Джейн Шемилт
Пациент
Глава 5
Апрель 2017 года
Раскинутые руки и цветы оказались вещими. Офелия стояла в широко распахнутых дубовых дверях, приветствуя гостей. Большой холл позади нее был залит светом, вдоль стены красовались белые цветы. Тепло и разговоры разливались в воздухе благоухающей волной; Нейтан вскинул лицо, будто впитывая этот аромат.
– Добро пожаловать в наш дом!
Она не назвала себя, считая само собой разумеющимся, что мы сами поймем, кто здесь хозяйка, и мы, конечно, поняли. Она быстро скользнула глазами по нашим лицам и постаралась расположить нас к себе. Ее красота была холодной и отточенной, как у кинозвезды пятидесятых, вроде Грейс Келли или Типпи Хедрен – старомодный гламур в духе Хичкока. Ее свободно уложенные светлые волосы были унизаны цветами, что выглядело бы смешно на мне, но на ней смотрелось потрясающе. Она была одета в платье-футляр из сливового бархата, искрящегося золотыми переливами; в своем коричневом одеянии я почувствовала себя воробьем рядом с райской птицей.
Нейтан уговорил Лиззи тоже прийти; она написала, что задержится, и присоединилась к нам уже у входа. На ней были джинсы и черный свитер, на шее висели металлические цепочки; в сочетании с алой помадой и косой челкой это выглядело эффектно. Враждебность в ее взгляде была заметна только мне.
– Рэйчел и Нейтан Гудчайлд и наша дочь Лиззи, – представился Нейтан, пожимая протянутую Офелией руку; его серо-голубые глаза блестели, как галька, только что омытая морской волной. – Мы живем сразу за Северными воротами на Де Вокс Плейс.
– Ах, в этом милом маленьком ряду домов? Вам очень повезло!
Определив наше место, по крайней мере в географическом смысле, она поцеловала Нейтана, а затем меня. Я уловила аромат фрезий.
Лиззи отступила на шаг.
– Я живу на Миллфорд-Хилл, на другом конце города, – сказала она. – Отдельно от родителей.
– Мы разослали приглашения всем, кому смогли, – улыбнулась Офелия, скользнув по Лиззи взглядом. – Это меньшее, что мы могли сделать после стольких месяцев ремонта и строительных лесов. Вы, наверное, нас ненавидели!
Ее американский акцент был легким, но очаровательным. Во всяком случае, Нейтан явно был им покорен.
– Вовсе нет, – пробормотал он. – Всем не терпелось поскорей познакомиться с новыми соседями.
– А вы, вероятно, викарий?
Епископ Солсберийский стоял в холле, болтая с деканом и каноником, так что это было правомерное предположение.
– Я работаю учителем в школе через дорогу. – Нейтан обнял меня за плечи, но не спускал глаз с Офелии. – Рэйчел врач, а Лиззи работает в городской библиотеке.
Офелия придвинулась к нему ближе, ее улыбка стала шире. Она выглядела такой довольной, будто была именинницей и только что получила подарок, о котором мечтала.
– Мне, кажется, знакомо ваше имя! Вы учитель в Кафедральной школе, я читала на сайте. Преподаете историю, верно?
Нейтан кивнул со счастливой улыбкой.
– Какое совпадение! Наш сын Оскар идет в вашу школу на следующей неделе. – Она не упустила возможность и с легким смешком взяла Нейтана под руку. – История – его любимый предмет! Я вас познакомлю. Он приступает к учебе с понедельника, посреди семестра. Он такой нервный, с моей стороны было жестоко переводить его из лондонской школы, но увы, пришла пора переезжать в этот дом.
Ее изящные ногти впились в рукав Нейтана. Было что-то жесткое в ее гладком молодом лице, за блеском в глазах скрывалась твердость, она была из тех женщин, которые не боятся воплощать свои планы в жизнь. В этот момент кто-то окликнул ее по имени.
– Напитки в библиотеке, – сказала она. – Мой муж где-то рядом, вы сразу его узнаете – он не слишком опрятный и очень много говорит. Я подойду к вам попозже.
Она отвернулась, приветствуя очередного только что прибывшего гостя, высокого рыжеволосого курчавого мужчину в жилете и с галстуком-бабочкой.
– Генри! – Улыбка снова засияла на ее красивом лице.
В библиотеке в глубоком камине пылал огонь; язычки пламени плясали, отражаясь в старинных многоугольных окнах. Ряды книг в кожаных переплетах выстроились на полированных полках, доходящих до потолка; стены были отделаны красным шелком; под ногами лежал толстый персидский ковер. На круглом столе расположился бюстик какого-то ребенка, на другом – старый глобус. В углу тикали изящные напольные часы. В толпе я заметила Эбби – одетая у униформу с наколкой, она лавировала между гостями с подносом в руках. Несколько прядей выбились из ее прически и прилипли к раскрасневшимся щекам. Она выглядела сосредоточенно-озабоченной. Офелия как-то нашла подход к уборщице Виктории; очевидно, она умела получать все, что хотела. Я помахала Эбби рукой, но та собирала пустые бокалы и меня не заметила.
– Это все суета, – прошептал Нейтан. – Давай выпьем, а потом уйдем.
Он был очарован Офелией, но, непривычный к такому окружению, чувствовал себя не в своей тарелке. Впрочем, как и я, только с той разницей, что у меня не было ощущения паники или скуки. Мне нравились общество и блеск; я соскучилась по этому.
Нейтан начал было проталкиваться через толпу, но перед ним возник директор Кафедральной школы Саймон Холмс – Офелии следовало поставить высший балл за расторопность! Своим тупым лицом и острыми зубами Саймон напоминал мне бобра. Он быстро двигался в нашу сторону, пробираясь сквозь толпу, словно сквозь бурный поток.
– Хоть одно знакомое лицо! – проговорил он с облегчением, хлопнув Нейтана по плечу.
Его жена улыбнулась мне. Если Саймон был похож на бобра, то Сара – на лошадь, но симпатичную и в красной блузке с белым отложным воротничком.
– Я так рада, что вы здесь, Рэйчел. Мы были немного растеряны. Понятия не имели, что это официальный прием.
До последнего момента я тоже. Я огляделась – большинство мужчин были в строгих костюмах, а женщины – в шелках или бархате. Мой взгляд остановился на Лиззи – ее лицо сияло, она смеялась. Она была с высоким мужчиной, который прислонился к стене спиной к нам, его светлые кудри касались воротника. Пока я наблюдала, он обернулся, махнув рукой кому-то в зале, и показал свой гладкий красивый профиль.
«Американец, как и наша хозяйка», – догадалась я, судя по его росту, загару и расслабленной позе.
Он огляделся по сторонам, как делают люди, почувствовав чей-то взгляд, и улыбнулся, заметив меня. Его зубы были очень белыми, как в рекламе зубной пасты. Сказав что-то Лиззи, он взял со столика бутылку шампанского и направился к нашей группе.
– Всем привет! – Он ухмыльнулся. Я оказалась права, американец. – Я Блейк, бедный родственник и приживальщик.
– Добро пожаловать в Солсбери! – Я подняла свой бокал, размышляя, как бы отправить Блейка обратно к Лиззи – рядом с ним она выглядела такой счастливой. Через его плечо я видела, что дочь сделала шаг в нашу сторону, но ее перехватил епископ, тут же приступивший к громогласному допросу: «Как тебе в родном городе? Нашла работу? Много ли подруг? А парень есть?» Счастливое выражение стерлось с ее лица. Некоторые старики обожают бесцеремонно лезть не в свое дело. Разве она обязана рассказывать, что не ей удалось получить работу в лондонском издательстве, пришлось вернуться в город, где выросла, и переквалифицироваться в библиотекаря? Что ей одиноко, что все школьные друзья разъехались, а парень недавно бросил ее, что она живет одна и, по мнению ее отца, мечтает сбежать отсюда?
Блейк наполнил мой бокал шампанским.
– Я брат Офелии. За свои грехи наказан тем, что занимаюсь перестройкой домов, но здесь, увы, мне развернуться не дали. – Он покачал головой, в его голосе звучало сожаление. – Это здание неприкосновенно, декан и совет каноников вцепились в него мертвой хваткой.
– И что бы вы с ним сделали? – Нейтан возник за моим плечом. Как историку, ему была невыносима мысль о любой модернизации. Он самозабвенно почитал прошлое.
– Вообще ничего. Все и так прекрасно. – На обеих щеках Блейка появились ямочки. – Я здесь, чтобы помочь сестре устроиться в новом доме. Мы с ее мужем работаем вместе. – Он наполнил бокал Нейтана так быстро, что шампанское потекло через край, а затем долил свой. – А вы кто такой?
Вопросы в лоб, которые среднестатистический англичанин не удостаивает ответом, американцам часто сходят с рук.
– Местный учитель, – сухо ответил Нейтан, стряхивая шампанское с пальцев.
– О, моя сестра будет рада познакомиться с вами.
– Она уже это сделала.
– Значит, вы уже в курсе, что нам повезло и Оскар будет учиться в вашем замечательном заведении.
Нейтан кивнул, начиная оттаивать. Краем глаза я заметила мерцание золота. Виктория! На ней было блестящее платье в восточном стиле, купленное на марокканском базаре, и туфли на высочайшем каблуке. Она явно прочитала приглашение.
– Наконец-то! – Она наклонилась меня поцеловать, от нее восхитительно повеяло ароматом роз и пряностей. – В последнее время тебя совсем не видно.
– Я тебя тоже потеряла! – Я обняла ее. – Слава богу, ты вернулась, мне надоело смотреть на твои пустые окна.
– Приходи ко мне завтра.
– Ко мне записалась куча народу. Больше только у Роджера, я не знаю, когда…
– Скоро я снова уеду. – Она прищурилась, будто желая услышать оправдание поуважительней.
– Может, в выходные?
Она часто путешествовала. Ее фотоработы публиковали «Нэшнл Географик», «Конде Наст» и «Вог». Ее дом был полон памятных сокровищ; из каждой поездки она привозила то нигерийскую маску, то жезл для предсказаний от ботсванского колдуна, то молитвенные коврики из Пакистана. Она знала несколько языков, пережила любимого мужа и могла работать целыми сутками; в свои семьдесят лет она обладала гораздо большей энергией, чем многие мои знакомые.
– Не смеши, дорогая. Ты же знаешь, у меня не бывает выходных. Завтра в пять?
– Виктория! – Из толпы возник декан и подхватил ее под локоть; на его круглом лице блестели бисеринки пота. – Нам нужно поговорить о фотографиях для приходского журнала.
Подруга подмигнула мне: «Увидимся позже».
Теперь зал был набит битком. Похоже, Офелия пригласила и лондонских друзей. Столичный гламур сверкал то здесь, то там, как золотая нить в рулоне твида. Я заметила одного или двух своих пациентов. Прежде я беспокоилась, что наши встречи в обществе будут вызывать у них неловкость, ведь я выслушивала их страхи, видела их плачущими и обнаженными. Но мои опасения оказались напрасны: не смущаясь, они сами подходили ко мне на вечеринках или караулили на кассе в супермаркете, желая посвятить в новый набор своих жалоб.
Я повернулась к столику с напитками в тот момент, когда в дверях показался ребенок в пижаме, его рука лежала на дверной ручке, а голова была склонена к плечу. Красивый мальчик лет восьми-десяти, со светлыми кудрями, веснушчатый и босой. Он спокойно огляделся вокруг, прежде чем шагнуть в зал, и, потянувшись к блюду на столе, взял несколько маленьких канапе с икрой, запихнул их в рот и уже подносил к губам бокал с вином, когда появилась Офелия. Она с улыбкой забрала у него бокал и слегка потрепала рукой по кудрям. В следующую секунду он скрылся с глаз.
Сын Офелии. Я думала, что он гораздо младше – лет четырех, не более. Офелия выглядела слишком молодой, чтобы иметь десятилетнего сына. Вероятно, она была из тех женщин, которые стараются сохранить свою молодость, или унаследовала хорошие гены. Встретившись со мной взглядом, она перестала улыбаться и пошла прочь. Я наблюдала слишком личный момент. Взяв со стола пару бокалов, я повернулась, чтобы подойти к Лиззи. И увидела своего французского пациента.
Меня затрясло. Это было нелепо. Неудивительно, что мы встретились здесь – он говорил, что восстанавливал дом в Уилтшире, должно быть, этот самый.
Он стоял в центре небольшой группы и что-то говорил. Гости завороженно слушали его. Знакомых лиц среди них я не обнаружила. Все были слишком молоды, вряд ли я могла сталкиваться с ними по работе; молодежи доктора нужны не так часто, как старикам.
На нем был черный галстук, повязанный так небрежно, будто во время одевания был забыт на полпути. Следов слез на лице не было, а копна волос отросла еще длиннее, почти до плеч. В этой глянцевой обстановке он выглядел дико, расхаживая взад-вперед, как загнанный в клетку зверь. Я попятилась. Мне не хотелось, чтобы он заметил, что я пялюсь на него, будто девочка-подросток на главного мачо класса, но этим движением я привлекла его внимание. Он поднял взгляд, улыбнулся и направился ко мне, не оглядываясь, словно наконец нашел выход из клетки. В этот момент я уже должна была понять, должна была почувствовать предупреждение. Гости поворачивались ему вслед и замечали меня.
– Я не знал, что вы тоже будете здесь.
– Как ваши дела? – Я надеялась, он не заметит, как дрожит вино в моих бокалах. Неожиданная встреча. Я почти забыла его французский акцент и теплоту голоса.
– Если бы я знал, что вы придете, я ждал бы вас.
– Я тут за компанию. – Я старалась говорить беззаботно. – Им нужен мой муж, а не я.
– Почему не вы? – Произнося это, он приподнял бокал, будто благодаря меня безмолвным тостом за тот час в моем кабинете.
– Муж – полезное знакомство, он учитель в школе, где будет учиться их сын. Мамаша уже произвела разведку боем.
– Какое точное выражение. – Его темные глаза сверкнули.
– Выходит, вы тот архитектор, который занимался реставрацией здания?
– Моя роль была проста. Проследить, чтобы ничего не изменилось.
– Думаю, вы сделали больше. – Я обвела взглядом безупречные потолки, очищенные каменные подоконники и глубокие оконные проемы. – Я бывала в этом доме много лет назад. Теперь он выглядит лучше. Прежде в комнатах было очень мрачно.
– А я жалею, что мрачность исчезла. На мой взгляд, дома в наши дни недостаточно мрачны. – Он допил вино и улыбнулся мне. Я и забыла, как улыбка преображает его лицо. – Мой доктор сейчас сказал бы, что не стоит пить спиртное одновременно с лекарствами.
– Я бы тоже, но я не ваш доктор.
Наверное, из-за выпитого алкоголя мне показалось, будто мы не беседовали, а танцевали, двигаясь друг другу в такт.
– Думаю, вы снова им станете. – Он поставил бокал на стол. – Я перестал принимать таблетки. Я хотел сказать вам…
– Вот ты где, пупсик! – Офелия отделилась от толпы и взяла его под руку.
Пазл сложился, в нем было не так уж много элементов. Удивительно, что я до сих пор не сообразила. Ее лицо светилось триумфом – прием проходил хорошо.
– Вижу, ты уже познакомился с женой будущего учителя нашего сына? – Быстрая улыбка сверкнула в мою сторону. – Иди представься ему самому, он потрясающий!
– Увы, Офелия, тебе придется меня извинить. – Он высвободил локоть. – Жена учителя оказалась моим врачом, ее зовут Рэйчел. Мне важно узнать ее мнение как специалиста.
– Только не слишком долго, Люк. – Крошечная морщинка появилась на ее гладком лбу. – Нам нужно поговорить.
Офелия кивнула мне. Я не представляла собой никакой угрозы, а была лишь досадной помехой. Она повернулась и наткнулась на массивную фигуру епископа, это вызвало у нее очередное радостное восклицание. Укол вины, который я почувствовала от того, что по незнанию критиковала жену Люка при нем самом, бесследно растворился, когда тот посмотрел на меня. В это мгновение Виктория положила ладонь мне на плечо.
– Я уже ухожу, дорогая. – Она поцеловала меня и бросила взгляд на Люка, в ее глазах светился живой интерес.
Мне не хотелось представлять ее как свою ближайшую соседку, хоть это было так – понятие «сосед» подразумевает дружеские отношения, которые вы не выбирали, а Виктория выбрала меня, и это до сих пор казалось мне чудом.
– Ви, это Люк Лефевр, наш хозяин. Люк, это Виктория Джексон.
Я старалась говорить непринужденным тоном, но фотографа не обманешь; Виктория замечала все. Она видела, как пульсирует жилка у меня на шее, как мои пальцы вцепились в ножку бокала. Люк наклонился и поцеловал ей руку. Она наверняка оценила его привлекательность и необычайно выразительный взгляд, но даже ей не пришло бы в голову, что два месяца назад он сидел передо мной и по его лицу текли слезы. Интересно, что увидел Люк при взгляде на нее? Гламурную семидесятилетнюю даму с розовыми прядями в волосах и ничего не упускающими подведенными глазами? Это вряд ли. Мне кажется, он вообще на нее не смотрел.
– Пока, мои дорогие! – Виктория одарила нас общей улыбкой. – Желаю хорошо повеселиться! – И она исчезла, оставив в воздухе аромат роз.
Люк взял бокал из моих рук, поставил его на стол и наклонился ближе.
– Идите за мной. – От тепла его дыхания возле моего уха по коже побежали мурашки.
Я мельком увидела Нейтана с Сарой, они были полностью поглощены беседой. Вокруг все пили и болтали. Казалось, никто не заметил, как мы выскользнули из комнаты. Люк спустился по ступенькам, прошел по выложенному камнем коридору и открыл боковую дверь. Мы окунулись в вечернюю прохладу. Лужайка освещалась фонариками, воткнутыми в землю.
Люк опустил взгляд:
– Вы сегодня обуты? Это хорошо.
Меня охватило волнение, я ощутила покалывающее тепло, поднимающееся от пальцев моих ног. В окнах были видны склоненные друг к другу или откинутые назад в смехе головы гостей. Я надеялась, что Нейтан будет настолько увлечен разговором с Сарой, что ему не придет в голову меня искать, а Блейк вернулся к Лиззи и спасает ее от скуки. Никто не знал, что мы здесь.
«Не будь дурой, – говорила я себе, идя вслед за Люком по большой квадратной лужайке. – Ты, должно быть, пьяна. Не воображай, что ты ему интересна; у него очаровательная жена вдвое моложе тебя. Ты стареющая женщина с морщинами на лице и взрослым ребенком. Ты двадцать пять лет в браке. И к тому же он пациент, а ты врач. Нельзя нарушать границы».
Я споткнулась о каменный бордюр на краю лужайки. Люк меня поддержал, и тепло его руки показалось мне обжигающим. Я засунула ладони поглубже в карманы. Мне следовало вернуться на вечеринку, найти мужа, вникнуть в его беседу с Сарой, присоединиться и смеяться в нужные моменты, но я продолжала идти, глядя на тени, которые бежали впереди нас по траве. Тень Люка была высокой, а моя, колышущаяся рядом, намного меньше.
Он провел меня через железную калитку в старом каменном заборе, а затем вниз по широкой травяной дорожке с клумбами по обеим сторонам, пустыми в это время года. Мы не разговаривали. Он шагал быстро, и приходилось торопиться, чтобы не отстать. Журчащий звук доносился до нас из темноты, становясь все громче и ближе. Впереди показалась темная живая изгородь, через проделанный в ней проход сверкала водная гладь. Мы вышли к реке, текущей между высокими берегами, ее поверхность блестела в лунном свете. Шум воды был громче, чем можно было ожидать, будто под спокойной поверхностью скрывались невидимые водовороты и подспудные течения, более быстрые и дикие. В детстве моя мать поскорей увела бы меня с такого места.
– Там заливные луга. – Люк указал на пространство на другом берегу реки и вереницу огней вдалеке. – А то освещенное место – ресторан, который обожает Офелия.
Не было нужды пояснять. Я знала ресторан «Старая мельница», знала эти заливные луга и эту реку. Я бывала там прежде. Мы с Кэти во время летних каникул сооружали на реке маленькие островки из водорослей, а теперь мимо лугов и ресторана, огни которого пронизывали темноту, пролегал маршрут моей вечерней пробежки. На участке между мельницей и рекой обычно пасся скот. Я прожила здесь всю жизнь, но не стала рассказывать Люку – это было бы слишком скучно. К тому же в темноте пейзаж выглядел по-другому, будто я очутилась в незнакомом месте, где никогда прежде не была.
– Вот почему в конце концов я и согласился на этот дом. Здесь, на берегу, возникает видимость полного покоя, особенно по вечерам. – Его глаза сияли в лунном свете. – Вы спасли мне жизнь. Для вас, вероятно, в этом нет ничего особенного. Уверен, вы делаете это каждый день, но мне захотелось поблагодарить вас где-то в тишине, а не посреди вечеринки, где любой может вклиниться в наш разговор.
– Каждый врач на моем месте…
– Это неправда, не каждый. Поверьте, я знаю. Врачи на самом деле не слушают, но вы выслушали. Вы дали мне выговориться. Я почувствовал себя возрожденным. Мне показалось, что мир, в котором существует такая доброта, как ваша, не может быть плохим местом.
Было ли это проявлением моей доброты? Или просто случаем, для которого нашлось достаточно времени, и меня привлек человек и его история?
– Я пытался рассказать о вас Офелии и Блейку, но они тоже не слушали. Они никогда не слушают. Я был на грани нервного срыва. У меня они уже бывали раньше, я вам говорил. Все могло кончиться намного печальней. А теперь мне лучше, вы меня исцелили. Почему вы улыбаетесь? Не верите мне?
– Вы выглядите довольно хорошо, но вряд ли это моя заслуга.
– А вы совсем другая, когда улыбаетесь.
Обычно я не воспринимала всерьез комплименты от пациентов, но этот был мне приятен – и я испугалась. Будто рухнул один из защитных барьеров, которые меня окружали, и я оказалась на краю обрыва. Я не ответила; я не знала, что сказать.
– Простите. – Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица Люка, но в его голосе не слышалось сожаления. – Вероятно, я ужасный пациент?
Я покачала головой и попыталась рассмеяться, но от последних слов мне стало не по себе. Они вызвали в памяти образ Брайана, его полуулыбку и шепчущий голос; даже звуки вокруг теперь казались шепчущими: шелест деревьев, тихие шорохи в камышах. В таких местах на берег в поисках пропитания могут выходить водяные крысы; возможно, это их хвосты шуршали в траве.
Я вздрогнула. Люк снял и накинул мне на плечи свой пиджак; тот был тяжелым, шелковая подкладка еще хранила тепло хозяина.
– Нам пора возвращаться, – сказала я. – Вы хозяин вечеринки, гости будут гадать, куда вы делись.
Люк покачал головой:
– Это вечеринка Офелии, уж точно не моя.
Мы бок о бок пошли обратно к горящим фонарикам и дому. Шум реки затихал позади нас.
– Это была ее задумка, – продолжал он. – Люди, цветы, декор. Я просил ее ничего не затевать, я не выношу подобных вещей.
Он снова пренебрег правилами, как тогда в клинике, как будто обычный путь к дружеским отношениям казался ему слишком долгим.
– Проигнорировать все это оказалось труднее, чем я предполагал. – Он повернулся ко мне, его лицо белело в лунном свете. – Как только Офелия с Блейком обнаружили это место, они загорелись желанием жить здесь. Я был слишком занят, чтобы хорошенько все обдумать, и это было ошибкой. Я не хочу так жить, никогда не имел подобной цели.
Мы приближались к дому, который предстал перед нами во всем своем сияющем огнями великолепии. Шпиль собора уходил в небо, возвышаясь над древними стенами и двускатной крышей этого сказочного сооружения, тонкого и изящного, словно сделанного из сахарной глазури. «Неужели Люк решил искать у меня сочувствия посреди такого великолепия?» Должно быть, он почувствовал мой безмолвный вопрос.
– Это, конечно, потрясающе, но дом строили для какого-то богатея или в лучшем случае как церковное имущество. Люди, которые его возвели, остались за его стенами. Я предпочел бы жить как они. Пустая комната, лист бумаги, открытое пространство за окнами.
– У строителей, о которых вы говорите, не было открытого пространства за окнами, – заметила я, не удержавшись. – В их хижинах и окон-то не было.
– Конечно, вы правы. Я имел в виду, что хотел бы довольствоваться малым.
– А что бы вы нарисовали на своем листе бумаги? – «Наверное, дом его мечты, современное сооружение, которое он жаждал построить всю жизнь».
– Деревья, горы и небо.
– Почему не дома?
– Дом, который мне нужен, уже построен. Он во Франции, помните? Вам стоило бы съездить взглянуть на него. Вы бы поехали, если бы я предложил?
Это было приглашение из тех, которыми разбрасываются, не подумав. Представляю, как бы он был ошарашен, прими я его. Я на мгновение вообразила себя на пороге красивой виллы на Лазурном Берегу. Люк открывает дверь, вежливо маскируя удивление и тот факт, что совершенно забыл мое имя. Остальные члены семьи и друзья, потягивая напитки, сидят во дворе на солнышке, мальчик плещется в бассейне с другими детьми. Блейк появляется со стаканом чего-то прохладительного и демонстрирует дружелюбие, но Офелия смотрит со скукой. Меня, конечно, приглашают войти, но атмосфера остается неловкой. И я сбегаю при первом удобном моменте.
Мы наконец подошли к дому; кто-то запер боковую дверь, и нам пришлось воспользоваться парадным входом. Гости уже начинали расходиться. Когда мы поднимались по ступеням, я услышала смех Офелии и краем глаза заметила, как повернулась в нашу сторону ее светловолосая голова. Она разговаривала с епископом. Не думаю, что она обратила на меня внимание. Она сразу взяла Люка под руку и увлекла его в толпу гостей.
Нейтана я нашла в библиотеке; он все еще разговаривал с Сарой, они почти соприкасались головами. Лиззи нигде не было видно. Я сняла пиджак Люка и повесила на стул.
– А вот и я! – Мой голос прозвучал громче, чем обычно. – Извини.
Нейтан удивленно поднял глаза.
– За что?
– Я потеряла счет времени. Слишком долго любовалась садом.
Сара бросила на меня рассеянный взгляд с оттенком неприязни. Они с Нейтаном увлеклись беседой и не заметили моего отсутствия. Не стоило уходить последними.
– Боже, точно. Кажется, пора идти. – Нейтан улыбнулся Саре. – Увидимся завтра в школе.
Офелия стояла возле парадной двери. Люк исчез, но рядом был Блейк с бокалом в руке. Крепко сжимая локоть сестры, другой рукой он поддерживал ее, будто она была так измучена, что могла упасть.
– Вы с Люком, я вижу, сбежали от этого всего, – шепнул он мне, пока Нейтан благодарил Офелию. – Неплохая мысль.
– Это была короткая экскурсия, – улыбнулась я, гадая, кто еще мог заметить наше отсутствие. – Я бывала здесь в детстве. Все очень изменилось, я не могу найти тут даже своего ребенка. – Надеясь увидеть дочь, я перевела взгляд через холл в сторону кухни.
– О, Лиззи ушла домой, она устала. Какая милая девушка. Очень похожа на вас.
Я сохранила на лице улыбку, но острый коготок беспокойства царапнул по сердцу. Мне захотелось сказать Лиззи, что не следует так поздно ходить по улицам одной, даже в столь тихом городке, как Солсбери, что мы собирались проводить ее до квартиры, что мне хотелось поболтать с ней о вечеринке и обменяться впечатлениями об Офелии и Блейке. Почему она не подождала?
Но я уже знала ответ. Все было просто. Она демонстрировала нам и, возможно, Блейку свою независимость. «Да, я вернулась в родной город, но отнюдь не под родительское крыло».
Блейк, рассмеявшись, нарушил тишину. Качнувшись вперед, он поцеловал меня, и я повеселела. Пусть это была суета, как сказал бы мой муж, но она восхитительно освежала. Я ощутила теплоту – Блейк запомнил имя Лиззи.
– Пора идти, дорогая. – Нейтан потянул меня за руку. Он кивнул Блейку, который улыбался, опустошая свой бокал.
Снаружи оказалось холоднее и темнее, чем прежде. Я оглянулась на свет, который лился из окон, – отсюда дом выглядел волшебно, будто заколдованный замок из старой сказки. Мы шли быстро, пар от нашего дыхания растворялся в холодном воздухе.
Нейтан взял меня под руку.
– А мне понравилось, я даже не ожидал.
– Но ты общался только с теми, кого и так видишь каждый день.
– Должно быть, потому и понравилось, – миролюбиво ответил он. – Мой круг. А ты нашла своих?
Кто, по его мнению, были для меня «своими»? Другие врачи? Стареющие женщины? Жены учителей? Он ошибался в любом случае. Я не искала «своих». Я искала нечто совсем иное. Я не могла описать это словами, но его частью были сад в лунном свете, тепло руки Люка и шум реки, бурлящей в темноте.
– Не думаю, что у нас много общего с хозяевами, – весело продолжал Нейтан, пока мы шли по дороге. – Офелия, конечно, очень красива – типичная «жена-трофей», какими любят обзаводиться богатые мужчины. Мне не понравился блондин, который крутился возле нее, он слишком много улыбался.
– Ты имеешь в виду ее брата?
– Мне показалось, он злорадствует – столько денег выброшено на показуху.
Когда мы проходили через ворота на нашу тихую улочку, муж обнял меня за плечи. Мы прошли мимо кустарника, и я его даже не заметила. Возможно, потому что со мной был кто-то, не позволявший моему воображению разыграться.
– Нам не стоит беспокоиться. – Нейтан отпер дверь и отступил в сторону, пропуская меня. – Не думаю, что нам придется видеть их слишком часто.
Как будто моя мать возникла позади, оттаскивая меня от бурной реки.
