Даниил Лузянин
Отблеск
– Это еще не конец, – сказал Степан. – Самую опасную точку, конечно, прошли, фронт теперь спереди, но в конце натиск всегда сильнее, чем в середине.
Некогда фиолетовая туча теперь стала светло-серой и рвалась на клочки, а шум дождя на минуту снова усилился, опять хлестало. И вдруг ливень закончился, облака развеялись, мир озарило солнце.
– В такие моменты жить хочется в несколько раз сильнее! – Степан Николаевич распахнул окно. – Свежо, чисто, мир снова живет, и я живу вместе с ним. Как сейчас охота посидеть с товарищами, о жизни поговорить, вспомнить…
А нет товарищей. Мишка Белокамов – тот весной сорок третьего погиб. Получил пулю прямо в сердце.
В 1947-м году Степан вернулся сюда, к Волге, в загородный дом родителей. Сохранился, даже не горел, не обстреливался, как-то стороной обошло.
***
На следующий день соседка Вероника Андреевна собирала опавшие яблоки. Степан Николаевич отдыхал на скамейке, когда в калитку вошли трое: два молодых человека и один постарше. Все при параде, в костюмчиках, один из молодых людей с портфелем в руках.
– Здравствуйте, – Вероника Андреевна вышла навстречу, – вы к кому?
– Добрый день, мы к Степану Николаевичу, – ответил мужчина и предъявил удостоверение. – По личному вопросу, вы, может быть, пока прогуляетесь?
– Не надо, – Степан Николаевич медленно поднялся на костылях и протянул свою руку, иссохшую, морщинистую, но еще крепкую. – Здравия желаю! Присаживайтесь.
Мужчина помог Степану снова сесть, и только после сел сам.
– Степан Николаевич, к годовщине Победы в Великой Отечественной войне из Москвы пришло распоряжение. Вы, как ветеран, имеете право на получение нового участка.
***
Через неделю Степан Николаевич снова сидел на лавке в тени абрикосового дерева и щурился серыми глазами на яркое солнце, на отблески спокойно текущей Волги, на яркую зелень долины.
Хорошо, когда о тебе не забывают. Маленький, но настолько красивый, уютный и добротный домик сразу понравился Степану. Как следует обжиться он еще не успел, все больше времени проводил на улице, вспоминал себя, молодого, статного. Вспоминать и не приходилось, Степан Николаевич жил этой памятью.
Соседи Шаркаровы оказались людьми добрыми, сразу подружились, согласились ухаживать за садом и домом. А их дочь теперь каждый день сидела рядом с дедом и записывала его рассказы; некоторые переписывала со старых листов на новые, чтобы не пропали.
