Джим Батчер
Архивы Дрездена: Перемены. Адская работенка
– Как они смогли так быстро выдвинуть кого-то к нужному месту?
Я попробовал сложить все это у себя в голове.
– После того как Тилли выставил Рудольфа из кабинета, я оставался там сравнительно недолго. Минут десять, максимум пятнадцать. Вполне достаточно времени для того, чтобы позвонить, доложить о провале, а его нанимателю – послать убийцу, ты не считаешь?
Мёрфи тоже подумала и медленно покачала головой:
– Только если они находились очень, очень близко и двигались со скоростью хорошо смазанной молнии. Но… Гарри, очень уж спокойно в тебя стреляли, слишком гладко для того, кого бросили в бой в самый последний момент.
Я нахмурился, а потом мы оба замолчали, когда к нашему столу подошел Мак и поставил пару маленьких бутылочек коричневого стекла. Мак худощав, лыс, и я ни разу не видел его одетым иначе чем в темную одежду и белоснежный, без единого пятнышка передник. Мы поблагодарили его, и он отошел.
– Ладно, – сказала она и отхлебнула из горлышка. – Возможно, наниматель Рудольфа держал убийцу на месте заранее. В качестве предосторожности на случай, если ты сумеешь освободиться, несмотря на все усилия.
Я покачал головой:
– Логичнее было бы, если бы убийца ждал у входа в здание, чтобы убрать Рудольфа, как только тот исполнит свою роль. Кем бы ни являлся наниматель, он в любом случае не мог не принять мер предосторожности: убрать из цепи одно звено, чтобы ничто не могло привести к тому, кто заказывает музыку. Только когда Руди позвонил и сообщил, что ему не удается удержать меня за решеткой, они дали стрелку приказ сменить цель.
Из чего следовало… что я получил три пули, предназначенные для Рудольфа.
– Гарри? – окликнула меня Мёрфи. – Чего это ты ржешь?
– Так, шутку одну вчера услышал, – хрюкнул я. – А сейчас дошло.
Она нахмурилась:
– Тебе нужно отдохнуть. Вид у тебя как из преисподней. Ты достаточно устал, чтобы тебя на хихиканье пробило.
– Чародеи не хихикают, – возразил я с некоторым трудом, потому что задыхался. – Это так, кашель.
Она вопросительно покосилась на меня и сделала еще глоток пива. Она ждала, пока я отсмеюсь достаточно, чтобы вновь обрести способность говорить.
– Выяснил что-нибудь про Мэгги?
– Вроде того, – ответил я, сразу протрезвев. – Мне кажется, я знаю, где она будет через несколько дней. – Я рассказал то, что нам удалось узнать о намерениях графини, опустив все, что касалось моих собственных нарушений закона вроде кражи, незаконного проникновения и вандализма. – В общем, как раз сейчас, пока я с тобой разговариваю, все связываются со своими источниками в Мексике.
– Сьюзен? – спросила она.
– И отец Фортхилл, – добавил я. – Надеюсь, вдвоем они смогут выяснить, что происходит в Чичен-Ице.
Мёрфи кивнула.
– Как она держится? – поинтересовалась она как бы невзначай.
Я сделал еще глоток из бутылки.
– Она считает, что Молли ко мне неровно дышит.
– Ух ты! – фыркнула Мёрфи. – Должно быть, ей потребовались все ее вампирские суперспособности, чтобы догадаться об этом.
Я уставился на нее.
Секунду она молча смотрела на меня, потом закатила глаза:
– Да ладно, Гарри. Правда? Ты что, действительно ни сном ни духом?
– Э-э… – пробормотал я, продолжая тупо на нее таращиться. – Ну да.
Мёрфи ухмыльнулась, глядя на свою бутылку.
– Как-то всегда неожиданно натыкаться на одну из твоих слепых зон. У тебя их немного, но те, что есть, в ширину не меньше мили. – Она покачала головой. – Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос.
Я кивнул:
– Сьюзен в неважном виде. Это мягко говоря – все из-за вампирских штук.
– Не знаю, Гарри. Судя по тому, что ты говорил, не думаю, чтобы тебе надо было искать в этом что-либо свыше материнских переживаний.
– Возможно, – согласился я. – Так или иначе, она на пределе.
– Как и ты, – заметила Мёрфи.
Я насупился:
– Чего?
Она выгнула бровь и невозмутимо встретила мой взгляд.
Я начал уже сердиться на Мёрфи, но все же заставил себя подумать над ее словами.
– Правда?
Она медленно кивнула:
– Ты не заметил, что последние пять минут притопываешь левой ногой?
Я насупился еще сильнее, но опустил взгляд на ногу. Та отбивала по полу довольно бойкий ритм – аж мышцы начинали уставать.
– Я… нет.
– Я твой друг, Гарри, – тихо напомнила она. – И я говорю тебе, что вот прямо сейчас ты тоже не совсем в себе.
– Моего ребенка собираются убить монстры, Мёрф. Может, сегодня ночью; может, завтра. Скоро. У меня нет времени оставаться психически здоровым.
Мёрфи снова кивнула, потом вздохнула, как вздыхает человек, сбросивший с плеч непосильную ношу.
– Так что? Чичен-Ица?
– Похоже на то.
– Клево. Когда будем нападать?
Я покачал головой:
– Мы не можем налететь на них, как в вестерне. Они просто в пыль нас разотрут.
Она нахмурилась:
– Но Белый Совет…
– Совет с нами не выступит, – перебил я ее, не сумев скрыть досаду. – А что до твоего вопроса… Мы пока не знаем точно, когда состоится ритуал. Мне нужно добыть побольше информации.
– Рудольф, – задумчиво произнесла Мёрфи.
– Рудольф. Кто-то, кто замешан в этом деле – возможно, кто-то из Красных, – использует его. Я намерен отыскать этого «кого-то» и совать ему по носу до тех пор, пока он не выплюнет чего-нибудь, что я мог бы использовать.
– Мне кажется, я и сама не прочь потолковать с Рудольфом. Начнем каждый со своего конца и встретимся где-нибудь посередине, а?
– Вполне себе неплохой план действий.
Я помахал Маку и изобразил пантомиму с невидимым сэндвичем в руках, а потом и в зубах. Он кивнул и взглянул на Мёрфи.
– Ты тоже хочешь сэндвич с говядиной? – спросил я.
– Мне казалось, у тебя нет времени оставаться психически здоровым.
– Нет, – согласился я. – Но оставаться голодным тоже нет времени.
Глава 24
– Как полицейский детектив смог позволить себе такое? – спросила Молли.
Мы сидели в «Голубом жучке» на тихой улочке жилого квартала в Крествуде. Время близилось к вечеру, небо набухло низкими облаками. Вдоль улицы выстроились дома, как на подбор, внушительного размера. Пожалуй, дом Рудольфа, адрес которого дала мне Мёрфи, был мельче остальных, но ненамного. А еще задним фасадом он выходил прямо на лесопарк графства Кук, и сочетание леса и старых деревьев на участках придавало району уютный, пасторальный характер.
– И не мог бы позволить, – вполголоса ответил я.
– Вы хотите сказать, он нечист на руку? – уточнила Молли.
– Возможно. А может, просто его семья богата. Или, возможно, он набрал кредитов под завязку. В том, что касается покупки домов, люди часто ведут себя как последние идиоты. Переплачивают лишнюю четверть миллиона только за престижность квартала. Или покупают дом, за содержание которого заведомо не смогут платить. – Я покачал головой. – Надо бы вообще заставить их проходить тест на зачатки здравого смысла, прежде чем делать им предложение.
– А что, может, это и неглупо. Всем хочется, чтобы дом не просто был кровом, но и означал что-нибудь. Может, эти деньги, что они переплачивают, придают дому больше веса?
Я поморщился:
– Я бы предпочел, чтобы мне веса придавали… Ну, скажем, древний могильник под бассейном, или если бы я построил все собственными руками, или еще что-нибудь такое.
– Не все так равнодушны к мишуре, как вы, босс, – заметила Молли. – Может, для них важно сознавать эту избыточную стоимость своей недвижимости.
– Все равно глупо, – буркнул я.
– С вашей точки зрения – да, – согласилась Молли. – Тут все дело в точке зрения.
– А с точки зрения нуждающихся, эта лишняя четверть миллиона баксов, потраченных на престиж, представляются чертовой уймой жизненно необходимых пищи и лекарств, которые могли бы достаться людям, если бы извращенец со здоровенным особняком в пригороде не выбросил их на ветер, пытаясь компенсировать микроскопический размер собственного мужского достоинства.
– Ха, – скептически хмыкнула Молли. – И их дома куда симпатичнее вашего.
– Ну, возможно, – неопределенно протянул я.
Лежавший на заднем диване Мыш негромко заворчал во сне, и я, повернувшись, почесал его за ушами, пока он снова не успокоился.
Молли молчала почти целую минуту, прежде чем подать голос:
– Что мы еще можем делать?
– Кроме как тихо сидеть и ждать? – переспросил я. – Это наблюдательный пост, Молли. То, чем ты сейчас занимаешься, – это дозор.
– Наблюдательный пост – отстой, – заявила Молли и выпятила нижнюю губу, чтобы сдуть упавшую на глаза прядь волос. – Как так получается, что этим не занимается Мёрфи? И почему мы не предпринимаем никаких магических штучек?
– Мёрфи отслеживает перемещения Рудольфа на работе, – ответил я. – Я наблюдаю за его домом. Если его наниматель действительно хочет убить его, это самое логичное место для засады.
– А магией мы не занимаемся потому, что…
– А что бы предложила ты?
– Поисковые заклятия на Рудольфа и на Мэгги, – без колебаний ответила она.
– У тебя есть кровь Рудольфа? Или волосы? Может, обрезки ногтей?
– Нет, – призналась она.
– Выходит, его заклятием не отследить.
– Но как насчет Мэгги? – не сдавалась она. – Знаю, знаю, у вас нет ее волос и ничего такого, но меня-то вы однажды нашли с помощью маминой крови. Разве нельзя попробовать то же самое с вашей кровью?
Я несколько раз вдохнул-выдохнул по возможности ровнее, чтобы не пропустить в голос нотки досады.
– Первым же делом попробовал. Сразу же, как положил трубку, поговорив со Сьюзен.
Молли нахмурилась:
– И не вышло? Почему?
– Не знаю, – признался я. – Может, потому, что тут все сложнее, чем прямое кровное родство. Возможно, для успешной работы поискового заклятия нужно, чтобы помимо голой генетики ребенок и родитель ощущали какую-то семейную общность, – это может усиливать эффект заклятия. А возможно, Красные используют какую-то магическую блокировку поисковых заклятий – одному Богу известно, чему они научились за годы этой войны. – Я устало покачал головой. – А может, дело просто в расстоянии. Я еще ни разу не пытался отыскать что-то на расстоянии больше пары сотен миль. Я слыхал о заклятиях с радиусом действия дальше пары тысяч миль, но не от тех, кто проделывал это сам. Не думай обо мне так плохо, Кузнечик. Разумеется, я пытался. Стал бы я иначе тратить полдня на обзвон своих информаторов?
– О… – протянула Молли. Вид у нее сделался несчастный. – Угу. Извините.
Я вздохнул, откинулся на подголовник и закрыл глаза:
– Да ничего. Это ты извини, детка. Просто я взвинчен немного.
– Совсем немного, – кивнула она. – Гм… А нам обязательно сидеть вот так у всех на виду? Я хотела сказать, почему мы не прячем машину или еще что-то в этом роде?
– Угу, – подтвердил я. – Нам нужно держаться на виду.
– Зачем?
– Я прикрою глаза, ладно? – сказал я вместо ответа. – Совсем ненадолго. Побудь начеку, хорошо?
Она опасливо покосилась на меня, но послушно кивнула:
– Хорошо.
Я закрыл глаза, но не прошло и полутора секунд, как Молли дернула меня за локоть:
– Гарри, проснитесь. У нас гости.
Я открыл глаза и обнаружил, что хмурый день сменился ранними сумерками. Глянув в зеркальце заднего вида, я заметил тормозивший у тротуара белый спортивный автомобиль. Водитель выключил ближний свет и вышел из машины.
– Долго же он добирался, – буркнул я.
Молли хмуро покосилась на меня:
– О чем это вы?
– Это я назначил ему встречу здесь. Не знал, где его искать.
Молли уставилась в заднее окошко, и даже Мыш поднял голову, чтобы оглядеться по сторонам.
– О! – сообразила Молли, а хвост Мыша неуверенно похлопал по спинке дивана.
Я выбрался из машины и пошел навстречу единоутробному брату. Вампиру.
Мы с Томасом можем служить образцом контраста. Я ростом в шесть с полтиной футов и худ как щепка. Томас чуть ниже шести футов и просится на обложку журнала по фитнесу. У меня волосы темно-каштановые, и последнее время я стригу их коротко с боков и сзади, чуть длиннее сверху. Даже так они имеют тенденцию сбиваться на любую сторону спустя несколько минут после того, как я пройдусь по ним расческой. У Томаса волосы черные, от природы волнистые, до плеч. Как правило, я одет в джинсы, футболку и свой любимый черный кожаный плащ. Томас в этот раз облачился в сшитые на заказ белые кожаные штаны, белоснежную шелковую рубашку и плотный шелковый пиджак, тоже белого цвета, украшенный замысловатой вышивкой. Такие лица, как у него, обыкновенно видишь на рекламных щитах. Как у меня – на объявлениях типа «разыскивается…».
При этом у нас одинаковый контур подбородка, да и глаза схожи – если не по цвету, так по форме. Это у нас от мамы.
Мы с Томасом познакомились уже взрослыми. Он был со мной во многих самых страшных местах, куда меня заносило. Он не раз спасал мне жизнь. Я платил ему тем же. Это происходило тогда, когда он решил бороться со своим Голодом, вампирской природой, присущей вампирам Белой Коллегии. Он потратил годы на то, чтобы контролировать свои темные побуждения, влиться в общество Чикаго и вообще пытаться вести себя как человек. Нам приходилось держать наше родство в секрете. Белый Совет, узнай он о нашей тайне, использовал бы Томаса, чтобы добраться до Белой Коллегии. То же самое сотворили бы Белые вампиры, постаравшись добраться до чародейского Совета через меня.
Потом с Томасом случилось нечто плохое, и он перестал пытаться быть человеком. Возможно, я видел его в общей сложности две или три минуты с тех пор, как он перестал сдерживать себя и снова начал сполна утолять свой Голод.
Томас с важным видом подошел ко мне, как будто мы виделись только вчера, и оглядел меня с ног до головы:
– Тебе явно необходим имиджмейкер, братишка.
– Знаешь что? Ты дядя, – сообщил я.
Томас негромко рассмеялся, слегка запрокинув голову:
– Что? Нет, вряд ли это возможно, разве только если кто-нибудь из бастардов отца действительно выжил. Чего, по сути, просто не может…
Он замолчал на полуслове, и его глаза расширились.
– Да, – сказал я.
– О… – сказал он, застыв от неожиданности с широко открытыми глазами. Это смотрелось немного жутковато. Человеческие существа, даже перестав двигаться, выглядят как люди. Томас с его бледной кожей и ярко-голубыми глазами, замерев, поразительно напоминал статую. – О…
Я кивнул:
– Скажи «масленка».
Томас моргнул:
– Что-что?
– Тогда стопроцентно сойдешь за Железного Дровосека.
– Чего-о?
– Ладно, проехали. – Я вздохнул. – Слушай, в целом так. У меня есть восьмилетняя дочь. Сьюзен мне о ней прежде не говорила. Ее похитила графиня Арианна.
– Гм… – сказал Томас. – Знай я об этом, может, добрался бы быстрее.
– Я не мог ничего рассказать по телефону. Тут припутались полиция с ФБР, их используют в качестве помехи. – Я мотнул головой в сторону дома, за которым наблюдали мы с Молли. – Коп, живущий в этом доме, снюхался с теми, кто пытается мне навредить. Я тут сижу, чтобы отловить либо его нанимателя, либо того, кому поручено его убрать, и вынуть из него максимум возможной информации.
Томас посмотрел на меня:
– Я дядя.
Я провел ладонью по лицу.
– Извини, – сказал он. – Я-то думал, ты звал меня просто поболтать – ну там, как тебя огорчает, что со мной сделала Белая Коллегия. Мне нужно собраться с мыслями.
– Собирайся быстрее, – проворчал я. – Время на счетчике.
Томас несколько раз задумчиво склонил голову и, похоже, взял себя в руки.
– Ладно. Значит, ты ищешь… Как ее зовут?
– Мэгги.
Брат застыл на пару секунд и коротко кивнул:
– Хорошее имя.
– Сьюзен так и решила.
– Выходит, ты ищешь Мэгги, – сказал он. – И тебе нужна моя помощь.
– Не знаю точной даты, но ее должны доставить в Чичен-Ицу. Возможно, сегодня, самое позднее завтра.
– Зачем? – удивился Томас. – И какое это имеет отношение ко мне?
– Ее собираются принести в жертву, чтобы навести порчу на весь наш род, – объяснил я. – Когда ее убьют, заклятие убьет сначала ее братьев и сестер, потом родителей, потом их братьев и сестер и так далее.
– Постой-ка. У Мэгги еще и братья с сестрами есть? Гляжу, ты тут не терял времени зря.
– Да нет же, чтоб тебя! – буркнул я с досадой. – Я просто объяснял, как действует родовая порча.
Брови его поползли вверх.
– Ох, черт! Ты хочешь сказать, эта штука и меня убьет?
– Именно это я и пытаюсь тебе, черт подери, вдолбить. Тебя тоже.
– Гм, – пробормотал Томас. – Я решительно против. – Глаза его снова округлились. – Постой. А что с остальными Рейтами? Им что, тоже угрожает опасность вместе со мной?
Я покачал головой:
– Точно не знаю.
– Голод мне в глотку! – выругался Томас. – Ладно. Тебе известно, где она будет находиться. Ты хочешь, чтобы я седлал коня и помог тебе вернуть Мэгги, как в тот раз мы сделали это с Молли?
– Нет, если только не останется другого выбора. Что-то я сомневаюсь, чтобы нам удалось пережить открытую атаку на Короля Красных на его же поле.
– Нет, конечно, у нас двоих шансов никаких. Но с поддержкой Сове…
– Никакой поддержки, – перебил я, охрипнув от гнева. – Они так рвутся поддержать нас, что их за версту не разглядеть.
Глаза моего брата вспыхнули от ярости.
– Вот уроды!
– Поддерживаю предыдущий комментарий, – кивнул я.
– Тогда что нам делать?
– Мне недостает информации, – признался я. – Добудь мне все, что сможешь. Все про любую активность в Чичен-Ице и вокруг. Вдруг кто-нибудь видел маленькую девочку в окружении Красных… все, что угодно. Наверняка найдется что-нибудь, что поможет отыскать уязвимое место в их броне. Если бы нам удалось узнать, где они ее держат, мы могли бы напасть на это место. Или если бы мне удалось вдруг узнать, какой магией они это место обороняют, может, я мог бы пробить в ней брешь, чтобы сцапать девочку и унести ноги. В противном случае…
– В противном случае, – договорил Томас, – нам придется атаковать их в Чичен-Ице. Что западло.
– Не то слово – западло. Расподлейшая заподлянка.
Томас нахмурился:
– А что, если позвать на помощь Лару? А она могла бы набрать подкреплений у других кланов Коллегии.
– С какой стати ей помогать мне? – поинтересовался я.
– Из самосохранения. По этой части она сильна.
Я хмыкнул.
– Не уверен, что опасность угрожает кому-либо из остальных твоих родственников, – признался я.
– Если ты не уверен, то и они тоже, – заметил Томас. – Во всяком случае, если ты этого не знаешь, Лара и подавно.
– Ну, на твоем месте я бы не слишком на это полагался. Нет. И потом, если с этим явлюсь к ней я, она решит, что это я от отчаяния пускаю в ход уловки.
Томас сложил руки на груди:
– Что ж, возможно, это и не самое удачное предложение. Но ты не посмотрел на это с другой стороны.
– А?
Томас опустил руки и снова поднял их на манер Ванны Уайт, оглашающей буквы с барабана телевикторины.
– Одно не подлежит сомнению: мне угрожает опасность. Она захочет мне помочь.
Я смерил его скептическим взглядом.
Томас пожал плечами:
– Я теперь играю в команде, Гарри. И это известно всем. Если она позволит, чтобы со мной что-либо случилось, когда я просил ее о помощи, это не понравится очень многим. Очень не понравится. Уверен, она ничего такого не захочет.
– Для того чтобы этот аргумент сработал, об угрозе должно быть известно как минимум остальной части Коллегии, – возразил я. – И они захотят узнать, почему это кровная порча, нацеленная на меня, угрожает тебе. Тогда все догадаются о нашей с тобой кровной связи, не только Лара.
С минуту Томас, нахмурившись, обдумывал услышанное, потом пожал плечами:
– И все-таки. Может, все же стоит попробовать обратиться к ней с этим. Ты же знаешь, моя сестра горазда на выдумки. – Лицо его вдруг сделалось подчеркнуто нейтральным. – Особенно в том, что касается устранения препятствий. Возможно, она могла бы помочь тебе.
Обычно я отметаю такие предложения, даже не задумываясь. На этот раз…
На этот раз я задумался.
Лара знает Красную Коллегию, возможно, как никто другой. На протяжении многих лет она действовала совместно с ними. А еще она давно является закулисным правителем Белой Коллегии, заслуженно гордящейся мастерством шпионажа, шантажа, подкупа, совращения и прочих способов добиться цели скрытыми, непрямыми средствами. Если кто-то и знает о Красных больше других, так это Лара Рейт.
Счетчик продолжал тикать. Время, отпущенное Мэгги, истекало. Я не мог позволить себе быть привередливым.
– Я бы предпочел не делать этого, – тихо произнес я. – Мне нужно, чтобы ты поискал все, что сможешь, чувак.
– Что случится, если я не найду ничего?
– Если так… – Я покачал головой. – Если я ничего не сделаю, умрет моя дочка. И мой брат. Я не смогу жить с этим на совести.
Томас кивнул:
– Посмотрю, может, что и получится.
– Не смотри. Делай.
Это вышло у меня настолько жестко, что брат поморщился, пусть и едва заметно.
– Ладно, – кивнул он. – Давай…
Голова его резко повернулась в сторону дома Рудольфа.
– Что? – выдохнул я.
Он поднял руку, дав знак молчать.
– Стекло бьется, – пробормотал он. – Много стекла.
– Гарри! – крикнула Молли.
Я повернулся и увидел, как распахивается дверца «жучка», а из нее появляется Молли, обеими руками удерживающая за ошейник Мыша. Мой пес тоже смотрел в сторону дома Рудольфа, и в груди его клокотал глухой булькающий рык, какой я слышал всего несколько раз – при встрече со сверхъестественными хищниками.
– Кто-то пришел за Рудольфом, – бросил я и ринулся вперед. – Бегом!
Глава 25
Примерно секунду, а может, даже полторы я являл собой крутого парня на острие атаки, а потом мои брат и пес оставили нас с Молли далеко позади. И ведь можно подумать, я не занимаюсь бегом на регулярной основе, да и Молли тоже, пусть и не так старательно. К тому моменту, когда я одолел половину расстояния, Томас с Мышом уже огибали дом, каждый со своей стороны, чтобы зайти с тыла.
– Исчезни, Кузнечик! – крикнул я, и Молли на бегу исчезла, спрятавшись за лучшей своей завесой.
У нас ушло еще четверть минуты на то, чтобы одолеть остаток расстояния, а потом я обогнул дом вслед за Томасом. Свернув за угол, я увидел, что в большой стеклянной двери, ведущей с деревянного крыльца в дом, зияет огромная дыра. Откуда-то из глубины дома доносилось низкое, гулкое уханье, как от большого сабвуфера.
Одним прыжком я одолел ступеньки крыльца и едва не столкнулся с тучей осколков стекла, обломков дерева, пластика и сухой штукатурки, в которую превратился кусок стены рядом со мной. Я только-только успел сообразить, что снаряд, пробивший дырку в стене, – это мой брат, как что-то черное, огромное и стремительное проломилось сквозь стену, увеличив отверстие раз в пять.
Это «что-то» оказалось в паре шагов от меня, а я так и не успел затормозить. Все, что мне оставалось сделать, – это вытянуть руку и схватиться за перила в дальнем углу крыльца. Руку, правда, пришлось сразу же отдернуть: «что-то» разнесло перила в щепки взмахом длинного, неописуемо быстрого когтя. Гулкое уханье сделалось громче и чаще, и до меня вдруг дошло, что я слышу биение его сердца, громкое, как басовый барабан.
Я не тешил себя надеждой, что смогу удрать от столь быстрого существа. Нас с ним разделяло шага два или три, но оно мгновенно сократило дистанцию и метнулось мне в лицо.
Я отчаянно извернулся, выхватил жезл и выпустил в него огненный заряд, но оступился и упал. Огонь, правда, попал по назначению, но это помогло мне не больше, чем если бы я швырнул в тварь резиновым утенком.
Я успел подумать, что мне конец, но тут на крыльцо вырвался из дома Мыш, окутанный бледно-голубым сиянием. Одним огромным прыжком он одолел разделявшее их расстояние и приземлился прямо промеж широких, причудливо ссутуленных плеч угрожавшей мне твари. Когти Мыша впились монстру глубоко в спину, а мощные челюсти сомкнулись на коротком загривке.
Тварь дернулась от боли, но не издала ни звука. Она навалилась на меня – конечно, напасть полноценно, клыками и когтями, Мыш ей помешал, но и одного ее веса, помноженного на скорость, хватило, чтобы у меня затрещали ребра, а ногу пронзила резкая боль.
Мыш опрокинул гадину на землю, терзая ее зубами, царапая когтями спину и вообще причиняя ей максимум боли. Вечерний воздух содрогался от его рыка, и при каждом рывке с его шерсти срывалось облачко голубого света.
По всем правилам, твари полагалось бы уже издохнуть, но этого ей, похоже, никто не сказал. Она извернулась, отскочила от земли как резиновый мяч, схватила Мыша за хвост и швырнула его вверх. Мыш описал в воздухе крутую параболу и врезался в землю с силой пудовой кувалды, взвизгнув от боли.
Не раздумывая, я вскинул жезл, закачал в него как мог больше Огня Души и с криком: «А ну не трожь мою собаку!» – разрядил в гадину.
Струя белого огня сорвалась с конца жезла и полоснула по твари от бедра до затылка, воспламенив ее плоть. Тварь снова беззвучно содрогнулась от боли, и барабанная дробь ее пульса сделалась еще чаще. Гадина упала и задергалась на земле, оставив в покое Мыша.
Я попытался встать, но больная нога отказывалась держать меня, а от внезапно навалившейся слабости руки повисли плетьми. Я так и лежал, задыхаясь, не в силах пошевелиться. Мыш, пошатываясь, поднялся на ноги; язык вяло свешивался из его пасти. За спиной у меня кто-то застонал, и, с трудом оглянувшись, я увидел сидевшего с вывернутым под неестественным углом плечом Томаса. От модного прикида остались одни лохмотья, из живота – рядом с пупком – торчала какая-то железяка, а половину лица сплошь заливала кровь, слишком бледная для человеческой.
– Томас! – крикнул я. Или сделал попытку крикнуть. Какая-то странная акустика была здесь, в невидимом туннеле, в котором я вдруг оказался. – Вставай, чувак!
Он посмотрел на меня пустым, оглушенным взглядом.
Тварь тем временем дергалась уже медленнее. Я повернулся и увидел, что она успокаивается, пульс снова делается ровнее. Теперь я смог наконец разглядеть ее получше.
Размером она не уступала хорошему быку, и пахло от нее соответственно. Впрочем, последнее, возможно, потому, что я ее немножко пережарил. Причудливая форма тела намекала на то, что она способна с равной легкостью передвигаться как на двух, так и на четырех конечностях. Черной кожей она смахивала на Красного вампира в истинном своем обличье, а голова напоминала одновременно человечью, кошачью – не домашней киски, а ягуара или пумы, – а может, еще и крокодилью… или кабанью. И все на ней – и глаза, и язык, и весь рот – имело эту же угольно-черную окраску.
Несмотря на все, что я только что с ней проделал, она начинала снова подниматься.
– Томас! – крикнул я. Или прохрипел.
Тварь тряхнула головой, и взгляд ее мертвенно-черных глаз уперся в меня. Она двинулась ко мне, задержавшись только для того, чтобы отшвырнуть в сторону оказавшуюся у нее на пути мою оглушенную собаку. Мыш приземлился бесформенной грудой – он явно пытался удержать равновесие, но не смог.
Я поднял жезл, нацелил его в надвигающуюся тварь, но сил у меня хватило лишь на тонкую струйку дыма, не более того.
Тут из ниоткуда прилетел камень и врезал твари по морде.
– Эй! – послышался голос Молли. – Эй, Капитан Асфальт! Смоляное Чучелко! Ау!
Мы с гадиной разом повернулись на голос и увидели Молли, стоявшую на виду ярдах в двадцати от нас. Она швырнула еще камень, и тот ударил монстра в широкую грудь. Барабанный бой его сердца снова участился и сделался громче.
– Ну давай, красавчик! – выкрикнула Молли. – Давай поиграем! – Она повернулась к твари боком, до ужаса развратно повела бедром и хлопнула себя по заднице. – Что, слабо?
Тварь напряглась и с потрясающей быстротой метнулась к ней.
Молли исчезла.
Тварь грянулась о землю в том месте, где только что стояла Молли, и выставленные вперед лапищи, сжатые в подобие кулаков, зарылись в землю на добрых восемь дюймов.
Послышался издевательский смех, и еще один булыжник, прилетев откуда-то слева, ударил в тварь и отрикошетил в сторону. Гадина в ярости бросилась в том направлении – и Молли снова исчезла. И она снова отвлекла на себя тварь камнем и несколькими ужимками, чтобы снова исчезнуть.
Правда, с каждым разом она оказывалась все ближе к чудищу – слишком быстро тот перемещался. Но при этом она уводила его все дальше от нас троих. Пару раз Молли даже выкрикнула:
– Торо! Торо! Оле!
– Томас! – окликнул я. – Вставай давай!
Брат несколько раз моргнул, постепенно все живее и осмысленнее. Потом провел рукой по окровавленному лицу, с силой мотнул головой, чтобы стряхнуть кровь с глаз, и опустил взгляд на металлический стержень, торчавший у него из живота. Взялся за него рукой, поморщился и медленно вытащил. Железяка оказалась на поверку шестидюймовой стальной скобой, какой крепят деревянные брусья, – судя по всему, из стены, сквозь которую он пролетел. Томас со стоном уронил железяку на землю, и глаза его на мгновение закатились.
Я видел, как его второе «я» берет верх. Кожа его сделалась еще бледнее; казалось даже, будто она начинает светиться. Дыхание выровнялось мгновенно, а кровоточивший порез на лбу стал быстро затягиваться. Он открыл глаза, и цвет их сменился с ярко-голубого на голодный серебристый.
Томас легко вскочил на ноги и взглянул на меня:
– У тебя кровь идет?
– Не, – мотнул головой я. – Я в порядке.
В нескольких футах от нас Мыш тоже поднялся на ноги и отряхнулся, звякнув медальонами. Молли скрылась за углом дома, откуда почти сразу послышался оглушительный грохот.
– На этот раз будем действовать с умом, – сказал Томас, обращаясь не ко мне, а к Мышу. – Я пойду первым и отвлеку его. А ты хватай его за сухожилия. Похоже, надо покалечить ему не меньше двух конечностей, чтобы обездвижить по-настоящему.
Мыш одобрительно гавкнул, издал раскатистый рык, и вокруг него снова сгустилось неяркое голубое свечение.
Томас кивнул, нагнулся и подобрал обломок разбитого крыльца – брус четыре на четыре дюйма, длиной ярда в полтора.
– Не парься тут, Гарри, – сказал он. – Мы быстро.
– Вперед, команда Дрездена! – прохрипел я.
Они рванули с места и скрылись из вида, за секунду развив скорость гепарда. Я услышал, как Томас испустил боевой клич, довольно неплохо имитирующий Брюса Ли, а следом за этим – треск дерева, ударившегося обо что-то твердое.
Секунду спустя свой боевой рык издал Мыш. А потом за домом замерцали разноцветные вспышки – это Молли отвлекала внимание гадины своей световой магией. Физического вреда гадине это причинить не могло, а вот ослепить – запросто; Молли здорово наловчилась устраивать всякие световые и шумовые эффекты. Она называла это «рейв-пати-заклятием», и на последний День независимости устроила на заднем дворе у родителей такой фейерверк, что на соседней магистрали собралась большая пробка из глазеющих водителей.
Очень мне не нравилось валяться, скрючившись от боли и довольствуясь лишь отзвуками и отсветами кипевшего за домом боя. Я снова попробовал опереться на ногу, но безуспешно. Поэтому я остался лежать, стараясь не потерять сознание и дышать не слишком глубоко. Гадина определенно сломала мне как минимум одно ребро.
Именно в этот момент я заметил две пары горящих красных глаз, смотревших на меня из леса с безошибочно узнаваемой пристальностью хищника. Глаза медленно, бесшумно, но неумолимо приближались.
