Дарья Олесова
Тася
– Вообще-то, могу. Но Костя попросил дать вам шанс и сохранить места по возможности. Правда, – она окинула их оценивающим взглядом, – не знаю, будет ли такая возможность.
– А как же рабочие с базы? – спросила Тася. – Они ведь здесь обедают.
– Будут обедать где-нибудь в другом месте. В моем ресторане нет места грязным, потным мужикам.
– Но нет ведь, нет других мест во всей округе.
– Значит, будут носить еду с собой, – пожала плечами Мария Владимировна. – Мне-то какая разница? Так, некогда мне с вами возиться. Завтра я заеду и дам задания: справитесь – оставлю работать, а если нет, то, увы, ничем помочь не смогу.
С этими словами новая хозяйка, цокая каблучками, ушла, оставив ошеломленных Тасю и Иру переваривать услышанное.
Дома же Тасю встретила взвинченная Лара.
– Ты представляешь!? – воскликнула она, едва Тася переступила порог. – Они взяли какого-то мужика с улицы! А ведь у них была я! Я!
– Жаль, – только и смогла ответить Тася, вымотанной физически и эмоционально, ей совсем не хотелось поддерживать разговор.
Лара недоуменно уставилась на нее.
– И это все? Тебе жаль? Просто жаль? Больше ничего не хочешь добавить?
– А что тут поделать? – пожала плечами Тася. Она прилегла на диван и вытянула уставшие ноги. – Меня вот тоже могут уволить.
– Ну конечно! Только о себе и думаешь! – внезапно взорвалась сестра. – Подумаешь, из столовки попрут. Таких забегаловок пруд пруди, какая разница в какой дыре пшенку варить? Кастрюли везде одинаковые. Эгоистка! Хоть бы раз обо мне подумала.
Выплеснув злость, Лара ушла в свою комнату, хлопнув дверью так сильно, что в серванте зазвенела посуда.
Тася любила сестру, хотя порой та была слишком резкой и несправедливой. Конечно же, она думала о Ларе, но и за свое будущее волновалась не меньше. Найти новую работу не так-то легко, особенно, когда тебе за сорок, а местный лицей каждый год выпускает десятки новых поварих – молодых, здоровых, энергичных. Лара же – бухгалтер, причем неплохой: бухгалтеры ценятся больше, чем повара.
Как и всегда бывало после ссор с сестрой, Тася вновь и вновь прокручивала в голове свою несчастливую жизнь. Отец бросил семью, когда они были совсем маленькими, и матери пришлось воспитывать дочерей в одиночку. Когда же ее не стало, забота о девочках легла на бабушку. Лара успела выучиться в институте, Тасе же не повезло – она заканчивала восьмой класс, когда бабушке поставили страшный диагноз. Раковая опухоль сожрала старушку изнутри всего за полгода, и девочки остались совсем одни. Денег катастрофически не хватало, и вместо учебы в университете Тасе пришлось наспех закончить ПТУ и пойти работать. Кто знает, чего она смогла бы добиться, сложись жизнь иначе? Каких высот могла бы достичь?
Часы пробили девять. Тася наспех приняла душ и отправилась в кровать. Она не хотела, чтобы наступало утро, но это желание не могло быть исполнено, впрочем, как и все остальные ее мечты.
Сентябрь продолжал баловать солнечными днями, но, несмотря на отличную погоду, на душе у Таси было тоскливо. С самого утра ее мутило, от волнения мерзли руки, и приходилось то и дело растирать закоченевшие пальцы.
Весь день прошел в томительном ожидании: новая хозяйка не посчитала нужным сказать, в котором часу собиралась подъехать, и Тася вздрагивала каждый раз, когда кто-то входил в столовую. Ирка же, казалось, совсем не переживала. То ли была полностью уверена в своих силах, то ли просто хорошо скрывала эмоции.
Не успела Тася оглянуться, как стрелки часов показывали пять минут третьего, а вот вторая половина дня, наоборот, тянулась медленно – неспешно, тягуче, до противного неторопливо. Рабочий день закончился, а Мария Викторовна так и не появилась.
– И что теперь? – злилась Ирка. – Что она о себе возомнила? Думает, мы ее тут будем до ночи дожидаться?
– Но она же сказала, что приедет, – ответила Тася. – Значит, надо ждать.
Ей и самой хотелось уйти домой, но она боялась ослушаться, совсем как в школе: Тася никогда не сбегала с уроков, опасаясь гнева классного руководителя.
Они промаялись еще час, от безделья вычищая старые сковороды и натирая до блеска погнувшиеся от времени вилки. В конце концов, Ирка, не выдержав, скинула фартук и, высказав все, что думала об этой «грымзе», ушла.
– Пусть увольняет, если хочет, – напоследок заявила она. – С такой работать все равно невозможно.
Тася проводила взглядом теперь уже бывшую напарницу и присела на стул, тупо уставившись в пустоту. Ирка могла позволить себе подобную выходку: молодым легко найти новую работу, но кому нужна она в свои сорок три? Противно засосало под ложечкой, к горлу подкатил ком, и по щекам покатились слезинки.
– А где та, вторая? – раздался голос Марии Владимировны. Вот так сразу: ни «здравствуйте», ни «простите за опоздание».
– Ушла, – ответила Тася, поспешно вытирая слезы.
– То есть как? – возмутилась новоиспеченная начальница. Всем своим видом она старалась показать, что для нее они с Иркой лишь ненужный довесок к желанной столовой. – Что ж, передай, чтобы не возвращалась.
– А она и не собиралась, – тихо сказала Тася и тут же осеклась. Но хозяйка либо не расслышала ее слов, либо пропустила грубую ремарку мимо ушей. Брезгливо осмотревшись, она выбрала себе стул, и, усевшись на него, осмотрела Тасю с ног до головы – так обычно осматривают кобылу перед покупкой.
– Не хочешь последовать примеру подруги? – с издевкой спросила она.
– Хотите, чтобы я уволилась?
– Без обид, но в моем кафе все должно быть самым лучшим.
Тася нервно сглотнула от обиды.
– Я все-таки хочу попробовать.
– Если бы не Костя, я даже не стала бы тратить время на всю эту возню, – вздохнула Мария Владимировна. – Ну да ладно. Что умеешь готовить?
– Все, – ответила Тася, приободрившись: уж что-что, а готовить вкусно у нее получалось. – Любые супы, каши, пюре, варить компот, кисель…
– Подожди, подожди, – скривив лицо, перебила ее начальница. – Я не об этом. Кому все это сдалось? Ты умеешь готовить суши, ролы, смузи? Знаешь, что такое брускетта? Тальятелле? Якисоба?
Тася молчала. Щеки запылали от стыда, словно у школьницы, не выучившей урок. Краем уха она слышала о суши, но никогда не пробовала их, а о существовании остальных блюд даже не подозревала.
– И как же ты собираешься работать, если совсем не умеешь готовить?!
– Но я умею! – попыталась оправдаться Тася. – Я работаю поваром уже много лет, и посетители всегда были довольны. А когда работала в школе, детки всегда прибегали за добавкой.
– Ты хоть раз была в ресторане? В том, в котором подают нормальную еду, а не беляши да каши? Ну, что молчишь?
Слезы унижения подступили к глазам. Не желая показывать их, Тася подошла к ящику со столовыми приборами, взяла тряпку и начала протирать ложки. В этом вовсе не было нужды – все уже давно перемыли – но ей надо было чем-то занять руки.
– Зря вы так, – шептала она, полируя очередную ложку. – Зря, Мария Владимировна.
– Даже не знаю, что с тобой делать, – продолжала издеваться начальница. —К тому же, твой внешний вид. Ты хотя бы раз наведывалась в салон красоты?
Терпение подходило к концу. Тася давно привыкла к тому, что ее не замечали, что она никого не интересовала ни как человек, ни как женщина, но еще никто не оскорблял ее вот так, прямо в лицо.
– Давай, ты просто напишешь по собственному желанию, а? Я обещала мужу, что не выгоню тебя на улицу, но ведь мало того, что ты не умеешь готовить, так еще и выглядишь как пугало. Ты же мне всех клиентов распугаешь. Да повернись же ты, когда я с тобой разговариваю!
Тася резко обернулась, желая высказать все, что накопилось на душе, но слова застряли в горле. Она встретилась взглядом с Марией Владимировной, оказавшейся совсем близко. И когда только она успела подойти? Выпучив глаза, женщина раскрывала рот, но из него не вылетало ни звука – совсем как у еще живой рыбы на разделочной доске.
В нос ударил металлический запах. Одновременно они посмотрели вниз: на бледно-розовом платье выступило алое пятно. Оно все росло и росло, словно распускавшийся бутон мака. Тася выронила окровавленный нож и зажала рот руками, сдерживая крик. Ну почему? Почему именно в этот момент она держала в руке нож, а не безобидную ложку?
– Что… Ты что натворила, тупая курица? – выдохнула Мария, схватившись за живот. Сквозь пальцы текла тонкая струйка крови.
Тася попятилась назад, пока не уперлась поясницей в край столешницы.
– Я не хотела… Не хотела, —повторяла она, как заезженная пластинка.
Кровь схлынула с лица Марии, она упала на колени и прохрипела:
– Скорую.
Тася бросилась к сумке и начала рыться в ней в поисках телефона: как назло, он был погребен где-то на дне в куче хлама.
– Сейчас, сейчас, —причитала она. – Да где же он? Потерпите чуть-чуть, совсем капельку…
Наконец, нащупав мобильник, она выдохнула с облегчением, но вместо того, чтобы набрать «112», позвонила сестре.
– Лара! Лара! —закричала она, услышав ее заспанный голос. —Лара, что мне делать? Помоги! Ты должна мне помочь!
– Да в чем дело-то?
– Я, кажется, человека убила, – разревелась Тася.
– Ты что вообще несешь?
– Так получилось, я не специально. Она без сознания. Она, кажется, совсем умерла.
– Проверь пульс.
– Что?
– Пульс, говорю, проверь! —закричала Лара. – Сопли подбери и пораскинь мозгами!
Растирая слезы по лицу и громко всхлипывая, Тася опустилась на колени и подползла к Марии. Та сидела на полу с закрытыми глазами, прислонившись спиной к шкафчику с кухонной утварью. Трясущейся рукой дотянулась до бледной шеи женщины и тут же отдернула пальцы от ледяной, словно у мертвеца, кожи, так и не успев нащупать пульс.
– Ну что там? – нетерпеливо спрашивала Лара на другом конце трубки. – Что ты так долго копаешься?
Но Тася не могла заставить себя прикоснуться к Марии еще раз. Вместо этого она наблюдала за ее дыханием: еле заметно, редко, но все же женщина дышала.
– Жива, Лара! Она жива! —нервно засмеялась Тася. – Но что мне теперь делать? Вызывать скорую?
– Еще чего! Даже не смей!
– Почему?
– Проблем не оберешься, еще повесят уголовку. Хочешь до конца дней поварихой в колонии работать?
