Дарья Дияр
На моих условиях
Глава 3. Адская бездна
Облокотившись на капот машины, я наблюдала за тем, как на парковку заезжает знакомый внедорожник. Нора рядом со мной мгновенно напряглась и потянулась к кобуре, но остановилась под моим предостерегающим взглядом.
Какое к черту оружие в общественном месте?
Наверное, парковка перед крупным торговым центром не лучшее место для встречи с главным врагом моей семьи, но это было первым, что пришло в голову, когда я назначала встречу. Мне совсем не хотелось ехать на тот же пустырь, где минувшим вечером с Леоном общался отец, да и времени на это не было: для всех я сейчас находилась на парах в институте, как самая прилежная студентка.
Никто не знал о моих планах, только Нора. Ей удалось договориться с Юрой и еще одним телохранителем: они поехали с нами на случай, если что-то пойдет не так, и поклялись не выдавать нас отцу. Хотя у меня не было сомнений, что узнай они подробности моего плана, от их верности не осталось бы и следа. Даже Нора едва держалась, чтобы не сдать меня.
Я же изо всех сил сохраняла видимость спокойствия и в тысячный раз напоминала себе, ради чего и ради кого собиралась нырнуть прямиком в пасть кровожадной акулы, которая уже направлялась в мою сторону.
Как и во время вчерашней встречи, Леон был одет во все черное и казался олицетворением уверенности и силы. Вчера, при свете автомобильных фар, я увидела лишь то, что бросалось в глаза: он высокий, широкоплечий, с уверенной походкой и выступающими мышцами. Теперь же мне удалось рассмотреть его красивые, но очень напряженные черты лица: нос с горбинкой, волевой подбородок и выраженные скулы с рассекающим левую сторону шрамом. Тот тянулся от центра щеки и скрывался в аккуратно подстриженной, темной бороде.
Леон весь будто состоял из тьмы.
Опустив взгляд чуть ниже, я заметила татуировку на его шее, черные контуры которой выглядывали из-под горловины свитера. На секунду мне даже стало интересно, как выглядит тату и есть ли на этом мощном теле другие, но все непрошенные мысли разбежались, стоило мне наткнуться на изучающий взгляд голубых глаз.
Ярких, как океан на лазурном побережье. И холодных, как замерзший Байкал.
– Добрый день, – выдавила я, решив начать с обмена любезностями.
– Посмотрим, – отмахнулся Леон и нахмурился. – Смотрю, яблочко от яблоньки недалеко откатилось. Ваша семья любит принудительно назначать встречи.
Мужлан неотесанный.
– Ты мог отказаться.
– Не мог, – он склонил голову на бок и сощурил глаза. – Слишком заинтригован, чего же от меня хочет принцесса клана Покровских.
Твоей смерти.
Я стиснула зубы, чтобы не ляпнуть это вслух.
– Обсудить мир между нашими семьями.
Леон удивленно вскинул брови.
– Тебя отец прислал? Передай ему…
– Я тебе не гонец! – зло прошипела я и сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться. Если начну орать, мы точно не договоримся. – Папа не знает об этой встрече.
Северский закатил глаза.
– Тогда нам тем более не о чем разговаривать, – раздраженно бросил он. – У меня не так много времени, чтобы тратить его на детские глупости.
Придурок.
Он развернулся и шагнул в сторону машин. Я не могла допустить, чтобы он сейчас ушел, и потому выпалила на одном дыхании, пока не передумала:
– Я готова дать согласие, – мой голос предательски дрогнул. – Согласие выйти за тебя.
Леон замер, а затем медленно повернулся ко мне.
Один из его людей, видимо, заволновался: он вышел из авто и направился к боссу, пока тот внимательно вглядывался в мое лицо. Наверняка искал подвох… но его не было.
Я бесконечно любила отца и ценила его стремление спасти мое будущее, но не могла допустить, чтобы из-за меня одной погибли люди. Как бы ни не хотелось это признавать, но Леон был прав: самый надежный вариант для наших семей – скрепить мир кровью. Я могла сколько угодно мечтать о работе ветеринара и простой жизни, не связанной с криминалом. Верить, что существую вне этого кровавого мира. Но мне не по силам изменить, что в действительности я всегда была и буду Покровской. А значит, несу ответственность за жизни наших людей.
– Ты понимаешь, что говоришь? – спросил Леон и подошел ближе. Его хищная энергетика давила, подчиняла, и мне уже с трудом удавалось нормально дышать. – Такими вещами не шутят.
– Мне это известно.
Он не верил мне. Это читалось в ледышках, заменявших ему глаза.
– Твой отец вчера высказался предельно ясно.
– Он хочет защитить меня, – при мысли об отце у меня защипало нос. – А я хочу защитить его, нашу семью и наших людей.
– Или хочешь, чтобы он пристрелил меня, когда я снова подниму этот вопрос.
– Звучит заманчиво, – не сдержалась я. – Но увы, он не сможет тебя убить, если мы поженимся без его ведома и с моего согласия.
Леон снова закатил глаза.
– Ближе к делу, Ева, – раздраженно сказал он. – Что ты предлагаешь?
– Расписаться сегодня и сообщить обо всем моему отцу уже по факту. Если этот чертов брак станет гарантией мира между нашими семьями, я готова дать согласие, – под пристальным взглядом Северского и без того непросто было сохранять спокойствие, но мне предстояло озвучить вторую часть своего предложения. – Я выйду за тебя. Но на моих условиях.
Глаза Леона вспыхнули праведным гневом.
– Ты не в том положении, чтобы торговаться.
– Я не прошу ничего, что тебе не по силам.
Северский вдруг сократил расстояние между нами, значительно больше дозволенного в такой ситуации, и мне пришлось останавливать охрану, которая уже потянулась к оружию.
– Запомни, милая. Нет ничего, что я не могу, – процедил Леон, прожигая меня злобным взглядом. – Есть только то, чего я хочу. Или не хочу.
Он практически нависал надо мной за счет своих габаритов. Стоял так близко, что у меня перехватило дыхание от силы ненависти, которую я испытывала к этому чудовищу.
– И чего же ты хочешь? – выдавила я, борясь с желанием двинуть ему по роже.
Вот уж чего точно делать не стоит.
Леон взял себя в руки и сделал шаг назад.
– Изложи свои… условия. А я подумаю.
Без его наглого вторжения в мое личное пространство эмоции немного отступили и сознание прояснилось. Я расправила плечи и облизнула пересохшие губы, успев пожалеть, что под рукой нет бутылки воды.
Ужасно злило, что Северский оставил за собой последнее слово, но сейчас власть и правда была в его руках. Мне оставалось лишь играть по его правилам.
– Говорят, ты никогда не нарушаешь условий сделок, – начала я. – Что ты человек слова.
– Допустим.
– Предпочитаю не верить на слово тем, кого не знаю. И тем более тем, кого ненавижу.
– Неплохое начало, милая, – усмехнулся мерзавец, нагло перебив меня. – Не думала податься в дипломаты?
Очень хотелось показать ему средний палец, но снова пришлось сдержаться.
– Мы зафиксируем нашу договоренность на бумаге, Северский, и подпишем. Мой экземпляр будет у моего отца, – внутри все тряслось от страха и ненависти одновременно, но голос меня не подвел, прозвучав поразительно твердо. – Согласен?
Он не спешил с ответом. Молча смотрел своими ледяными глазами, которые по ощущениям затягивали меня в адскую бездну. Что ж, неудивительно…
Прямо сейчас я готовилась подписать свой смертный приговор.
Молчание затягивалось, и с каждой секундой мой внутренний мандраж все усиливался.
Решай же, черт возьми!
– Принеси ноутбук, – приказал он своему подручному, маячившему неподалеку, и мне еле удалось сдержать облегченный выдох. Леон кивнул: – Продолжай.
– Первое условие, – я нервно сглотнула от опасного блеска в его глазах. Еще бы… этому парню вряд ли каждый день диктуют условия. Но я должна была рискнуть. – С той секунды, как мы поженимся, между нашими семьями наступит безоговорочный мир. Ты поклянешься, что никто не навредит моему отцу, его людям и членам нашей семьи.
– Дальше, – велел он, когда я замолчала.
– Второе. Я сама сообщу отцу о нашем браке. Мы с тобой приедем к нему вместе, зайдем в дом как муж и жена, – сказала я и добавила почти шепотом: – Он должен увидеть, что со мной все в порядке.
– Закатай губу, женщина, – вдруг фыркнул подручный Леона, впервые за все время подав свой мерзкий голос. – Видать, мозгов у тебя не очень много.
Рядом дернулась Нора, и я едва успела схватить ее за руку, чтобы она не набросилась на этого придурка. Сама я даже не взглянула в его сторону, хотя очень хотелось позволить Норе пустить ему пулю в лоб. Зато одного краткого взгляда Северского хватило, чтобы его шестерка засунул свой язык себе же в задницу.
– Пока не установлен мир, это невозможно, – отрезал Леон. – Как насчет нейтральной территории?
– Ладно, – подумав, уступила я. – Третье. Со мной поедет Нора. Она продолжит отвечать за мою безопасность.
Он усмехнулся.
– А ты уверена, что твоя Нора этого хочет? Не вижу в ее глазах даже намека на симпатию.
– И не увидишь. Как и в моих, – я пожала плечами, выдав очевидный факт. – Но свою жизнь я доверю только ей.
– В этом ты ошибаешься, милая, – сказал Леон, улыбнувшись почти плотоядно. – Еще немного и свою жизнь ты отдашь мне.
Все мои внутренности стянуло узлом.
Проклятье, он прав. Назад дороги не будет… но выбор сделан.
Я хочу спасти семью.
– И последнее. Я именно жена, а не пленница. Хочу и дальше ездить на учебу, встречаться с друзьями… и хоть иногда видеться с отцом и другими членами семьи.
Леон задумчиво поджал губы, и я уже приготовилась услышать отказ.
Он всматривался в мое лицо, и с каждой секундой мне становилось все труднее удерживать внешнее спокойствие. Северский не спешил с ответом и открыто упивался своим превосходством в этой ситуации. Его взгляд пустился в медленное путешествие по моему телу.
Мучительное и унизительное.
Вздернув подбородок, я стремилась сохранить остатки гордости и достоинства, пока Леон оценивал меня точно скот на рынке. Как свою будущую собственность.
Сволочь. Ненавижу!
Молчание затягивалось, и мне до одури хотелось влепить ему пощечину и потребовать ответа. Или приставить дуло пистолета к его лбу и крикнуть прямо в ненавистное лицо: ну же, отвечай мне, черт тебя подери!
Осмотрев каждый сантиметр моего тела так, словно оно не было прикрыто одеждой, Леон вновь поймал мой взгляд и задумчиво вздохнул. Продолжая смаковать момент, он шагнул ко мне, сжал пальцами мой подбородок и со зловещей ухмылкой огласил свой вердикт:
– Договорились.
Глава 4. По разные стороны
Наверное, все девочки мечтают о том, какой будет их свадьба.
Во всяком случае, я мечтала.
Воображала себя невестой в белоснежном платье, таком же пышном и сияющем, как у мультяшных принцесс. Представляла, как мама будет украдкой смахивать слезы и расправлять длинный шлейф и несуществующие складки на подоле. Как брат стиснет меня в своих медвежьих объятиях, а отец поцелует в лоб и пожелает счастья.
Я мечтала, вот только довольно скоро поняла, что в реальности этому никогда не бывать. Все мечты подобно стеклянной вазе разлетелись на тысячу осколков в тот же миг, когда мне сообщили о смерти самого родного человека.
На смену им пришла цель: выбраться из мерзкого болота, отнявшего у меня маму.
И вот я здесь… сижу рядом с человеком, которого презираю и ненавижу каждой клеточкой своего тела. Который час назад стал моим мужем.
Взгляд упал на обручальное кольцо. Дорогое, с россыпью крупных драгоценных камней, грани которых царапали и впивались в кожу соседних пальцев. Люди Северского купили эту безвкусицу в первом же ювелирном, и я ненавидела это кольцо так же сильно, как и все связанное с Леоном.
Колечко оказалось с интересным свойством: оно вроде покоилось на пальце, но при этом ощущалось удавкой на моей шее, концы которой были в руках муженька.
Все девочки мечтают о дне свадьбы. Я же превратила его в собственные похороны.
– Ты все еще хочешь рассказать сама? – сухо поинтересовался Леон, когда мы доехали до условленного места.
Он действительно сдержал слово и готов был дать время объяснить все папе. Если бы он еще не поехал в моей машине, отправив своих людей следом за нами…
– Да, – даже я слышала, насколько пустым стал мой голос. – Лучше останься здесь. Нора даст знать, когда можно будет подойти.
– Сам разберусь, когда и что мне делать, – раздраженно ответил Леон.
У меня не нашлось моральных сил на ответ, и я молча вышла на улицу. До встречи оставалось минут пять, но я чувствовала острую потребность оказаться на воздухе, подальше от гнетущей энергетики Северского.
Мы снова были на том самом пустыре.
Вдали снова виднелись силуэты подъезжающих машин.
Только на этот раз я оказалась на стороне врага.
По щекам одна за другой скатились слезинки, и я поспешила смахнуть их, пока никто не заметил. Отец не должен понять, что прямо сейчас я умирала изнутри.
– Все будет хорошо, – тихо сказала Нора и ободряюще сжала мое плечо.
Я покачала головой:
– Не у меня, – горько усмехнувшись, стерла с щек новую порцию слез. – Но результат того стоит. И, Нора… – голос подвел, и пришлось прочистить горло. – Если тебе станет совсем невыносимо там, с ними… Знай, ты всегда можешь вернуться к отцу.
– Нет, – отрезала она. – Я не брошу тебя там одну. Никогда.
Мою благодарность невозможно было выразить словами, и мне оставалось лишь крепко обнять эту отважную и преданную девушку. Нора была старше меня всего на пять лет, но в сравнении с ее жизненным опытом я выросла практически в тепличных условиях.
– Спасибо, – горячо и искренне произнесла я и сделала шаг назад.
Машины все приближались, так что я торопливо достала из сумки пудреницу и как могла скрыла следы недавних слез.
У меня не было ни малейшего представления, как отец отреагирует на новость о моем замужестве. Но уж точно не обрадуется и не станет называть Леона сыном.
Повезет, если хотя бы не пристрелит его.
Судя по всему, отец увидел меня, потому что машины вдруг рванули вперед, шинами поднимая целые песчаные облака. Не дожидаясь полной остановки, папа выскочил из авто.
– Ева, почему ты здесь? – спросил он, оглядываясь по сторонами и жестами приказывая людям рассредоточиться вокруг площадки.
– Папа, я…
– Как ты узнала, что я приеду? – требовал ответа он, хотя не мог не увидеть черные машины людей Северского, стоящие позади моей белой. – Неважно, дома поговорим. Сейчас у меня здесь встреча.
Казалось, папа не хотел сложить два и два, предпочитая игнорировать очевидное.
– Мне нужно тебе кое-что сказать, – я собрала всю свою уверенность. – Вчера я слышала ваш с Захаром разговор. Он предлагал тебе обдумать предложение Северского.
Отец вздохнул и положил руки мне на плечи.
– Не так давно ты обещала не подслушивать мои разговоры, – укорил он меня. – В любом случае, не думай об этом. Предложение Северского…
– Нужно принять, – закончила я за него. – Захар прав, папа. Это лучший вариант для всех.
– Кроме тебя самой, – он нахмурился, словно услышал несусветную глупость. – Все, не забивай свою голову подобными мыслями. Возвращайся домой.
– Я сильнее, чем кажется, – мне даже удалось изобразить улыбку. – Слишком долго я отрицала, что тоже несу ответственность за дела семьи. Но я же Покровская.
Папа не купился на мою браваду и лишь разозлился:
– Нора, отвези ее домой, – приказал он и окончательно рассвирепел, когда мы обе не сдвинулись с места. – Быстро, я сказал!
– Мой дом теперь в другом месте, – выдавила я через силу. – Я согласилась выйти за него.
Вся краска мигом сползла с его лица.
– Что ты сказала? – ошарашенно переспросил он, постепенно осознавая услышанное. А когда это случилось, схватил меня за руку и закричал: – Ты выжила из ума?! Поэтому ты приехала сюда?! – я закивала, едва сдерживая слезы, а папа принялся чеканить каждое слово. – Сейчас ты сядешь в свою машину. Вернешься домой. И больше шагу не ступишь без моего ведома. Поняла меня? Все, уходи. Я все улажу.
Он оттолкнул меня, и пришлось схватиться за Нору, чтобы не упасть.
– Уже ничего не исправить, – прошептала я и под полным ужаса и ярости взглядом отца медленно вытащила из кармана дрожащую правую руку, на безымянном пальце которой сверкнуло ненавистное кольцо.
На несколько мгновений повисла мучительная тишина.
– Что ты натворила, Ева?.. – выдохнул самый важный мужчина моей жизни.
– Папочка, это ради тебя, – выпалила я, хватая его за руку. – Ради семьи. Ради всех нас. Я не смогла бы жить, зная, что из-за меня умирают люди, – он сбросил мои пальцы, но я вновь вцепилась в его предплечье. – Ты не нарушил обещание, это лишь мой выбор, мое решение.
Неподалеку стоял Захар и наблюдал за нами с непонятным выражением лица. Он заметно побледнел, стоило отцу на миг обернуться.
– Вот, посмотри, – я достала из сумки наше с Леоном соглашение. – Между нашими семьями уже наступил мир. Вы подробнее все обсудите с Леоном, он ждет в машине. Со мной поедет Нора. Я продолжу учиться и буду приезжать в гости… разве все это не к лучшему?
– Ты даже не представляешь, что наделала, – он сказал это так, словно произносил поминальную речь. – Не представляешь, что это за человек. Ведь это…
Позади хлопнула дверь, и папин взгляд наполнился жгучей ненавистью.
Леон подошел к нам. Гораздо ближе, чем вчера они стояли с отцом, ведь технически теперь не было вражды. С этого дня наши семьи… связаны.
– Завтра я пришлю кого-нибудь за ее вещами, – оповестил муж, как всегда не утруждая себя приветствиями. – И нужно выбрать день, когда мы обсудим мирное соглашение.
– Если с ее головы упадет хоть один волос, – процедил отец, проигнорировав все, что сказал Северский. – Тебя не спасет ни соглашение, ни долбаная армия. Я уничтожу тебя. Помни об этом.
– Мы теперь одна семья, Борис, – с усмешкой выдал Леон. – Зачем же омрачать день великого примирения угрозами?
– Пока это только предупреждение, Леон, – поправил его папа и жестом подозвал все еще бледного Захара. – Напоминание, что у ошибок есть последствия. Никому не позволено безнаказанно вредить моей семье.
Я взвизгнула от неожиданности и тут же зажала себе рот ладонями, когда отец вдруг выхватил пистолет и выстрелил подручному в ногу.
От шока я не сразу ощутила чужую руку перед собой: выглядело так, будто, услышав выстрел, Леон выставил ее, намереваясь задвинуть меня к себе за спину. Похоже, в моменте он забыл, кто стоит рядом, и действовал на чистых инстинктах.
– Весьма наглядно, спасибо, – равнодушно произнес Леон, одернув от меня руку так быстро, словно прикоснулся к открытому пламени.
Захар валялся на земле и корчился от боли, а я проклинала себя, что рассказала отцу о подслушанном разговоре. Черт возьми, все из-за меня!
– Можно мне осмотреть его рану? – осторожно поинтересовалась я. – Надо обработать и…
– Нет.
– Нет, – сказал Леон одновременно с отцом. – Иди в машину. Мы уезжаем.
Вот и все. Этот момент настал. Сейчас мне придется окончательно распрощаться со своей привычной жизнью и надеждой на счастье.
Взглянув на отца и получив его безмолвное приглашение, я нырнула в родные объятия и изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться у него на плече.
– Люблю тебя, малышка, – он поцеловал меня в макушку.
– И я тебя, папа, – хотелось верить, что он услышит мой шепот. – Все будет хорошо.
Попрощавшись с ним, я развернулась и быстро зашагала к машине, спиной ощущая отцовский взгляд и боясь лишний раз обернуться. Мне нужно быть сильной.
«Все будет хорошо»
Откровенная ложь так легко сорвалась с моего языка ради спокойствия родных.
Возможно, если повторять чаще, то однажды и сама в нее поверю, а пока…
Добро пожаловать в персональный ад.
Глава 5. Черный и красный
«Ты даже не представляешь, что наделала. Не представляешь, что это за человек. Ведь это…»
Слова папы, его интонация и взгляд не выходили у меня из головы всю дорогу в место моего заключения, мою темницу… мой новый дом.
Ведь это… кто, папа?
Хладнокровное чудовище? Беспощадный убийца? Я все это знала и не питала иллюзий, что своим решением наполню жизнь счастьем и яркими красками. Знала, что отныне в моей жизни будет лишь два цвета: черный и красный.
Черный – как скорбь и та тьма, что заменяла Северскому душу.
Красный – как кровь всех, кто встает у него на пути.
Я выросла далеко не в прекрасных садах с единорогами и сказочными феями, так что не была наивна. В курсе, что члены моей семьи каждую минуту нарушают законы одним лишь своим существованием. Но даже в криминальном мире, полном смертей и жестокости, разные люди по-разному ведут дела. А слава Северского шла далеко впереди него самого.
Слава человека, не знающего пощады и не признающего никаких правил, кроме собственных. Он вел дела так же, как до этого его покойный отец: тоже готов пролить реки крови для достижения своих целей.
Такому ничего не стоит задушить меня во сне и сказать, что заслужила.
– Приехали, – сухо оповестил зачем-то Леон, будто я могла не заметить высокий забор и распахнувшиеся при нашем приближении автоматические ворота.
Не посчитав нужным что-либо отвечать, я продолжила безучастно смотреть в окно.
Территория была огромной, и дом показался среди пока еще голых деревьев лишь спустя несколько минут пути от главных ворот. Ну, как дом… особняк или поместье будет точнее. Я и сама привыкла к размаху, но даже в сравнении с внушительной площадью моего родного дома, здесь все было раза в два, а то и в три больше.
Может, у кого-то комплексы?
Эта… постройка имела два этажа и загибалась буквой «П». Дом казался современным: стиль близкий к модерну, со множеством панорамных окон. А еще он был холодным, мрачным и бесчувственным. Под стать клану Северских.
Просторный даже на первый взгляд гараж располагался отдельно, но машина остановилась прямо у входа в дом. С губ сорвался обреченный вздох, прежде чем я открыла дверь и вышла на улицу, навстречу своему ненавистному будущему.
Я подошла к багажнику одновременно с молчаливой, настороженной и настолько сосредоточенной Норой, что казалось, она вот-вот достанет пистолет и с боем увезет нас отсюда. Но она умела держать себя в руках, так что просто достала две спортивные сумки, которые тайком пронесла в мою машину этим утром. В них был необходимый минимум вещей на первое время: мы собрали их сразу после того, как Леон подтвердил встречу.
У меня не было уверенности, что он примет все мои условия, но головой понимала, что даже в этом случае наш брак – дело решеное.
– Олег проведет инструктаж, – сообщил Норе будто из-под земли выросший Леон, не позволив ей пойти с нами к дому. Он кивнул в сторону того болтливого крысеныша, который бегал сегодня за ноутбуком. – Потом покажет, где расположены комнаты личной охраны.
Стиснув зубы, Нора кивнула и отдала мне мою сумку.
Не сказав больше ни слова, Леон зашагал к дому, и я потопала следом. И даже порог не успела переступить, как откуда-то сверху раздался недовольный женский голос:
– Сынок, – произнесла незнакомка так, что сразу стало понятно: в этой семье никто не любит приветствия. – Кто это?
По лестнице к нам спускалась, – хотя скорее снисходила, – высокая, статная женщина лет пятидесяти с уложенными в идеальную прическу темными волосами. Каблуки стучали по деревянными ступенькам, и этот звук отзывался во мне так, будто каждый ее шаг вбивал очередной гвоздь в крышку гроба.
Отчего-то я даже не думала, что мне предстоит жить со злобной свекровью. А то, что она именно такая, не вызывало никаких сомнений: достаточно было просто взглянуть на ее надменное лицо, недовольно поджатые губы и презрительно подергивающуюся бровь.
Я не удержалась и взглянула на мужа с немым вопросом: «С мамой живешь? Серьезно?», но если он и понял это, то виду не подал.
– Моя жена, – кратко бросил Леон, и на долю секунды мне даже показалось, что уголок его губы дернулся в довольной ухмылке, когда лицо женщины перекосило от эмоций. Распознать их мне не удалось, но она явно не обрадовалась. Словно этого было мало, заботливый сын решил плюхнуть вишенку на тортик: – Ева Покровская. С этого дня Северская.
– Что ты такое говоришь?! – гневно зашипела она. – Я не потерплю это в своем доме.
– В своем не терпи, – довольно резко ответил Леон. – В моем придется.
Они принялись молча испепелять друг друга взглядами, пока в холле не появилась еще одна женщина: молодая блондинка, на вид чуть старше меня, тоже с прической, в платье и на каблуках.
Боже, какие же они все позеры.
– Что здесь происходит? – поинтересовалась она и вперилась в меня взглядом. – Кто это?
– А это, Алика, твой брат выжил из ума, – ядовито выплюнула свекровь, имени которой я так и не узнала. – Женился на шлюшке из Покровских и притащил ее в дом.
ЧТО?! Как она меня назвала?
Я уже открыла рот, чтобы возмутиться, но Северский успел раньше:
– Не забывайся, – прозвучало так грозно, что у меня по спине поползли мурашки, но казалось, на его мать это не произвело такого эффекта. – Чтобы больше я такого не слышал.
Хоть я и понимала, почему Леон заступился, все равно было приятно. К тому же, полезно узнать, что статус его жены в этом доме если не выше, то хотя бы не сильно ниже, чем у матери. А значит, существенного вреда она не должна была мне причинить.
Что ж, буду иметь в виду.
– Идем, – сказал уже мне Леон и направился к лестнице. Мне вновь ничего не оставалось, кроме как последовать за ним: перспектива остаться наедине с его злобной матерью вообще не привлекала.
Мы поднялись на третий этаж и оказались в симпатичной зоне с диванами у панорамного окна, которая объединяла два крыла. Свернув направо, подошли к тяжелым двойным дверям, за которыми обнаружилась просторная спальня.
Едва мой взгляд упал на кровать, как все внутри похолодело, а к горлу подступила тошнота: мне была ненавистна мысль, что этот человек прикоснется ко мне, но я сама обрекла себя на брак с Северским, так что и выбора у меня нет.
Надо бы только предупредить его, что я девственница. Хотя… для меня в любом случае будет пыткой каждая секунда нашей близости, даже если он окажется самым нежным любовником на свете, в чем я очень сомневалась.
У меня была мысль выдвинуть еще и условие, что он волен трахать кого угодно, кроме меня, но я сразу поняла ее абсурдность. Эти главы кланов – они же все повернуты на наследниках.
Господи, а ведь однажды мне придется родить от этого чудовища…
Оставалось надеяться, что это случится нескоро.
Леон тем временем подошел к двери, которая, как я думала, вела в ванную. К моему удивлению, за ней скрывалась еще одна комната, поменьше основной.
– Твоя спальня, – объявил он, когда мы зашли внутрь, и я нахмурилась. – Входить в эти комнаты позволено лишь одной проверенной горничной, поэтому никто не узнает, что мы спим раздельно, если ты будешь держать язык за зубами.
Что происходит?
Неужели он не станет требовать от меня секса? Как-то это слишком хорошо, чтобы быть правдой, а я давно не верила в великодушие людей. Особенно таких, как Северский.
И не зря.
– Не смотри на меня так, – он раздраженно закатил глаза. – Наш брак нужен только для того, чтобы закрыть вопрос с гребаной враждой, которую могли и хотели использовать против меня. Ты не нужна мне ни как жена, ни как женщина.
Леон подошел ко мне вплотную.
– Разве что ты сама запрыгнешь мне на член, – протянул он и коснулся указательным пальцем ложбинки между грудей, неприкрытую вырезом свитера.
Не выдержав, грубо отпихнула его руку и сделала шаг назад.
– Я лучше умру, – процедила сквозь зубы.
– Осторожнее с желаниями, Ева, – его взгляд заставил меня содрогнуться. – Как известно, они имеют свойство сбываться.
Не дожидаясь ответа или хоть какой-то реакции, Леон вышел из теперь уже моей комнаты и громко хлопнул дверью, а я тут же обессиленно опустилась на кровать. Северский со своей тьмой подобно дементорам выкачивал из людей всю радость и жизненные силы.
Я ненавидела его и одновременно до одури боялась.
Даже сейчас, когда мы были разделены стеной, я все равно ощущала его присутствие и боялась, что все это была жестокая шутка и в любой момент он вернется, чтобы взять свое.
Взгляд зацепился за внутренний замок.
Я понимала, что это едва ли поможет мне, но все равно подбежала к двери, заперла ее и трусливо отскочила назад, не отрывая глаз от ручки. Напряженно вслушивалась в каждый шорох, пытаясь понять, что сейчас происходит по ту сторону. Казалось, что вот сейчас ручка начнет дергаться, принимая на себя гнев Северского, который наверняка слышал щелчок.
Прошла минута, вторая, третья… но тишину комнаты нарушало разве что мое тяжелое дыхание и бешено колотящееся сердце. Ощущение мнимой безопасности из-за запертой двери вдруг оказало на меня странный эффект: вместо того, чтобы спокойно подумать о том, как мне выжить в этом доме, и составить план дальнейших действий, я банально разрыдалась.
Всего сутки назад я была любимой дочерью и сестрой с планами на будущее. А теперь стала ненужной женой и нелюбимой женщиной, вынужденной находиться под одной крышей с врагами.
И мне придется научиться жить в этой новой реальности.
«Что ты натворила, Ева?..»
Не знаю, папа.
Я не знаю.
