Джейми Макгвайр
Мое ходячее несчастье
– Привет, Мер, – кивнул я.
– Как дела, Трэв? – спросила она и дружелюбно улыбнулась, но ее взгляд тут же опять примагнитился к Шепли.
Моему двоюродному брату повезло: такие девушки – большая редкость.
– Мне туда, – сказала Америка и махнула рукой: за углом было ее общежитие.
Она обняла Шепа за шею и поцеловала его. Он обеими руками схватил ее за рубашку и притянул к себе. Уходя, Мер помахала нам обоим и вместе со своим другом Финчем, которого встретила в дверях, вошла в общагу.
– Запал на нее, да? – спросил я, ткнув Шепа кулаком в плечо.
Он толкнул меня:
– Не твое дело.
– А сестрички у нее, случайно, нет?
– Она единственный ребенок в семье. И подружек ее тоже оставь в покое. Я серьезно, Трэв.
Последнее уточнение показалось мне излишним. Мысли и чувства Шепли почти всегда были написаны у него на лбу, причем здоровенными буквами. Поэтому я и не сомневался, что он сейчас не шутит. Скорее он был на грани отчаяния. Мой братец не просто запал на девушку. Он влюбился.
– Ты имеешь в виду Эбби?
Он нахмурился:
– Я имею в виду всех ее друзей, даже Финча. Держись от них подальше.
– Старик! – Я обхватил его локтем за шею. – Да ты, кажется, втюрился! Ой, как трогательно! Сейчас расплачусь!
– Заткнись! – проворчал Шепли. – Просто пообещай, что будешь держаться подальше от ее знакомых.
Я ухмыльнулся:
– Извини, не могу ничего обещать.
Глава II
Ответный огонь
– Что это ты делаешь? – спросил Шепли.
Он стоял посреди комнаты. В одной руке кеды, в другой пара несвежего белья.
– Прибираюсь, – ответил я, запихивая грязные бокалы в посудомоечную машину.
– Вижу, но… С чего это вдруг?
Я отвернулся от Шепли, пряча улыбку. Похоже, он собирался мне врезать.
– Жду гостей.
– Каких еще гостей?
– Голубку.
– Голубку?
– Эбби, Шеп. Я пригласил Эбби.
– Нет, только не это! Я ведь просил тебя, старик! Ты же мне все испоганишь!
Я повернулся к нему и сложил руки на груди.
– Я помню, о чем ты меня просил, Шеп. Но, честное слово, я ничего не смог с собой поделать. Даже не знаю… – Я пожал плечами. – В ней что-то такое есть.
У Шепли заходили желваки, и он, хлопнув дверью, потопал в свою комнату.
Загрузив посудомойку, я принялся шарить по дивану: вдруг между подушками завалилась пустая обертка от презерватива? Мне не очень-то нравилось объяснять девушкам, как это здесь оказалось. Конечно, ни для кого не было тайной, что я поимел чуть ли не всю прекрасную половину Истерна, но не стоило так уж прямолинейно напоминать моим гостьям, для чего я их пригласил. В этом деле важна правильная подача.
Ну а голубка… С ней мои обычные приемчики явно не сработают. Тут требовалась тщательно продуманная стратегия. Пока я решил только, что на каждом свидании мы с ней будем продвигаться на один шаг. Если чересчур сосредоточиться на конечном результате, это может все испортить. Она ведь наблюдательная и далеко не наивная. Думаю, по сравнению с ней даже я младенец. Так что действовать надо очень осторожно.
Я был у себя в спальне, разбирал грязное белье, когда вдруг услышал, как открылась входная дверь. Обычно Шепли, узнав по звуку, что Америка подъехала к дому, шел ее встречать.
Какая прелесть!
Послышалась воркотня, потом закрылась дверь в комнату Шепли. Значит, пора. Я вышел в гостиную и увидел Эбби: она была в очках, волосы собраны на макушке, а наряд – нечто вроде пижамы. Казалось, этот предмет гардероба долго валялся на самом дне бельевой корзины.
Я с трудом удержался, чтобы не расхохотаться. Еще ни одна особь женского пола не появлялась у меня дома в таком роскошном прикиде. Входная дверь моей квартиры повидала много: джинсовые юбки, платья… Одна девица даже заявилась ко мне в прозрачном куске материи, надетом прямо поверх стрингов. Многие приходили наштукатуренные и в блестках. Но в пижаме – еще никто.
Теперь-то я понял, почему она так легко согласилась прийти. Думала, от ее вида меня затошнит и я от нее отстану. Но не тут-то было: так она выглядела даже еще сексуальнее. Безупречная кожа не нуждалась ни в каком макияже, а очки только подчеркивали красоту глаз.
– Что-то ты задержалась, – сказал я, падая на диван.
Похоже, поначалу она страшно гордилась своим замыслом, но я разговаривал с ней совершенно невозмутимо, и она поняла, что ее план провалился. Чем мрачнее она становилась, тем труднее мне было не расплыться в улыбке. Нелегко сохранять серьезную мину, когда так весело!
Через десять минут к нам вышли Шепли с Америкой. Эбби нервничала, а я был просто в восторге. Сначала она усомнилась в том, что я умею писать, а потом принялась выяснять, откуда у меня склонность к борьбе. Мне даже понравилось говорить о таких простых вещах. Это оказалось куда приятнее, чем объяснять девушке, что я прошу ее уйти сразу же, как только дело будет сделано: она тебя не понимает, а тебе нужно до нее достучаться, хотя твоя просьба вряд ли ей понравится.
– Ты что… Малыш-Каратист? Где ты научился так драться?
Когда Эбби задала этот вопрос, Шепли и Америка почему-то напряглись. Ну а я нисколько. Я мало говорил о детстве, но это не значило, что я чего-то стыдился.
– У моего отца были проблемы с алкоголем и приступы агрессии. А еще четыре старших брата с той же паршивой наследственностью.
– Ох… – сказала она просто.
Щеки у нее порозовели, и у меня с чего-то вдруг кольнуло в груди. Я не понял, в чем дело, но мне стало слегка не по себе.
– Не стоит смущаться, голубка. Пить отец бросил, братья повзрослели.
– Я вовсе не смутилась.
Но, судя по всему, она все-таки смутилась. Я стал усиленно соображать, как бы сменить тему, и решил, что ее забавный неряшливый вид – прекрасный повод для подкола. Голубкино смущение тут же сменилось раздражением, а это было для меня куда привычнее.
Америка предложила посмотреть телевизор, но мне это не понравилось: сидеть с Эбби в одной комнате и при этом молчать! Я встал:
– Ты голодна, голубка?
– Я уже поела.
Америка нахмурилась:
– Неправда. Э… да, точно, я забыла… ты ведь съела… пиццу? До того, как мы ушли.
Эбби снова смутилась, но вскоре злоба взяла верх над смущением. Похоже, это ее обычный расклад, который я уже неплохо изучил.
Мне еще никогда так сильно не хотелось остаться с девушкой наедине, причем с девушкой, которую я не собирался затащить на диван. Я открыл дверь и, стараясь, чтобы это прозвучало как можно непринужденнее, сказал:
– Идем. Ты, наверное, проголодалась.
– Куда собираешься пойти? – спросила она.
Ее осанка вдруг стала менее горделивой.
– Куда захочешь. Можем заехать в пиццерию.
Тут я сам внутренне съежился: как бы не перегнуть! Эбби посмотрела на свои растянутые штаны:
– Но я не совсем подходяще одета…
Ей даже в голову не приходило, как она хороша. В таком наряде она нравилась мне даже больше, чем раньше.
– Отлично выглядишь. Пойдем, я умираю с голода.
Как только она уселась позади меня на мой «Харлей», ко мне наконец-то вернулась способность логически мыслить. Во время езды на мотоцикле мне вообще хорошо думалось. Коленки Эбби сжимали мои бедра, и это, как ни странно, тоже подействовало на меня успокаивающе. Напряжение почти совсем отпустило.
Ощущение, которое вызвало во мне ее прикосновение, оказалось довольно необычным. Оно мне не то чтобы понравилось… Просто я постоянно чувствовал, что она рядом, и это меня одновременно умиротворяло и волновало. Нужно было собраться: может, Эбби и голубка, но в любом случае она всего лишь девчонка, и нечего из-за нее сопли распускать.
К тому же под ангельской внешностью она наверняка что-то скрывает. Видимо, ее уже обжег кто-то вроде меня – отсюда и неприязнь ко мне. Но она совершенно точно не шлюха. Даже не шлюха улучшенного образца, каких много (я их чую за целую милю). Мой боевой настрой стал потихоньку слабеть. Я наконец-то нашел девушку, которую мне было бы интересно узнать поближе, но парень наподобие меня уже причинил ей боль. Хотя мы были едва знакомы, я бесился при мысли о том, что мою голубку кто-то обидел. И теперь она ассоциирует меня с тем засранцем – это еще хуже.
Я резко затормозил: мы подъехали к пиццерии. За время езды я так и не успел привести в порядок содержимое своей башки. Мне даже о скорости некогда было думать. Поэтому, как только я остановил мотоцикл, Эбби соскочила и принялась кричать. А я не мог не рассмеяться:
– Я соблюдал скоростной режим.
– Ага, как если бы мы неслись по автомагистрали!
Она рывком распустила длинные волосы, собранные в забавный пучок, и расчесала их пятерней. Потом снова собрала и закрутила. А я не мог оторвать от нее глаз: наверное, именно так она обычно выглядела по утрам, когда вставала с постели… Чтобы отвлечься, я стал прогонять у себя в голове первые десять минут фильма «Спасти рядового Райана». Кровь. Крики. Вспоротые животы. Гранаты. Артиллерийские залпы. Опять кровь.
Я открыл дверь:
– Голубка, я бы не допустил, чтобы с тобой что-то случилось.
Она сердито протопала внутрь, не обратив ни малейшего внимания на мой галантный жест. А ведь она была первая девушка, ради которой я снизошел до роли швейцара. Я-то надеялся, она это оценит, но она даже не заметила.
Войдя в пиццерию вслед за Эбби, я направился к своему любимому угловому диванчику. В середине зала, за несколькими столами, составленными вместе, заседали парни из футбольной команды. Они тут же просекли, что у меня свидание, и не оставили это без комментариев. Я сжал зубы. Мне не хотелось, чтобы Эбби слышала их вопли.
Чуть ли не впервые в жизни я показался себе каким-то неловким. Но это ощущение прошло. Эбби села напротив меня – злая, раздраженная, – и ко мне вернулась прежняя веселая уверенность в себе.
Я заказал два пива. Официантка внаглую со мной заигрывала, и на голубкином лице появилось брезгливое выражение. Я разозлил ее, хотя даже и не старался.
– Часто здесь бываешь? – процедила она, косясь на официантку.
Черт, Эбби, кажется, ревнует! А может, и нет… Может, ей просто противно смотреть, как женщины на меня вешаются. Такое тоже вполне вероятно. Эх… От этой девчонки голова идет кругом!
Я постарался принять невозмутимый вид и, опершись локтями о стол, небрежно проговорил:
– Давай, голубка, расскажи про себя. Ты в принципе мужененавистница или только ко мне так относишься?
– Думаю, только к тебе.
Я издал смешок:
– Я никак не могу раскусить тебя. Ты первая девушка, которая испытывает ко мне отвращение, заметь, до секса. Разговаривая со мной, ты не впадаешь в экстаз и не пытаешься привлечь мое внимание.
– Я не нарочно. Ты мне просто не нравишься.
Неплохо!
– Будь это так, ты бы здесь не сидела.
Моя настойчивость принесла свои плоды: Эбби перестала хмуриться, морщинки вокруг глаз разгладились.
– Я же не говорю, что ты плохой человек. Мне лишь не нравится быть объектом внимания только потому, что у меня есть вагина.
Тут я уже не мог сдерживаться: сначала давился от смеха, а потом заржал во всю глотку. Так значит, Эбби не считала меня законченным подонком. Просто ей не нравилось, как я обставляю свои отношения с женщинами. Это легко уладить. Я почувствовал огромное облегчение и хохотал так, как не хохотал уже несколько лет. А может, даже никогда.
– О боже! Ты просто убиваешь меня! Решено. Мы обязаны стать друзьями. «Нет» в качестве ответа не принимаю.
– Стать друзьями я не против, но не пытайся каждые пять секунд залезть ко мне в трусы.
– Ты не собираешься спать со мной. Усек. – Ура! Она улыбнулась. Эта улыбка открыла передо мной целое море заманчивых возможностей. У меня в мозгу уже замелькали порнографические картинки, но я вовремя себя затормозил: обидно было бы сразу прервать нашу странную дружбу, которая едва только завязалась. Я улыбнулся Эбби в ответ. – Обещаю, я даже думать не буду о твоих трусиках… пока ты сама этого не захочешь.
Она наклонилась вперед, опершись о свои маленькие локотки. Мой взгляд, конечно, тут же приклеился к ее груди, прижатой к краю стола.
– А этого не случится, так что можем дружить, – отрезала Эбби. Это был вызов, и я его принял. – Что расскажешь про себя? Тебя всегда звали Трэвис Мэддокс «Бешеный Пес» или это только здесь? – Произнося это мерзкое прозвище, она изобразила в воздухе кавычки, махнув средним и указательным пальцами обеих рук.
Я съежился:
– Нет. Все это начал Адам после моего первого боя.
Я ненавидел эту кличку, но она ко мне прилипла. Всем, кроме меня, это нравилось, и на ринге меня продолжали так называть.
Повисла неловкая пауза. Потом Эбби снова заговорила:
– И все? Ты больше ничего о себе не расскажешь?
Я не понял: ее не смущало, что меня зовут Бешеным Псом, или она просто приняла мои объяснения? Я никогда не знал, когда она будет шокирована или рассердится, а когда проявит спокойствие и рассудительность. Но, черт подери, мне это даже нравилось!
– А что ты хочешь узнать?
Эбби пожала плечами:
– Все, что обычно говорят. Откуда ты, кем хочешь стать, когда повзрослеешь… и все в таком духе.
Я изо всех сил старался не выглядеть зажатым. Я не очень любил говорить о себе, особенно о своем прошлом. Сказал что-то обтекаемое, надеясь побыстрее закрыть тему. Тут кто-то из футболистов громко сострил. Самому мне было наплевать, я просто боялся, что Эбби услышит и поймет, о чем речь… Хотя ладно, признаюсь: даже не будь рядом голубки, я все равно пришел бы в бешенство.
А она продолжала задавать вопросы о моей семье, моей специальности. Я отвечал рассеянно, с трудом удерживаясь, чтобы не вскочить и не вышвырнуть всех этих придурков на фиг. Чем сильнее я закипал, тем тяжелее мне было концентрироваться на разговоре.
– Над чем они смеются? – наконец спросила Эбби, кивнув в сторону развеселой компании. Я покачал головой. – Скажи мне, – не отставала она.
Я сжал губы в тонкую нитку: если голубка сейчас уйдет, второго шанса у меня может и не быть, а у этих жеребцов появится новый повод для веселья. Эбби смотрела на меня, ожидая ответа. Да уж, дело дрянь!
– Они смеются, потому что я повел тебя ужинать для начала. Обычно… это не в моих правилах.
– Для начала?
Голубкино лицо окаменело. Похоже, до нее дошел смысл моих слов, и теперь она пришла в ужас от того, что оказалась здесь со мной. Я вздрогнул: Эбби вот-вот взорвется.
Но она вздохнула и пробормотала:
– Я уж боялась, они смеются, потому что увидели меня с тобой в таком виде и думают, я собираюсь прыгнуть к тебе в койку.
И все? Где же буря? Нет, эта девица совершенно непредсказуема!
– А почему меня не могут увидеть с тобой?
Эбби порозовела и, уставившись в стол, буркнула:
– Так о чем мы говорили?
Ложная тревога. Оказывается, голубка не такая уж и крутая. Решила, что парни смеются над ее внешним видом. Нужно было как-то ее отвлечь, пока она не додумалась до чего-нибудь еще. И я сказал:
– О тебе. Какой профиль у тебя?
– Э… пока что общая подготовка. Я еще не решила, но склоняюсь к бухучету.
– И ты не местная, а переехала сюда?
– Из Уичито. Вместе с Америкой.
– Канзас? Как ты здесь тогда оказалась?
– Нам нужно было сбежать.
– От чего?
– От моих родителей.
Отлично. Значит, сбежала из дома. Так я и знал: кардиган и жемчужные сережки, которые были на ней в тот первый вечер, – это только фасад. Интересно, что же за ним скрывается? Говорить о себе она явно любит не больше моего. Я хотел сменить тему, но тут Кайл из футбольной команды опять что-то прокричал. Не обращая на него внимания, я спросил:
– А почему Истерн?
Эбби ответила, но я не расслышал. Ее заглушали смешки и идиотские шуточки футболистов.
– Эй, приятель! Нормальные люди выносят отсюда объедки для кошечек, а ты приволок драную кошку сюда! – крикнул один из них.
Это было уже чересчур: они не просто проявили неуважение ко мне, они оскорбили Эбби! Я встал и направился было к ним, но они повскакивали с мест и всей гурьбой ломанули к двери, спотыкаясь друг о друга.
Я затылком почувствовал взгляд Эбби, и это помогло мне взять себя в руки. Я снова уселся на наш диванчик. Она посмотрела на меня, приподняв брови, и мое бешенство тут же куда-то улетучилось.
– Ты собиралась рассказать, почему выбрала Истерн, – сказал я, решив сделать вид, будто всей этой сцены не было.
– Сложно объяснить. – Эбби пожала плечами. – Просто это показалось мне правильным.
То же самое, пожалуй, сказал бы и я, если бы попытался объяснить, что со мной сейчас творилось. Я не понимал, какого черта я здесь делаю. Просто сидел за столиком напротив Эбби, и от этого мне становилось как-то непривычно спокойно. Хотя еще секунду назад я был вне себя от ярости.
Я улыбнулся и открыл меню:
– Понимаю, о чем ты.
Глава III
Белый рыцарь
Шепли стоял на пороге и с видом влюбленного идиота махал Америке, пока она выезжала со стоянки. Потом он закрыл дверь и с глупейшей улыбкой на физиономии повалился в кресло.
– Ну и дурак же ты, – сказал я.
– Я? Ты лучше на себя посмотри! Бедняга Эбби еле ноги отсюда унесла.
Я нахмурился: вообще-то мне не показалось, что голубка торопилась со мной распрощаться, но теперь, после слов Шепа, я вспомнил: когда мы вернулись из ресторана, она была очень уж молчаливой.
– Думаешь?
Шепли рассмеялся, откидывая спинку кресла и поднимая подножку:
– Она тебя ненавидит. Так что лучше брось все это.
– Она меня не ненавидит. И мы с ней уже встречаемся.
Шеп вытаращил глаза:
– Встречаетесь? Трэв, что ты там такое задумал? Имей в виду, если ты с ней просто развлечешься, а у меня с Америкой из-за этого все полетит к черту, я тебя убью, пока ты будешь спать!
Я плюхнулся на диван и взял пульт:
– Я еще сам не знаю, что я задумал, но это не просто игрушки.
Мой ответ озадачил Шепа. Я втюрился точно так же, как и он, но признаваться не хотелось.
– Я не шучу! Если что, придушу тебя, – сказал он.
– Верю, – огрызнулся я. – Мне и так в последнее время было не по себе, а тут еще этот балбес, похожий на влюбленного скунса из мультика, угрожал кровавой расправой. Когда мой двоюродный братец на кого-нибудь западал, это действовало мне на нервы, но в состоянии влюбленности он был просто невыносим. – Помнишь Аню?
– Это совсем другое! – воскликнул Шеп негодующе. – С Мер все не так. Она единственная!
– Ты это понял за пару месяцев? – недоверчиво спросил я.
– Я понял это, как только ее увидел.
Я покачал головой. Терпеть не мог его таким. Казалось, из задницы у него вылетают единороги и бабочки, а над головой порхают сердечки. Потом наступит горькое разочарование, и последующие полгода мне придется нянчиться с ним, чтобы он не упился вусмерть. Ну а Мер, разумеется, нравилось его теперешнее состояние.
Нет, меня ни одна женщина не заставит мотать сопли на кулак и литрами поглощать спиртное, доводя себя до полного бесчувствия. Раз соскочила, значит, туда ей и дорога.
Шепли встал, потянулся и направился в свою комнату.
– Шеп, опять ты превратился в мешок с дерьмом!
– Не тебе меня судить.
Он был прав: я ни разу не влюблялся. Но все равно я представить себе не мог, чтобы любовь так меня покорежила.
Пора было ложиться спать. Я тоже протопал к себе, разделся и, сердито пыхтя, хлопнулся на матрас. Как только моя голова коснулась подушки, я стал думать об Эбби. У меня в мозгу слово в слово прокрутился весь наш разговор: пару раз я замечал у нее проблески интереса. Я понял, что голубкина неприязнь ко мне не так уж сильна, и от этого мне стало легче. Я не корчил из себя святого, да ей бы это и не понравилось. Раньше мне никогда не приходилось нервничать из-за женщин. А с Эбби я был какой-то странный: одновременно сосредоточенный и рассеянный, взбудораженный и спокойный. Я злился, голова кружилась. Впервые в жизни я почувствовал, будто внутри что-то разладилось. И это чувство тянуло меня к Эбби.
Так я пролежал часа два, пялясь в потолок. Интересно, увижу ли я ее завтра? Я встал и пошел на кухню: там у меня где-то был припрятан «Джек Дэниэлс».
Достав чистый стакан из посудомоечной машины, я налил его доверху и выпил залпом. Налил еще и снова опрокинул. Потом поставил стакан в раковину и пошел обратно в спальню. У порога своей комнаты стоял Шепли.
– Так… Пошло-поехало… – усмехнулся он.
– Когда ты появился на нашем семейном дереве, надо было тебя сразу же отпилить.
Шепли, хохотнув, захлопнул дверь, а я поплелся к себе, злой из-за того, что спор с двоюродным братом был проигран.
Казалось, утренние занятия никогда не закончатся. Как только прозвенел звонок на большую перемену, я, содрогаясь от отвращения к самому себе, побежал в столовую. А ведь я даже не знал, там она или нет.
Она была там.
Прямо напротив нее сидел Брэзил. Они болтали с Шепли. Я невольно улыбнулся, а потом вздохнул, почувствовав облегчение и в то же время признавая свое поражение.
Нагрузив поднос бог знает чем, я подошел к столику и встал прямо перед Эбби:
– Брэзил, ты сидишь на моем месте.
– А, Трэв, так она одна из твоих девчонок?
Эбби замотала головой:
– Вовсе нет!
Но я продолжал ждать, и Брэзил поспешил убраться, перетащив свой поднос на свободное место в другом конце длинного стола.
– Как дела, голубка? – спросил я, готовясь к тому, что сейчас она заплюет меня ядом.
Но Эбби, к величайшему моему изумлению, не проявила никаких признаков гнева. Просто уставилась на мою тарелку и спросила:
– А это что?
Я взглянул на дымящееся варево, которого не пожалела для меня повариха. Кажется, Эбби пытается завязать разговор: еще один хороший знак.
– Повара столовой пугают меня. Даже не хочу критиковать их кулинарные способности.
Я принялся тыкать вилкой в содержимое своего подноса, пытаясь выудить хоть что-нибудь съедобное. Эбби некоторое время смотрела на меня, потом ее отвлекло бормотание сидящих вокруг. Ясное дело, всем было стремно, что я подсел к девушке. Я и сам не знал, зачем это мне. Обычно я из-за такой ерунды не суетился.
– О-о-о… после обеда тест по биоложке, – проворчала Америка.
– Ты готовилась? – спросила Эбби.
Мер сморщила носик:
– Нет, конечно. Мне всю ночь пришлось убеждать своего парня, что ты не станешь спать с Трэвисом.
При упоминании об их вчерашнем споре Шепли резко помрачнел. Футболисты, которые сидели в конце стола, затихли, прислушиваясь к нашему разговору. Эбби съежилась и метнула в подругу гневный взгляд. Конечно, голубка смутилась: неприятно, когда на тебя все пялятся, какова бы ни была причина такого внимания.
Даже не глядя на Эбби, Мер подтолкнула Шепли плечом, но он продолжал хмуриться.
– Черт возьми, Шеп. Неужто все так плохо? – сказал я, пытаясь разрядить обстановку, и бросил в него пакетик с кетчупом.
Зрители переключились на Америку и моего братца в надежде услышать что-нибудь интересное. Он не ответил, а Эбби взглянула на меня своими серыми глазами и тихонько улыбнулась. Сегодня мне везло! Она бы не смогла возненавидеть меня, даже если б захотела. И чего я переживал? Тем более что я не собирался встречаться с ней и все такое… Мне было просто интересно, получится ли у меня вызвать в ком-нибудь платоническую привязанность, и Эбби идеально подходила для подобных экспериментов. Она казалась хорошей девочкой (хотя и с характером), которой ни к чему было со мной связываться, рискуя просрать весь свой план на ближайшие пять лет. Если, конечно, такой план у нее имелся.
Америка погладила Шепли по спине:
– Он придет в норму. Ему просто нужно время свыкнуться с мыслью, что Эбби невосприимчива к твоему обаянию.
– Я еще даже не пытался очаровать ее, – сказал я, досадуя на Мер: она решила потопить мой корабль, а ведь победа уже была так близко! – Она мой друг.
Эбби посмотрела на Шепли:
– Видишь, я же говорила. Тебе не о чем волноваться.
Шеп поднял на голубку глаза, и лицо его разгладилось. Кризис удалось предотвратить. Благодаря ей.
Я немного подождал, пытаясь придумать новую тему для разговора. Хотел было предложить Эбби опять зайти к нам вечером, но после тех глупостей, которые наболтала ее подружка, это прозвучало бы двусмысленно. Тут мне пришла в голову блестящая идея, и я тут же ее озвучил:
– А ты подготовилась?
Голубка нахмурилась:
– Сколько бы я ни готовилась, с биологией мне это не поможет. Мой мозг не способен постичь ее.
Я встал и кивнул в сторону двери:
– Идем.
– Что?
– Пойдем возьмем твои конспекты. Я помогу тебе подготовиться.
– Трэвис…
– Голубка, оторви свой зад от стула. Ты сдашь тест на «отлично».
Следующие три секунды были, наверное, самыми долгими в моей жизни. Наконец Эбби встала. Проходя мимо Америки, она легонько дернула ее за волосы:
– Увидимся в классе, Мерик.
Та улыбнулась:
– Я займу тебе место. Мне понадобится любая помощь.
Я открыл перед голубкой дверь столовой, но моя галантность снова осталась незамеченной. Как и накануне вечером, я был ужасно разочарован.
До общаги Морган Холл было совсем недалеко. Засунув руки в карманы, я молча шел рядом с Эбби. Потом она долго ковырялась с замком. Как только мы оказались в комнате, голубка швырнула на кровать учебник и села, положив ногу на ногу. Я тоже плюхнулся рядом: матрас был жесткий, очень неудобный. Теперь ясно, почему все девчонки в Истерне такие колючие. Господи, да разве можно на такой кровати нормально выспаться?
Эбби открыла нужную страницу, и мы взялись за дело. Я прогнал ее по ключевым моментам главы. Прикольно было наблюдать за тем, как она меня слушает, впитывая каждое слово и при этом как будто удивляясь, что я умею читать. Если по выражению ее лица мне казалось, что она меня не понимает, я возвращался назад. Тогда голубкины глаза прояснялись. Я изо всех сил старался, чтобы ее взгляд не погасал.
Время пролетело незаметно. Эбби пора было идти на занятие. Я вздохнул и, шутя, хлопнул ее по голове методичкой.
– Вот. Теперь ты знаешь эту методичку вдоль и поперек.
– Что ж… Посмотрим…
– Я провожу тебя до класса и еще немного поспрашиваю по пути.
Я ожидал вежливого отказа, но Эбби робко улыбнулась и кивнула. Когда мы вышли в холл, она вздохнула:
– Но ты не станешь беситься, если я завалю тест?
Она беспокоилась, не рассержусь ли я на нее! Я не знал, как лучше на это отреагировать, но в любом случае мне было чертовски приятно!
– Голубка, ты его не завалишь. Но к следующему нам уже пора готовиться, – сказал я.
По дороге к естественно-научному корпусу я один за другим задавал ей вопросы. Чаще всего она отвечала сразу, иногда после некоторых колебаний, но всегда правильно. Так мы дошли до дверей аудитории. Судя по выражению лица Эбби, мне удалось произвести на нее впечатление, и она была мне благодарна, хотя из тщеславия не хотела слишком открыто это показывать.
– Задай там жару, – брякнул я, не придумав, что бы еще сказать.
Тут мимо нас прошел Паркер Хейс.
– Привет, Трэв, – кивнул он мне.
– Паркер, – кивнул я в ответ.
Вообще-то я терпеть не мог этого говнюка. Он вечно ходил за мной по пятам, чтобы, изображая этакого «белого рыцаря», завалить какую-нибудь из моих девчонок. Ему нравилось говорить им, что я бабник, но сам-то он был ничем не лучше. Только в отличие от меня он еще и врал своим пассиям, а когда ему надоедало играть в благородство, втихаря их бросал.
Как-то раз, на первом курсе, я подцепил Дженет Литтлтон в «Ред Дор», и мы поехали ко мне. Ну а Паркер решил попытать счастья с ее подругой. Из клуба мы направились в разные стороны. После того как я оприходовал Дженет и не стал притворяться, будто у наших отношений большое будущее, она взбесилась и позвонила подружке, чтобы та ее от меня забрала. Подружка все еще была с Хейсом. В итоге за Дженет приехал он.
Потом Паркер сделал эту историю своим немеркнущим хитом. Стоило мне трахнуть какую-нибудь девчонку, он подбирал ее и, перед тем как тоже трахнуть, рассказывал ей, как он спас от меня Дженет. Я терпел его, но с большим трудом.
Паркер взглянул на голубку и весь загорелся:
– Привет, Эбби!
Я не понимал, какой ему резон спать именно с моими девчонками, но одно было очевидно: он уже несколько недель ходил на занятия вместе с голубкой, а интерес к ней почему-то проявил только сейчас. Это из-за того, что он увидел, как я с ней разговариваю. У меня внутри все заклокотало.
– Привет, – озадаченно ответила Эбби. На лице у нее было написано, что она не понимает, почему незнакомый парень вдруг решил с ней поздороваться. – Кто он? – спросила она у меня.
Я с равнодушным видом пожал плечами, хотя на самом деле мне хотелось ворваться в аудиторию и надрать засранцу его лощеную задницу.
– Паркер Хейс, – сказал я, и мне показалось, что во рту после его имени остался противный привкус. – Один из моих «братьев» в Сиг Тау.
От этих слов мне стало еще гаже: у меня были настоящие братья – и по крови, и по студенческому союзу. Паркер не относился ни к тем, ни к другим. Скорее это был заклятый враг, которому я позволял вертеться поблизости, только чтобы не выпускать его из виду.
– Ты в братстве? – спросила Эбби, слегка поморщившись.
– В Сигме Тау, как и Шеп. Думал, ты в курсе.
– Ну… «братья» обычно выглядят иначе, – протянула она, разглядывая татуировки на моих предплечьях.
Голубка снова смотрела на меня, и мое настроение улучшилось.
– Отец учился здесь, и все мои братья в Сиг Тау. Так что это семейное.
– Тебя вынудили вступить? – спросила она скептически.
– Нет. Просто они неплохие ребята, – ответил я, подавая Эбби ее тетради. – Лучше иди в класс.
Она сверкнула своей фирменной безукоризненной улыбкой и подтолкнула меня локотком:
– Спасибо, что помог.
Я невольно улыбнулся ей в ответ. Голубка прошла в аудиторию и села рядом с Америкой. Пока они разговаривали, Паркер пялился на Эбби. Идя по коридору, я представлял себе, как хватаю стол и опрокидываю его на голову этому ублюдку. Мои занятия на сегодня закончились, поэтому нечего было здесь ошиваться. Я чувствовал, что мне позарез нужно прокатиться на мотоцикле: иначе мысли о том, как Паркер втирается в доверие к Эбби, сведут меня с ума. Я специально поехал домой самой длинной дорогой, чтобы успеть хорошенько развеяться. Пока я выходил из здания, мне встретилось несколько симпатичных однокурсниц, но перед глазами у меня все время всплывало голубкино лицо. Я даже разозлился на себя из-за этого.
Я заслуженно пользовался репутацией парня, который по-свински обходится со всеми девицами старше шестнадцати лет, имеющими неосторожность прийти к нему домой для «личной беседы». Эту дурную славу я честно зарабатывал с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Ну а теперь я, похоже, вляпался в банальную историю: плохой мальчик полюбил хорошую девочку. Но вот только Эбби не принцесса она что-то скрывает. Что – я не знал, но, может быть, именно это нас и связывало.
Я подъехал к дому и слез с мотоцикла. На этот раз «Харлей» не оправдал моих ожиданий: привести мысли в порядок мне не удалось. Всю дорогу я просто выдумывал всякую хренотень, пытаясь как-то обосновать свое дурацкое поведение с Эбби.
Находясь в отвратительном расположении духа, я хлопнул дверью и плюхнулся на диван. Куда-то запропастился пульт, и это разозлило меня еще больше. Вдруг разнесчастный кусок черного пластика шлепнулся рядом со мной на подушку. Я взял его и ткнул им в телевизор.
