Дарья Донцова
Бабочка в гипсе
– Я одна тут, и пеку, и за прилавком стою, – пояснила Тамара Федоровна. – Хозяйка, уборщица, торговка – все я. Никаких Зин нет.
– Вы уверены? – уточнила я.
Тамара Федоровна уперла руки в бока:
– Конечно!
– Мобильный вам не оставляли? – ощутив прилив злости, поинтересовалась я.
Булочница взяла из кассы телефон:
– Звоните, не жалко, у меня безлимитный тариф.
Я схватила аппарат. Значит, хотя бы часть информации, сообщенной шутником, оказалась правдой.
– Спасибо, вы нам очень помогли.
– Ерунда, – во весь рот улыбнулась Изотова.
Я повернулась и сделала шаг к двери.
– Эй, стой! – забеспокоилась частная предпринимательница. – Ты куда?
– В машину, – ответила я.
– Трубку верни, – потребовала Изотова. – Много вас таких шляется. Если ты из милиции, это еще не гарантия, что не сопрешь мобилу, а она новая. Отсюда звони, я подслушивать не стану.
Мне пришлось вернуться к кассе.
– Вы дали мне свой телефон?
Тамара Федоровна вновь подбоченилась:
– А то чей?
В булочной сильно пахло ванилью, корицей и сдобным тестом. От большого электродухового шкафа, в котором румянились багеты, исходил жар, а кондиционера не было. Я расстегнула куртку.
– Человек, рассказавший мне про труп, предложил заглянуть в эту пекарню.
– Обалдеть! – возмутилась тетка.
– Сказал, что оставил продавцу Зинаиде мобильный, – устало договорила я.
Духовка противно запищала. Тамара Федоровна нацепила толстые рукавицы, распахнула дверцу, вытащила противень, установила его на специальной доске, повернулась ко мне и зачастила:
– Никого тут не замочили, Зинаиды здесь никогда не было, мобила моя, сегодня ко мне только постоянные покупатели шли. Ложный был вызов, придурки балуются или дети. Забудь.
– Вы правы, – пробормотала я и открыла дверь.
Звякнул колокольчик. Мне почему-то стало нехорошо, закружилась голова – скорее всего, пребывание в помещении, где нечем было дышать, губительно подействовало на сосуды. Валентина стояла у машины. Увидев меня, она шагнула на проезжую часть, направляясь на противоположную сторону улицы, где я пыталась справиться с дурнотой.
С неба раздался странный звук, словно кто-то наступил на сухую ветку. Я вздрогнула, обернулась, увидела за собой дверь пекарни, перевела взгляд на Валю и приросла к грязному асфальту.
Валентина чуть согнула колени, опустилась на мостовую как в замедленной съемке, запрокинула голову и легла на правый бок. Висевшая на ее руке лаковая сумочка отлетела в сторону. Вокруг рухнувшего тела взметнулись крохотные фонтанчики грязи и осели на бежевой куртке.
Я медленно побрела вперед. Каждый шаг давался с трудом, на голове словно сидела шапка из ваты. Потом бац – невидимая рука ее сдернула, перед глазами перестала трястись черная пелена, я кинулась к Вале.
Первое, что я увидела, – кровавое пятно справа от ее головы.
– Убили-и! – завопила Тамара Федоровна, выскакивая из пекарни. – Убили-и!
– Дай телефон, – приказала я и помчалась в булочную. Костин в отъезде, но не все же его коллеги отправились в Украину…
Глава 5
К огромной моей радости, в момент прибытия «Скорой помощи» Валентина еще дышала.
– Она поправится? – спросила я у хмурой женщины, которая хлопотала около раненой.
Врач ничего не ответила, а фельдшер, тучный мужик неопределенного возраста, сказал:
– Конечно, через два дня будет дома картошку жарить.
Я чуть не запрыгала от радости, а доктор укоризненно покосилась на фельдшера и с неохотой произнесла:
– Ранение в голову, отстрелено ухо. Сделаем, что возможно.
– Она жива, – пролепетала я, – значит, все не так плохо.
– Ага, – без особого энтузиазма кивнула врач, – ладно, поехали.
Я наклонилась над Валей, поправила на ней одеяло и шепнула:
– Все будет хорошо, мы его поймаем.
Губы Рублевой шевельнулись.
– Повтори еще раз, – попросила я.
– Черви, – с трудом выдавила Валя, – черви! Скажи им…
– Что она имеет в виду? – испугалась я.
– Глючит, – пожал плечами фельдшер, – у нее черепно-мозговая травма.
– Что можно сказать червям? – не успокаивалась я.
Фельдшер закатил глаза:
– Господи, да отойди ты от машины. Она тебе ничего не говорила, это бред.
С включенной сиреной «Скорая помощь» задом подалась сквозь толпу непонятно откуда набежавших людей, мне внезапно стало холодно и одиноко.
Чьи-то пальцы вцепились в мое плечо, и раздался знакомый баритон:
– Девушка, помогите потратить мою зарплату.
Я сделала шаг и увидела Макса. Страх исчез, несмотря на жуткую ситуацию, на моем лице сама собой появилась улыбка.
– Нахал! – взвизгнула стоявшая чуть поодаль старушка, закутанная в клочкастую шубу. – Ну и времена настали! Сразу о деньгах разговор ведут! Иди мимо! Не приставай к нам!
– Бабуля, – нежно пропел Макс, – употребление местоимения первого лица во множественном числе в данном случае неуместно, я пытаюсь склеить только девушку. Вы-то мне зачем?
Пенсионерка зашипела гюрзой:
– Сейчас в милицию позвоню! Пусть тебя посадят! Распустил язык!
– Бабулечка, не расстраивайтесь, – вклинилась я в беседу. – Уж извините, это шутка. Парня зовут Максим, он мой друг, а теперь, простите, нам пора.
Не дожидаясь ответа от ошарашенной бабуси, я быстро пошла в сторону двух только что подъехавших автомобилей и с радостью увидела, как из одного вылезает Павел Гладков, приятель Костина. Слава богу, приняв мой звонок, Паша решил прибыть на место происшествия самолично.
Я ринулась к Гладкову, тот мимоходом поцеловал меня в щеку и бурно обрадовался Максу. Когда мужчины закончили обоюдный процесс похлопывания по спине и рукопожатий, обменялись вопросами про дела, я не выдержала:
– Вы знакомы?
– Ты умеешь делать логические выводы, – с самым серьезным видом заявил Паша.
Макс погладил меня по голове:
– Умница! Мы с Павлухой пару раз вместе работали.
– Он мне жизнь спас, – торжественно объявил Гладков.
– Да ладно, – отмахнулся Максим, – каждый поступил бы так же!
Паша встряхнулся, словно промокшая собака, и сменил тон:
– Что случилось?
Я самым подробным образом изложила ход событий. Пока Павел меня слушал, его люди оттеснили толпу в сторону одного из домов и начали осмотр места происшествия.
– Никакого трупа здесь не было, мобильного в булочной не оставляли, – завершила я свой монолог. – Звонивший нас обманул. Наверное, это хулиган, задумавший поиздеваться над Валентиной.
Гладков вынул сигареты:
– Любители розыгрышей не стреляют объектам своих шуток в голову. Очевидно, Рублеву специально сюда выманили.
Иногда я, не подумав, задаю удивительно глупые вопросы. Вот сейчас, например:
– Зачем зазывать Валю на улицу Фастова?
Павел чиркнул зажигалкой:
– Чтобы убить. Поэтому киллер соврал сначала про труп, затем про некую Зину и мобильный, зная, что Валентина на эту удочку клюнет.
Максим громко чихнул и выдвинул свою версию:
– У Валентины была опасная профессия. Многие мечтают отомстить прокурору. Осужденные больше всего не любят представителей обвинения. Даже судьи, которые выносят им приговор, на втором месте в списке их врагов.
– Ну и холод, – пожаловался Гладков, – я весь промерз.
– Мороза-то нет, – возразила я.
– Зато сыро и ветрено, – встал на сторону приятеля Макс. – Уж лучше минусовая температура, чем промозглость.
Я кивнула в сторону лавчонки Изотовой:
– Можно заглянуть в пекарню, выпить кофе и слопать по плюшке.
– Гениальная идея, – обрадовался Паша и крикнул одному из парней в резиновых перчатках: – Миша, мы в булочную пойдем!
Булочки с вареньем у Тамары Федоровны оказались теплыми, но какими-то неправильными.
– Раньше слопаешь одну калорийку[3] и весь день сыт, – вздохнул Гладков, отправляя в рот четвертую завитушку с изюмом. – А эти как из воздуха, вроде большие, но начнешь жевать – и глотать нечего.
– Зато кофе горячий, и дождь не капает, – постаралась я найти что-то хорошее в ситуации.
Паша отодвинул пустую тарелку:
– Сделаем предварительные прикидки. Филипп Медведев был осужден и сейчас кукует на зоне. Кто может мстить прокурору, работавшему на процессе?
– Родственник преступника, – тут же ответила я.
– Плохо представляю себе мать-старушку со снайперской винтовкой, – подал голос Макс, – и по статистике, все городские стрелки – мужчины, ни одной бабы среди них нет.
Но я не спешила признавать, что не права.
– Все равно нужно проверить семью Медведева.
– Возможно, это подражатель, – выдвинул другую версию Гладков.
– Пресса не печатала материалов про снайпера, – напомнила я. – Откуда подражатель мог узнать о преступлениях?
Максим снял куртку и повесил ее на спинку стула.
– Масса вариантов. Например, он близкий друг стрелка.
– Значит, возвращаемся к моей идее про семью и приятелей, – обрадовалась я, – или кто-то из причастных к следствию все же проговорился. Надо проверить всех сотрудников, так или иначе соприкасавшихся с этим делом.
Павел подобрал с тарелочки крошки.
– Еще есть работники прокуратуры, суда, следственного изолятора, адвокат, конвойные, сокамерники. Только начни перечислять тех, кто знал о Медведеве, и враз пара сотен людей наберется: он был в пересыльной тюрьме, ехал в «столыпине»[4], какое-то время провел в карантине, потом очутился в камере. Сколько народу, несмотря на особые условия содержания, встретил Медведев и с кем откровенничал?
– Есть еще одно предположение, – протянула я. – Вдруг он не врал!
– Кто? – удивился Паша.
– Медведев, – уточнила я. – Он ведь не сознался в преступлениях, утверждал, что случайно нашел винтовку и попросту ее украл. А патроны отправился покупать, чтобы пострелять.
Гладков вынул сигареты, покосился на Тамару Федоровну и сунул пачку назад в карман.
– Ага, ловко выходит. Оружие спер, изба, где его нашел, очень вовремя сгорела. Слышали это, и не раз. Могу процитировать тебе вчерашнее заявление одного находчивого мальчика, которое он сделал дознавателю: «Я сидел дома, читал поэму Пушкина, и тут, без моего согласия, открыв входную дверь, ко мне ворвалась девушка, поскользнулась, упала, разбила принесенную с собой бутылку пива, угодила животом на случайно получившуюся «розочку», начала истекать кровью, поднялась, пошатнулась, вновь шлепнулась на стекло и так несколько раз подряд. Жертва мне не знакома, я ее и пальцем не тронул, так увлекся «Евгением Онегиным», что не слышал шума и ничего не видел».
Максим засмеялся, но я даже не улыбнулась.
– По делу одного серийного педофила расстреляли невиновного человека. Все улики были против него, никто не сомневался, что убийца детей пойман, но арестованный упорно твердил: «Я никого не трогал». Вот только ему никто не поверил, и беднягу лишили жизни[5]. Ошибка следствия привела к трагедии и позволила настоящему преступнику продолжать мучить малышей. Вероятно, Филиппа подставили.
– Как? – резко перебил меня Павел.
– Элементарно. Он действительно случайно вошел в избу и взял или, если хотите, украл винтовку. А преступник видел, как Медведев ее уносил, поскольку тоже находился в заброшенной деревне.
– И позволил кому попало взять оружие? – перебил меня Макс. – Не пристрелил? Вокруг никого нет, снять нахала для снайпера не представило бы труда, пиф-паф, уноси готовенького, рядом лес, река, глушь: спрятал тело и свободен. Почему киллер молча наблюдал, как винтовку забирает посторонний?
– Наверное, он понял, что есть шанс использовать Филиппа, – предположила я.
– Ну-ну, – пробасил Гладков.
– Дослушайте до конца! – возмутилась я. – Давайте зададим Медведеву простой вопрос: по какой причине он отправился на рыбалку именно в тот район Подмосковья? Может, кто-то ему подсказал: «Фил, езжай в Берово, там огромные щуки ловятся! По десять кило каждая. Устанешь, заходи в избу с зеленой крышей, она раньше моей теще принадлежала, открой сундук, там заварка осталась». Медведев послушался и увидел… винтовку.
– Плохо узлы завязываются, – забубнил Макс. – Если отправиться в Берово ему посоветовал сослуживец – посторонний-то не мог подсунуть в сундук улики, – то Филипп должен был сообразить: оружие брать нельзя, друг сразу поймет, кто вор.
– Не удержался, – я отчаянно защищала свою версию, – у Филиппа страсть к оружию. Такие люди никогда не оставят винтовку лежать просто так, непременно потрогают ее, захотят изучить. Вероятно, киллер надеялся заполучить отпечатки Медведева на стволе, а тот унес снайперское снаряжение и облегчил задачу преступника. Сейчас киллер успокоился и взялся за прежнее.
– Зачем нападать на Валентину? – уперся Павел. – Это лишено всякой логики. Если мотив – месть за слишком суровый приговор или за осуждение невиновного, тогда понятна агрессия против прокурора. Но если ты права, то Филиппа подставили намеренно. В этом случае киллеру надо сидеть тихо и не изображать, что он мстит за невинно пострадавшего.
– Некоторые преступники хотят славы и негодуют, если их лавры достаются другому. Помните дело Сергея Ярового? Следствие сразу пошло по ложному пути, заподозрило в убийстве восьми женщин таксиста, которого и арестовали. За «горячую» тему ухватились журналисты, расписали предполагаемого преступника яркими красками: «Убийца десятилетия», «Современный Джек-потрошитель», «Маньяк, который держит в страхе столицу». И что произошло дальше?
Паша молча складывал из бумажной салфетки кораблик.
– Забыл? – ехидно осведомилась я. – Напомню: спустя неделю после задержания таксиста, кстати, тоже твердившего о своей невиновности, в Москве произошло новое убийство, и следователю позвонил настоящий маньяк, который был донельзя возмущен ошибкой правоохранительных органов и кричал в трубку: «Немедленно выкиньте самозванца из камеры. Убийца десятилетия, современный Джек-потрошитель – это я. Никому не отдам своей славы, организуйте для меня пресс-конференцию».
Завершить пламенную речь мне не дал звонок, доносившийся из лакового ридикюльчика.
– Ты купила новую сумку? – спросил Макс, который, в отличие от большинства мужчин, всегда замечает любые изменения в облике своей подруги.
– Нет, – прошептала я, вынимая мобильный и отмечая, что Валя не послушалась меня, не выключила старую трубку, а зачем-то прихватила ее с собой. – Это Валина, валялась рядом с ней, а я ее взяла, чтобы отвезти домой… Алло, слушаю!
– Медведев не виноват, – проскрипело из сотового, – его нужно освободить, иначе я буду убивать до тех пор, пока до ментов не дойдет, что Фил ни при чем. Снайпер я, и меня вам не поймать.
Я пнула под столом Павла и продолжила беседу:
– Что-то не верится.
– Почему? – возмутился скрипучий голос.
– Ты промахнулся, – подначила я киллера, глядя, как Гладков судорожно нажимает на кнопки своего телефона, – настоящий снайпер убивал жертв одним метким выстрелом, а ты, имитатор, отстрелил Валентине ухо. Нанес ей тяжелую травму, но, слава богу, не лишил ее жизни. Плохо стреляешь.
– Думаешь продержать меня на трубке, чтобы менты засекли? – хохотнул убийца. – Пока они меня обнаружат, я уйду спокойно. Что же до моей меткости, то предлагаю тебе цель на выбор. Видишь подставку с шоколадом?
– Где? – не поняла я.
– У кассы, – пояснил собеседник, – слева.
У меня непроизвольно задергалась щека.
– Да.
– Говори, какую сбить: «Аленку», «Вдохновение» или «Экстру»?
– Синюю плитку с балериной, – не замедлила я с ответом.
– Отлично, – одобрил стрелок, – не вешай трубку, это секунда.
Я не успела моргнуть, как раздался странный звук, и возле кассового аппарата в воздух взмыли темные крошки.
– Жди звонка, – донеслось из трубки, и звонивший отсоединился.
– Мама! – заорала Тамара Федоровна, не поняв, что случилось. – Как вы шоколад взорвали?
Я вскочила на ноги.
– Не шевелись, – побелевшими губами сказал Павел.
– Мы в безопасности, – легкомысленно отмахнулась я, – если б он хотел – убил бы нас давно.
– Вот это класс! – воскликнул Максим.
Глебов схватил телефон:
– Женя, эксперта сюда, всем надеть бронежилеты, стрелок рядом, блокируйте подъезды близлежащих домов, перекройте улицу со всех сторон.
– Он давно ушел, – пробормотала я. – Интересно, как ему удалось раздробить плитку шоколада, не повредив окна?
– Форточка открыта, – пояснил Макс. – Пуля пролетела через нее и угодила в выбранное тобой «Вдохновение». Да уж, это мастер, теперь я верю, что он Валентину не хотел лишить жизни, отстрелил ей ухо из желания привлечь к себе внимание.
Я вцепилась в телефон Рублевой:
– Снайпер обещал перезвонить.
– Лучше нам уйти в надежное укрытие, – откровенно испугался Паша.
Мы встали и по стеночке начали пробираться к двери. До сих пор я никогда не была на прицеле и не понимала, насколько страшно ощущать себя на мушке, зная, что моя жизнь зависит от человека, который сейчас наблюдает за своей жертвой при помощи современной оптики и решает мою судьбу.
– Эй! – остановила нас Тамара Федоровна. – А заплатить?
– Мы рассчитались, – мрачно сказал Павел и распахнул дверь, за которой стоял омоновец с большим железным щитом.
– За шоколадку не отдали! – возмутилась булочница. – Она денег стоит.
Макс открыл кошелек, бросил на столик купюру и неожиданно сказал:
– Поймаем мерзавца, заставлю его мне деньги вернуть.
Глава 6
Хотя я и ожидала звонка, но резкий звук все равно заставил вздрогнуть. Я нажала на кнопку громкой связи.
– Мое требование, – без предварительного вступления объявил голос, – немедленное освобождение Филиппа Медведева. Если он завтра в девять утра не будет на свободе, получите новый труп.
– Понимаете, – замямлила я, – человека нельзя просто так отпустить, существуют всякие формальности.
– Медведев невиновен.
– Хорошо, хорошо, не волнуйтесь, давайте я передам трубку человеку, который лучше меня объяснит процедуру вызволения из…
Договорить мне не удалось. С улицы послышались крики, шум, топот. Гладков высунулся из-за микроавтобуса, за которым мы сидели, и коротко выругался.
– Не стоит нервничать, – сказал снайпер, – я всего-то снял с дурака патрульного фуражку. Если он обложился, я не виноват. Шутки в сторону. Общаюсь только с тобой. Проблемы с освобождением меня не волнуют. Медведева надо отпустить. Иначе будет новый покойник. Расскажешь где нужно правду о киллере. Ты можешь это устроить! Ты все можешь, если захочешь.
Трубка замолчала.
– …! – выругался Паша. – Прости, Лампа.
– Ничего, – устало ответила я, – другого слова и не подобрать. Что предпримем?
– Для начала наденем на тебя бронежилет, – распорядился Гладков. – Не снимай его ни при каких обстоятельствах.
– Даже в душе? – хмыкнула я.
– Как это сексуально! Всю жизнь мечтал иметь дело с дамой, чьи прелести прикрыты свинцовыми пластинами, – на полном серьезе произнес Макс. – Вот она входит в спальню, легким движением сбрасывает платье, медленно стягивает чулки и… о! Вау! Начинает расстегивать бронежилет…
– Прекрати, – прошипела я, пиная его. – Паша, не подумай чего плохого, мы с Максом просто дружим.
– А каска? – не утихал Вульф. – Редкий мужчина не возбудится в момент, когда с головы партнерши свалится железная миска на ремешке! Лампа, непременно носи каску!
– Дурак! – фыркнула я.
– Дельное предложение про каску, – оживился Павел, – мы отвечаем за твою безопасность.
Спустя полчаса на меня натянули жилет темного цвета. До сих пор я видела броню лишь в кино и не предполагала, какая это тяжелая и неудобная вещь. В сериалах женщины-полицейские одной рукой вытаскивают с заднего сиденья автомобиля нафаршированную железом безрукавку, живо влезают в нее, а потом прытко бегают, прыгают, стреляют. Может, сотрудницы правоохранительных органов просто тренированные и физически крепкие? Меня этот предмет одежды придавил к земле. Не то что носиться гепардом, а даже просто идти получалось с трудом. Чтобы не привлекать внимания посторонних, я нацепила «обновку» на тонкую футболку, а сверху прикрыла ее кашемировым свитером и курткой. Шевелить головой мешал воротник-стойка, защищавший горло, под мышками давило, повернуться получалось исключительно всем телом, поясница потеряла подвижность. Вдобавок от жилета отвратительно воняло.
– Увози ее домой, – велел Паша.
Максим потянул меня за рукав:
– Пошли.
– Секундочку! – возмутилась я. – Хотите от меня избавиться? Номер не пройдет. Снайпер желает беседовать исключительно со мной.
– Приехал психолог-переговорщик, – объявил Гладков. – Отдавай телефон.
Я прижала аппарат к груди:
– Нет. Ты совершаешь ошибку. Не знаю, почему киллер выбрал именно меня в качестве посредника, но он это сделал. Ваш душевед испортит все дело, погибнут невинные люди. Необходимо выпустить Филиппа Медведева.
– Первое правило: никогда не соглашайся на требования похитителя или шантажиста, выдвигай встречные предложения, – забасили из-за угла, – иначе преступник сообразит, что нас можно прогнуть, и обнаглеет.
– Это ваш психолог? – рассердилась я.
– Медведева освобождать нельзя, – решил урезонить меня Паша, – да и не в нашей компетенции заниматься такими проблемами. Стрелок выдвинул невыполнимое условие, до утра Филиппа не отпустят.
– Не вижу особых трудностей, – крепко вцепившись в старый телефон Вали, возразила я. – Один звонок начальнику колонии, и Медведев на свободе.
Паша и Макс засмеялись.
– Не надо на самом деле его освобождать, – продолжила я, – давайте попытаемся обмануть снайпера. Если он затеял нападение на Валентину с целью вызволить Филиппа, то непременно захочет с ним связаться. Останется лишь проследить за Медведевым.
– Даже если ты и права, – устало сказал Паша, – то это спецоперация, она за два часа не организовывается.
– Снайпер убьет еще одного человека, – твердила я.
– Нет, – уверенно затрубил полный мужчина, заходя за микроавтобус, – если за дело возьмется профессионал, все проблемы отпадут.
– Под суперпрофи вы подразумеваете себя? – уточнила я.
– Отдай, пожалуйста, аппарат, – попросил Макс. – Знакомься, это Юрий Петрович.
Я протянула толстяку мобильный Валентины и повернулась к Гладкову:
– Снимите с меня бронежилет. Раз я выхожу из игры, опасаться мне нечего.
– Пока я не скомандую, вы будете ходить в броне, – высокомерно возразил Юрий Петрович.
– Лампа, поехали! – Макс потащил меня к машине. – Хочешь, я сам сяду за руль?
– Нет, – пропыхтела я, открывая дверь, – а ты сюда пешком притопал?
– Такси взял, – улыбнулся Максим. – Люблю наемные экипажи. Что хорошего в моем «Бентли»? А в такси свежим ветерком из окна дует, радио «Шансон» блатняк выдает, водила истории из своей жизни рассказывает, и не заснешь по дороге: дернет шофер рычаг переключения скоростей, пассажир лбом в торпеду впечатывается, это лучше всякого будильника срабатывает!
– Откуда ты знаешь Гладкова? – спросила я, притормаживая у светофора.
– Честно? – прищурился Макс.
– По возможности, да, – кивнула я.
– Я был одно время любовником его жены, – не меняя выражения лица, ответил мой спутник.
От неожиданности я нажала на тормоз.
– Эй, поосторожней, – возмутился Макс, – не играй в Шумахера!
– Любовником жены? – оторопело переспросила я. – Где вы познакомились?
– Как в анекдоте, – сказал Макс. – Пашка уехал в командировку, вернулся раньше, вошел в квартиру и… здрассти.
– И он тебя не убил, – пролепетала я, – не вышвырнул с балкона? Не пристрелил из табельного оружия?
Максим потер рукой затылок:
– Не-а. Наоборот, обрадовался, с тех пор постоянно повторяет: «Вульф мне жизнь спас». Он давно разъехаться с женушкой хотел, но не получалось, баба развода не давала, справки из больницы в суд таскала: то она сердцем плохая, то гипертонический криз у нее, то камни в почках, и каждый раз заседание суда на полгода откладывали. А тут ее с чужим мужиком застали!
– Врешь, – засмеялась я.
– Ага, – кивнул Макс, – причем беззастенчиво.
– Но про спасенную жизнь он вспоминал, – не смогла я удержать разбушевавшегося любопытства.
– Я вынес Пашку из зоны обстрела, – нехотя пояснил Макс. – Он упал, подняться не мог, я его вытащил. Давай оставим эту тему. Лучше расскажи, как смоталась к Алику. Вы договорились?
Моя нога отпустила газ и нажала на тормоз.
– Алик! Я про него совсем забыла! Что теперь делать?
Макс взял из подставки бутылку воды, сделал пару глотков и мирно сказал:
– Ничего, поужинаем и ляжем спать.
Я насторожилась:
– Ты вознамерился у меня остаться?
Максим съежился:
– Холодно, тетенька, есть хочется, и до дома далеко.
– Ну ладно, – сдалась я. – Но даже не надейся!
– На что? – удивленно заморгал мой пассажир.
– На то, – сердито ответила я, – сам знаешь.
– Не понимаю, – замотал головой Макс, – к вечеру мозг устает. Ты не хочешь налить другу чаю?
– Пей сколько угодно, но остального не будет, – категорично заявила я.
– Тормозни у супермаркета, – заныл нахал, – сыру куплю, колбаски, хлеба.
– У меня полно еды, – заверила я.
– Ага, – застонал Максим, – ты примешься за ужин, а мне слюни глотать?
– Сделаю бутербродов на двоих, в чем проблема?
– Сама только что предупредила: «Чаю сколько угодно, остального не будет», – процитировал Макс.
– Накормлю тебя досыта, но потом ты уйдешь! – обозлилась я.
– На улицу? Ночью? В феврале? – ужаснулся спутник. – Ты, однако, безжалостна.
– Отправишься в соседнюю комнату, закроешь дверь и до утра не сунешь в мою спальню носа! – взвилась я.
Максим посидел молча пару минут, потом осторожно тронул меня за рукав:
– Лампа, можно спросить?
– Ну, валяй, – милостиво согласилась я.
– А зачем мне совать нос в твою спальню? – изрек Макс. – Разве в другой комнате спать неудобно?
– Издеваешься? – зашипела я.
Максим округлил глаза, скорчил идиотскую гримасу и прошептал:
– Нет. Просто не понимаю! Это же невоспитанно – мешать даме спать.
– Дебил, – рассвирепела я, – хватит прикидываться. Имей в виду, попытаешься ко мне приставать, получишь в нос!
– А-а-а! – хлопнул себя по лбу безобразник. – До меня дошло! Вот какие мысли бродят в твоей голове! Секс! Но я не могу протянуть к тебе лапы! Это исключено.
Я обиделась:
– Почему? Разве я уродина?
– Конечно, нет, – с жаром возразил Макс. – Ты очаровательна, но наши отношения… они… такие дружеские, откровенные, нежные… Нет, не могу, даже не предлагай! Лечь с тобой в одну постель, это словно… переспать с подругой мамы!
Меня чуть не задушила злость.
– С ума сошел? Мы с тобой одногодки!
– Нет, нет, и не проси! – замахал руками Максим. – Боюсь потерять твое расположение, не готов изменить статус наших отношений, они после совместной ночи могут стать менее открытыми. Очень ценю твое предложение, спасибо, я польщен, но нет! Останемся друзьями. Знаешь, на всякий случай я подопру дверь в свою комнату шкафом. Вдруг ты начнешь меня активно домогаться?!
Мне захотелось треснуть хама по носу.
– Я? Ты что-то путаешь! Это я сказала: оставь надежду на секс!
– Тише, тише, – зашептал Максим, – ты приказала: «Уйдешь и до утра не заглянешь в мою спальню». Извини, я неправильно понял, решил, что ты ждешь меня на рассвете. До утра, мол, не надо, а потом сколько угодно!
– Баран! – выпалила я.
Макс вгляделся во тьму за окном:
– Где?
– Кто? – не поняла я.
– Баран, – уточнил спутник.
– Ты! – гаркнула я.
– Как хочешь, милая, только не расстраивайся, – смиренно потупил взор негодник. – Я согласен быть енотом, хорьком, козлом, ослом, тигром, кабаном…
Я въехала в Брехалово, припарковалась у забора и молча вылезла из автомобиля. Макс двинулся следом, называя все новых представителей животного мира, успокоился он, лишь увидев на кухне Томаса и бабу Нилу.
– Радость моей души сверкает, словно алмаз, – выпалил американец, пожимая Максу руку. – Желаешь вкусить нектар зеленого куста?
– Лучше черный чай, – ответил приятель и покосился на миску, куда бабка складывала нечто, похожее на помятые шарики для пинг-понга.
– Ужин готовите? – спросила я.
– Блины пеку, – меланхолично кивнула старуха.
– Странные они у тебя, – заметил Макс старухе. В отличие от меня, почти ко всем, невзирая на возраст, он обращался на «ты». – Похожи на клубки.
– Первый блин комом, – пропела баба Нила. – Сковородка дерьмовая, поэтому у меня и второй, и третий слиплись. Вот я и решила: не получаются блинчики, буду жарить комочки. Бери, они с виду страхолюдские, а на вкус хорошие.
Макс сел к столу, я пошла в коридор.
– Ты куда? – раздалось вдогонку.
– Хочу помыться, – ответила я, входя в ванную.
Едва я стянула свитер, как в дверь поскреблись.
– Что надо? – весьма невежливо крикнула я.
– Давай помогу жилет снять, – промурлыкал Макс.
– Сама справлюсь, – отмела я его предложение.
– Не получится, там застежки хитрые, – донеслось из-за створки.
– Ерунда!
– Не сумеешь их расстегнуть! – настаивал приятель.
Я пустила душ на полную мощность и заорала:
– Благодарна за трепетную заботу, но я уже сижу в пене. Номер не прошел! И в спальню тебя не впущу! Лучше иди к Николаю и расскажи, что случилось с его женой.
Очевидно, Максим ушел, потому что в коридоре установилась тишина. Я нащупала крепление свинцовой безрукавки и предприняла попытку его открыть. Не тут-то было. Язычок даже не пошевелился.
Около четверти часа я, вспотев от напряжения, дергала застежки в разные стороны, но успеха не достигла. Оставалось признать: Макс был прав. Железная рубашонка имела некий секрет, не знаешь его – не снимешь. Следовало опустить хвост, поджать уши и пойти к Максу, бормоча: «Извини, пожалуйста, вызволи меня из плена».
Но меньше всего на свете мне хотелось поступать подобным образом. Тупо постояв у раковины, я приняла соломоново решение. Надо налить в ванну немного воды и сесть в нее таким образом, чтобы не замочить жилет. Снизу я буду чистая, сверху останусь потной, но ведь это лучше, чем полностью грязное тело? Теплая вода успокаивает. Расслаблюсь, глядишь, и соображу, как победить застежки.
Сказано – сделано. Когда воды натекло примерно на треть, я алчно осмотрела ряды банок и флаконов на бортике, выбрала емкость с ароматической солью, открыла ее, с наслаждением вдохнула нежный запах ванили и корицы, чуть наклонилась, услышала тихое цоканье, повернула голову, увидела под раковиной нечто ужасное, заорала, потеряла равновесие и шлепнулась в ванну.
