Джеймс Оливер Кервуд
Рассказы
Глава XIII. Сон Родерика
А пока наш юный авантюрист подкреплял свои силы, расположившись под небом, усеянным звездами, узенькая полоска которого едва виднелась над тесной ложбиной, безмолвный холод все крепче и крепче окутывал его.
Шорох дикого ночного бродяги, скользившего по краю пропасти, дрожью отозвался на его нервах. Не потому, что Родерику было страшно. Он гнал от себя страх. Но в этих местах, где не ступала до него нога человека – разве только полвека тому назад, – не у него одного содрогнулось бы сердце.
Чтобы прогнать от себя все мрачные мысли, он стал смеяться нарочно громко. Но эхо точно зло издевалось над ним, отбрасывая смех обратно, и он дробью рассыпался, ударяясь о скалы. Это был не смех, а какой-то жуткий призрак смеха, и Род перестал смеяться и ближе подсел к огню.
Юноша не питал преувеличенной веры в сверхъестественные силы. Но разве здесь не казалось все чудесным? Несмотря на усталость, он не мог заснуть. Он тщетно старался отогнать от себя видение двух скелетов, тех самых, что нашел в старой лачуге. Он думал, что эти скелеты еще в то время, когда они были живыми людьми, за много лет до его рождения, вот так же, как и он, топтали дно этой ложбины, пили из этого же потока, взбирались на эти же скалы, быть может, на этом же самом месте устроили привал. Подобно ему, они прислушивались к жуткой тишине, грелись у колыхающегося пламени своего костра, тени которого играли на этих же самых стенах. И то, чего он еще не нашел, они нашли: золото здесь!
Тоска, душившая Рода, стала до такой степени мучительной, что если бы взмахом волшебной палочки можно было перенестись здравым и невредимым обратно к своим спутникам, у него не хватило бы мужества сказать сейчас: «Нет, я остаюсь».
Он продолжал прислушиваться, и вдруг далеко позади себя услышал крик, жалобный, как призыв о помощи:
– Алло… алло… алло!
Точно перекликались человеческие голоса. Но Род знал, что так кричит, пробуждаясь от сна, «филин-человек», как его назвал Ваби. Эхо посылало ему этот призыв, повторяя и множа его, точно хор призрачных голосов шептал ему на ухо, прорезая ночную тьму: – Алло… алло… алло!
Мальчик в смущении взялся за ружье, положил его на колени. Лучшего подкрепления и не надо было. Он гладил ружье рукой, ему страшно хотелось побеседовать с его стальным дулом. Только те, кто углубляется в чащу тайги, могут понять, что значит там доброе ружье для человека. Это верный друг во всякое время дня и ночи, всегда послушный тому, кто им владеет, доставляющий ему пищу и посылающий смерть его врагам. Это верный сторожевой пес, который никогда не предаст. Это верный хранитель спящего. Таким было ружье и для Рода. Он ласкал его своей рукавицей, как друга, от дула до приклада, и хотя решил провести всю ночь без сна, но под конец все-таки заснул, прижимая его к своей груди.
Для сна он устроился очень плохо: он не то сидел, не то лежал, скорчившись, ноги были протянуты к огню, голова упиралась в грудь подбородком. Сон Рода был чрезвычайно тревожен, его страхи воплощались в сновидениях. Временами он говорил во сне, и тогда с его уст срывались непонятные речи. Он то вскакивал, точно просыпаясь, то вновь успокаивался, но все время судорожно сжимал ружье.
Его видения, казалось, принимали все более и более определенные формы. Он видел себя идущим обратно по проложенным следам и возвращающимся в старую лачугу. Он был один. Окно было широко раскрыто, но дверь была наглухо забита, как в тот день, когда оба его товарища и он сам впервые открыли ее.
Он приближался к ней осторожно. Когда подходил к окошку, услышал шум внутри лачуги… странный шум, как будто лязг костей.
Шаг за шагом он продвигался ближе и вот заглянул. Ужасное зрелище, которое представилось ему, приковало его к месту! Два громадных скелета бились в смертной схватке. Он слышал лязг ударявшихся друг о друга костей: «клик, клик, клик». Видел, как между костями их пальцев сверкали лезвия их ножей, и понял, что они бились за обладание предметом, который лежал на столе. Они уже почти настигали его, то один, то другой, попеременно, и все-таки ни один, ни другой не мог овладеть им.
Лязг костей становился все сильней, бой ожесточеннее. Ножи поднимались и опускались, не зная отдыха. И вдруг наступил момент, когда один из скелетов откинулся назад и тяжело рухнул на пол.
Скелет-победитель зашатался на своих берцовых костях и, с трудом удерживая равновесие, качаясь из стороны в сторону, добрался до стола и схватил своими костями таинственный предмет.
Спотыкаясь, он сделал несколько шагов, прислонился к стене лачуги, победным жестом высоко подняв в воздух этот предмет, и тут Род увидел, что то был свиток из березовой коры.
В этот момент в костре потухла головешка с таким треском, что он казался выстрелом из небольшого револьвера. Род вскочил, точно вскинутый пружиной, широко раскрыв глаза и дрожа всем телом.
Какой страшный сон! Он подобрал под себя затекшие ноги, поправил огонь, не выпуская из рук ружья. Да, действительно, страшный сон! Он оглянулся вокруг себя: ночь и утесы – его тюрьма, но воспоминание о жутком сне не оставляло его. И он не переставал повторять:
– Какой страшный сон! Страшный… да, страшный.
Когда успокоился его взволнованный мозг, он опять остановился у костра и смотрел в пламя, которое снова весело разгоралось. Тепло и свет огня приободрили его. Он заметил, что весь был покрыт потом. Снял свою каскетку, провел рукою по волосам, погладил лоб – все было влажно.
Затем, уже более хладнокровно, стал восстанавливать в памяти отдельные моменты своих сновидений.
Они появлялись перед ним не один за другим, как это бывает обыкновенно. Нет, тут сразу, с внезапностью ружейного выстрела, встал перед его глазами свиток из березовой коры, который один из скелетов держал в своей костлявой руке. И почти в тот же миг появилось другое воспоминание. Когда его спутники и он зарывали оба скелета, один из них действительно держал в руке кусок березовой коры.
Так не хранит ли этот берестяной свиток тайну потерянного рудника? Не бились ли эти люди и не нашли ли они свою смерть, стараясь завладеть именно этим свитком, а не мешочком из оленьей кожи?
Родерик в одно мгновение забыл и свое одиночество и свой нервный страх. Он думал только о «ключе» к этой тайне, который так неожиданно вручил ему сон. Ваби и Мукоки видели, как и он, березовую кору в руках скелета. Но и они точно так же не обратили на нее внимания. Все думали, что это просто какая-нибудь стружка, которую во время схватки судорожно сжала рука одного из бойцов, когда они, вцепившись друг в друга, катались по земле.
Род вспомнил теперь, что в лачуге не было больше коры. Между тем, если бы эти люди запаслись березовыми дровами для топки своей печи, кора валялась бы по полу. Сон, по-видимому, не обманывал его.
Он продолжал поддерживать огонь, с нетерпением ожидая наступления дня. В четыре часа утра, еще темной ночью, он сварил себе завтрак и упаковал свой мешок, готовясь в обратный путь. Потом выждал, когда над ложбиной появилась узкая полоса света, бледным лучом пробилась вниз и едва-едва обозначила очертания окутанных темной тенью предметов.
Род больше не медлил, он пошел вчерашней тропой в обратную сторону. Он следовал по ней с тою же осторожностью, как и раньше, всматриваясь в скалы и снег. Когда Род шел сюда, он встретил признаки зверя. Сейчас он мог бы открыть их столько же, если не больше.
День быстро нарастал, просачиваясь смутным полусветом в мрак ложбины. Род ускорял свой шаг. Он рассчитал, что достигнет стоянки к двенадцати часам, если не задержат его какие-либо новые открытия. Он и его товарищи могли бы сегодня же приступить к откапыванию скелетов. Если березовый свиток действительно хранит тайну утерянного золота, было бы целесообразно вернуться в ложбину прежде, чем сильный снегопад заполнит ее снегом и сделает неприступной.
В том месте, где Род убил серебристую лисицу, он приостановился на мгновение. Он старался припомнить, как выходят из своих нор лисицы, парами или в одиночку, и пожалел, что не осведомился на этот счет у Ваби и Мукоки. Он видел отчетливо на некотором расстоянии от себя лисью нору в скале, откуда показалась голова лисы, и любопытство толкнуло его сделать крюк и подойти к этому месту.
Каково же было его удивление, когда рядом с лисьим следом он обнаружил отпечаток пары лыж!
Кто-то был здесь после его прохода и лисьего бега. Следы лыж действительно заметали следы лисьих лапок. Кто же этот неизвестный? Ваби и Мукоки, пустившиеся в путь за ним? Но в таком случае как же они не встретились? Он тщательнее осмотрел след. Он отличался и длиной своей и шириной как от следа лыж Ваби и Мукоки, так и от его собственных. Этот след мог принадлежать только чужому человеку.
А этот чужой человек застал его здесь или нет? Мальчик не сводил глаз с дороги и держал ружье на изготовку. Он продолжал идти по этой новой тропе, сделав так ярдов сто. Здесь незнакомец остановился, как заключил Род по утоптанному снегу. Несомненно, чтобы прислушаться и его выследить.
Во всяком случае, отсюда путь незнакомца сворачивал в сторону тропы, проложенной белым юношей, соединялся с ним и окончательно с ним сливался.
Род не сомневался уже более, что один из этих злополучных вунгов прошел здесь. Быть может, индеец находится в засаде, за скалой, готовый подстрелить его. Но выход оставался только один – продолжать свой путь. И Род принял именно это решение.
Следы лыж снова раздваивались. Лыжи незнакомца взяли курс налево, в сторону узкой щели, зиявшей в скалистой стене. С ружьем на изготовку, Род последовал туда же. Велико же было его удивление, когда он понял, что щель эта продолжалась и в скале, превращалась там как бы в настоящую расщелину, шириной около четырех футов, и круто поднималась до самой вершины горного хребта, окаймлявшего ложбину. Незнакомец прошел здесь и взобрался по расщелине, сняв предварительно лыжи.
Это обстоятельство было некоторым утешением для Рода. Через эту почти невидимую расщелину неведомый враг удалился, не думая уже о нем.
Но все эти таинственные появления и исчезновения объявленных вне закона индейцев в такой близости от их стоянки внушали в конце концов тревогу. Вопреки оптимизму Ваби и Мукоки, Род не мог не признать, что внезапные и странные передвижения индейцев не поддавались объяснению. У Рода был проницательный ум, весьма интуитивный, умевший строить логические выводы на основании даже таких фактов, которые не приобрели еще полной очевидности.
Для него не было сомнений. Краснокожие знали об их присутствии в старой лачуге. И если они ни разу не показались, если они ни разу не испортили и не унесли их капканов, то тем больше оснований их опасаться.
Тем не менее Род, может быть ошибочно, решил оставить эти подозрения при себе. Он искренне думал, что Ваби и Мукоки, благодаря своему воспитанию, были лучше подготовлены к истолкованию подобных фактов и более компетентны в законах, обычаях и опасностях тайги.
Глава XIV. Тайна скелета
Незадолго до полудня Родерик появился в котловине, где на берегу маленького озера находилась старая хижина. Он был в веселом настроении, так как, за отсутствием золота, нес из ложбины в своем мешке весьма почтенное, хотя и небольшое состояние: шкуру серебристой лисицы. Груз не давил его плечи, и он заранее радовался, каким сюрпризом для Мукоки и Ваби будет его добыча.
Приближаясь к хижине, он нарочно принял вид человека усталого и вконец разочарованного. Это ему удалось, несмотря на тайное желание смеяться от радости. Ваби, поджидая его на пороге, встретил его с насмешливой улыбкой, а Мукоки приветствовал его знакомым нам кудахтаньем.
– Ага, вот и наш Род! – закричал Ваби, смерив его с ног до головы. – Не будете ли так любезны, дорогой друг, немедленно же показать нам ваше пресловутое сокровище?
Но несмотря на эти насмешки, на лице Ваби можно было прочитать, что возвращение товарища было большою для него радостью.
Род жестом отчаяния скинул на землю свой мешок и грузно упал на скамью, как будто совершенно изнемогая.
– Будьте любезны, Ваби, развяжите этот пакет. Я очень устал, умираю от голода.
Ваби, поверив ему, перестал смеяться и проникся к нему жалостью.
– Охотно верю вам, Род. Видно по лицу, как вы устали и, по-видимому, действительно проголодались до смерти. Эй, Муки, изжарь-ка ему бифштекс, только поживее.
Мукоки поспешил распихать котелки, сковородки и кастрюли. А когда Род уселся за стол, Ваби хлопнул его любовно по спине, стал мурлыкать какую-то песенку и тщательно нарезать хлеб.
– Ей-богу, рад вас видеть. Я начал уже беспокоиться. В ваше отсутствие мы с Мукоки собрали обильную жатву с наших капканов. Раздобыли лисицу-крестовку (вторую по счету) и трех норок. А вы подстрелили что-нибудь?
– Загляните в мой мешок.
Ваби повернулся к пакету.
– А разве там есть что-нибудь? – спросил он с любопытством и недоверием.
– Но посмотрите же сами, милые мои! – воскликнул Род, забыв от радости комедию, которую разыгрывал. – Я всегда говорил вам, что в ложбине хранятся сокровища. И вот я одно нашел. Загляните скорее в мешок, если вам интересно!
Ваби бросил нож и подошел к мешку. Толкнув его ногой, пощупал рукой и снова посмотрел на Рода.
– Вы не шутите? – спросил он.
– Нисколько. – И, повернувшись спиной к Ваби, Род стал снимать свою охотничью куртку совершенно спокойно, как будто приносить серебристых лисиц было для него самым обычным делом.
Он обернулся только тогда, когда Ваби пронзительно вскрикнул и поперхнулся; тут он увидел, что Ваби извлек уже лисицу из мешка и показывал ее Мукоки, который удивленными глазами смотрел на столь редкий трофей.
– Хороша? – спросил Род.
– Чудо! – пролепетал Ваби.
Мукоки в свою очередь взял лисицу и осматривал ее с видом знатока.
– Очень хороша, – сказал он. – На фактории ему стоить пять сто долларов! В Монреале на три сто больше.
Ваби сделал шаг в сторону Рода и, протягивая ему руку, сказал:
– Ну, ударьте-ка!
И в то время, как они крепко пожимали друг другу руки, Ваби обратился к Мукоки:
– Муки, вы можете засвидетельствовать, что сей юный джентльмен отныне перестал быть учеником, – провозгласил он. – Он убил серебристую лисицу. Таким образом, он в один день сделал дело целой зимы. Я низко снимаю перед вами шляпу, мистер Дрюи!
Краска, залившая лицо Родерика, служила лучшим доказательством его радости и гордости.
– Но это не все еще, Ваби, – прибавил он.
Его глаза ярко блестели, а Ваби не переставал пожимать ему руки.
– Не хотите ли вы сказать, что вы нашли… Род прервал его:
– Нет, золота я не нашел. Тем не менее я знаю, что оно там. Но я обладаю ключом к тайне. Вы, как и я, вероятно, помните, что один из скелетов, который стоял тут, прислонившись к стене, держал кусок березовой коры? Так вот, эта кора, я в этом убежден, – ключ к золотым россыпям.
Мукоки приблизился и стал жадно прислушиваться к словам Рода. Ваби и сомневался, и как будто подчинялся убедительности его речи.
– Возможно, – в конце концов сказал он. – Во всяком случае, можно посмотреть.
Он подошел к печке и снял с нее бифштекс, уже наполовину поджарившийся. Род надел свою куртку, надел каскетку, а Мукоки вооружился лопатой и заступом. Между охотниками состоялось как бы молчаливое соглашение отложить обед.
Ваби был молчалив и задумчив. Это доказывало Роду, что его соображения произвели свое действие. Что касается Мукоки, то его глаза сверкали, как в тот день, когда они нашли первые самородки. Скелеты были зарыты на ничтожной глубине, в мерзлую землю, на опушке кедрового леса, и Мукоки очень скоро извлек их на божий свет. Прежде всего показалась рука, судорожно сжимавшая берестовый свиток. Род встал на колени, чтобы вынуть его.
Прикоснувшись к холодным костям, он вздрогнул, но разжал костяные пальцы. При этом один из них как-то сухо хрустнул, а когда Род, выполнив свою мрачную задачу, поднялся, уже держа в руке свой свиток, на нем не было лица. Скелеты они сейчас же снова забросали землей, после чего вернулись в свою хижину.
Они уселись вокруг стола, все так же молча, сильно волнуясь, и стали разворачивать свиток. Последний от времени высох и сморщился. Он был тонок и крепок, как стальная пружина. Медленно, дюйм за дюймом, они развертывали его, при этом время от времени раздавался слабый треск и казался робким протестом против участи, которой его подвергали. Свиток представлял из себя непрерывную ленту длиною около десяти дюймов и шириною дюймов в шесть. Вначале эта лента была чистой и белой. Сперва она развертывалась легко, потом стала сопротивляться.
– Осторожно! – прошептал Ваби.
И кончиком ножа стал соскабливать слипшиеся части.
– Кажется, что нет ничего… – робко сказал Родерик. Развернули ленту еще на два или три дюйма, и вдруг показалась какая-то черная метка, значение которой было трудно понять. От нее шла черта и терялась в свернутой части свитка.
В этот момент березовая кора внезапно развернулась во всю свою длину, и на столе оказался пресловутый ключ к тайне в виде какого-то чертежа, по крайней мере, в глазах наших охотников.
Скорее это была диаграмма, довольно грубо сделанная, ряд прямых линий и завитков; то тут, то там виднелось слово, другое, частью уже стершееся, служа как бы некоторым пояснением к чертежу. Некоторых слов совершенно нельзя было разобрать.
Но что прежде всего привлекло внимание наших друзей, так это несколько слов, написанных вполне четко и ясно выделявшихся на плане.
Родерик вслух прочитал:
– «Джон Болл, Анри Ланглуа, Пьер Плант».
Вдоль слов «Джон Болл» была проведена широкая черная черта, которая почти совершенно зачеркивала их, а в конце всей строчки, образованной этими тремя подписями, стояло в скобках другое французское слово. Слово, которое Ваби тотчас же перевел:
– Умер. – И он добавил с чувством негодования: – Джон Болл умер. Французы убили его.
Родерик не ответил. Он склонился над берестовым свитком и водил по его линиям дрожащим пальцем. Первое слово, которым сопровождалась диаграмма, было совершенно неразборчиво. В следующем слове можно было разобрать только одну букву, по которой нельзя было догадаться, что оно означало.
Род, тем не менее, продолжал свои изыскания. Добравшись до точки, откуда поперечная линия, более широкая и извилистая, чем другие, пересекала основную черту, он смог отчетливо прочесть следующие слова: «второй водопад».
Затем, на расстоянии полудюйма, виднелись разбросанные в различных местах буквы:… т… в… д… д…
– Это означает, – пояснил Род, – третий водопад.
Тут прерывались линии чертежа. Можно было догадаться о существовании еще нескольких строк в этом же углу, между последним словом и тремя подписями, но не было никакой возможности расшифровать их, до такой степени побледнели чернила. А между тем именно эти строки, по всей вероятности, служили разгадкой тайны потерянного золота.
Род поднял глаза, и отчаяние отразилось на его лице. Он знал теперь, что в этих уничтоженных временем строках заключалась тайна, сторожившая громадное богатство. Но раскрыть ее он никак не мог. Все, что ему дано было знать, заключалось в том, что где-то в широких таежных пространствах скрываются три водопада. А между вторым и третьим из них, в неведомом никому месте, один англичанин и два француза нашли золото.
Где же? Где находятся эти водопады? Род не встретил ни одного в ложбине, и ни одного не было в окрестностях старой лачуги. Много раз все это пространство было обследовано тремя товарищами и во время их охотничьих набегов и во время установки капканов.
Вдруг Ваби, поглядывая на Рода и что-то соображая, взял берестяной свиток и стал пристально его рассматривать.
– Ах, черт побери, – воскликнул он, – надо же соскоблить эту кожицу! Смотри, Муки, нет ничего легче! – И он протянул свиток старому индейцу и тут же пояснил Роду: – Березовая кора состоит из нескольких слоев, причем каждый слой тоньше самой тонкой бумаги. Чернила должны были просочиться через несколько таких пленок. Если нам удастся снять верхнюю кожицу, из-под нее выглянет следующая, и надпись на ней, уверяю вас, будет такой же свежей, какой была пятьдесят лет тому назад.
Мукоки, подойдя к свету, пробивавшемуся из открытых дверей, сейчас же принялся за работу и, состроив свою добродушную гримасу, закричал мальчикам:
– Хорошо сдираться!
Действительно, бесконечно тонкая пленка сходила легко. В течение получаса он усердно трудился над этим деликатным делом, а Род и Ваби с восхищением наблюдали за ним. Когда он разогнул свою спину, задача была уже решена.
Род и Ваби, получив березовую ленту в свои руки, издали громкий крик радости. Искаженные временем слова можно было прочитать теперь превосходно. Там, где раньше виднелись только три буквы, появились разгаданные Родом слова: «третий водопад». Рядом стояло слово «хижина». Его окружал ряд исписанных строк. Род вслух прочитал их:
– «Мы, Джон Болл, Анри Ланглуа и Пьер Плант, найдя золото у третьего водопада, настоящим постановляем общими силами добывать означенное золото. Мы приглашаем друг друга забыть наши прошлые ссоры и работать совместно в общей компании, добросовестно и честно относясь друг к другу. Да поможет нам Бог!
Джон Балл, Анри Ланглуа, Пьер Плат».
В верхнем углу чертежа стояли и другие слова, менее разборчивые, но Роду удалось расшифровать и их также. И вот тут-то его волнение достигло апогея. Язык прилип к гортани, и на этот раз Ваби, прерывистое дыхание которого жгло ему щеки, прочел следующие слова:
– «Здесь хижина и на краю ложбина».
Мукоки, выслушав столько чудес, почти оглушенный ими, стал подумывать об обеде и потому снова поставил на огонь лосиный бифштекс. Через несколько минут, придя в себя, Ваби сказал:
– Итак, Род, вы нашли ваши золотые копи! Ясно, что речь идет о маленьком потоке, который бежит в ложбине. Вот вы и богатый человек!
– Пожалуйста, не мои, а наши золотые копи, – быстро поправил юноша Ваби. – Нас трое. Да, нас тоже трое, и наш союз явится, понятно, правопреемником Джона Болла, Анри Ланглуа и Пьера Планта. Они умерли. Золото принадлежит нам.
Ваби снова приступил к изучению берестяной карты.
– Мне кажется, – сказал он, – совершенно невозможным, чтобы мы не нашли этого места. Указания, полученные нами, ясны как день. Нам надо дойти до ложбины, на известном расстоянии от нее мы встретим первый водопад. Мы идем дальше, и здесь поток, становясь быстрее, делает второй скачок. Вот хижина, и недалеко от нее – золото!
Он подошел к дверям, в руках у него была кора. Род присоединился к нему.
– Я старался определить местонахождение золота, но никаких указаний на этот счет не нахожу, – сказал Ваби. – Как думаете, Род, сколько миль вы сделали в ложбине?
– По меньшей мере с десяток!
– И вы не встретили ни одного водопада?
– Ни одного!
При помощи сучка Ваби старался определить расстояние между отдельными пунктами, отмеченными на чертеже.
– Не сомневаюсь, – сказал он, – что эта карта была составлена Джоном Боллом. Вы, вероятно, заметили, что все надписи сделаны одной рукой, кроме подписей Ланглуа и Планта. Последние представляют страшную мазню. Болл, напротив, пишет грамотно; по-видимому, он был человеком хорошо образованным. Вы согласны с этим? А следовательно, было бы очень странно, если бы на своем чертеже он не придерживался какого-нибудь определенного масштаба. Расстояние между первым и вторым водопадом вдвое меньше расстояния, отделяющего последний от третьего. Это, очевидно, не случайно.
Род согласился.
– Отсюда надо заключить, – сказал он, – что стоит только найти первый водопад, как мы сможем определить приблизительную длину пути к остальным.
– Совершенно верно, – подхватил Ваби.
– Я исследовал ложбину на расстоянии десяти миль. Допустим, что мы найдем водопад на пятнадцатой миле. Следовательно, судя по чертежу, второй водопад будет на расстоянии двадцати миль от него, а третий на сорок миль дальше. В общем итоге это составит путь приблизительно в семьдесят пять миль.
Ваби вынужден был признать, что вывод сделан правильно. Он смущенно почесал голову.
– Будем исходить из ваших данных, – сказал он. – Третий водопад, хижина и золотая жила находятся отсюда на расстоянии от семидесяти пяти до ста миль. Но тогда, черт возьми, почему же эти три человека очутились в этой лачуге, где мы находимся сейчас, и притом с небольшой пригоршней золотых самородков? Не сыграло ли золото злой шутки с ними? Быть может, они и нашли-то всего-навсего содержимое этого мешочка из оленьей кожи?
– Это соображение имеет основание, – произнес Род.
В этот момент и Мукоки, ставивший бифштекс на печку, подал свой голос:
– Может быть, они ходить на факторию за продовольствием. Ваби подскочил.
– Муки, ты разрешил загадку! Все теперь распутывается. С минуту он молчал, а потом стал объяснять свою мысль:
– Конечно, я могу ошибаться, но вот как можно было бы восстановить всю картину этого происшествия. Во-первых, Болл и оба француза могли случайно или каким-либо иным образом открыть золотую жилу. Они стали рыть землю и рыли ее, пока не истощилось продовольствие. Во-вторых, они, вероятно, собрали некоторое состояние, маленькое или большое, мы этого в точности не можем знать. Когда продовольствия не стало, было решено, что оба француза пойдут за подкреплением на факторию. Вабинош-Хоуз был в то время ближайшим пунктом, куда они могли бы адресоваться. Прежде чем пуститься в путь, они убивают Джона Болла, чтобы затем овладеть его долей золота. В-третьих, они отправляются в путь, захватив с собой ровно столько золота, сколько надо было, чтобы расплатиться за товары. Быть может, было действительно неблагоразумно разжигать зависть других авантюристов, с которыми они могли столкнуться в фактории. Несколько же самородков могли не обратить на себя внимания. Добравшись до этой хижины, они сделали привал. Тут Планту или Ланглуа, во всяком случае одному из них, приходит на ум отделаться от своего компаньона, как они отделались уже от Болла, завладеть чертежом, мешочком с самородками и, наконец, всем запрятанным богатством. Они вступили в драку и убили друг друга. Вот и все!
– Браво! – воскликнул Род. – У вас удивительная сообразительность, Ваби.
– И богатства, собранные ими, мы найдем зарытыми где-нибудь вблизи третьего водопада.
Но Мукоки помешал мальчикам достроить их воздушные замки:
– Обед подан! – закричал он.
