Дарья Белова
Незнакомка. Незнакомец
Глава 8. Он
Смотрю ей вслед. Фигурка правда зачетная, мне нравится. Есть что заценить. Но наивная и до ужаса болтливая.
Получается, там в номере своим вопросом она завуалировано хотела намекнуть на секс с ней. И никак не могу понять: это глупость или самоуверенность? А может, тупо похоть? Что? Любопытно же мне. Я на грани того, чтобы залезть к ней в телефон или комп, который она сто процентов прихватила с собой, и узнать кто же эта незнакомка. То, что она не Маша, я почти уверен. Догадалась ведь не своим именем представиться. Значит, не такая уж и дура.
Что ж, хочет поиграть? Устроим ей игру. Увлекательную. Назовем ее “поймай незнакомца”, а лучше “поймай незнакомку”. Но только эта Маша не учитывает силу противника. Делаю вывод, что раньше в такую игру не играла. Впрочем, так интересней будет.
Включаем таймер. У нас около 34 часов. Отсчет пошел.
Моя игра в “поймай незнакомца” закончилась печально. И мне ли не знать ее правила. И как рассчитать силы противника, продумать стратегию.
Точнее, игра называлась “Catch the strangers”. Мы так и назывались – Strangers.
Организовал ее я. Потом присоединился Миха. Вот только пробыл он недолго, откололся. Его поймали на теневом заработке. Он продавал ворованные электронные кошельки. Думал, не заметят его, но плохо подчищал за собой. Дурак. Потом мы нашли Леху. Он помогал нам с махинациями с кредитными картами. Ну и был основным в фишинговых письмах. Сколько же мы их рассылали, даже не сосчитаю. Но поймали и его. Глупо так у него вышло. Уехал за границу и оборвал со всеми контакты. Кроме своей девушки. На коротких переброшенных сообщениях его и вычислили. В те дни я понял одну важную вещь – нельзя быть в отношениях. Рано или поздно они погубят. Любовь вообще губит и обнажает.
Потом мы с Демидом ломали банковскую систему. Помню, когда первый раз у нас получилось. Это было очень странно. Ты сидишь в компьютерном кресле, уставился в монитор. Там строки, цифры, коды. Бегает все перед глазами. И ты понимаешь, что сделал то, к чему шел. Задал себе задачку и решил ее. А она была со звездочкой. Думали ли мы о том, что причиняем вред? Нет. Таких мыслей отродясь не было. Мы считали это нашей работой. Никто ведь честно не зарабатывает. Так чем же мы хуже?
Демида поймали, я же успел убежать. Целый год я был один. Но потом познакомился еще с одним парнем, с которым проворачивали такие дела, за которые не каждый возьмется. И получали бабки, огромные. Выводили их через посредников. Кого только не найдешь в даркнете. Ведь проблема хакером в том, что мы понимаем, как устроена система, но вот вывести оттуда деньги – это проблема финансистов. Многие на этом и ломаются. Думают, это очень просто. Раз – и ты миллионер. Долларовый. Но это далеко не так. Нужен еще человек, тот, кто знает, как правильно это сделать. Ключевое слово – правильно.
Оставляю всю посуду на столе. Ужасный завтрак. Но ничего другого я и не ожидал от этого места. Допиваю последний глоток кофе. Он холодный и мерзкий на вкус. Скучаю по тому кофе, который в кафе у работы. Мужской, как говорит Петрович. Вот сейчас бы этот мужской кофе, и обратно в путь.
На телефоне пара сообщений от матери. Она уже как-то узнала, что я вернулся в город. Мы не общались несколько месяцев. Последний раз сильно разругались. Можно сказать, вдрызг. Но вычеркнуть родного человека из своей жизни я не смогу. Пусть она и считает меня позором семьи, которая, к слову, распалась более пятнадцати лет назад. Отец ушел, с тех пор я его никогда и не видел. Да, честно признаться, в моей жизни и до этого он участия особо не принимал.
Кручу телефон, пока поднимаюсь к себе в номер. Он словно спиннер. Ловко так его верчу. Сам засмотрелся.
В комнате убрано. Незнакомка Маша собрала все свои вещи, которые до этого она разбросала по всему номеру. Прибралась так, что даже горничную можно и не звать. И не побрезговала ведь. Полотенце аккуратно висит на полотенцесушителе и сохнет. А внизу под ним пара новеньких отельных тапочек. Даже не имею ни малейшего понятия, как они оказались в этой гостинице.
Да, ничего не оставила. Проверил все шкафы – пусто. Даже жаль.
– Мария, Мария. Кто же ты? Чем живешь? – смотрю на закрытую дверь. Хочу, чтобы она открылась внезапно, и незнакомка вошла без стука. – Нет, ты не Мария. Уверен. Хотя и я не Иван. Да, пока ничья.
Снова сообщение от матери. Без приветствий. Про пожелание доброго утра молчу. Кто я такой, чтобы желать мне такое?
Написать ответку или позвонить?
– Я так понимаю, ты в городе? – уже на первой ноте пожалел, что решил просто услышать ее голос.
– Да.
– Послушай, думаю, тебе не надо туда ехать. Если, не дай бог, узнает жених твоей сестры, ты …. ты понимаешь, что оно разорвет все. Бросит ее. Позора не оберешься. А что скажет на это Игорь? Ты о нем подумал?
– Мне на твоего Игоря пофигу, – ругнулся бы жестче. Грубые слова так и вертятся на языке. Но не люблю эту самую грубость. Мат-то в редких случаях использую.
– Весь в отца… – мать говорит тихо так, шепчет. Но я ведь ее отчетливо слышу. Каждое ее слово. – Ты думаешь, сестре твоей приятно будет видеть тебя?
– Еще как!
– Ты просто… идиот. У меня слов нет. Все как обычно испортишь, – сжимаю телефон сильно, хотя понимаю, что он ни в чем не виноват.
– Может хватит уже? Что я тебе сделал, мам? Я твой сын. Единственный… – бессмысленные для нее слова, которые имеют большую ценность для меня. Каждый раз спрашиваю, каждый раз жду от нее ответа. И слов прощения.
– Мой сын никогда бы такое не делал. Другие мальчишки вон в футбол гоняли, играли во дворе, а ты? Что делал ты? За компом сидел. Ни помощи, ни поддержки. Одни проблемы! Ты… позор. На свадьбе даже не появляйся.
– Я обещал. Так что…извини.
Кладу трубку. Откидываю ее подальше. Мне больно, когда моя мама, родная, единственная, говорит такое.
А помню в детстве, еще далеком, когда мы правда были семьей, ходили в цирк. Это был приезжий, из столицы. Билеты раскупили за один день. Отец успел достать хорошие места. В тот день я был самым счастливым ребенком. Сладкая вата, катание на пони, мне даже разрешили потрогать каких-то животных. Кажется, это были еноты. Мне было шесть лет.
И выходит, что семьи теперь у меня нет. Но очень хочется. Семья – значит, ты кому-то нужен. Сильно-сильно так.
Глава 9. Она
Открываю чемодан. Я понимала, что еду на несколько дней. И мне понадобится не так много вещей. Но я была бы не я, если бы не взяла несколько нарядов про запас. Всегда так делала.
Достаю брючный костюм, черный. Строгий. В нем я приходила на самые серьезные интервью. Их была всего пара, но каждый по-своему сложный. Это на экране очередного канала на ютуб выглядит все красиво и легко. А на самом деле за всей той картинкой стоит огромная работа и большой труд.
Но я откладываю этот костюм. Для него у меня отдельная задача. И она явно будет выполнена не сегодня. Следом достаю легкое платье, шелковое. Сейчас его называют бельевого типа. Очень модно и стильно.
Цвет марсала. Мой любимый. Вешаю его на единственную вешалку в шкафу, немного погнутую. Платье нужно отпарить. Да, в моем чемодане и ручной маленький отпариватель есть.
Макияж скромный, но губы делаю яркими. Смотрю на себя в зеркало. Я не красавица. По крайней мере никогда себя такой не считала. Возможно, мой незнакомец в чем-то и прав – я обычная. Хоть папа мне всю мою жизнь говорил, что я принцесса и красивей девочки просто нет. Со временем только понимаешь что есть. И их много.
Туфли взяла единственные, но они подходят ко всему. Универсальные черные лодочки.
Прохожу к зеркалу, представляю, что я на подиуме. Всегда так делала. В подростковом возрасте, и сейчас. Мода и стиль всегда мне нравились. Моя мечта писать именно об этом. Наивно, по-женски глупо, но вот как есть.
У мамы даже сохранились мои самодельные журналы мод. Я вырезала картинки, статьи, которые мне нравились, и вклеивала в тетради. А еще писала обзоры от руки и комментировала уже имеющиеся заметки.
Смотрю на свое отражение и не понимаю, зачем это все? Этот маскарад? Платье? Макияж? Кому это все нужно? Хочу стереть.
Последний раз я так выглядела в тот вечер, когда Степа меня бросил. Платье было только другое. Обычное черное, но подчеркивающее фигуру. И те же красные губы.
– Нам нужно поговорить. Это важно, – Степа заявил это с порога. А я сразу поняла, что-то случилось. Но у меня и мысли не было, что это касалось нас. Думала работа, может, в семье произошло что-то. Как же я была неправа.
– Степа? Что случилось? – я присела на подлокотник дивана. На столе стыл ужин. Я приготовила его любимую утку, а на десерт яблочный пирог.
– Так вышло, что нам надо расстаться!
В ту секунду у меня заледенели руки. Я силилась что-то сказать, но не выходило. Пропал голос, мне так казалось. А любой звук походил на хрип. У меня вертелся на языке только один вопрос.
– Почему, Степа? Что я сделала не так?
Он долго мне не отвечал, ходил из угла в угол, вскидывал руки, проводил им по волосам, оттягивал. Я следила за каждым его движением.
Мне казалось, ближе него у меня тогда никого и не было. Мама и папа считались дальними родственниками, а Васька просто школьной подружкой. Я растворилась в этих отношениях и потеряла себя. А когда Степа ушел, то забрал часть меня с собой. Я чувствовала себе сломленной, загубленной и никчемной. Меня не существовало вовсе. Ведь кто я такая без Степы?
– Зайка, я понимаю, что мы хотели пожениться. И поверь, если бы смог что-то исправить, то я бы сделал это. Но не могу. Родители, они заставляют меня сделать кое-что другое. Я не могу пойти против них.
– А как же я, Степа? Получается, я неважна для тебя?
– Важна конечно. Но… не получается, заюль.
– Я ведь тебя люблю, Степ. Больше жизни. Я… думала, что после свадьбы поедем в путешествие, планировала беременность. Как мне теперь? Как я буду без тебя?
Я плакала долго. По Степе, по ушедшим вместе с ним мечтам. Корила себя, что не уберегла, ненавидела Степана, что так до конца мне и не открылся. Проклинала его родителей, что шантажировали его.
Это было месяц назад. А сейчас я собираюсь на свидание с каким-то незнакомцем, который меня зацепил. И это будто не я смотрюсь в зеркало, точнее другая я. Та, кто поняла, что жизнь идет дальше.
Когда рушится все, начинаешь со временем отстраивать заново, но просто учитываешь все ошибки. Почему же мой старый дом рухнул? Где были ошибки в расчетах?
Стук в дверь был громким. Я даже подскочила. Еще раз смотрюсь в зеркало и проверяю, не стерлась ли помада и не выехала ли она за границы губ. Поправляю платье. Мне даже кажется, что я слегка волнуюсь.
Открываю дверь. А там он – незнакомец. Его зовут Иван, но я не уверена до конца, его ли это имя. На нем темные джинсы и обычная светлая рубашка с закатанными рукавами.
Я говорила Ваське, что он не красавец. Ошиблась. Сейчас он еще какой красавец. Улыбается еще так хитро и зазывно.
Ладошки немного потеют, это нервное. Улыбаюсь также нервно и коротко. Мне не хочется, чтобы он заметил мое волнение.
Это ведь всего лишь вечер. Мы просто поболтаем, посидим.
– Ты чего? – Ваня рассматривает меня, а взгляд этот ощущаю. Он согревает, а потом проказники-мурашки покрывают кожу.
– Да вот думаю, как в чемодане оказалось у тебя вечернее платье. Я ведь правильно понял, это оно? Ты ехала за триста километров от Москвы, в снегопад, метель…
– Ой, сейчас расскажу. Я каждый раз, когда куда-то собираюсь…
Он прислоняет свой палец к моим губам. Попытка, чтобы я помолчала. Грубый такой жест, без намека на интим.
– Тсс. Помнишь, в советское время были плакаты? Болтун – …
– Находка для шпионов. Я знаю. Но понимаешь, когда меня спрашивают, всегда хочется ответить и рассказать.
– Мой вопрос не подразумевал ответа.
– Зачем тогда ты спрашивал?
Он просто прикрывает глаза и сжимает губы.
– Да, классное платье. – Еще раз обводит меня взглядом и подмигивает. Потом протягивает руку. Пальцы покалывает в нетерпении положить в нее свою ладонь. Она там может потонуть. А еще согреться. Надо бы накинуть платок. Я и правда могу замерзнуть. Если бы у моего незнакомца был надет пиджак, я бы попробовала схитрить и попросить накинуть мне его на плечи. Мне кажется, он пах бы специями, как и подушка, на которую он прилег в тот вечер. Или ночь. Времени тогда было не разобрать. Но он без него, а значит, платок мне необходим.
– Подождешь минутку?
– Хочешь сбежать?
– Нет, – глаза расширила. Неужели он и правда так думает. Или очередная его тонкая шутка?
– Хорошо. Только платье не меняй. Оно мне и правда понравилось, – снова улыбка, уголок губ поднимается влево. Пялюсь на эту его особенность, потом на маленькую точку-родинку у века и прикусываю нижнюю губу. Кажется, он даже не догадывается, насколько обаятельно это выглядит. Или наоборот. Догадывается и часто этим пользуется. А все девушки ведутся на это. Уверена. И я в том числе.
Захожу быстро в комнату и прикрываю дверь. Рука на груди, отсчитывает удары сердца. Да что происходит? Даже как-то стыдно за это чувство. Запредельно, но желанно.
Платок нахожу сразу. Он единственный в моем небольшом гардеробе, который захватила сюда. Молочного цвета с красивыми мазками такого же цвета марсала, как и мое платье.
Накидываю на плечи и выхожу в коридор. Незнакомец ждет. Встречаю его улыбкой. И снова его рука, в которую, наконец, кладу свою ладонь. Я права – она утонула. Но так уютно и тепло. Не хочется отсоединять и убирать ее.
– А куда мы идем? Я так понимаю, это в пределах гостиницы? Иначе бы мы надели верхнюю одежду.
– Логично.
– Ну?
– То есть ты не только болтушка, но еще и не отличаешься терпением?
– Покажи мне девушку, у которой оно есть.
– Дважды логична. Идешь на рекорд. Маша. – Выделил он мое имя. Даже странно слышать его, обращенное ко мне.
Мы прошли немного. Всего лишь один пролет вниз. Большой холл между длинными коридорами. Там стоит пальма. Ей не меньше десяти лет. Нижние листья уже подвяли, а декоративное кашпо пора заменить. От постоянного контакта с водой дерево начало рассыхаться. Выглядит неопрятно. Два старых кресла с жесткими подлокотниками и телевизионной тумбой между ними. Антураж тот еще.
– Обстановка тут, конечно, так себе, – прикусываю язык. Незнакомец, может, старался тут, наводил порядок, чтобы было комфортно и удобно, а тут я со своими замечаниями. Но он лишь усмехнулся.
– И не говори. Ощущение, что попал в прошлое. У меня что-то похожее было у бабушки в доме.
– Так мы просто будем сидеть и… разговаривать? – Я поняла, что мой незнакомец не любитель болтать. Скорее слушать. И то дозировано. Он точно не работает с людьми, или, наоборот, вокруг него их очень много, что в обычной жизни устает от постоянного присутствия посторонних.
– Нет.
Рукой показывает на стену. Там висит большая белая простыня. А у противоположной стены проектор. Не самый новый, но довольно современный.
– Кино?
– Кино.
Глава 10. Она
Ума не приложу, как он это все провернул. То есть простынь я понимаю, где взял. Но вот проектор… Неужели в этом старом здании есть что-то из новой, из современной жизни?
На тумбе нахожу открытый компьютер. Его экран подсвечивает стену голубым. А еще бутылка вина и фрукты.
– Вот думаю, хочу я знать, откуда ты достал эту экзотику или нет?
– Ты про вино? Фрукты? Или проектор? Конкретизируй.
– Вообще про все. Но больше меня интересует арбуз и вино. Красное, полусладкое. Крымское, – немного морщусь. Не самое мое любимое. Точнее, нисколько не любимое.
– Понимаю, – замечает он мою реакцию, – тоже не люблю такое. Но местные магазины не отличаются особым выбором.
– А арбуз?
– Я могу это оставить в секрете?
– Конечно же нет, – сажусь на одно из кресел, пытаюсь сделать все элегантно и красиво.
Ваня берет два бокала, сжимает две ножки между пальцами и несет ко мне. В другой руке вино. Он ловко его открывает и разливает. Я наблюдаю за каждым его движением. Они уверенные и твердые, словно он каждый день приводит девушек в импровизированный кинотеатр и угощает их Тайским арбузом и Крымским вином в зимнюю стужу.
Из этого получилась бы неплохая статья. Например, несколько способов, как не оставить девушку равнодушной, или способы влюбить в себя любую. Руководство к действию. Да, редактору бы понравилось. Немного наивно, романтично, но на молодых девчонок действует. А то что действует, то и продается.
– А ты знаешь, меня первый раз приглашают так в кино.
– Это не совсем кино.
– Я так понимаю, делать романтичные жесты не означает быть романтиком?
– Верно.
Единственный сюрприз, который мне сделал Степа, это как раз предложение в нашу с ним годовщину. Было романтично, неожиданно и до боли приятно. Потом было много разговоров, планов и мечт. Поцелуи, еще поцелуи. Не прекращаясь. Он не останавливался, а я не говорила “хватит”. Любила его всего, всем сердцем. Мне казалось, что моя любовь может даже исцелять. Такая чистая и необъятная.
– У меня есть романтическая комедия, – незнакомец морщится, – боевик с эффектом драмы, – теперь кивает в одобрительном жесте, – ну и триллер. Что выберем?
– Сначала я хочу арбуз.
Он шумно вздыхает и несет тяжелую тумбу, на которой стоят все фрукты к моему креслу. Ставит ее с легким грохотом.
– Прошу.
– А ты все сам резал? – беру в руки один кусочек арбуза. Он желтый и без косточек. Чистая экзотика. Так ли уж важно, откуда он его взял в этом захолустье. Главное ведь, что нашел. А он искал, больше чем уверена. И все это ради меня.
– Да.
– А виноград с косточками?
– Без.
– Это хорошо. Я не люблю виноград с косточками.
– Их надо просто жевать и есть.
– Гадость. Они горькие и невкусные. А потом кусочки этих косточек застревают в зубах.
Незнакомец странно на меня поглядывает, вздыхает, закатывает глаза. Но никуда не уходит.
– Может, что-то скажешь? – я подняла бокал с вином и вопросительно смотрю на незнакомца. Да, немного его провоцирую. Хочется еще услышать его колкие замечания. И этот взгляд на себе, изучающий и любознательный.
– Не умею красиво говорить.
– Ну ты постарайся.
– А ты всегда такая напористая?
– Только с избранными,– дарю ему свою самую обволакивающую улыбку, так называл ее Степа. От нее у него замирало сердце, по его словам. Сейчас эта улыбка уже не предназначена бывшему жениху. А вот этому Ивану, что не Иван, приятному незнакомцу, который на некоторое время заставил поверить, что я особенная, да. И если он так заморочился по поводу этого вечера, значит, не такая уж я и обычная.
– Почту за честь. Но помнишь как в книге? Никогда не разговаривай с незнакомцами.
– Это совет? Наставление? Или удачное стечение обстоятельств?
– Ни одно, ни второе, ни третье. Это урок. За незнакомцев. Маша, – и снова выделил мое имя. Звонко так, перекатывая каждый звук на языке, пробуя и смакую, какое же оно на вкус, это имя.
Я делаю жадный глоток, и вино попадает не в то горло. Начинаю кашлять, а слезы капают из глаз. Вдох затруднен.
Незнакомец поднимает мою левую руку. И кожу обжигает. Меня кидает в жар, когда он касается предплечья, ведет руку к запястью и слегка надавливает на центр ладони. Сжимает ее и не торопится выпускать.
– Все, все. Больше не надо.
– Вино больше не будешь? – шутит он.
– Буду, – пытаюсь улыбнуться, но только еще раз начинаю откашливаться, – держать больше не надо.
Как бы не признаться, что на него такая странная реакция, к которой я пока не знаю, как относиться. Пугает.
– На, – протягивает он бокал с водой. – В горле сейчас горько, наверное?
– И откуда ты все знаешь?
Он ничего не отвечает. Отходит в сторону к своему компьютеру. Долго что-то ищет. Пока он был весь внимания в нем, я смотрела на него.
– Ты определилась с фильмом?
– Приключение.
– Такого в списке не было.
– А оно может появиться? Хочу приключение.
– Ну, давай приключение.
На простыни были заломы, а проектор был все-таки староват. Он шумел и часто зависал. Но это не помешало мне наслаждаться фильмом. Было уютно. По-домашнему даже как-то. Хотя я прекрасно понимала, где мы находимся, и вообще, кто сидит рядом со мной. Но мне было важным осознать то, что я уже не представляю сейчас с собой Степу.
Еще пару недель назад я сидела на кухне, в духовке готовился ужин, как всегда, на двоих. И я все ждала, что вот сейчас раздастся звонок и придет Степа. Он обязательно извинится, возьмет свои слова обратно, и все будет, как прежде.
Как прежде, конечно же, уже не будет. Поздно.
Первые изменения внутри я почувствовала, когда узнала о его свадьбе и о том, что невеста его беременна. Степа мне изменял. Мой жених не был мне верен.
– У тебя очень умный вид сейчас, словно ты смотришь не приключение, а детектив.
– Ты когда-нибудь изменял?
– Что?
– Ну, находясь в отношениях, ты был еще с другой женщиной?
– Странный вопрос. Нет, потому что я принципиально не завожу никаких отношений.
– Почему?
– Не хочу. Устроит такой ответ?
– Жаль.
– Что я не завожу отношений?
– Что не изменяешь…
Ваня начал смеяться. Я только потом поняла, что спросила и сказала.
– Ой, прости. Я сказала и не подумала.
– Да нет, это была смешно, – в его глазах еще играют смешинки. Я вижу их блики, что тяжело отвести от них взгляд. – А почему вообще такой странный вопрос?
– Да так. Хотелось бы узнать, что руководит мужчиной в этот момент.
– Ну что руководит конкретным мужчиной я не знаю, а в принципе все очень просто – похоть, желание что-то себе доказать, ну и отсутствие любви к своей женщине.
– Мм…
Незнакомец перестал смотреть на наш импровизированный экран и теперь часто поглядывает на меня. Я вижу это боковым зрением. Голову не поворачиваю в его сторону, хотя очень хочется. Поймать его с поличным, так сказать. Будет ли он отнекиваться и искать оправдание? Или продолжит так же изучать мой профиль?
– Вкусно?
– Арбуз очень вкусный, а вот виноград немного кислит.
– Извини.
– Ой, это ты извини. Наверное, надо было соврать, что все прекрасно. Прости. Вино достойное, вот…
– Лучше иногда молчи…
Он отворачивается от меня и теперь все внимание на фильм. Там какие-то джунгли, животные и, конечно же, шикарный мужчина, который пытается спасти красотку из рук бандитов.
– Иногда я правда болтаю очень много. Но так было не всегда. Был момент, когда я молчала. Наверное, так я компенсирую все те месяцы, – говорю тихо. Даже надеюсь, что он меня не расслышал. С незнакомцем не надо делиться такими воспоминаниями. Они обо мне. Реальной мне и моей жизни, а не о какой-то там Маше.
– Это как-то связано с заиканием?
Сглатываю. Он все понял. Тогда в номере, когда прислонялся ко мне и обжигал дыханием, а в воздухе я чувствовала восточные специи. Эта была корица или мускатный орех. Что-то жгучее, но приятное.
– Да.
– Ты испугалась ведь меня. Я это видел. Почему? Неужели таким страшным тебе показался?
– Нет, – я улыбаюсь. Он даже представление не имеет, каким теперь красивым я его вижу, – ты… обнимал меня со спины. Так нельзя. Со мной нельзя. Я пугаюсь, когда кто-то заходит со спины, обнимает. Любое действие я воспринимаю как угрозу, и мне становится безумно страшно. Как тогда…
Подробности он не спрашивает. Но я даже рада. Не могу пока рассказать. Для этого надо быть намного ближе, чем мы есть сейчас. Удивительно, что Степе я рассказала об этом только после нашего обручения. Решила, никакие секреты не должны стоять между нами. А это секрет. Единственный, но скверный.
– Учту.
– Не поняла.
Он так же уставился на неровную простынь, где сейчас тот бандит приставил нож к горлу той красотке. Я шумно сглатываю. Картинка знакомая. И как хорошо, что она всего лишь из фильма. В жизни это выглядит более жутко. Особенно если ты еще ребенок.
– Никогда не подходить к тебе со спины. Значит, будешь сверху.
– Что? – даже опешила от его наглости.
А он только улыбается. Фильму, разумеется, а не мне. Парень освободил свою возлюбленную, и теперь они стремятся покинуть джунгли.
Мой вопрос остался без ответа. Он так и не соизволил мне объяснить странную свою реплику.
Фильм закончился. Конец был очевидным. А вот чем заканчивать наш вечер, я не знаю.
Когда экран потух, в холле воцарилась тишина и темнота. Мы так и остались сидеть в этих креслах. Я боюсь шелохнуться, дышу через раз и не могу посмотреть в его сторону. Но в чем я уверена, так это в том, что незнакомец сейчас смотрит на меня. Снова тепло разливается, потом кожа покрывается мурашками. Знакомая реакция на его такие взгляды.
Начинает потряхивать. Закутываюсь в платок, который так и не сняла.
– Ты так на меня смотришь, что у меня поджилки все трясутся.
– Почему?
– Не знаю. Это странно. Очень странно.
– Никогда такого не было?
– Нет.
Я не вру. Даже со Степой все было постепенно. Симпатия, легкая влюбленность, любовь. А с ними трепет и чувство окрыленности.
Сейчас все по-другому. Остро, и преследует чувство неправильности.
Он встает первым и протягивает мне руку. И я знаю, что моя ладонь утонет. Протягиваю ее, и он тянет меня на себя. Прижимает, что я своим телом чувствую все изгибы.
Пряности. Много пряностей окутывают меня. Снова остро. В этом есть какая-то мужская сила, которая подчиняет себе, но ты рада этому подчинению.
– А так?
– Тоже все трясется, – голос низкий и срывается. Сиплым становится и неровным.
– Как думаешь, а если поцелую, что произойдет?
Поцелуй… Такой вечер должен завершиться по-особенному. Но одно это слово меня пугает. Лишь представлю, как его губы касаются моих, и душа сжимается в точку. Я не готова к ней. И не знаю, что от нее ожидать.
– Поцелуя не будет, незнакомец. Ты сейчас просто проводишь меня до номера.
Он смотрит в глаза мне, пытается прочитать и считать эмоции. Но они и так все напоказ, скрывать нечего. Если только мою симпатию к нему. Дышит часто, а дыхание жжет кожу. Меня больше не трясет от холодно, меня безумно жарко и не хватает кислорода. Душно и зыбко. Это момент, который длится лишь мгновение, но стоит включить свет и все исчезнет.
– Жаль.
Отстраняться не спешит. Только ближе наклоняется. Теперь непозволительно близко. И я не тороплюсь ругать его за это. Завороженно смотрю на его губы. И правда, манят, хочется коснуться. Интересно, что я почувствую? Они такие же нежные и мягкие как у Степана? Или нет? Я почему-то представляю их жесткими, когда они не дают тебе права действовать по-своему. Только подчинять и подавлять.
Да, все-таки хочу, чтобы он коснулся их, поцеловал. Иррациональное желание.
Встаю на носочки.
Свет включается резко. Мы одновременно щуримся и смотрим в сторону нежданных гостей.
– Какого…
Толкаю его в бок, он даже не шевельнулся от этого резкого движения. Да, мой незнакомец точно может быть дерзким.
Но момент разрушен. Он ведь был зыбок и рухнул от одного щелчка.
В холле стоит пожилая пара, в руках у них небольшие сумки. Сами они уставились на наш импровизированный спектакль. Женщина недовольно скривила губы, стала похожа на торговку, а мужчина просто помотал головой из стороны в сторону.
– Я надеюсь, вы тут все уберете? – регистратор, та же, что была и у нас, начала цокать языком. Звук противный и мерзкий. Обходит все и проверяет. Особое внимание проектору, – с ним же все в порядке? За любую сломанную деталь будете отвечать. Уж я постараюсь.
– Все цело и невредимо, уж поверьте. – Незнакомец жутко недоволен. Чувствую напряжение в воздухе и волны гнева.
– Идем, – первая беру его за руку и пытаюсь увести с этого поля боя.
Ваня сам снимает простынь, резко выдирает ее, когда край застревает, рвет полотно.
– И за это тоже ответите. Напридумывали тут. Устроили ресторан. Это вам в другое место надо было идти.
Я аккуратно складываю фрукты в одну тарелку, вино закрываю пробкой. Оно так и осталось не выпитым.
Поднимаемся молча на второй этаж. Он первый открывает дверь и хочет забрать тарелки у меня из рук, но не отдаю.
– Фрукты не дам. На завтрак люблю их есть. А вот вино – пожалуйста, – я стараюсь разрядить обстановку, что накалилась до предела там внизу. Но незнакомец непоколебим. Смотрит в одну точку и старается сдерживать себя. Глаза – грозовое небо.
– Ну все, они остались внизу, мы тут. Ничего страшного не случилось, – глажу его плечо.
– Не люблю, когда мне указывают что делать в таком повелительном тоне словно какому-то мальчишке.
Маленькая потайная дверца приоткрывается, передо мной уже не просто незнакомец, а человек, который раскрывает свои секреты.
– Тебе понравилось?
– Очень. Мне никто такого раньше не делал. Из обычной я стала особенной.
– Но не перестала быть странной, – первая улыбка. Думаю, это моя заслуга.
Ваня теребит край моего платка, рассматривает его.
– Я так понимаю, поцеловать тебя не удастся сегодня?
Отрицательно мотаю головой.
– Что ж, – я отступаю. Делаю два маленьких шага и спиной упираюсь в дверь своего номера. Незнакомец так и остался стоять у своей комнаты. В его руках еще край моего платка, он нас соединяет.
– Нравится? Могу подарить. Как память об этом вечере.
– И несостоявшемся поцелуе…
– О нем тоже. Может, ты и не узнаешь, какие мои губы на вкус.
– Уверен, что сладкие. Как виноград.
– Он был кислым.
– Значит, и ты с кислинкой.
Открываю дверь и делаю еще два шага в свою комнату. Незнакомец стоит и не шевелится. Только стягивает с меня мой же платок. Накручивает его на кулак, но взгляд прикован ко мне, скользит по оголившимся плечам, спускается к груди.
– Спокойной ночи, мой незнакомец.
И закрываю дверь перед его носом. Он все-таки сделал свои два шага в мою сторону.
