Джим Батчер
Архивы Дрездена: Маленькое одолжение. Продажная шкура
Глава 14
Теперь, когда за мной охотились не одна, а целых две команды сверхъестественных убийц, мои возможности стали несколько ограниченными. В конце концов, имелось только одно место, куда я мог отвезти Гард и Хендрикса, не подвергая опасности ничьи жизни: церковь Святой Марии Всех Ангелов.
Именно поэтому я попросил Томаса отвезти меня к Карпентерам.
– Мне до сих пор кажется, что это не самая удачная мысль, – негромко заметил Томас.
Снегоочистители на улицах старались вовсю, но одолеть снег им пока не удавалось. Тем не менее подъезды к больницам оставались более-менее свободными.
Некоторые улицы больше всего напоминали фронтовые траншеи Первой мировой, превратившись в узкие проезды между высоченных, в человеческий рост, сугробов.
– Динарианцам известно, что мы используем церковь в качестве убежища, – возразил я. – Они наверняка следят за ней.
Томас хмыкнул и покосился на зеркало заднего вида. Гард так и не приходила в сознание, но дышала. Хендрикс сидел, закрыв глаза и приоткрыв рот. Я не мог упрекнуть его в этом. Я ведь не дежурил всю ночь, охраняя раненого товарища, и то с удовольствием бы вздремнул.
– Что это за твари? – спросил Томас.
– Рыцари Ордена Темного Динария, – ответил я. – Помнишь меч Майкла? С гвоздем в рукояти?
– Конечно.
– Существуют еще два подобных ему. Три меча, три гвоздя.
На мгновение глаза Томаса потрясенно округлились.
– Постой. Те самые гвозди? Из Распятия?
Я кивнул.
– Они самые.
– А эти твари? Противоположная сторона?
– Угу. У каждого из этих динарианских жутиков имеется по серебряной монете.
– Три серебряные монеты, – вздохнул Томас. – Можно сказать, состояние.
– Тридцать, – поправил я его.
Томас слегка поперхнулся:
– Тридцать?
– Изначально. Правда, Майкл с товарищами конфисковали несколько штук.
– Тридцать сребреников, – дошло наконец до Томаса.
Я кивнул:
– В каждой монете заключена душа одного из Падших. Любой, кто вступит во владение одной из монет, обретает силу Падшего ангела. С ее помощью они меняют облик – да ты и сам видел как. Исцеляют раны и все такое.
– С ними трудно справиться?
– Кошмарно трудно, – кивнул я. – И многие из них прожили достаточно долго, чтобы развить в себе изрядные магические способности.
– Ха, – заметил Томас. – Тот, что ломился в дверь, не слишком тянул на сверхзлодея. Страшненький, конечно, но не Супермен.
– Может, тебе просто повезло, – сказал я. – Пока монета у них, они вполне подпадают под определение «крепкий орешек».
– Ага, – кивнул Томас. – Что ж, тогда понятно.
– Что понятно? – не понял я.
Томас полез в карман и достал серебряную монетку размером чуть больше пятицентовой, потемневшую от времени – только блестел нетронутый окисью знак Падшего ангела. – Когда я выпотрошил Капитана Страшилу, из него выпала эта штука.
– Адские погремушки! – выдохнул я и отпрянул от монеты.
Томас дернулся от неожиданности, и «хаммер» накренился, заехав колесами на сугроб. Томас вернул его на проезжую часть, не сводя взгляда с меня.
– Эй, Гарри. Ты что?
Я прижался боком к дверце «хаммера», пытаясь как можно дальше отодвинуться от этой штуки.
– Слушай, ты только… просто не шевелись, ладно?
Он удивленно заломил бровь:
– Ла-а-адно… А почему?
– Потому что, если эта штука коснется твоей кожи, ты обречен, – буркнул я. – Заткнись на секунду, дай подумать.
Перчатки. Томас весь день ходил в перчатках, чтобы не опасаться подаренного Жюстиной шарфа. Он не касался монеты голыми пальцами, иначе уже понял бы, в какое дерьмо вляпался. Это хорошо. Однако монета не стала от этого менее опасной, и я сильно подозревал, что заключенный в нее Падший способен в той или иной степени воздействовать на физическое окружение – достаточно для того, чтобы, скажем, укатиться от прежнего обладателя или каким-то образом заставить Томаса занять вакантное место.
Заключение. Ее надо во что-то заключить. Я порылся в карманах. Единственной емкостью, которую я захватил с собой, оказался старый матерчатый мешочек, в котором некогда продавалась подарочная бутылка виски «Кроун-Роял», – я таскаю в нем свой набор игральных костей. Я вытряхнул кубики в карман и раскрыл мешочек пошире.
Левая рука у меня почти всегда в перчатке. Страшные ожоги, которые я получил несколько лет назад, неплохо поджили, но все равно кисть выглядит довольно устрашающе. Я не выставляю ее напоказ из уважения к тем, кто может ненароком на нее посмотреть. Я растопырил пальцы левой руки, растягивая горло мешочка.
– Клади ее сюда, – сказал я Томасу. – Только, ради бога, не урони ее и не коснись ею меня.
Глаза у Томаса округлились еще сильнее. Он прикусил губу и очень осторожно опустил безобидный на вид серебряный кружок в мешок с вензелем «Кроун-Роял».
Я рывком затянул шнурок и завязал его узлом покрепче. Потом торопливо выдвинул пепельницу «хаммера», сунул туда мешочек с монетой и захлопнул ее обратно.
Только после этого я перевел дух и откинулся на спинку кресла.
– Господи, – тихо пробормотал Томас и нерешительно помолчал секунду-другую. – Гарри, это действительно так страшно?
– Даже хуже, – ответил я. – Но никаких более серьезных мер предосторожности мне пока в голову не идет.
– А что бы случилось, если бы я ее коснулся?
– Заключенный в монету Падший вторгся бы в твое сознание. Он предлагал бы тебе власть. Силу. Искушал бы по максимуму. И стоило бы тебе поддаться, как он овладел бы тобой без остатка.
– Мне приходилось сопротивляться искушению, Гарри.
– Не такому. – Я устало посмотрел на него. – Это же Падший ангел, дружище. Проживший не одну тысячу лет. Он знает людскую психологию. И знает, как на ней играть.
Его голос сделался чуть резче.
– Я ведь родом из семьи, где все инкубы или суккубы. Думаю, я имею представление о соблазнении.
– Тогда ты должен понимать, как они тебя заполучат. – Я понизил голос и продолжил немного мягче: – Это могло бы вернуть Жюстину к тебе, Томас. Позволь себе снова касаться ее.
Секунду он пристально смотрел на меня, и в глубине его глаз мерцали огоньки давно тлевшей страсти. Потом мой брат медленно отвернулся, глядя на дорогу, а лицо снова застыло нейтральной маской.
– Да, – негромко произнес он. – Нам, пожалуй, лучше избавиться от этой штуки.
– Избавимся, – кивнул я. – Церковь две тысячи лет противостоит динарианцам. Там знают, что делать с этими монетами.
Томас покосился на пепельницу, потом отвел взгляд и нахмурился при виде искореженного капота своего «хаммера».
– Почему бы им не показаться месяцев шесть назад? Когда я ездил на «бьюике»?
Я фыркнул:
– Вижу, с приоритетами у тебя все в порядке.
– Только-только познакомился с этими ребятами – и уже ненавижу их, – заявил Томас. – Но почему они здесь? И почему сейчас?
– Вкратце? Я бы предположил, что они выбрались сюда размазать Марконе, доказав тем самым остальным участникам договора, что жалким смертным не место среди нас – я имею в виду, сверхчеловеков.
– А они тоже участники договора?
– Надо проверить, – сказал я. – Сомневаюсь, чтобы они значились в числе участников как «Орден одержимых демонами психопатов». Но, судя по тому, что говорила эта Девица-Богомол, похоже на то.
Томас покачал головой:
– Так что же они получат с этого? Что можно доказать похищением Марконе?
Я пожал плечами. Эти же самые вопросы я уже задавал себе и не смог пока нащупать убедительных ответов.
– Понятия не имею, – признался я. – Однако у них нашлось чем разнести тот дом к чертовой матери и чтобы обойти все препятствия, которыми окружил себя Марконе.
– А какого черта Королевы фэйри ввязываются в это дело? – поинтересовался Томас.
Я снова пожал плечами. Этот вопрос я тоже себе задавал. Терпеть не могу, когда мне приходится отвечать на собственные же вопросы вроде этого.
Оставшуюся часть дороги до дома Майкла мы проделали в серо-белой тишине.
Его улицу успели очистить от снега вполне прилично, так что мы без труда подкатили прямо к подъездной дорожке. Майкл и двое его старших сыновей, вооружившись большими лопатами, убирали снег на участке.
При виде «хаммера» Майкл поджал губы, сказал что-то сыновьям, и те, переглянувшись, поспешили в дом. По расчищенной дорожке Майкл приблизился к машине с моей стороны, посмотрел на моего брата, потом перевел взгляд на пассажиров, сидевших сзади.
Я опустил стекло.
– Привет, – сказал я.
– Гарри, – спокойно произнес он. – Что вы здесь делаете?
– Только что я имел беседу с Девицей-Богомолом, – ответил я и поднял к окошку блокнот, где нарисовал ангельский знак, пока он оставался свежим в моей памяти.
Майкл сделал глубокий вдох и поморщился. Затем кивнул.
– Я предчувствовал, что они в городе.
– Правда? – спросил я.
Парадная дверь дома отворилась, и на крыльце появился крупный темнокожий мужчина в синих джинсах и темной кожаной куртке. На плече его висела спортивная сумка, и рука его словно невзначай нырнула в нее. Держался он на морозе так, словно был одет по-зимнему. Не вынимая руки из сумки, он направился в нашу сторону.
Только когда он подошел достаточно близко, чтобы разглядеть детали, лицо его расплылось в широкой ухмылке, и он остановился бок о бок с Майклом.
– Гарри! – произнес он сочным голосом с явственным русским акцентом. – Надо же, какая встреча.
Я ответил ему такой же улыбкой.
– Привет, Саня. – Я протянул ему руку, и он пожал ее с такой силой, что я всерьез испугался за целость костей. – Вы-то что здесь делаете?
– Так, проездом, – ответил Саня, ловя пальцем снежинку. – Приземлился у вас последним рейсом, прежде чем аэропорт закрыли. Похоже, придется задержаться здесь на несколько дней.
Взгляд его скользнул с моего лица на блокнот, и улыбка на губах сменилась брезгливо сжатой линией.
– Кто-то знакомый? – спросил я его.
– Тесса, – ответил он. – И Имариэль.
– Значит, вы встречались прежде?
Он снова стиснул на мгновение зубы.
– Подручный Тессы… завербовал меня. Тесса здесь?
– И не одна, а с друзьями. – Я набросал знак, который видел на почернелом динарии всего несколько минут назад, и протянул им.
Саня покачал головой и взглянул на Майкла.
– Акариэль, – не задумываясь, произнес Майкл.
Я кивнул:
– Он в мешке из-под виски в пепельнице.
Майкл выпучил глаза. Саня тоже.
– Надеюсь, у вас найдется один из этих ваших освященных платков. Я бы отвез это к падре Фортхиллу, но, боюсь, он под пристальным наблюдением Падших. Мне нужно тихое место, чтобы отсидеться.
Саня с Майклом обменялись долгими, многозначительными взглядами.
Потом Саня нахмурился, разглядывая моего брата.
– А это что еще за вампир?
Я заметил, как застыл от неожиданности Томас. Как правило, даже обитатели сверхъестественного мира не распознают вампира Белой Коллегии – если, конечно, не застанут того за своим вампирским промыслом. Это естественный камуфляж для его вида, и они полагаются на него так же, как, скажем, леопард – на свои пятна.
Однако скрыть что-либо от Рыцаря Креста не так-то просто. Может, это входит в список дарованных им способностей, а может, сама работа требует от тех, кто избран заниматься ею, подобного свойства – не спрашивайте, не знаю. В вопросах веры и отношений со Всевышним я не слишком силен, так что плаваю в этих водах с особой осторожностью и по возможности кратковременно. Я только знаю, что мало кому из нехороших парней удается подкрасться нераспознанным к Рыцарю Креста и что у этих Рыцарей налицо предрасположенность выводить истину на свет.
На мгновение я встретился с Саней взглядом.
– Он со мной, – произнес я. – А еще именно благодаря ему Акариэль отдыхает сейчас в заточении.
Некоторое время Саня колебался. Он покосился на Майкла, который нехотя кивнул.
Младший Рыцарь задумчиво прикусил губу и тоже заглянул вглубь салона.
Хендрикс проснулся, но не пошевелился, только наблюдал за Саней пристальным взглядом.
– Женщина, – хмурясь, произнес Саня. – Что с ней?
– Ранена, – ответил я.
Что-то похожее на огорчение промелькнуло в его чертах.
– Да, конечно. Вы бы не привезли ее сюда, если бы считали, что она опасна.
– Не для вас и не для меня, – сказал я. – Тесса, конечно, может иметь иное мнение.
Санины брови поползли вверх.
– Так вот как она получила ранение?
– Это случилось после того, как ее ранили.
– Да ну. – Саня придвинулся чуть ближе к Гард, чтобы получше определить ее состояние.
– Назад, – пророкотал Хендрикс. – Товарищ.
Саня вновь сверкнул белозубой улыбкой и продемонстрировал Хендриксу пустые ладони.
Майкл кивнул Томасу:
– Загоняйте машину за дом. Сугробы заслонят ее от посторонних глаз.
– Спасибо, Майкл, – сказал я.
Он мотнул головой:
– В мастерской есть обогреватель и пара раскладушек. Детей я подставлять под это не хочу.
– Я понимаю.
– Правда? – мягко спросил Майкл.
Он легонько похлопал по искореженному капоту пикапа и махнул рукой, давая Томасу знак проезжать.
Спустя двадцать минут мы все расположились в теплой, хотя и немного тесноватой мастерской Майкла.
Гард лежала на раскладушке и спала; лицо ее розовело буквально на глазах. Хендрикс сидел, привалившись спиной к стене рядом с ее раскладушкой, – предположительно охраняя ее, но периодически всхрапывая. Саня отправился в дом, чтобы с помощью Молли и остальных детей приготовить нам что-нибудь поесть.
Я наблюдал, как Майкл, чуть слышно бормоча слова молитвы, заворачивает динарий Акариэля в чистый белый платок с вышитым на нем серебряным крестом. Затем он сунул платок в небольшой деревянный ларец – тоже украшенный серебряным крестом.
– Прошу прощения, – произнес он. – Мне нужно обезвредить это.
– Где они хранят эти штуки? – поинтересовался Томас, когда Майкл вышел.
Я пожал плечами:
– Возможно, в каком-нибудь большом складе с миллионом одинаковых ларцов.
Томас фыркнул.
– Даже не думай об этом, – предупредил я. – Не стоит, правда.
Томас провел рукой в перчатке по белому шарфу.
– Правда?
– Ты сам видел, как орудуют эти твари. Они начнут манипулировать твоими эмоциями и самоконтролем – и с Жюстиной случится что-нибудь плохое. Или они дождутся, пока не подсекут тебя, не посадят на крючок и не выдернут из воды – в общем, пока не превратят тебя в свою марионетку, только из костей и плоти. И с Жюстиной случится что-нибудь плохое.
Томас пожал плечами.
– У меня в голове и так уже есть один демон. Один или два – велика разница?
Я внимательно посмотрел на его профиль.
– Да, один монстр у тебя в голове уже есть, – согласился я. – И это едва не стоило ей жизни.
Минуту он молчал. Потом с досадой врезал локтем по деревянной стене мастерской. Треснуло дерево, и в отверстие ворвался поток холодного воздуха.
– Может, ты и прав, – произнес он упавшим голосом.
– Будь я проклят, – пробормотал я.
В голове моей созрела одна мысль, от которой мне сделалось настолько не по себе, что по спине пробежал холодок.
Томас потер ушибленный локоть.
– Чего?
– Мысль одна… на редкость неприятная. – Я махнул рукой в сторону изможденных гвардейцев Марконе. – Боюсь, динарианцы захватили Марконе вовсе не для того, чтобы стереть его в порошок в назидание остальным.
Брат пожал плечами.
– Тогда на кой черт они это сделали?
Я прикусил губу – с такой силой свело судорогой мой желудок.
– Затем, – сказал я, – что они, возможно, хотят завербовать его.
Глава 15
Томас остался охранять наших спящих красавиц, а я отправился к Карпентерам на кухню потолковать с Майклом и Саней.
Я выложил им все карты до последней. Смотрите выше насчет целесообразности попыток врать Рыцарям Креста – и даже без этого оба более чем заслуживали моего доверия. Рассказ не отнял у меня много времени.
– Поэтому, – закончил я, – мне кажется, нам нужно действовать быстро, чтобы выдернуть у них Марконе, пока его не принудили вступить в клуб.
Майкл нахмурился и сложил свои тяжелые, натруженные ручищи на столе перед собой.
– Что заставляет вас считать, что Марконе ответит им отказом?
– Марконе та еще гадина, – кивнул я. – Но гадина независимая. Он не согласится работать ни на кого.
– Вы уверены? – спросил Саня, тоже задумчиво хмуря брови.
– Угу, – сказал я. – Мне кажется, именно поэтому они хотели захватить Хендрикса и Гард, а не убить их. Так они могли заставить его принять монету – угрожая убить его людей.
– Это часто используемая тактика, – буркнул Майкл.
– Не для Тессы, – убежденно возразил Саня. – Она предпочитает выискивать тех, у которых уже имеется повод принять монету. Потенциальные таланты новобранца значат для нее меньше, чем необузданная страсть.
Майкл принял этот аргумент кивком головы.
– Из чего следует, что распоряжается не Тесса.
Саня блеснул зубами в свирепой ухмылке.
– Никодимус здесь.
– Охре… – начал я ругательство, но покосился на Майкла и смягчил выражение. – Адские погремушки! В прошлое свое посещение Никодимус едва не укокошил нас всех. И он убил Широ.
Оба Рыцаря кивнули. Майкл склонил голову и пробормотал короткую молитву.
– Ребята, – произнес я. – Я знаю, что инстинкты требуют от вас бдеть в ночной тиши, подставлять другую щеку и все такое. Но он тут с демоническим воинством, по меньшей мере вдвое превышающим по численности то, с которым он заваливался сюда в прошлый раз. Если мы будем ждать, пока он доберется до нас, он и трухи от нас не оставит.
– Согласен, – заявил Саня. – Перехватить инициативу. Найти его и врезать змею прежде, чем он сумеет свернуться для броска.
Майкл покачал головой:
– Брат, ты забываешь о нашем предназначении. Сила дана нам не для того, чтобы мы разили наших врагов, сколь бы они этого ни заслужили. Наше предназначение заключается в спасении несчастных душ, порабощенных Падшими.
– Никодимус не хочет, чтобы его спасали, – возразил я. – Он совершенно спелся со своим демоном.
– Что совершенно не меняет нашего долга, – сказал он. – Любой, даже Никодимус, может искать искупления вне зависимости от содеянного им – до тех пор, пока он способен дышать, чтобы просить прощения.
– Насколько я понимаю, пара проникающих ранений в грудь не поможет нам обойти эту проблему? – спросил я у него. – Потому что если бы помогала, то мне пришлось бы их устроить.
Саня коротко хохотнул.
Майкл тоже улыбнулся, но улыбка его быстро погасла.
– Моя точка зрения заключается в том, что мы можем предпринимать такие агрессивные ходы лишь в самых критических ситуациях.
– Фэйри находятся на грани междоусобной войны, – сказал я. – Что, возможно, подбросит дров в топку войны между Белым Советом и коллегиями вампиров – боюсь, что в пользу нехороших парней. Один из самых опасных людей, которых я знаю, вот-вот получит против своей воли доступ к знаниям и силе Падшего ангела, что даст динарианцам в обмен практически неограниченное влияние в Штатах. Я уже не говорю о серьезных последствиях всего этого лично для меня. – Я переводил взгляд с одного Рыцаря на другого, потом поднял руку. – Я голосую за то, что ситуацию следует считать критической. Кто за?
Майкл перехватил дернувшуюся вверх руку Сани и мягко прижал ее обратно к столу.
– Здесь не демократия, Гарри. Мы служим царю.
Мгновение Саня хмурился, косясь на меня, но все же откинулся на спинку стула, поддержав Майкла своим молчанием.
– Вы хотите с ними говорить?! – спросил я у Майкла. – Вы, наверное, надо мной смеетесь.
– Я этого не утверждал, – возразил Майкл. – Но и просто убивать их, не попробовав других средств разрешения ситуации, я не намерен. Возможно, это выход, Гарри. Но выход недостаточно хороший.
Я устало откинулся на спинку и потер рукой висок, в котором уже зарождалась боль.
– Ладно, – негромко произнес я, пытаясь на ходу придумать удовлетворительный план действий. – Что, если… если переговоры буду вести я? Согласны ли вы притаиться поблизости – в качестве подкрепления?
Майкл вздохнул:
– Во всем этом есть изрядная доля условности. Вы же прекрасно понимаете, что они попытаются предать вас в ту же минуту, когда это покажется им выгодным.
– Угу. И сделают это согласно собственному выбору. Но разве вы не этого ждете, а? Один из способов разрешения проблемы – выждать, пока она сама не подскажет плана действий. Желательно, чтобы при этом погибло как можно меньше хороших парней…
Вид Майкла выражал невеселые сомнения, но он все же кивнул.
– Отлично, – сказал я. – Тогда я попробую все организовать.
– Как? – поинтересовался Саня.
– Это уже мои проблемы, – буркнул я и покосился на часы. – Вот дерьмо. Опоздал на встречу. Можно попользоваться вашим телефоном?
– Конечно, – кивнул Майкл.
Я встал и направился к телефону. По дороге огляделся по сторонам.
– А где все? – спросил я, нахмурившись.
– Черити увезла их на несколько дней, – ответил Майкл. – Все равно со всей этой заварухой не до школы.
Я согласно хмыкнул:
– А где Молли?
Майкл помолчал, потом покачал головой:
– Не знаю точно. Сомневаюсь, чтобы она поехала с ними.
Я поразмыслил над этим и решил, что, пожалуй, догадываюсь, где она.
– Как вы сохраняете все это, – я указал подбородком на кухонную технику, – в порядке, когда Молли в доме? Я полагал, все это станет ломаться, искрить и взрываться направо и налево.
– Приходится принимать множество профилактических защитных мер, – с готовностью ответил Майкл. – И примерно вдвое больше ремонта, чем я обычно делаю.
– Мне жаль.
Он улыбнулся:
– Невелика цена. Она того стоит.
Признаюсь: то, за что мне нравится Майкл, не имеет отношения ни к мечам, ни к уничтожению зла.
Я снял трубку и набрал номер таверны Макэнелли.
– Мак, – отозвался Мак, владелец, в присущей ему лаконичной манере.
– Это Гарри Дрезден, – представился я. – Скажи, сержант Мёрфи у тебя?
Мак утвердительно хмыкнул.
– Дай ей пива за мой счет и передай, что я еду.
Мак хмыкнул еще раз.
– Спасибо, дружище.
Он повесил трубку, не попрощавшись.
Я сделал еще один звонок и поговорил с мужчиной со славянским акцентом – судя по голосу, напрочь лишенным чувства юмора. Я пробормотал слова пароля – тихо, чтобы их не расслышали остальные присутствующие, – но связь оказалась такой отвратительной, что мне пришлось едва не прокричать его в трубку. Впрочем, подобного следует ожидать, когда на обоих концах провода чародеи.
Телефонной сети потребовалось не больше десяти минут, чтобы соединить меня с той, кто мне был нужен.
– Люччо, – произнес в трубке молодой женский голос. – Что случилось, Гарри?
– Эй! – возмутился я. – Вы меня, можно сказать, обижаете, капитан. То, что я вам звоню, еще не означает, что у меня тут какой-то кризис.
– Формально так, пожалуй. Тогда зачем вы звоните?
– Ладно. У меня тут кризис.
Она издала неопределенное «м-м-м».
– Группировка, известная как Орден Темного Динария, похитила барона Марконе.
– Короля преступного мира, которого вы сами выдвинули на членство в договоре? – переспросила Люччо, не скрывая иронии. – И какое отношение это имеет к Белому Совету?
– Эти сволочи-динарианцы тоже подписывали договор, – сказал я. – Помощники Марконе вопят от отчаяния. Они просили меня заявить официальный протест против похищения и призвать уполномоченного для разрешения этого спора.
Последовали несколько секунд молчания.
– Какое отношение, – повторила Люччо, на этот раз тверже, – это имеет к Белому Совету?
– Договор – ничто без поддержки и гарантий, – сказал я. – В наших же долгосрочных интересах обеспечивать его соблюдение всеми сторонами, не допуская создания прецедента, который…
– Не вешайте мне лапши на уши! – заявила командующая корпусом Стражей, и на этот раз в голосе ее ощущался итальянский акцент. – Если мы предпримем какие-либо официальные действия, это может спровоцировать войну – войну, которую мы в нашем нынешнем положении просто не можем себе позволить. Нам всем известно, что Красная Коллегия всего лишь переводит дух. Нам и так дорого обошлись наши потери, а в случае нового конфликта они могут иметь непоправимые последствия.
Я старался, чтобы голос мой звучал ровно, сурово.
– Мэб лично связалась со мной. Она недвусмысленно дала понять, что в наших интересах вмешаться.
С формальной точки зрения я не лгал. Я ведь не уточнял, кого имею в виду, говоря «мы». Я очень рассчитывал на то, что упоминание о Мэб окажет на Люччо требуемое действие. Дело в том, что если Красная Коллегия не стерла нас за годы войны с лица земли – так только потому, что Мэб гарантировала нам, чародеям, свободный проход через контролируемые Зимой регионы Небывальщины, а это давало нам такую же мобильность, что и у наших противников. Те не испытывали особых затруднений, используя транспорт смертных для переброски своих сил.
– Иисусе Христе! – выдохнула Люччо. – Она угрожает лишить нас прохода по своим землям, если мы не согласимся на ее требования?
– Ну, – осторожно сказал я, – напрямую она этого не говорила.
– Разумеется. Она вообще ничего не говорит напрямую.
– Однако же обещания свои она держит, – напомнил я.
– Она не принимает на себя обязательств, от которых невозможно ускользнуть. Она запрещает блокировать проходы своему народу, а также – в знак уважения к нам – и Диким фэйри. Все, что ей достаточно сделать, это снять запрет, действующий в отношении Диких, и тогда нам придется пробиваться через Небывальщину с боем.
– Да, она хитроумная сучка, – согласился я, скрестив на всякий случай пальцы.
Люччо энергично выдохнула через нос:
– Очень хорошо. Я улажу все необходимые формальности с Советом Старейшин. Какого уполномоченного вы бы предпочли?
– Архив. Мы неплохо сработались.
Люччо снова издала «м-м-м». До меня донесся скрип карандаша по бумаге.
– Дрезден, – произнесла она. – Надеюсь, вам не надо напоминать, насколько важно для нас избегать крупномасштабных конфликтов – даже с относительно небольшими силами.
Перевод для тех, кто не понял: Не начинай новой войны, Гарри.
– Однако, – продолжала она, – еще важнее для нас не утратить возможность прохода через Небывальщину.
Перевод: Если только без этого не обойтись.
– Я понял, – отозвался я. – Я сделаю все, что в моих силах.
– Сделайте больше, – посоветовала Люччо резковатым тоном. – В Совете Старейшин есть такие, которые считают, что и та война, что уже идет, началась по вашей некомпетентности.
Я почувствовал, что заливаюсь краской.
– Если они в очередной раз вылезут с этой темой, напомните им, что единственно по моей некомпетентности их не разнес на элементарные частицы новоявленный бог, – огрызнулся я. – А потом напомните им, что опять-таки по моей некомпетентности у нас появилась возможность передышки благодаря перемирию. А потом…
– Довольно, Страж, – отрезала Люччо.
Я совладал с раздражением и закрыл рот.
Эй, мы же все собрались на выходные. Время чудес.
– Я извещу вас, когда узнаю что-нибудь, – сообщила напоследок Люччо и повесила трубку.
Я тоже положил трубку на рычаг – резче, чем стоило бы, – и повернулся к столу. Майкл и Саня смотрели на меня.
– Гарри, – негромко произнес Майкл. – Вы ведь говорили с капитаном Люччо?
– Угу, – подтвердил я.
– Вы не говорили нам, что Мэб угрожала взять назад свои обязательства.
– Ну, нет.
Майкл обеспокоенно смотрел на меня.
– Потому что она этого не делала. Вы просто солгали Люччо.
– Да, – коротко ответил я. – Потому что для переговоров мне необходимо одобрение Совета. Потому что мне необходимы эти переговоры, чтобы эта шайка чертовых убийц, замучивших Широ, получила возможность доказать вам, что дело действительно дрянь.
– Гарри, если Совет узнает, что вы ввели его в заблуждение…
– Они, вероятно, обвинят меня в измене, – договорил я.
Майкл поднялся из-за стола:
– Но…
Я уставил в него палец:
– Чем дольше мы будем тянуть, тем надольше эти отморозки останутся в городе и тем больше этих козлоподобных громил будет охотиться за мной, подвергая опасности ни в чем не повинных людей. Мне надо действовать, а лучший способ убедить Совет вмешаться – это создать у них представление, будто огонь угрожает и их холеным задницам.
– Гарри, – снова начал Майкл.
– Не надо, – оборвал я его. – Не надо мне разговоров о покаянии, о всепрощении и о том, что каждый имеет право на второй шанс. Я всегда за то, чтобы действовать правильно, Майкл, и вы это знаете. Но сейчас не время.
– Разве спешка что-нибудь меняет, Гарри? – мягко спросил он.
– Даже ваша Книга утверждает, что всему свое время, – сказал я. – Время исцелять – и время убивать.
Майкл перевел взгляд с меня на дверь в гостиную, где висел на стене его двуручный Амораккиус в скромных кожаных ножнах, с простой рукоятью в стиле крестоносцев, оплетенной проволокой.
– Не в этом дело, Гарри. Я ведь больше вашего видел, что они творят. И не испытываю угрызений совести, сражаясь с ними, если дело доходит до этого.
– Они уже взорвали дом, пытались убить меня и создали ситуацию, при которой случайными жертвами едва не стали ваши дети. Или даже этого мало?
Вместо ответа Майкл покачал головой, встал, снял со стены Амораккиус и ушел куда-то вглубь дома.
Некоторое время я хмурился ему вслед, бормоча себе под нос различные нелестные эпитеты.
– Вы его озадачили, – заметил Саня.
Я покосился на чернокожего Рыцаря.
– Чего?
– Вы его озадачили, – повторил Саня. – Тем, что вы сделали.
– Что сделал? Соврал Совету? Мне кажется, у меня не было особого выбора.
– Но ведь соврали же, – констатировал Саня. Он сунул руку в лежавшую на полу у его ног спортивную сумку и вынул из нее длинную кавалерийскую саблю – Эспераккиус. Гвоздь в рукояти говорил о том, что сабля приходится сестрой мечу Майкла. Саня принялся внимательно изучать клинок. – Вы ведь могли просто очертя голову броситься на них.
– Один? Я, конечно, дурак, но не настолько.
– Он ваш друг. Он пошел бы с вами. Вы это понимаете.
Я мотнул головой:
– Он мой друг. Точка. С друзьями так не поступают.
– Именно, – кивнул Саня. – Итак, вместо этого вы подвергаете свою жизнь опасности, защищая его убеждения. Рискуете своей шкурой, спасая его сердце. – Он достал гладкий точильный камень и начал водить им вдоль клинка. – Я думаю, он считает это весьма мессианским поступком.
– Я сделал это вовсе не поэтому.
– Конечно, не поэтому. Он это понимает. Ему сейчас нелегко. Обычно это он защищает других, и он готов при необходимости заплатить цену.
Я вздохнул и покосился в ту сторону, куда ушел Майкл.
– Я просто не знаю, что еще я мог бы сделать.
– Да, – произнес Саня по-русски. – Но он все еще боится за вас.
Он замолчал, только камень продолжал скользить вдоль клинка.
– Вы разрешите задать вам один вопрос? – спросил я.
Здоровяк продолжал ровно водить рукой вдоль сабли.
– Легко.
– Вы имели несколько напряженный вид при упоминании имени Тессы, – сказал я.
Секунду Саня искоса смотрел на меня; вид у него при этом оставался непроницаемый. Потом он чуть пожал плечом и вернулся к своему занятию.
– Она с вами что-то сделала?
– Практически не замечала. И не говорила, – ответил Саня. – Для нее я был всего лишь работником. Одним лицом больше, одним меньше… Кто я, что я – это ее не волновало.
– А эта, ее напарница? Та, что вас завербовала?
