце заколотилось еще сильнее, когда он увидел няньку Флиду, лежащую в луже собственной крови. Старуха успела сделать пару последних вздохов прежде, чем Сибор бросился к ней, чтобы спросить, где его сестра. Флида крепко сжала его руку, жалостливо посмотрела на него и умерла, не произнеся ни звука.
Он услышал какой-то грохот чуть дальше по коридору. Не теряя времени, он взял в руку ружье и направился вперед.
Хайде вместе с двумя соплеменниками была в каюте Сибора. Стекло его большого окна разлетелось вдребезги, и девушка залезла на подоконник, чтобы выпрыгнуть из него на ожидающую ее внизу шлюпку. По всей видимости, райданцы решили не рисковать, спрыгивая с высокой палубы «Освободителя», и собрались спуститься на воду отсюда, чтобы обеспечить Хайде более безопасный побег.
Сибор заметил, как с меча одного из райданцев текла свежая кровь, по всей вероятности, кровь Флиды. Царевич прицелился, оружие в его руках ходил ходуном. Палец никак не мог согнуться на спусковом крючке, пока вдруг возле его ушей не раздался выстрел.
Содержимое головы райданца окрасило дальнюю стену каюты в красную, напоминающую пролитое варенье, жижу. Сибор обернулся и увидел отца с ружьем в руках, из дула которого выходил дым.
Второй райданец не мельтешил. Он поднял вверх свой меч, издал боевой клич и рванул в сторону Конрада. Царь замер, выжидая подходящего мига…
Взмах! И тело райданца разделилось на две части. Туловище упало прямо под ноги Сибору, а ноги, проделав еще пару шагов, упали у кровати. Конрад Решительный не шелохнулся, не сделал ни единого лишнего движения.
Хайде почти вылезла из окна, но замерла, когда по каюте разнесся крик его отца, из-за которого все тело Сибора покрылось мурашками.
– Стоять! – Царь снял с плеча запасное ружье и прицелился в райданку. Хайде замерла, взглянула еще раз в окно, через которое собиралась сбежать, но не решила рисковать. Она спрыгнула вниз и замерла, не отрывая своего холодного взгляда от Конрада.
Царь на мгновение задумался, после чего произнес:
– Убей ее.
Сибор посмотрел на отца. Он почувствовал, что ему стало жарко. Ладони стали скользкими от пота. Убить…он никогда и никого не убивал…
– Ты что, оглох?! – зарычал Конрад. – Прикончи эту суку, сейчас же!
Винтовка Сибора как будто бы стала тяжелее прежнего. Медленно он прицелился в райданку…
Его пробивала дрожь, капли пота гроздьями стекали с волос, оставляя на губах соленый привкус. Палец коснулся спускового крючка…
Ее синие блестящие глаза смотрели прямо на него. Бледно-розовые губы девушки шевелились, будто бы их дергали за невидимые ниточки. Впервые на лице северянки Сибор увидел страх. Обыкновенный человеческий страх. Тот же страх, который он испытывал прямо сейчас.
У нее было точно такое же выражение лица, как и у дяди Фаррела…
– Стреляй… – продолжал царь. – Стреляй! Убей ее! Разнеси ее башку! Эти животные убивают наших прямо сейчас, у тебя над головой, а ты даже…
Из глаз Сибора брызнули слезы.
– Этого бы не произошло, если бы ты отдал ее им! – закричал Сибор, не переставая целиться из ружья. Он не решался взглянуть на отца.
– Не тебе размышлять, щенок, что я сделал! – Конрад почти охрип из-за крика. – Все принятые мною решения сделаны во имя силуитского народа.
– Даже убийство собственного брата?! – Сибор перестал целиться и осмелился взглянуть в лицо отца, впервые за много лет. – Он ничего не сделал, чтобы заслужить такую участь! Ты… Я тебя ненавижу!
– Мой брат был слабаком…
– Дядя Фаррел был величайшим из всех царей! – прервал его Сибор, – Тебе никогда даже близко не приблизиться к тому, что он совершал. Ты безумный, кровожадный выродок, а не правитель силуитов! Ты не мой отец!
На висках Конрада выступили набухшие вены. Хотел бы Сибор понять в этот миг, что именно испытывал отец – вечно присущую ему злобу, или стыд?
– Что ж… – тихо промолвил Конрад, – тогда я сам ее прикончу.
Царь поднес ружье к плечу, прицелился и…
– Нет!
…раздался выстрел.
Конрад застыл на месте, оружие выпало из его рук. Медленно он повернулся в сторону сына, держащего нацеленный на него оружие, из дула которого выходил дымок.
Единственный уцелевший глаз царя дернулся от судороги. Почти половина лица Конрада Решительного превратилось в кровавое месиво. Каким-то немыслимым образом он продолжал стоять на ногах, не сводя взгляда с Сибора. Его рука потянулась навстречу, сжалась в кулак. Он сделал один единственный шаг и рухнул у ног царевича.
На время в трюме повисла тишина.
– Что я наделал? Единый… Что я…– Сибор упал на колени перед телом. Слезы потекли ручьем, смешиваясь с кровью на его лице.
Хайде сделала несколько шагов вперед, протянув руки в сторону брошенного ружья, словно бы приближаясь к опасному зверю. Сибор заметил ее, тяжело задышал, но вдруг схватил отцовское ружьет и прицелился в райданку.
– Это все ты! Все из-за тебя! Если бы мы тебя не спасали, если бы…
Позади послышались шаги, которые отвлекли царя, и Хайде воспользовалась этим. Ловко она выхватила ружье из рук царевича и направила дуло в его в живот царевича. Сибор сделал несколько шагов назад, пока не уперся в стену. Палец Хайде замер на курке, она замешкалась. Юная райданка словно бы раздумывала о чем-то на мгновение.
Сибор зажмурился и съежился, шепча про себя обращение к Единому, а потом услышал выстрел.
Несколько щепок ударились о спину царевича. В стене позади него образовалась широкая, размером с блюдце, дыра.
Сибор открыл глаза. Руки сводила судорога, сердце готово было вырваться из груди, так сильно оно колотилось! Он увидел Хайде, которая бросила оружие на пол и неожиданно для него произнесла на чистейшем силуитском:
– Я благодарна тебе, юный…
Но вдруг ее речь оборвалась, рот застыл, так и не произнеся следующее слово, а лицо стало еще бледнее прежнего. Взгляд ее был направлен за плечо царевича. Сибор медленно обернулся и увидел свою сестру. Ее ручки крепко сжимали живот, где на кремовом платье появилось пятно крови от только что полученной раны. Раны от выстрела, который прошел сквозь стену. Выстрела, который сразил девочку. Глаза ее блестели от выступивших слез. Она попыталась сделать шаг, но тут же упала, уронив на пол два блестящих свертка.
– Белка!
Руки царевича задрожали. Он бросился к сестренке и подхватил ее на руки. Сибор не чувствовал собственного тела, внутри него все словно бы опустело. На мгновение ему показалось, что его руки и ноги отнялись, и он больше не ощущал ничего, кроме нескончаемого потока боли внутри себя.
– Я подумала… – задыхаясь, сказала Белка, – что если я дам ей конфету, она… – девочка оглянулась на райданку, которая с ужасом смотрела на то, что натворила.
Белка сделала еще несколько хриплых вздохов и, не отрывая взгляда от глаз брата, затихла. Руки царевича тряслись. Ему казалось, что это всего лишь один из его кошмаров. Сейчас Белка прибежит к его кровати, разбудит, предложит ему флягу с водой. Она всегда так делает! И сейчас сделает! Вот прямо сейчас он проснется, и…
В окне мелькнула белокурая голова райданца, потом еще одного, и еще. Вскоре с подоконника спрыгнула девушка-воин, очень похожая на Хайде. Увидев Сибора, держащего на руках уже мертвое тело сестры, она взмахнула мечом…
– Драгия! – крикнула Хайде.
Райданка, заметив соплеменника, тут же убрала меч в ножны и побежала в сторону Хайде и крепко ее обняла, но та не ответила, по-прежнему не отрываясь она смотрела на мертвую девочку в руках брата. Драгии пришлось ударить Хайде в живот, чтобы та пришла в себя. Обе принялась говорить на своем языке, указывая на Сибора и мертвого царя. Еще некоторое время они о чем-то беседовали, пока Драгия не подошла к остальным райданцам и они не покинули каюту через окно, оставив Хайде и Сибора наедине.
Северянка подошла к Сибору, крепко сжимавшего свою сестру. Она села на корточки, дрожащей рукой коснулась лба девочки, поглаживая прядь ее светлых волос. Царевич не препятствовал этому, ему уже было все равно. Все, чего он желал прямо здесь и сейчас, – умереть и навсегда забыть то, что произошло.
И вдруг в каюте раздался голос:
– Не единожды ты проявил ко мне милосердие, – произнесла Хайде, не отрывая глаз от Белки.
Сибор уставился на райданку так, будто бы увидел ожившего мертвеца. Он не мог поверить в то, что слышал. Все это время она знала силуитский и водила его за нос. Все это время!
– Ты сохранил мне жизнь, когда я оказалась на вашем корабле, – продолжала Хайде, – остановил царя, который пытался убить меня. И после всего, что ты сделал для меня…
Райданка и Сибор встретились взглядами. Юного царевича было не узнать, его лицо было белое, как лист бумаги.
Хайде вынула кинжал из ножен царя Конрада, чье тело лежало рядом, и вложила его в руки Сибора. Царевич вопросительно посмотрел на девушку.
– За то, что я совершила, ты имеешь право расплатиться прямо сейчас. Я не буду сопротивляться, и мои люди ничего тебе не сделают, я их предупредила. У райданцев принято, чтобы виновный понес наказание лично от рук того, кому причинил вред. Это закон.
Сибор посмотрел на отцовский кинжал, разглядел в лезвии свое отражение и был готов поклясться, что увидел в нем отражение своего отца. Он посмотрел на Хайде, которая молча смотрела на него в ожидании его вердикта. Она даже не зажмурила глаза.
Царевич крепко сжал рукоять, взмахнул рукой…
…и разжал пальцы, после чего кинжал со звоном упал на пол.
– Я не райданец, чтобы следовать вашим обычаям, – стиснув зубы, произнес Сибор. – Уходи отсюда.
Хайде не поверила ушам.
– Ты можешь прямо здесь и сейчас…
– Убирайся! – крикнул Сибор так, что райданка съежилась на мгновение. Медленно она встала и направилась в сторону выхода.
– Твое милосердие поселило во мне думу, Сибор Милосердный, – задержавшись возле окна, сказала райданка. – Возможно, наши народы когда-нибудь и вправду смогут жить в мире…
С этими словами райданка покинула каюту, оставив Сибора наедине со своим горем.
***
Райданцы ушли так же быстро, как и появились.
Когда Сибор оказался на палубе корабля, держа в руках тело сестры, он не мог найти ни единого места, где не было бы крови. Палубы была усеяна трупами силуитов, и лишь несколько выживших моряков блуждали по палубе, словно во сне.
С юга к «Освободителю» приближался остальной флот вместе с теперь уже ненужной подмогой.
Навстречу царю шел уцелевший в бою капитан Киль. Заметив труп Белки на руках Сибора, капитан замер на месте.
– Ублюдки… – сказал Киль, провожая взглядом идущего навстречу царевича. – Что эти животные сделали с маленькой девочкой?
Сибор ничего не ответил. Молча, убитый горем, он шел в сторону царских покоев.
Ему предстояло поразмышлять кое-над-чем…
Все последующие недели Сибор не покидал каюту своего отца. Он почти ничего не ел и не разговаривал. Капитан Киль несколько раз пытался поговорить, но в ответ получал лишь молчание.
Сибор не выпускал из рук подвеску Единого. Долго он смотрел на символ святого, размышляя и обдумывая все, что произошло с ним. Не один раз он проговаривал про себя слова Хайде, которые та произнесла, прежде чем уйти.
