Дарья Дияр
На моих условиях
Глава 6. Личный рекорд
Перестав тревожно мерить шагами комнату и стараясь издавать как можно меньше звуков, я в очередной раз прижалась ухом к двери. Тишина. Я осторожно обхватила дверную ручку.
А вдруг он еще спит?
Стоило этой мысли возникнуть в сознании тревожным миганием, и я тут же отпрыгнула назад, будто прикосновение к изящной металлической ручке внезапно обернулось ожогом.
Трусиха.
Я не представляла как, но очень хотела избежать общения с человеком, которого искренне ненавижу и с которым вынуждена делить соседние комнаты, ведь чтобы покинуть свою, мне нужно пройти через спальню Леона. В моей была предусмотрена отдельная дверь, но она оказалась заперта: видимо, муженек постарался, для убедительности. Или чтобы мне насолить.
На экране смартфона всплыло какое-то рекламное уведомление, а циферки на часах недвусмысленно намекнули, что мне стоит поторопиться, если не хочу опоздать в универ. Особняк Северского располагался сильно за городом, и теперь на утренние пары мне придется выезжать очень заранее, иначе рискую собрать все пробки.
– Ладно, к черту все, – прошептала я, хватая сумку, и распахнула дверь.
Пусто.
Из ванной не доносился шум воды, постель оказалась заправлена как в лучших отелях, а вокруг ни единого намека, что в эту комнату вообще когда-то ступала нога человека.
Я еще раз взглянула на время: шесть тридцать утра.
Это же во сколько здесь начинают работать горничные?
Нет, он точно чудовище. Если у кого-то еще будут сомнения, то я с радостью расскажу, что Северский заставляет персонал подниматься с петухами и убираться в его спальне.
На ходу набрав сообщение Норе, что уже готова ехать, я вышла в коридор и как можно тише направилась к лестнице. Мне совершенно не хотелось встретить кого-то из обитателей этого дома, но уже не удивлюсь, если все они поднялись даже раньше несчастных петухов.
Выход из дома был прямо напротив лестницы, а несколько часов свободы так близко, но…
– Куда-то собралась? – раздался откуда-то справа голос свекрови.
На миг прикрыв глаза, я сперва сделала глубокий вдох и только потом повернулась на этот мерзкий звук. Мать Леона сидела за большим обеденным столом точно напротив широко распахнутых дверей, ведущих в столовую, и испепеляла меня взглядом.
– Подойди, – она все равно что собаку позвала и еще больше скривила губы, когда я не сдвинулась с места. – Ты либо подойдешь сама, либо тебя приведут силой.
Каковы шансы, что я ошиблась вчера и мой статус не защитит от нападок этой дамочки?
Черт… пока не выясню наверняка, лучше не нарываться.
– Сядь, позавтракай с нами, – приказала женщина, когда я подошла к столу, за которым были еще двое: сестра Леона и незнакомый мне мужчина.
– Я не голодна.
– Не заставляй меня повторять дважды, – с нажимом процедила свекровь.
Следя за тем, чтобы мои ноздри не сильно раздувались от раздражения, а глаза не закатились навсегда, я резко отодвинула тяжелый стул и плюхнулась на него.
Обе женщины были одеты так, словно здесь с минуты на минуту начнется званый… ну, судя по времени, завтрак. На обеих почти коктейльные платья с вялым намеком на повседневность, прически и дорогие украшения… на их фоне мужчина выглядел блекло в своем темно-синем свитере, а я так и вовсе какой-то беспризорницей.
– Что за вид у тебя? – брезгливо поморщилась свекровь. – Больше не появляйся передо мной… в этом. Не позорь моего сына.
Я молчала. Понимала: если позволю себе открыть рот, то быть беде.
– Алла Игоревна, – вдруг подала голос очередная незнакомая женщина, одетая в форму прислуги. Она стояла чуть в стороне и преданно смотрела на хозяйку. – Что принести ей на завтрак?
Это она обо мне что ли?
– Вообще-то, спрашивать нужно у меня, – не сдержалась я и буквально потеряла дар речи, когда эта дамочка окинула меня полным презрения взглядом.
Дыши, Ева. Просто дыши.
– Лиза, принеси гостье малиновый чай и овсяную кашу с медом, орехами и ягодами, – с улыбкой распорядилась Алла и вновь сосредоточилась на мне. – Итак, Ева. С моей дочерью Аликой ты вчера уже виделась, а вот с ее мужем пока не знакома.
– Егор Громов, – с легкой усмешкой представился мужчина.
Против воли отметила, что внешне он совершенно не подходил жене. Алика была очень красива, с утонченными чертами лица, золотистыми локонами и выразительными глазами, яркий голубой цвет которых виден даже на расстоянии, как и у ее брата. Егор же выглядел как простой деревенский мужик, который смог разбогатеть, но так и не стал городским. Это проявлялось в мимике, жестах, одежде. И, скорее всего, в речи, но тут пока рано было судить.
Алика смотрела на меня с интересом и даже робко улыбнулась, когда наши взгляды встретились. Это длилось всего мгновение, а после она осторожно, почти испуганно оглянулась на мать, тут же стерла со своего лица даже намек на улыбку и опустила глаза в свою тарелку.
Интересно.
Голос свекрови вывел меня из задумчивости:
– Сегодня начну подготовку к свадьбе сына.
– Мы уже женаты, – напомнила я и едва не перекрестилась, когда Алла раздраженно и с громким звяком опустила чашку на блюдце.
Она даже не обратила внимания, когда в столовую зашла Лиза и принялась переставлять тарелки с подноса на стол передо мной.
– Члены таких семей, как наша, не женятся в МФЦ, – прошипела Алла. – Ты больше не Покровская, девочка. Начинай соответствовать семье, в которой тебе посчастливилось оказаться. Видно, мне предстоит много работы, чтобы слепить нормальную женщину из такой…
Первой в полет отправилась чашка с горячим чаем, которую я запустила в стену.
Потому что мое терпение лопнуло.
– Не смейте так разговаривать со мной. Перед вами не собачка, чтобы приказывать подойти, сесть, встать, – процедила я сквозь стиснутые зубы, пока глаза свекрови наливались кровью, и взглянула на Лизу. – Перед тобой жена твоего босса. Лучше не забывай об этом. – Меня уже было не остановить, когда я снова повернулась к Алле. – Я сама решу, как одеваться. И буду есть то, что мне нравится, а не мерзкий чай с малиной или гребаные орехи, на которые у меня аллергия.
Тарелка с кашей полетела на пол.
– Да что ты себе позволяешь? Знай свое место! – свекровь ударила обеими ладонями по столу, заставив лязгнуть ближайшую посуду, и взглядом обещала вселенские муки, но мне было плевать.
– А теперь мне пора, – я перешагнула через ошметки каши и улыбнулась. – Приятного вам всем аппетита.
– Разве мой сын разрешал тебе выходить из дома? – крикнула мне в спину Алла.
– Леон не запретит мне ездить на учебу, – раздраженно бросила я и буквально вылетела из столовой, а после и из дома. Бежала так, словно за мной мчится эта чокнутая семейка в полном составе, еще и с вилами на перевес.
Нора уже выехала из гаража и ждала в машине, так что я спешно запрыгнула в салон и попросила ее как можно скорее увезти меня подальше от этого места.
Только когда мы миновали главные ворота, мое сознание начало проясняться. Обреченно вздохнув, я рассказала, как за одно утро смогла нажить себе врага в лице свекрови. Едва ли она спустит на тормозах произошедшее.
Со свадьбы прошло меньше суток, а я уже добавила себе проблем.
Мой личный рекорд.
***
Леон
Металлическая дверь тяжело и с противным скрипом отъехала в сторону, пропуская меня внутрь темного помещения. Здесь пахло сыростью, страхом и кровью, а от всех доступных поверхностей эхом отражались глухие звуки ударов и жалобный скулеж очередного мудака с охренительно надоевшим именем «я ничего не знаю».
– Клянусь, я ничего не знаю… – прохрипел он.
– Блядь, еще хоть раз это повторишь, и тебя насадят на арматуру, – раздраженно описал брат перспективы нашего гостя и дал знак Филу, чтобы тот продолжал подготовку к допросу. Последовала череда точных ударов, пауза, а затем усталый вздох брата. – Попробуем снова. На кого ты работаешь, Юра? Кто тебе приказал влезть в наши дела?
Я откашлялся.
– Уделишь мне пару минут?
Брат приветливо мне улыбнулся и кивнул.
– Фил, тащи плоскогубцы. Я вернусь, и поиграем в стоматолога, – сказал Кас и обратился ко второму собеседнику, привязанному к стулу. – А ты подумай хорошенько над ответом и помни про арматуру.
Касьян подошел со слишком довольной рожей и хлопнул меня по плечу. Я знал этот взгляд: брат явно готовился блеснуть остроумием.
– Привет молодоженам, – усмехнулся он. – Я думал, с такой горячей штучкой в женах ты из спальни еще неделю не выйдешь. Что, возраст уже не тот, братишка? Так ты думай о том, что нашему отцу так и не удалось засадить Покровскому, зато ты его дочери…
– Заткнись, – оборвал я брата гораздо резче, чем планировал, и перевел тему. – Что-то удалось выяснить?
От моей реакции брови Каса взлетели вверх, но он благоразумно перешел к отчету:
– Юрик пока не готов назвать имя, но плоскогубцы помогут ему решиться, – брат одобрительно поднял вверх большой палец, когда Фил издали помахал «стоматологическим» инструментом. – Я не для того неделю выслеживал этого мудозвона, чтобы он сейчас играл со мной в молчанку.
– Не хочется лишать тебя веселья, но пусть дальше с ним возятся Фил с Олегом. Нам нужно заняться мирным соглашением и договориться с Покровским о встрече.
– Когда Алика мне написала, я не поверил, – Касьян покачал головой. – Но потом мать позвонила. Спрашивала, знал ли я о твоих планах. А я, блядь, не знал! Черт, до сих пор не верю, что ты женился на дочери Покровского. И что кинул меня с мальчишником.
– Она сама ко мне пришла, – я равнодушно пожал плечами. – Нужно было ловить момент.
Не говорить же брату, что вся эта затея с примирением через брак с самого начала была сплошной импровизацией. Когда ехал на встречу с Покровским, всерьез опасался, что это я приставлю дуло пистолета к его лбу за приказной тон. Поехал только потому, что нам и без того нужно было кое-что обсудить, но понимал: вероятно, лишь один из нас уедет живым.
Все изменилось за долю секунды.
Сначала, еще из машины, заметил женский силуэт рядом с Покровским. Девушка занималась перевязкой и стояла спиной ко мне, поэтому я не сразу понял, кто это: мало ли, Борис давно уже вдовец, мог и молоденькой любовницей обзавестись. Но потом он назвал ее по имени, и все прояснилось.
Ева Покровская.
Она походила на растрепанного воробушка в своем грязном платье и с беспорядком на голове, но даже в таком виде была до неприличия хороша. А стоило поймать ее взгляд… огонь в ее глазах зажег во мне искру интереса, и в голове тут же созрел новый план.
План, как одновременно закрыть вопрос с давней враждой, которую уже пытались использовать против меня, и усмирить амбиции Покровского, забрав себе его дочь. А после с огромным удовольствием и не спеша выяснить, как быстро удастся потушить ее внутренний огонь и подчинить своей воле.
Хороший был план, я бы даже сказал – отличный.
Видимо, поэтому, когда Покровский отказал, я ощутил укол разочарования такой силы, что отмахнулся от самой идеи поиска иного варианта примирения наших кланов.
А утром пришло сообщение. Глупая избалованная девчонка назначила мне встречу, но даже не потрудилась объяснить, что ей от меня нужно. Дочь своего отца.
«Я выйду за тебя. Но на моих условиях.»
Мы впервые разговаривали, а мне уже нравилось играть с ней. Я знал, что она все равно будет моей: Ева уже решила пожертвовать собой, раз приехала на эту встречу. Было забавно слушать весь этот лепет про условия, так что я позволил ей поверить, будто хоть что-то в нашем браке будет так, как она хочет. Даже позволил самой рассказать все Борису.
Ева так и не поняла, что этим своим «условием» она лишь упростила мне жизнь.
Реакция Покровского была предсказуема. Пока Ева размахивала руками, пытаясь объяснить ему все, Борис сжимал кулаки и в целом выглядел так, будто собирался схватить дочь и силой утащить ее домой. Вот только было уже поздно. Она уже была в моей власти.
Мне не терпелось показать девчонке, на чьих условиях она теперь будет существовать, без чьего позволения не сможет даже вздохнуть. Собирался продемонстрировать ей это сразу, как мы окажемся в спальне, но пришлось отложить.
Огонь в глазах Евы потух еще в машине, ее будто подменили. Если до этого она была ходячим комком эмоций, то теперь безучастно пялилась в окно, молчала и иногда смахивала слезы. Она была сломлена, и меня это не устраивало.
Ни один нормальный мужик не захочет трахать оболочку женщины.
Пришлось пойти на хитрость: сказать Еве, что она не интересует меня и отправить ее в смежную спальню. Пусть немного освоится, а уж потом я получу то, чего хочу.
«– Разве что ты сама запрыгнешь мне на член.
– Я лучше умру.»
Ева не должна быть сломленной. Она должна покориться мне настолько, чтобы спрашивать позволения даже сходить в туалет.
Покровский очень любит свою дочь, и в этом его слабость. Видеть Еву такой и знать, что это моих рук дело, но не иметь возможности ее спасти – это наказание лучше, чем простая смерть.
А он должен мучаться.
– О чем задумался? – вернул меня в реальность Кас, и одновременно с этим у меня в кармане зазвонил телефон.
– Ни о чем, – отмахнулся я и принял вызов. – Что-то срочное?
– Кого ты притащил в дом, Леон? – голос матери не предвещал ничего, кроме очередной сцены, но у меня не было желания это выслушивать.
– Жену. И тебе лучше поскорее с этим смириться.
– Ты просто не представляешь, что она устроила за завтраком.
– Вышла из комнаты не в вечернем платье? Не принимай на свой счет, мама, ей просто еще не привезли вещи, – сказал я, хотя матери не требуются наводящие вопросы, если она хочет что-то рассказать.
– Оскорбляла меня, Алику и прислугу, швырялась посудой. Заявила, что теперь она хозяйка в этом доме, и все мы обязаны исполнять ее приказы. А ведь еще даже сутки не прошли со свадьбы! – поведала она. – Неужели ты думаешь, что я стану терпеть подобное?
Мне с трудом верилось в ее рассказ. Ева не создавала впечатление истерички.
– Раз она твоя жена, тогда усмири ее, Леон, – потребовала мать. – Хотя куда там… эта мерзавка ведь и тебя ни в грош не ставит.
– Что ты имеешь в виду?
– А то, сынок, что твоя дражайшая супруга куда-то уехала. Когда Алика спросила, знаешь ли ты о ее планах, то получила ответ, что та не обязана спрашивать твоего разрешения. Что ты ей не указ.
– Она уехала? – зачем-то переспросил я. – Когда?
– Часа полтора назад, может, два.
– Почему сразу не сообщили мне?! – мой крик отразился от стен, как и каждый разъяренный шаг, когда я направился к выходу, жестом велев брату следовать за мной.
Сбросив вызов, я набрал главу службы безопасности и потребовал оперативно пробить, куда уехала эта полоумная. Пока ждали адрес, Касьян выдал парням необходимые инструкции на время нашего отсутствия, но уже спустя пять минут машина сорвалась с места.
Берегись, Ева Покровская. Скоро ты узнаешь, что значит покорность.
Глава 7. Мораторий
Ева
В голове по-прежнему не укладывалось, насколько кардинально все изменилось.
Если бы на прошлой неделе мне кто-то сказал, что я предпочту встать в пять утра и потратить кучу времени на дорогу до скучнейшей и даже не обязательной консультации лишь бы не находиться дома, то покрутила бы пальцем у виска.
И все же, сегодня я поступила именно так.
Консультация оказалась не просто скучной, но и бесполезной. Но я лучше бы еще пять таких посетила, чем провела лишнюю минуту в обществе свекрови и других «домочадцев».
– Вот, держи, – Нора протянула мне упаковку пластырей, на каждом из которых были изображены разноцветные звездочки и единороги. – С «Гарфилдом» не было.
Я взглянула на правую руку. По дороге в универ стало невозможно больше терпеть на пальце обручальное кольцо, которое за ночь сильно расцарапало кожу. Засунув это орудие пыток в кармашек сумки, я смогла немного выдохнуть и даже записать за преподавателем крупицы полезной информации.
Меня ужасала перспектива снова надеть это кольцо, но выбора не было. Оставалось только надеяться, что пластырь немного снизит болевые ощущения… правда, тогда придется постоянно заматывать пальцы.
Самым очевидным способом решения этой проблемы было поговорить с Леоном, попросить его заменить кольцо. Я непременно так и поступила бы, но понимала: пока еще рано для любого рода просьб. Сперва неплохо бы перестать бояться Северского и разобраться в том, как мы будем с ним уживаться в статусе мужа и жены.
Пока Нора везла нас по оживленным улицам, у меня было время подумать.
Алла и та грубиянка из прислуги так меня разозлили, что я на эмоциях озвучила Норе безумный план: влюбить в себя Леона. Забрать себе холодное сердце главы клана Северских, если оно у него, конечно, есть. И тогда никто больше не посмел бы даже косо взглянуть в мою сторону.
Мы посмеялись над этой абсурдной на первый взгляд идеей, но потом я вдруг подумала: а почему бы, собственно, не попробовать. Теперь эта мысль не давала мне покоя, но разве возможно влюбить в себя человека, которого ненавидишь? Мне пришлось бы изображать влюбленность, а я сомневалась, что смогу настолько хорошо замаскировать желание пустить мужу пулю в лоб.
– Пластырь с единорогами? – гоготнул Костя. Одногруппник появился так внезапно, что у меня от неожиданности едва сердце не выпрыгнуло из груди. – Ты не перестаешь меня удивлять, Покровская. А чего не с принцессами?
– С принцессами была последняя пачка, так что оставила ее тебе, – я натянула самую притворную улыбку из моего набора «для идиотов». – Не благодари, Градов.
Разноцветная упаковка полетела в сумку: я не собиралась лепить пластырь с единорожками под глумливым взглядом этого придурка и подкидывать ему повод для тупых шуточек.
– Интересно, зачем тебе пластырь, – задумчиво протянул он. – Неужели корона натерла?
Я закатила глаза и устало вздохнула.
– Чего ты прицепился ко мне? Больше некому демонстрировать свое скудоумие?
– Однажды ты и твой дерзкий рот встрянете в охренительные проблемы, – процедил Костя, но так и не рискнул приблизиться ко мне ближе, чем на расстояние вытянутой руки. – Но считай, тебе повезло. Я сегодня добрый.
Справа рассмеялась Нора, как всегда стоявшая неподалеку.
– Лучше не лезь ко мне, Градов, правда, – я склонила голову на бок. – Считай, это такой бесплатный совет. Исключительно по доброте душевной.
Одногруппник оскалился и все-таки шагнул ко мне. Он явно планировал вывести нашу порядком утомившую пикировку на новый уровень, но нас отвлек лязг тормозов, вдруг раздавшийся позади. Мы синхронно повернулись на звук, и мою спину обдало холодом от ужаса, когда я увидела Леона, решительно направлявшегося ко мне.
Разгневанного и чертовски привлекательного.
На нем были темно-синие джинсы и черная футболка под распахнутой кожаной курткой, которая нисколько не скрывала впечатляющий рельеф его мощного тела. Я ненавидела свои глаза за то, что они видели его красивым, но и отвернуться не могла.
Какого черта он тут забыл?
Вопрос был скорее риторическим. Обжигающий холодом взгляд не оставлял сомнений, по чью душу явился Северский, хотя краем глаза я заметила, как Градов поспешил сделать шаг назад. Правильно, лишним не будет. Может, он не так уж и глуп.
Мне и самой было страшно до одури, но я не хотела показывать это Леону, поэтому расправила плечи и сделала робкий шаг ему навстречу.
– Привет, – осторожно протянула я. – Что-то случилось?
– В машину, – велел он, проигнорировав мой вопрос.
Костя не нашел лучшего момента, чтобы напомнить о себе:
– Покровская, это еще кто? – спросил он, и мне захотелось шлепнуть себя по лбу.
Нет, он все-таки идиот.
Леон изменился в лице и процедил:
– Северская.
– Чего? – не понял Костя. – В каком смысле?
Никогда бы не подумала, что мне придется спасать его задницу, но это было меньшее из двух зол. Пусть я пока не знала причины, но Леон явно не в себе, и нельзя допустить беды. К тому же, на парковке с каждой минутой собиралось все больше зрителей.
– Это мой муж, – поспешила я вмешаться. – У меня теперь новая фамилия.
– А кольцо где потеряла? – хмыкнул Градов, заставив меня пожалеть о порыве его спасти.
Взгляд Северского метнулся к моим рукам, и я поняла: вот теперь мне точно конец.
– Леон, я…
Но он уже не слушал. Грубо схватил меня за руку и потащил к своему внедорожнику.
На глазах у всего универа! Какой позор.
– Отпусти, мне больно, – пискнула я, стараясь поспевать за ним, чтобы со стороны это не выглядело как домашнее насилие или похищение. – Леон, пожалуйста!
Северский дотащил меня до правой стороны машины, скрытой от любопытных глаз, и так пихнул спиной в пассажирскую дверь, что выбил из легких остатки воздуха.
– Где кольцо? – он спрашивал тихо, но от металла в его голосе внутренности стянуло узлом.
Быстро достав из сумки и передав мужу блестящий кругляшок, я хотела объяснить, зачем вообще его сняла, но мне не дали такой возможности. Леон вновь схватил мою руку и силой натянул кольцо, раздирая тонкую кожу острыми гранями, ведь я банально не успела разжать пальцы.
Кажется, от шока и растерянности я лишь сильнее их стиснула.
– Еще раз снимешь, и его пришьют к твоей коже, – пообещал Леон. – Домой поедешь на своей машине, чтобы у меня не было соблазна выкинуть тебя на трассе.
– Объясни, что происходит, – тихо попросила я, стараясь игнорировать жжение от свежих царапин. – Что тебя так разозлило?
– Не испытывай мое терпение, Ева.
Его пальцы вновь сомкнулись на моем плече, и Леон довел меня до машины, рядом с которой стояла напряженная, готовая к бою Нора. Он силой усадил меня на пассажирское и приказал нам немедленно ехать домой.
Больше я не пытаясь понять, чем могла вызвать у мужа гнев такой силы: всю дорогу лишь представляла, как проткну вилкой оба его глаза по очереди. Леон Северский – хренов псих с замашками маньяка, так что пусть сам объясняет причину своей вспышки.
Судя по всему, Нора специально выбрала такой маршрут, чтобы мы постояли в пробке, и я была благодарна ей за возможность немного отсрочить неприятный разговор.
Стоило мне выйти из машины, как раздался голос Северского:
– Иди в комнату, – велел он откуда-то сверху. Задрав голову, я обнаружила его стоящим на просторном балконе третьего этажа. Отдав свой приказ, муж сразу вернулся в дом.
Оттягивать не было ни возможности, ни особого смысла, так что я обняла сумку и обреченно поплелась к входной двери, не представляя, что может ожидать меня за ней.
– С возвращением, – самодовольно выдала свекровь, едва я переступила порог дома.
Алла стояла возле лестницы, и усмешка на ее лице подсказала мне причину недовольства Леона. Черт возьми, эта змея рассказала ему про утренний полет чая и овсянки! Наверняка она набрала номер сына еще до того, как за мной захлопнулась дверь.
Стиснув зубы, я молча прошла мимо Аллы и немного расслабилась только когда оказалась на втором этаже. Там тоже была зона отдыха, где на одном из кресел сидела Алика.
Она вскочила со своего места, словно все это время ждала именно меня.
– Привет, – произнесла я удивленно и постаралась улыбнуться.
Девушка нервно закусила губу, но все же ответила:
– Привет, – прозвучало максимально неуверенно, но по взгляду было видно, что она хочет сказать что-то еще. Решиться она не успела: со стороны лестницы послышались шаги, а следом и голос ее матери, звавшей дочь. – Прости.
Алика покачала головой, проскользнула мимо меня и поспешила вниз. Хотелось ее остановить: заставить сказать то, что она собиралась, но мне удалось сдержать этот порыв. Девушке и без того не сладко приходится с такой-то матерью.
В комнату Леона я заходила на негнущихся ногах.
Неизвестность пугала не меньше самого Северского, который стоял ко мне спиной и смотрел в окно, скрестив руки на груди.
– Видимо, мы не с того начали, Ева, – сказал он и медленно повернулся ко мне.
Что-то в его взгляде заставило меня вжаться спиной в дверь. Когда он направился в мою сторону, отступать было уже некуда, и я просто вскинула руки в примирительном жесте:
– Леон, если ты злишься на то, что случилось утром, то я…
– Закрой рот и слушай, – ему даже голос повышать не требовалось. Каждое его слово и так ощущалось точно удар хлыста. – Твоя жизнь отныне принадлежит мне. Вбей это себе в голову. Ты вдыхаешь гребаный воздух только потому, что я тебе позволяю. Если забудешь об этом еще раз, пощады не жди. Сегодня ты перешла все границы и будешь наказана.
Леон выхватил сумку из моих рук и стал в ней копаться. Достал мои документы, телефон, ключи от машины и рассовал все по своим карманам, а после бросил мне опустевшую сумку.
– Да как ты смеешь? – ахнула я и бросилась к нему, инстинктивно пытаясь дотянуться до своих вещей. – Верни немедленно! Не будь таким придурком.
– Следи за своим языком! – осадил он, перехватив мои руки, и принялся вновь хлестать меня словами. – Ты больше и шагу не ступишь за порог без моего позволения. Никаких поездок в университет, никаких встреч с кем-либо, никакой Норы.
К горлу подступила тошнота.
– Мы заключили сделку, Леон. Ты не можешь запрещать мне ездить на пары или общаться с друзьями! – в отчаянии заорала я ему в лицо. – Ты сам согласился на мои условия!
Он схватил мой подбородок, до боли впившись в него пальцами:
– Никогда не смей повышать на меня голос, – от угрозы в его голосе мои ладони похолодели, а сердце затрепыхалось на ненормальной скорости. – Я не запрещаю, а временно ограничиваю. И только мне решать, сколько продлится этот мораторий.
– Но…
– Разве не ты хотела быть женой, а не пленницей? Моя жена не смеет мне перечить, Ева, она молча делает так, как я скажу, – Леон сильнее сжал мое лицо, склонился ближе и следующими словами опалил мои губы: – Надо было лучше формулировать условия сделки, милая.
– Ненавижу тебя, – прошипела я в ответ. – Ненавижу!
Он хищно усмехнулся.
– Только пока я это позволяю.
Смерив пристальным взглядом, Леон оттолкнул меня и вышел из комнаты.
