Джейн Астрадени
Созвездие Меча. Часть 3
«Всякому лесу – своя вея».
Шакренская народная мудрость
«По гатраку и астероид».
Из речи гатракского вождя
Сага о героях звёзд, грандиозных открытиях и величайших победах
Поветрие…
«В каждом лесу живёт своя тайна».
Так говорил Дерсцам[1] Келамин Удурстайл. Великий шакрен! Мудрец, воин и основоположник философии Дар-Шакренар. Но какие-то ученики-шутники переиначили высказывание по-своему: «всякому лесу – своя вея». И в таком виде оно, как ни странно, вошло в поговорку.
Однако Вирил из Гнезда Старвернайла точно знал – веи в чёрном лесу не водились. Зато его неугомонный тавимишари[2] Рамитин утверждал обратное, рассказывая небылицы о «чернокудрых и чернооких чаримиче[3]». Якобы видел одну у ручья, как она расчёсывала побеги-волосы узорчатым гребнем…
– «Гриб это был, – посмеивался над ним Вирил. – Большой и дряхлый».
Грибы-мутчабы иногда вымахивали ростом с шакрена.
– «Напустил пыли, навёл дурману, вот тебе и привиделось. Пока он удирал».
Так оборонялись только старые и трухлявые. Пыль вызывала пятиминутную эйфорию, галлюцинации или галлюциногенный сон, без вреда для нейронов. Обычно, взрослый шакрен отделывался лёгкой головной болью.
Но сами деревья источали опасность…
Сейчас они крепко спали и казались мёртвыми. За исключением тех, что росли стеной и возвышались крепостью в центре Чёрного леса. От них-то и почковались грибы… И каждый грибной сезон шакрены этих «пасынков» отстреливали. Для этого не было нужды тревожить деревья в глубине. Мутчабы, напитавшись соками, стекались в редколесье целыми колониями, чтобы размножаться. В этот период их полагалось отлавливать и отстреливать.
«Пока не заполонили планету и не прорвались в космос», – так шутили охотники.
В грибной сезон любой самрай-шак мог прилететь на базу, поохотится и заготовить себе пару бочонков мутчи – питательного белкового волокна, полезного для укрепления активных нейронов. Ведь натуральный продукт намного вкуснее синтезированного, а процесс его поимки так увлекателен.
Охота!
Самрай-шак ждали её целый оборот и тщательно готовились. А до начала травли в Чёрный лес отправляли разведчиков. В этом сезоне выбор пал на близнецов Сирила Старвернайла. Вирил с Рамитином недавно вернулись из Обители Шакренар и собирались подтвердить статус самрай-шак. Вирил готовился стать воином, а Рамитин учёным…
Под ногой хрустнула ветка.
Вирил отвлёкся от философских раздумий, остановился и огляделся. Вокруг темнела упавшая листва. Чёрные деревья – единственные на Шакренионе скопом теряли листву, чтобы затем разом обрасти по новой…
Рамитина в отличие от Вирила всегда занимал этот факт. Однажды, когда они ещё жили в Гнезде в городе Дальнего берега, Рами спросил учителя, как мёртвые деревья способны отращивать листья. Учитель терпеливо ответил, что деревья не мёртвые, а всего лишь крепко спят, просыпаясь на четверть оборота, чтобы пить влагу Шакрениона, цвести и увядать…
– «А зачем? – норовил подловить учителя пытливый сари-шак. – Если в Чёрном лесу веи не живут?»
– «Ради грибов, – строго напоминал учитель, и маленький проказник тут же получал дисциплинарное задание.
Но любознательный ученик всё равно не унимался и взрослым не верил. Рамитин был убеждён, что от сари-шак скрывают какую-то захватывающую правду.
– «Наверняка там обитают самые восхитительные веи, – сочинял он, чем приводил в ужас своего тавимишари. – Только нам не говорят».
– «Какой в этом смысл?» – осаживал его рассудительный Вирил.
– «Не знаю, – беспечно заявлял Рамитин, – но выясню обязательно».
У Рамитина всегда преобладало стремление докапываться до сути.
– «Я – исследователь!» – гордо заявлял он…
«И где ты закопался со своей жаждой исследования?» – сердито подумал Вирил, поддевая ногой чёрную кучу… В облаке сухих листьев из-за ближайшего дерева метнулся ндарим – юркий, светлый и быстрый, в отличие от мощного, тёмного и сильного у Вирила. Ндарим Рамитина припустил по тропинке, ускользнув от будущего воина.
«Жвиб!»
И он рванул за проекцией.
Не иначе Рами угодил в неприятности, а сильному тавимишари снова придётся его выручать.
Так повелось с самого детства. Хотя, было дело, Вирил пережил нападение безумного самрай-шак… Но тогда его спас не Рамитин. Впрочем, самое страшное, что когда-либо случалось с Рами – это подвёрнутая нога или древесный укус. А теперь почему-то неудержимо тянуло к деревьям.
«Потому что в детстве его ужалило грибо-дерево», – объяснял Сирил.
Да, странная была история…
Однажды Рами зашёл далеко в лес без защитного костюма. На спор. За что и поплатился. Едва откачали…
Вирил сокрушённо вздохнул и ускорил бег – вот-вот нагонит хитрого ндарима… И неспроста Рами влекло в лес. Его манили веи. Причём, не только раз в оборот, как всякого нормального самрай-шак, а ежедневно и без перерыва. Как попробовал свою первую вею, так и понеслось….
– «Ты – неправильный самрай-шак, – выговаривал ему Вирил. – Даже инстинкты у тебя неправильные».
– «А что в этом мире правильного?» – смеялся в ответ Рамитин.
– «Философия Шакрениона…» – заводился Вирил.
– «Её так много, что я в ней растворяюсь, – шутил Рамитин. – Что такого? Я же исследователь. Мне нравится всё изучать, особенно вей. Они такие очаровательные…».
Веи, веи… Это ещё полбеды! Рамитина неудержимо тянуло и к другим видам, похожим на чарим-вей.
– «Нельзя так», – сокрушался Вирил, силясь вразумить тавимишари.
– «Почему? – удивлялся Рамитин. – Мне нравится, когда мой ндарим резвится на свободе».
– «Добегаешься! Когда-нибудь…».
– «Напугал! Я – исследователь. Мне полагается забираться в труднодоступные места, а ты – воин. Твоя участь быть снаружи – настороже».
– «Смеёшься надо мной?» – огорчался Вирил.
– «Немножко», – признавался Рамитин и однажды заявил брату, как бы между прочим, во время тренировки ндаримов в степи:
– «И перед нами живой пример отрицания…».
– «Это кто это?» – насторожился Вирил.
– «Шар-ке[4]».
– «Что?! Безумный ндарим! Твои нейроны взбесились… Не иначе».
– «Сколько угодно отворачивайся от истины, но у отца это было с земной женщиной».
– «Женщина? У Сирила? Бред… Кто?!»
– «А сам рассуди».
Но Вирил и слышать об этом не хотел. Он не мыслил в чуждых его природе категориях. Однако на этот раз…
– «Неужели… Ева?»
Рамитин утвердительно кивнул, а его ндарим довольно фыркнул.
– «Нет, – Вирил отказывался это принять, но всё же попытался. – Ладно… Может и было. Один раз. Но тогда Арини…».
Всех в Гнезде удивляло, что Сирил до сих пор встречается с веей из Бирюзового леса. А раз в цикл они улетали в горы и там уединялись.
– «Нет! Такое не для меня», – непреклонно заявил Вирил, наблюдая за ндаримом. Тот прогуливался вдалеке, тяжело подпрыгивая и ныряя в серебристую траву.
– «Как пожелаешь, – Рамитин пожевал травинку. – А я не вижу ничего плохого в том, чтобы сорвать лишний поцелуй с уст хорошенькой веечки. Без последствий».
– «Как ты можешь? – Вирил наморщил лоб. – Когда они горькие на вкус…».
– «О, гуцци[5]! Это не они горькие, а твои ферменты… Нейроны подают сигнал, но ты можешь ими управлять.
– «Как?»
– «Легко. Ты же управляешь ндаримом».
Рами отпустил своего, и тот беззаботно скакал вокруг близнецов.
– «А если я не хочу управлять?» – Вирил вызывающе прищурился.
– «Тогда…. – Рами внезапно подскочил к нему и ткнул пальцем в середину налобного рисунка. – Ты – дикарь».
Вирил отшатнулся и прикрыл лоб ладонью.
– «Я не дикарь! Просто не хочу этим управлять. В жизни и без того забот хватает. Лучше я буду ждать…».
– «О, гуцци! – рассмеялся Рамитин, наблюдая за ндаримом тавимишари, грузно ступающим по шак-начи[6] в дрожащей степной дымке. – Тебе не хватает лёгкости. Ты чересчур тяжёл, Вири, и… неповоротлив».
«Фуух!» – взвились листья перед лицом шакрена и обсыпали его с головы до ног, а юркий ндарим сиганул с дерева прямо ему на макушку. – «Фырр!»
Послышался тихий смех… Вирил раздражённо отряхнулся и сбросил с себя ндарима Рамитина.
– Прекрати, – хмуро попросил он. – Где ты был?
– Ходил к ручью, – Рами появился из-за дерева и распылил ндарима.
– Опять за старое?
– Я там кого-то видел, – доверительно сообщил тавимишари. – Не успел рассмотреть… Удрал…
– О, гуцци! Не мели чепухи.
Рамитин приготовился спорить, но Вирил с улыбкой добавил:
– Каков гриб.
– О грибах! – Рами мигом оживился и забыл о разногласиях. – Я видел целую вереницу. Бежали вдоль ручья, к просеке. И ещё несколько крупных одиночек. Заметили меня и скрылись в чаще.
– Я тоже нашёл. Четыре поляны. Эти ещё не отпочковались от мутчицы. Но дней через восемь созреют. Я и отсюда чую их запах.
Он принюхался.
– Пойдём. Скоро прибудут охотники и гости… Надо готовить базу.
Вирил развернулся и направился к опушке, где шакрены оставили свои гам-метеоры.
«Шурр!» – зашуршали листья. Вирил круто обернулся, надеясь поймать тавимишари с поличным… А Рамитин просто стоял и смотрел в гущу леса, куда, мелькая среди деревьев, шустрым косяком сматывались грибы.
– Эцце и реччи[7]! – хором воскликнули близнецы.
«Цце… чччи!» – гулко отскакивая от стволин, вторил им голос леса, постепенно затухая вдали и сменяясь шёпотом:
– «Цццереччии…».
Тавимишари переглянулись.
– Ух ты, – рассмеялся Рамитин. – Поймали эхо. Удача!
И мечтательно посмотрел вслед грибам… Этот взгляд не укрылся от Вирила.
– Накличешь на себя беду, – тихонько предупредил он брата, угадав, где блуждают его мысли. – Чёрное сердце таит угрозу. Говорят, деревья там черней чёрного… Там без вести пропадают.
– Веришь в эти сказки? – Рами тряхнул головой, структурируя нейроны.
– Это не сказки. Ты знаешь…
Рамитин кивнул.
– Знаю.
Пять оборотов назад двое смельчаков отправили в Чёрный лес своих ндаримов. В самое сердце… А через два часа впали в нейронную кому.
– Тем более нужно выяснить, в чём там дело.
– Отважные воины не пошли туда, – сурово заметил Вирил и благодушно спросил:
– А ты куда лезешь?
Рамитин покрутил головой, и налобный узор заблестел, будто его спрыснули вейской любовной росой.
– Здесь не воины надобны, учёные. Разгадать загадку Чёрного леса…
«Хрясь!» – Вирил в сердцах переломил ветку, попавшую ему под руку, и решительно двинулся к месту стоянки.
– Ты – неисправим, – на ходу бросил он тавимишари. – Идём.
– Эцце и реччи! – выкрикнул напоследок Рамитин, приставив ладони ко рту, и лесное эхо многократно отозвалось ему. Улыбаясь своим мыслям, шакрен догнал брата и пошёл рядом.
А из таинственных дебрей повеяло холодком…
«Славная будет охота!»
Сезон 3. На два фронта
«Удачно пройди свой день до закатного моста
и перейди сквозь тьму к восходному маяку».
Приветствие шакренов дневному путнику
Звёздная дата – 3.12. Охотники за грибами
3.12.1. – Генетические причуды
– Ты уверен, что это правильно?
– Я не делаю, о-руджанн, если до конца не уверен.
– С каких это пор, а-джаммар? Ты перестал рисковать…
Женя с Талехом препирались уже полчаса. Очередной рекорд в их семейной жизни. А ругались они из-за Джардани.
Мальчик вырос!
Очаровательный малыш Джанни незаметно превратился в Джардани-подростка – развитого не по годам, а временами задиристого и довольно колючего. Буквально. И если джамм ещё крепко спал в нём – глубоко внутри, то гатрак частенько просыпался и вырывался наружу.
– Поверить не могу! – возмущалась Евгения. – Но узнаю джамрану. Всё провернул за моей спиной! А говоришь мне об этом только сейчас…
Условные сутки назад они покинули Ролдон-2 на сокращённой версии Рэпсида и направлялись в ближайшую из систем созвездия Цефея, взяв курс на Шакренион.
– Запланировал тайком и мне не сказал!
– Женя, успокойся, расслабься и наслаждайся полётом.
– У тебя на всё один ответ! Расслабься и наслаждайся…
– Прежде всего, успокойся.
– Как?! Как я могу успокоиться, зная, что мой единственный сын… Единственный! Заметь, из-за тебя… – Женя чуть не плакала, сразу вспомнились прошлые обиды, горести и недоразумения. – По твоей воле! Там! Один!
– Замечу… Не один, а с гатраками. Агрэгот не позволит и волоску упасть с его головы. Учитывая, что… Джанни и мой сын тоже.
– Там опасно! – выдвинула Евгения последний и самый веский довод.
– Прекрати, Ева. Он не пропадёт. И мы оба это знаем… Ему – четырнадцать. Лучше беспокойся за станцию.
– Не переводи стрелки…
– Да? А разве не благодаря тебе Рокен стал заместителем? В обход меня…
– Это же на время. Пока мы в отъезде. И… – Женькин энтузиазм резко поутих. Тревога за станцию росла по мере удаления от неё. Теперь идея с повышением Рокена не казалась такой замечательной. Евгения боялась представить, каким они застанут Ролдон-2, по возвращении, и найдут ли его вообще. Однако…
– Рокену пора взрослеть, – решительно заключила она. – Хватит скакать кузнечиком! Он больше не на поруках. И потом, зам – это не капитан. Дмитрий не допустит катастрофы. Да и Нивилла обещала приглядывать…
– Знаю, как она приглядывает, – проворчал командор. – Так, что оба Ролдона останутся без присмотра.
– Талех, ты стареешь, – вздохнула Женька.
– Чего?
– И берёшь на себя чересчур много ответственности. Не кипешись. Дмитрий за всем проследит.
– Знаю. Мы постоянно на связи… Так, что там было до этого, двумя репликами раньше…
– А, это… Ведёшь себя как старый сварливый деспот. Всех загонял! От каждого требуешь отчёта, а сам… Отправил ребёнка в ссылку на астероид, а я узнаю об этом последней. Ай…
– Ну-ка, повтори… Кто это старый и сварливый?!
Талех угрожающе двинулся к жене, на ходу расстёгивая китель.
– Куда убегаешь? Иди-ка сюда. Я тебе покажу… Насколько я стар… страшный и неутомимый… ти… таран!
Очередная погрешность РНК-переводчика?
Женька, хихикая, отступала вглубь каюты.
Она умышленно дразнила мужа. Ведь ему не было и шестидесяти, а для джамрану это даже не середина жизни, а только начало расцвета.
– Тиран… ммм…
Талех поймал её быстро, предоставив лишь немного форы, для забавы. Опрокинул на кровать, и, целуя, прошептал:
– Прекращай брюзжать… Лучше открой для меня свои гены…
В последующие два часа Женя сполна оценила его обманный маневр.
Но и кроме этого на Рэпсиде находились занятия по душе.
Капитан традиционно не торопился. Ради Женьки Талех совершил «круиз по туманностям», как он выражался. Поэтому до Шакрениона они летели неделю, а не восемь стандартных часов, растягивая удовольствие от полёта. Зато Женя воистину наслаждалась. Импульсная скорость хоть иногда позволяла любоваться видами на экране и за иллюминатором.
– Всё равно до начала охоты четверть фазы, – сказал Талех. – Куда нам спешить?
– Правильно, – подхватила Женя. – Полезно развеяться и побыть вдвоём.
На борту присутствовал минимум команды. То есть, если не заходить в рубку или в инженерный, то за весь перелёт можно вообще никого не встретить. Женя с Талехом в кои-то веки остались наедине! И оба признали, что это самый шикарный отпуск за всю их совместную жизнь.
Когда Сирил позвал друзей на ежегодную грибную охоту, они единодушно приняли приглашение. Миритин отправился на Шакренион раньше – помочь с приготовлениями. А Супруги Риэ-Квиезархижь-ххардрэрдах по дороге закинули дочь к бабушке с дедушкой на Рахтор и теперь получали удовольствие от путешествия. Во всех смыслах!
Параллельно Женя проводила эксперимент. Знакомила мужа-джамрану с земной беллетристикой. С кинематографом они ещё раньше разделались, настала очередь литературы. На этот раз задача оказалась гораздо сложнее. Мозг джамрану отчаянно сопротивлялся.
– Не понимаю, зачем писать о вампирах? – недоумевал Талех. – Они же генетически непривлекательны.
– Ну-у… Жанр такой, мода, бренд…
– Хм… скорее бред.
И командор продолжил критиковать.
– Никакого развития! Сюжет зациклен сам на себе. Всю книгу мусолят – еда человек для вампира или не еда и как надо любить еду… Какой в этом смысл? Очевидно же! Неразумно решать риторические вопросы художественными средствами. Всё и так ясно – любимая еда. Спроси у любого алактинца, он тебе скажет. И незачем об этом целую книгу писать, чтобы установить…
– Ну, существует ещё проблема отношения еды к пожирателю…
– Спроси Аманду, – машинально посоветовал муж. – … О, даже так!
Это Талех обнаружил, что книг не одна, а двадцать и погрузился в следующую историю…
– Гатракскую мать! – командор наткнулся на оборотней. – Как не эстетично, глупо и примитивно!
– Конечно-конечно, милый, – Женя поспешно забрала у него планшет. – Я в курсе. Джамрану первыми открыли закон чистого превращения вещества и привнесли его во вселенную… Но авторы книг об этом тогда не знали.
С любовными романами обстояло ещё хуже. Талех от них засыпал. Правда, одним всё же впечатлился, настолько, что даже прослезился.
– Немыслимо! Мужчина соблазнял женщину на протяжении десяти книг? – командор был искренне потрясён. – Это сколько циклов-то? Бедолага… Ущербный… Его лечить надо, а не делать героем… И женщину, впрочем, тоже.
– Они же в конце это сделали и поженились, – Женя пыталась реабилитировать земную романтику в глазах джамрану. – Смотри! Вот же, на последней странице…
– Какая жестокость по отношению к ним! – вознегодовал Талех. – Несчастным место в медцентре, а не в Театре бракосочетания.
А над земной эротикой командор хохотал так, что отражатели на иллюминаторах дребезжали, особенно после фразы:
«Он засадил свой поршень в её цилиндр и заработал со скоростью четырёхтактного двигателя».
То есть, само предложение в оригинале выглядело и читалась несколько иначе, но джамранский переводчик именно так всё и перевёл. И Талех долго поражался фантазии землян, «описывающих секс каких-то допотопных звездолётов».
К сожалению, детективы оказались для мышления джамрану и вовсе бесполезны. Командор с первых страниц просекал, кто убийца или, кто «украл портсигар»… После такого мозгового штурма, Евгения забоялась предлагать мужу научную фантастику и экшн.
Впрочем, она была к этому готова, зная, что у джамрану нет развлекательной массовой литературы. Более того, выяснила, что и книгопечатания-то нет, в привычном смысле этого слова…
Предварительно Женьку осенило, и она решила зайти с другого конца.
– Поговорим о джамранских книгах. Я ведь читала… Сопоставим.
– Видишь ли, Женя, – задумчиво проговорил Талех, он всегда с этого начинал, когда не хотел её обидеть. – Есть категории несопоставимые. Джамранское творчество несопоставимо с земным.
– Почему?
– У нас процесс написания книги достаточно долгий и кропотливый, потому что…
– Знаю-знаю, джамрану пишут художественные произведения исключительно на полной речи…
Давным-давно Сандер её просветил.
– Не все, насколько мне известно, – блеснула она эрудицией.
– Ты не владеешь информацией…
– Так разъясни.
– Автор-джамрану пишет одну-единственную книгу на протяжении всей жизни. Немного находится одержимых, готовых посвятить этому всю жизнь. Поэтому джамранских писателей относительно мало, по сравнению с земными.
– То есть, это удел избранных?
– Не совсем. Правильнее – самоотверженно преданных генофонду.
– Генетических патриотов?
– Примерно… Дело в том, что книги у джамрану только рукописные. И не иначе.
Подлинное откровение!
– Думаю, о причинах ты догадываешься…
– Генофизика?
– Верно. Кроме знаний, опыта, информации, джамрану-писатель вкладывает в творение свои гены. Так, чтобы их прочитали и впитали его соплеменники. Даже по истечении сотен, тысяч и миллионов циклов…
– Хм… Но ведь… Каждая джамранская фонема и так содержит генетический код, выраженный звуком и буквой, а слова объединяют фонемы в геномы, в разнообразных сочетаниях, и джамрану считывают их наряду со смыслом.
Сандер не утаил и этот генетический секрет, когда обучал Женю основам джамранского стихосложения.
– Поверхностного восприятия недостаточно для джамрану. Необходимо ощутить гены всеми рецепторами. Вобрать их вкус, запах… Тебе не понять.
– Естественно… – Женя вздохнула.
– Но, я попробую объяснить… Настоящие книги пишутся на особом материале. Назовём его… Полотно.
– А бумага?
– Бумага недолговечна. Специальным веществом… Как это по-вашему…
– Чернилами?
– Краской… Этим консервирующим составом заполняется приспособление для книгописания – зэ-ридэ или ДНК-колер… Давай покажу.
И Талех продемонстрировал жене инструмент для книгописания через поисковик гала-нета, пользуясь джамранским паролем. Зэ-ридэ напоминал древнюю шариковую ручку и нынешний стилус.
– ДНК-колер всей поверхностью собирает гены с подушечек пальцев автора, и они попадают в краску. Также продуцируется и собирается генетический пот. Для наибольшего эффекта. ДНК-краска остаётся и закрепляется на полотне. Ещё писатель может в процессе регулярно покусывать кончик зэ-ридэ, оставляя слюну, которая затем попадает в состав. А на рабочем конце инструмента выдвигается игла. Автор периодически прокалывает себе палец, используя кровь… Большинство древних научных трактатов написаны так же.
Женя была в шоке!
Джамранские книги создавались потом и кровью. Буквально! И слюной…
В такие страшные генетические тайны Сандер её не посвящал.
– Читая книгу, джамрану обязательно водит пальцем по буквам и считывает ДНК носителя, помимо зрительного восприятия генокодов…
– А краска не выгорает и не стирается?
– Исключено. Очень прочный состав. А добавочный консервант способен удерживать написанное и гены в нём – вечно… И полотно – не бумага.
– Значит, я…
– Да, ты никогда не сможешь читать джамранские книги наравне с джамрану. Более того, многие из них ты вообще не прочтёшь. Большинство хранится в архивах, в библиотеках на Серендале и Рахторе, или в частных собраниях.
– Но, как же… Планшеты! Я же читала… Тексты пишутся от руки и адаптируются?
– Нет. Это не книги… Чаще всего тебе попадались научно-популярные ДНК-спектрограммы, написанные посредством зэ-кэрго или ДНК-спектрографом.
– Как всё сложно…
– Проще простого, – рассмеялся Талех. – Инструмент зэ-кэрго – обычный компьютер с геносканером и сенсорной клавиатурой, в вашем понимании. Сейчас учёные экспериментируют с мыслезаписями. Пытаются визуализировать мыслеобразы через прямой контакт с передатчиком. Пока это в стадии разработок. Однако это всё не то… ДНК-спектрографы проецируют гено-образы на экран, но не переносят их на полотно и не создают книг, в джамранском понимании…
– Печально.
– Совсем нет. С точки зрения генофонда они не представляют ценности для джамрану и никогда не станут…. Как это, по-вашему?..
– Классикой? – подсказал Женя.
Талех подумал, оценил пассаж РНК-сыворотки и ответил уклончиво.
– Бесценными и вечными. Они, безусловно, информативны, но представляют собой лишь отражение генетической памяти в сочетании с буквенными генокодами. Зачастую недолговечны. Им свойственно искажать подлинную генетическую информацию. Со временем заменяются другими или похожими. В них мало индивидуальности.
– А пишутся они тоже долго?
– Как раз нет. Все они зэ-кэргированы на укороченной версии языка. Зэ-ридированное полотно в отличие от них передаёт все речевые и генетические нюансы…
– Интересно… Какова жизнь самоотверженного писателя, полностью отдающего себя одной книге?
– Иногда двум, – признался Талех. – В зависимости от желания и таланта автора. Бывают гении, способные написать три. Но это потолок.
– Конечно, автор одинок, ведёт замкнутый образ жизни и обретает известность посмертно…
– Вовсе нет, – рассмеялся муж. – Частенько пишут в соавторстве и обычно это супруги или постоянные генетические партнёры, по известным причинам. А так… Писатели как правило знамениты, ведут активный образ жизни, много путешествуют, обмениваются генами… Это особенно важно для полноты картины. Краска должна быть насыщена многообразием генов. Драгоценный генетический опыт, обработанный и переведённый в индивидуальную систему генокодов. Истинное наслаждение читать это!.. Ощущая зрительно, на вкус, на слух и запах… Умопомрачительное сочетание!..
Глаза командора светились, когда он об этом говорил.
