Джавид Алакбарли
Бомба
– Интересно, интересно. А что же вы ещё делаете?
– Понимаете, мне с первого дня нашего знакомства показалось, что на Фрау очень плохо действует рутина. Ведь когда твой сегодняшний день один в один повторяет вчерашний, позавчерашний и так далее, то человеку становится очень скучно. А когда настолько скучно, то мозг просто отключается. Когда я вошёл в её комнату первый раз, то она просто дремала. А из правого угла её рта текла слюна. Не самое привлекательное зрелище. Но даже это её не портило. Была в её лице та самая извечная загадка, что присуща только очень красивым женщинам. Это меня и заинтриговало. Я сел напротив неё и начал говорить. А говорил я о том, какая она красивая. Что есть такие женщины, которые в молодости не очень интересны, но с годами становятся безумно притягательными. Яркий тому пример – немолодая актриса из фильма «Письма к Джульетте». Вот только я забыл, как её зовут. Но точно знаю, что она очень похожа на ту актрису.
Я даже сейчас не могу забыть все детали и подробности того, что было потом. Сначала она просто откинула голову. Потом открыла правый глаз. Затем левый. Взглянула на меня и произнесла одно-единственное слово. Откуда мне было тогда знать, что это было её самое любимое слово?
– Идиот. Такой же, как все нынешние молодые люди. Её зовут Ванесса Редгрейв. Это фантастическая актриса. Такие имена надо запоминать. Раз и на всю оставшуюся жизнь.
Вот так и началось наше знакомство. А потом мы начали играть с Фрау в какие-то непонятные игры. В первый раз это получилось чисто случайно. Как-то раз, в один из дней, когда я пришёл к ней, она спросила меня, что же я сейчас читаю. Пришлось признаться, что это работа Канта «К вечному миру». Просто эта работа входила в школьную программу. Она вдруг почему-то оживилась и сказала, что Кант, фактически, является духовным отцом сегодняшней Европы. И объяснила мне детально, почему это именно так, а не иначе. А потом мы почему-то начали выяснять, писал ли кто-нибудь стихи в честь Канта. Сначала мы собрали всю информацию об этом, какая была в интернете. А потом Фрау мне объяснила, что есть какие-то библиографические агентства, которые могут проводить исследования на заказанные вами темы и использовать источники, которые ещё не подверглись оцифровке. Стихов мы тогда нашли кучу. На разных языках.
Больше всего ей понравилась самое дурацкое стихотворение. Я даже могу прочитать его наизусть.
– Ну, ну. Мне интересно. Что же это было за стихотворение?
– Только не смейтесь. И я постараюсь не смеяться, пока я его буду читать:
И Кант как редиска свеж и пахуч,
Разгрызаю мякоть и чувствую на языке Острый вкус аргумента.
– Да, получается очень интересный метод борьбы с деменцией. И с качеством стихов это никак не связано.
Хотя то, что ты прочитал – это же просто прекрасно.
– А ещё у нас есть такая игра, в которую мы погружаемся каждую неделю. На полке у Фрау стоит энциклопедический словарь. Я должен открывать его с закрытыми глазами на любой странице и тыкать пальцем в какую-то строку. Потом уже надо открыть глаза и смотреть, какое же слово нам выпало. И у нас разворачивается дискуссия вокруг этого слова. Я помню, что мы целый месяц занимались обезьянами Брейгеля.
– Ты меня просто поразил. Что ещё вы обсуждаете?
– Сперва мы обсуждали любовные романы. Я настоятельно советовал ей их читать. Она же говорила, что от них её просто тошнит. Что это всё муть, состряпанная какими-то графоманами. Вернее графоманками. Всё время повторяла, что у их авторов всё крутится вокруг трёх основных понятий: «мой прекрасный член», «влажная киска» и «фантастический трах». Больше всего её возмущало то, что авторы всех любовных романов пытаются говорить как от имени женщин, так и от имени мужчины. И излагают они вроде бы самые сокровенные мысли мужчин, хотя при этом все они являются женщинами. Она убеждена, что это взгляд на мужчину из кресла секретарши, мечтающей выйти за него замуж. С соответствующим лексиконом и видением мира.
Ну, что делать? Я же не виноват, что мужчины не пишут любовные романы. А если и пишут, то только такие гениальные, как «Анна Каренина». Словом, мы выяснили, что современные любовные романы вызывают у неё просто гнев и возмущение. А это, как известно, не самые позитивные эмоции. Вначале я пытался объяснить ей, что здесь у неё логическая неувязка. Почему она не возмущается тем, что мужчины, создавшие классическую литературу, писали обо всём, что чувствуют женщины, а женщины не могут писать о том, что чувствуют мужчины? Тогда она меня отчитала как мальчишку, снова обозвав идиотом.
– Не забывай, что мы живём в мире, который создан мужчинами. Наука, искусство, экономика, политика – словом, всё в их власти. Всё ими придумано или же выстроено и создано. И то, что они когда-то писали о женщинах, да и то, что пишут сейчас – это просто прекрасно. А в женских любовных романах мужчина либо убогий дебил, либо хам и наглец. Если уж очень повезёт, то можно встретить ещё варианты альфа-самца или маменькиного сыночка. Выбор невелик.
Сегодня же она очень хотела поговорить о своих любовниках. Но не получилось. Времени не хватило. Ведь мы же с ней сегодня идём в театр. Но вы тоже в курсе, что мы собираемся пойти в оперу, на «Кармен». Я сам получал у вас разрешение на это.
– Да, да, я знаю. Удивляюсь только тому, как ей удалось найти билеты. Тут у нас некоторые пациенты тоже пытались попасть на этот спектакль. Но просто нет билетов. Все раскуплены, несмотря на то, что цены зашкаливают. Да, и что же вы ещё обсуждаете?
– У нас есть две постоянные темы. Первая – это русские в Германии. Но не сегодняшние русские. Ей гораздо больше интересен девятнадцатый век и русские писатели, селившиеся в каких-то немецких городах. И чаще всего почему-то выбирающие БаденБаден. Скажем, почти целый месяц мы всё пытались понять, почему Достоевский так любил играть в баденском казино и черпал в этом вдохновение, а Тургенев же никогда не играл. Конечно же, ничего мы так и не поняли. А ещё она всё хотела разобраться в том, какой город больше всего любил Гоголь: Баден-Баден или Рим? Опять та же схема. Сначала первичная информация из интернета. А дальше Фрау сама списывается с кучей людей, которые сливают ей информацию обо всём и вся. И она с удовольствием всё это читает, смотрит фильмы на эту тему, считая, что это лучше, чем все эти глупые сериалы.
– Господи, боже мой. Ты, наверное, уже можешь писать диссертацию о борьбе с деменцией. Что-нибудь ещё?
– А ещё я ей рассказываю о немцах в Азербайджане. Это наша вторая тема для постоянных дискуссий.
– Ну, какие немцы могут быть в Азербайджане?
– Просто вы этого не знаете. Ещё в начале девятнадцатого века в Азербайджане была самая большая немецкая колония на Кавказе. В основном к нам переселялись швабы. Их было немало. Почти двадцать пять тысяч. Все они занимались сельским хозяйством. Сеяли картофель и выращивали виноград. Умели делать хорошее вино. Строили церкви и ставили красивые дома. А перед Второй мировой войной их всех депортировали. В основном в Сибирь и Казахстан. Кстати, и сегодня азербайджанцы точно так же жарят картошку, как это делали швабы. Видимо, те и научили. И выращивать её, и готовить.
– Да, вот оказывается сколько секретов хранит наша история.
– Может быть, продолжим наш разговор как-нибудь потом? Если я сейчас не сбегаю в общежитие и не переоденусь, то мы опоздаем на спектакль. Извините, но факт.
Я попрощался и ушёл. Меня очень беспокоила предстоящая поездка и, вообще, вся эта затея с театром. Я всё думал о том, как Фрау перенесёт дорогу. Да и сам спектакль был всё-таки довольно необычной постановкой. Бог его знает, может быть, он её даже расстроит?
***
Об этом спектакле я знал только то, что какой-то совершенно сумасшедший режиссёр решил создать гремучую смесь из оперы Бизе «Кармен» и испанского фламенко. В яркой рекламе этой постановки особо подчёркивалось, что хотя сам композитор был французом и к тому же абсолютно далёким от настоящей испанской музыки, но он сумел написать такую оперу, которая стала символом всей Испании. А ещё до нашего сведения доводилась информация о том, что если включить в эту оперу певцов и танцоров в стиле фламенко, то это станет чем-то потрясающим. Именно так и предполагалось сделать в этой постановке. Обещали взрыв чувств и эмоций. Настоящую феерию. Кто его знает. Может быть, так оно и будет. Надо послушать и лишь потом попытаться оценить всё это.
Мои родители несколько лет тому назад брали меня в Баку в наш оперный театр послушать эту оперу. Мне понравилась лишь увертюра. Да ещё знаменитая
«Хабанера». Мой отец утверждал, что эта мелодия может считаться истинной матерью всех танго. А ещё он имел неосторожность сказать бакинской исполнительнице роли Кармен, что Мария Каллас поёт эту арию лучше неё. Мать его чуть не придушила за это.
А через год на гастроли к нам приезжал какой-то современный московский театр. «Кармен», которую показывали они, сильно отличалась от той скучной постановки, которая была в нашем оперном театре. Мне очень понравилось, что там все были в современной одежде, сидели на капотах крутых машин и даже ездили на байках. Образ Кармен как современной «оторвы», конечно же, мне был ближе, чем какое-то чудо в перьях, которое было в настоящей опере. Странно, вроде музыка была одна и та же, но какое же разное впечатление оставили у меня эти две постановки.
