Дмитрий Александров
Аномалия
Глава 4
Минут пятнадцать мы, осмелевшие и освоившиеся на новом месте, гонялись за фитом. Он плыл рядом с краем ущелья, чуть ниже уровня обрыва, так близко, что при желании и везении можно было бы перепрыгнуть ему на спину. Удивительное создание! От него не чувствовалось никакой опасности, в движениях его не было угрозы, и все описания необычных свойств этого существа казались выдумкой.
Я установил камеру на удобный плоский камень, чтобы снять видео уплывающего в сторону тумана фита. Влад отбежал из кадра и уселся сзади:
– Вот бы потрогать его… Какая у него кожа? Кажется довольно шершавой.
– Это плохая идея. Нас ведь предупреждали.
– Нигде не было написано, что нельзя потрогать фита!
– Конечно! Никто же не знал, что он тут окажется.
Разумеется, Влад не собирался трогать животное. Просто эта сцена в декорациях Аномалии ощущалась нами обоими как нечто ценное, и мы старались сохранить настроение момента как можно дольше.
– Эх! Как думаешь, он тёплый?
– Фит? Ну нет! Одиннадцать градусов, на биологии же проходили.
– Ааа, точно! – Влад почесал затылок. В этот момент кожа на спине животного вздрогнула. От хвоста к голове пробежала светящаяся волна, и как только она достигла выростов, называемых «ушами» (хотя они и не имели никакого отношения к слуху), раздался оглушительный грохот. Волна прохладного воздуха ударила в нас, повалив на жёсткую траву. Вокруг запахло озоном. Прижавшись к поверхности, мы лежали за камнем, готовые включить защитное поле. Фит взмыл вверх. Одновременно с резким движением огромного хвоста животное повернулось. Наклонив голову вниз, оно словно по длинной невидимой горке заскользило прочь, в сторону облака густого тумана, застилавшего дальний конец ущелья. Скорость его всё возрастала, стал слышен свист от несущегося сквозь горный воздух гигантского тела. Снова раздался удар грома. Со скалы, мимо которой пролетал в этот момент фит, посыпались обломки породы. Животное на сумасшедшей скорости врезалось в стену тумана и исчезло.
Всё стихло. Я толкнул Влада:
– Ты в порядке?
– Вроде да… В ушах только звенит. У тебя тоже?
– Есть немного. Вот тебе и урок биологии… – я отряхнулся и пошёл осматривать камеру, лежавшую на боку рядом с камнем. Хоть бы всё обошлось: и кадры жалко, и копил я на неё целый год…
К счастью, за исключением нескольких царапин, камера выглядела исправной. Правда, видео остановилось за несколько секунд до того, как фит взбесился. Жаль.
Мы вытащили по пачке крекеров и стали обсуждать, что делать дальше. Если наш проводник слышал гром или видел фита в бинокль, он вполне мог отправиться сюда. С другой стороны, фит уже улетел, нам ничего не угрожало и эвакуироваться не было никакого смысла. Мы решили на всякий случай оставить записку на камне: «С нами всё хорошо. Фит улетел. Продолжаем».
Насытившись и окончательно успокоившись, мы проверили вещи, закинули рюкзаки на плечи и двинулись в сторону столбов.
* * *
Ровная полоса, по которой мы шли, становилась всё уже. Справа от нас, на пологом склоне, показались группы деревьев, в ветвях которых суетливо перемещались какие-то животные. Были ли это скорпионы? Трудно сказать. Расстояния и размеры здесь обманчивы – это мы быстро поняли. Тебе кажется, что вон до того интересного камня или растения можно добежать за минуту. А на самом деле между вами овраг с крутым спуском и подъёмом, да и сам камень – огромный, а разделяет вас полкилометра…
Столбики с числами стали попадаться чаще; гребень окончательно превратился в тропинку, которая извилистой линией начала спускаться вниз. На одном из поворотов нам навстречу вылетела стая ярко-синих бабочек. Их было много, должно быть, несколько сотен. Крупные, размером с ладонь, они, в отличие от своих земных собратьев, парили в воздухе, словно птицы, лишь изредка взмахивая широкими крыльями. Я инстинктивно выставил вперёд руку, загораживаясь от насекомых, но туча разделилась, облетая нас. Беззвучно, ловко используя потоки воздуха и неуловимыми движениями крыльев управляя своим полётом, бабочки одна за одной огибали нас справа и слева, как будто стараясь не подниматься слишком высоко над землёй.
Включив камеру, я приготовился сделать серию снимков летящих на меня чудесных созданий, как вдруг одна из бабочек села мне на руку. Крылья, разделённые на сегменты чёрными прожилками, хрупкие, бархатные, сложены вместе. Ультрамарин их искрится зелёным и золотым, становится то ярче, то темнее, как будто дышит. Это «дыхание» становится всё чаще, и вот бабочка раскрывает крылья…
«Это ещё что такое?!» – моё восхищение в одну секунду сменилось на растерянность, граничащую с паникой: снаружи на крыльях бабочки ясно читались восемь цифр: 3, 1, 7, 9, 0, 5, 6, 2. В голове тотчас всплыло лицо водителя, диктующего мне цифры на смотровой площадке. Может быть… мне всё это кажется? Какое-то расстройство сознания, галлюцинация? Ведь наверняка бывает такое.
– Влад! – окликнул я друга. – Влад, посмотри сюда!
Он повернулся ко мне, но в этот момент бабочка взмахнула крыльями и оказалась у нас над головами. Сделав круг, она спикировала вниз, ускоряясь и догоняя стаю. Это своеобразное скольжение с ускорением очень напоминало фита… Но всё же – что это за цифры? Что происходит?
– Влад, слушай… – я замялся, не зная, как рассказать о происходящем. Сейчас я был почти уверен, что это галлюцинации. У меня не было никаких доказательств того, что цифры на бабочке существовали в реальности. И даже если Влад поверит мне на слово, это не избавит от сомнений.
– А, ладно, – изобразив улыбку, я вновь просунул руки в ремешки палок. – Идём?
Влад кивнул, и мы продолжили спуск к столбам.
* * *
Минут через двадцать, прилично запыхавшись, мы оказались на дне долины, где росли столбы. На карте место так и обозначалось: «Долина столбов». Неровное пространство, состоящее из крупных кочек, покрытых ковром рыхлого оранжевого мха, из которого торчали на ножках маленькие шарики.
Какое всё же удивительное зрелище! Столбы!
Ближний к нам был совсем тонким; его, пожалуй, можно было обхватить руками. Неровный, весь в трещинах и голубых линиях, он торчал из земли под большим углом, наклоняясь в сторону горной гряды. Ржаво-бурая поверхность выглядела старой, ветхой, крошащейся. Совсем не хотелось стоять под ним; всё внутри будто бы говорило: «Он сейчас рухнет!» Искривляясь, столб тянулся вверх. В нём было метров сто, не меньше. А за ним росли другие, толстые и тонкие, ещё более высокие. И нигде не было видно ни одного куска отколовшейся породы, ни намёка на разрушение.
Сбросив рюкзак, я побежал к столбам.
Для меня момент соприкосновения с мечтой был именно здесь. Не фит, не саякары, и даже не Белый корабль – столбы! Столбы стали для меня символом Аномалии. Первый раз я вижу их так близко. Они реальны. Это не изображение, не фотография.
Я приложил руку к поверхности колонны. Трещины – глубокие и длинные, с острыми, чуть вывернутыми наружу краями – будто уходили в самую сердцевину; светящиеся голубоватые линии (экиканы) казались наполненными жидкостью. Они едва заметно пульсировали, неуловимо меняли цвет, и всё вместе передавало чувство какого-то движения, течения. Задиры (области отслаивающейся породы) торчали вверх тонкими неровными пластинками с острыми кромками.
Сейчас, осторожно прижимая руку к чешуйчатой поверхности, рассматривая столб в упор, я понял, насколько видео и фотографии ничтожны по сравнению с настоящим объектом, насколько мало могут они передать. Образ, построенный в голове лишь по фото и видео, на самом деле всего лишь блёклая, плоская, пресная и неумелая копия того, что продолжает существовать где-то, живёт, меняется. У этой копии нет объёма, запаха, а самое главное – у неё нет масштаба. Невозможно ощутить, кто ты здесь, каков этот объект по сравнению с тобой. Невозможно составить полную картину: вместе с окружением, вместе со своими чувствами. Зритель остаётся зрителем, объект – объектом.
Теперь я часть этого.
Потерявшись в мыслях и эмоциях, я уходил всё дальше вглубь странного «леса». Мне хотелось прикоснуться к каждому «дереву». Всего за несколько минут я начал понимать мельчайшие отличия в структуре трещин, чешуек. Я видел, как меняются они по мере удаления от окраин, замечал лёгкие изменения цвета, пульсации экиканов… На обращённой к югу стороне можно было различить бусины бордовых кристаллов рубиита. Если закрыть их ладонями от солнца… Они светились! Они действительно светятся в темноте! Вот бы провести ночь прямо на этом месте! Да что там ночь – если бы можно было остаться здесь и всю жизнь посвятить изучению столбов, я выбрал бы такой путь, не раздумывая.
Я окликнул друга:
– Влад! Я пойду к тому краю.
– Ладно! А я пока понаблюдаю жуков. Представляешь, у них тут, похоже, город! Какие-то дороги!
Влад, сидя на корточках, снимал насекомых, а я, будто зачарованный, шёл от столба к столбу. Стоял полный штиль. Тишина, спокойствие, умиротворение. Я лёг на мох. Колонны столбов, изгибаясь, уходили ввысь, в самое небо. В памяти возникли моменты из детства, когда я точно так же лежал на опушке соснового леса и представлял, что деревья – это столбы и что вокруг меня Аномалия. Если некоторое время так лежать, появляется ощущение полёта или падения в бездну, почти физическое ощущение невесомости, сродни тому, что редко-редко переживал я во сне. Приятное и пугающее одновременно чувство. Захватывающее. Зовущее.
– Ты нашёл все?
Я вскочил и обернулся: прямо рядом со мной, на кочке, сидел высокий человек в синих джинсах и коричневой с бежевым клетчатой рубашке. Он смотрел куда-то вдаль. Орлиный профиль, аккуратно уложенные назад иссиня-чёрные волосы, тёмные очки, висящие на расстёгнутом вороте… Не поворачивая головы, он повторил вопрос чуть медленнее:
– Ты нашёл все?
Я отполз назад, поднимаясь на ноги. Что теперь делать? Позвать Влада? Силовое поле защищало нас от обитателей Аномалии, от любых живых существ, кроме тех, у кого был такой же браслет: при приближении два поля беспрепятственно сливались в одно, никак не мешая контакту их обладателей. И было крайне маловероятно, что спокойно сидящий за Периметром человек пришёл сюда без своего генератора.
– Вы кто? – спросил я, не сводя взгляда с незнакомца, готовый в любую секунду броситься бежать.
– Это не важно. Важно лишь, нашёл ли ты все цифры.
Волна холода пробежала по моей спине. Значит, он галлюцинация. Надо успокоиться, просто успокоиться. Проверив, убедившись один раз, что вся эта чертовщина, связанная с цифрами – не более, чем фантазии мозга, можно будет избавиться от неё. Да, наверняка так и будет. Я набрал в лёгкие воздуха, но мой выкрик прервался репликой незнакомца:
– Не надо его звать. Не время. Ты не уверен в том, реален ли я?
Я стоял с полуоткрытым ртом, не в силах даже кивнуть. Незнакомец засунул руку в карман, достал что-то и вдруг резким движением кисти бросил в меня. Удар пришёлся точно в солнечное сплетение. Я согнулся, схватившись руками за живот. Присев на колени и отдышавшись, я поднял с земли гладкий шар. Чёрный, размером с мяч для тенниса, он был увесистым и очень холодным. Таким холодным, что, подержав шар в руках, я тотчас выронил его обратно, и он беззвучно упал на мох. Я закашлялся. Это была не галлюцинация. Тогда что? Что здесь происходит?
– Шар возьми, это оружие. Ищи цифры.
Я поднял глаза, но незнакомец исчез. Его нигде не было. Ко мне бежал испуганный Влад.
– Кай! Что с тобой?
– Всё хорошо… вроде бы. Ты видел?
– Что?
– Этого типа в рубашке.
– Какого?
По удивлению друга я понял, что он ничего не видел. Это подтвердило бы версию галлюцинаций, если бы не шар, лежавший передо мной. Я указал на странный предмет:
– А это? Это ты видишь?
– Шарик? Да. А что это?
– Не знаю… Слушай, тут только что появился какой-то мужик. А потом исчез.
– Ты уверен? Не может это быть галлюцинацией?
Я нервно рассмеялся и снова закашлялся:
– Вот и ты туда же. Не знаю, Влад. Мне совсем не кажется, что я псих или что-то в этом роде. Ладно. Что будем делать?
– Хм… – юноша задумался, катая шар по мху. – Для начала чего-нибудь поедим?
Это была лучшая черта Влада: умение сохранять в любой ситуации наивное спокойствие, сосредотачиваться на чём-то малом, достижимом. В школе его упрекали за нехватку амбиций, за отсутствие уверенности в себе и так далее, но мне всегда казалось, что его способ жизни намного более высок и совершенен, и я по-хорошему завидовал ему. Он сохранял мышление ребёнка, в то время как меня всё сильнее сковывала сложная паутина того, что люди называют ответственностью.
Уплетая титановыми ложками консервированную гречку с мясом, мы продумывали дальнейшие варианты действий. Влад, похоже, полностью поверил в появление и последующее исчезновение человека в клетчатой рубашке. Один этот факт оказал на меня столь сильное успокаивающее и ободряющее действие, какое вряд ли дали бы мне сейчас самые лучшие лекарства. Как всё-таки важно человеку быть услышанным, как важно, чтобы кто-то тебе верил, верил без доказательств.
Мы решили начать движение обратно к смотровой площадке, но теперь пройти по долине, правый пологий подъём которой сейчас образовывал гребень, приведший нас сюда. Договорившись в случае новых происшествий сразу нажать кнопки браслетов, мы собрали мусор в рюкзаки, скатали коврики и двинулись в путь. Чёрный шар (нагревшийся уже до температуры воздуха) я засунул в боковой карман брюк.
Глава 5
Обратная дорога оказалась на удивление лёгкой и приятной. Вместо камней, канав и щёлкающей травы под нашими ногами расстилался ковёр рыжего мха. Жизни здесь было гораздо больше, чем в ущелье: над головой летали насекомые, справа и слева глаз постоянно ловил быстрое движение – маленькие обитатели долины перебегали от укрытия к укрытию, потревоженные нашим появлением.
У первой группы деревьев нас встретили синсиды, подвижные ловкие создания, похожие на полосатых белок. Они выискивали что-то среди кочек, но, завидев нас, длинными прыжками устремились к дереву и моментально забрались на самый верх. Оттуда, раскачиваясь на концах тонких веток, синсиды пристально смотрели на нас и негромко перещёлкивались. Большие чёрные глаза, бордовый с жёлтым мех, длинный пушистый хвост – не удивительно, что они стали так популярны.
Деревья встречались всё чаще. Крупные растения с кривыми, узловатыми стволами цвета миндаля и тонкими гибкими ветвями; высокие прямые ели, покрытые тёмно-красными иголками полуметровой длины; небольшие акации, ощетинившиеся острыми шипами… Листья оранжевые, золотые, бурые; сухих не найти: упав с дерева, они за неделю превращаются в пыль, впитываются живым ковром. Практически под каждым деревом – грибы, несколько шляпок, насаженных на одну ножку: маленькая, над ней ещё одна, побольше – и так до самого верха. Угольно-чёрные, в жёлтых и рыжих пятнах. Их мы обходили, поскольку все справочники и плакаты кричали об ужасной ядовитости грибов и запрещали даже прикасаться к ним. Эти многошляпочные киакимориусы (обычно их звали кикиморками) были одним из символов Аномалии, а также источником сырья для лекарства, окончательно избавившего землю от простуды – сладких капель с ёжиком на упаковке, знакомых каждому ребёнку.
Я периодически останавливался, чтобы сделать кадр-другой, а Влад в это время уходил вперёд. Сейчас он стоял рядом с аномальнинской елью, изучая длинную бороду иголок, а я наводил фокус на верхушку этого дерева, такого одинокого на фоне бесконечного неба… В видоискателе что-то зашевелилось. Я крутанул зум и увидел, как из плотной стены иголок вылезает, расправляя крылья, скорпион. Чёрный! Такая же ядовитая штука, как киакимориусы, но при этом в форме быстрого, агрессивного летающего хищника.
– Влад! – закричал я. – Скорпион, над тобой!
Между нами было метров двадцать. Не сговариваясь и не сводя взгляда со скорпиона, мы нажали кнопки браслетов… и ничего не произошло. Ни вибрации, ни звука. Я несколько раз вдавил кнопку до упора и растерянно посмотрел на Влада.
– Не работает! – его крик подтвердил мои опасения.
Крылья скорпиона затрепетали, он оторвался от дерева, качнулся из стороны в сторону. Свёрнутый кольцом хвост расправился, и мне показалось, что я увидел блеснувшую в лучах солнца иглу-жало. Хищник, похожий сейчас на гигантскую стрекозу, сделал круг над Владом, затем ещё один. Круги становились всё меньше… Я сбросил рюкзак и закричал. Инстинктивный порыв, попытка отвлечь хищника на себя. Скорпион, не обращая на меня никакого внимания, продолжал снижаться. Что мне делать? Попробовать подбежать, использовать палки? Рука нащупала в кармане шар. В ближней точке сейчас будет метров десять. Я неплохо бросал в цель. Любимая игра детей на Камчатке – «зайчики» (спортивная игра, заключающаяся в метании набивных мячей по подвижным целям, изображающим зайцев. – Прим. автора). В средней школе я даже как-то побеждал на соревнованиях. По крайней мере, это может его отпугнуть! Зажав шар в руке, я выставил вперёд левую ногу, развернулся, наклонился и, доверившись инстинктам, сделал резкий, хлёсткий бросок, стараясь как можно дальше проводить снаряд кистью.
Я сразу понял, что ошибся с расстоянием: надо было бросать чуть выше… Однако шар, вместо того чтобы снижаться под действием силы тяжести, полетел по прямой, стремительно ускоряясь. Будто в замедленной съёмке я наблюдал, как всего за несколько метров он, развив немыслимую скорость, врезался в скорпиона, буквально разметав того на куски, и со свистом продолжил свой безумный полёт, точкой исчезая в небесах.
Влад изумлённо смотрел вверх. Я подбежал, схватил его за руку и потащил от дерева: останки скорпиона могли быть ядовиты, а что самое скверное – он мог быть и не один. Мы схватили рюкзаки и побежали по склону вверх, на тропу. В конце склона нам пришлось карабкаться на четвереньках, цепляясь за отрывающиеся пласты сухого мха. Помогая друг другу, мы наконец перелезли через каменную насыпь и упали на землю, не обращая внимания на колючую жёсткую траву.
Отдышавшись, я приподнялся, чтобы осмотреться. Скорпионов больше не было. Зато справа по воздуху к нам стремительно приближалась какая-то чёрная точка. С продолжающим часто колотиться сердцем я встал между ней и лежащим другом и приготовился к худшему. Однако, к моему удивлению, это оказался тот самый чёрный шар. Он летел по прямой точно на меня, замедляясь. Подлетев к груди на расстояние вытянутой руки, шар замер в воздухе. Я шагнул к нему и взял шар рукой. Он был холодным, должно быть, около нуля по Цельсию, и влажным. «А, чёрт, – я выронил его на траву, – вдруг это кровь скорпиона, ядовитая!» Я взглянул на руку: жидкость напоминала воду, но никак не кровь. Ни запаха, ни цвета – роса росой…
Усевшись рядом с пришедшим в себя Владом, я вытащил пачку салфеток и принялся тереть ладонь и шар. Влад протянул руку:
– Дай мне одну, лицо протереть… А здорово ты попал. Лучше бы без таких приключений, но это было классно!
– Да ладно… – я смутился. – Вообще, странная штука. Ты видел, как он вернулся?
Влад кивнул. В этот момент справа, из ущелья водопадов, послышался звуковой сигнал. Писк. Точно такой же, что я слышал в машине по пути сюда.
Глава 6
Подойдя к самому обрыву, мы легли на землю, подползли к краю и посмотрели вниз. На дне ущелья, среди нагромождения слоистых кусков породы, упавших сверху, тёк слева направо небольшой ручей. Метрах в пятнадцати вверх по течению, прямо посреди ручья, лежал колёсами вверх «Тигр»: корпус искорёжен, одна дверь сорвана с петель и валяется рядом. Та же голубая краска, что у машины нашего проводника Сергея, те же белые цифры. Из салона через равные промежутки времени доносился звуковой сигнал. Мы переглянулись.
– Кай, как думаешь, это наша?
– Надеюсь, что нет. Хотя, если она тут уже давно, почему её ещё не убрали?
– Надо спуститься вниз!
Я посмотрел по сторонам: ущелье не выглядело столь уж неприступным. Имей мы хорошую верёвку и хотя бы минимальные навыки, спуститься было бы не сложно. Но кроме мотка паракорда и опыта лазания по канату в спортзале у нас не было ничего.
– Влад, это нереально. К тому же можно травму получить. Что тогда?
– А если вернуться к столбам? Там не так высоко, и наверняка есть безопасный путь вниз.
Я колебался. Мы могли бы направиться к началу маршрута, чтобы посмотреть, на стоянке ли наша машина и её водитель. Или делать большой крюк ради того, чтобы добраться до бесполезного для нас разбитого «Тигра» и получить информацию, которая…
– Чем нам это поможет? Допустим, это наша машина. Что тогда?
– Не знаю… Думаешь, лучше вернуться на стоянку?
– По крайней мере, если нас будут искать, то скорее обнаружат там, чем в этом ущелье. Да и в машине никого нет. Зачем рисковать?
Влад отполз назад, сел на траву и вытащил бутылку с водой.
– Наверное, ты прав.
Я посмотрел на время. Почти пять часов. Для проверки пару раз нажал кнопку браслета – генератор по-прежнему не работал. «Хотя бы часы ходят» – подумал я. В этот момент часовая стрелка скакнула назад, указав на два часа. Затем на девять. Четыре, час… Снова вернулась к латинской «V». Я моргнул и потряс браслет. Стрелка больше не двигалась. Минутная повернулась на следующую отметку, как ей и положено. Да ну к чёрту! Я натянул на браслет рукав. Придётся по возвращении сходить к доктору.
* * *
Обратный путь оказался намного тяжелее. Сказывалась усталость, дорога теперь шла вверх; к тому же мы потеряли одну палку: я наступил на неё во время нападения скорпиона. Браслеты не работали, вокруг творилось что-то странное, что-то, к чему мы совсем не были готовы. Настроение было подавленное, разговаривали мало. На одном из подъёмов я провалился ботинком в глубокую канаву и потянул лодыжку. Влад предложил остановиться, но я уверил его, что со мной всё в порядке, и мы продолжили движение. Идти было больно, но попросить друга снизить скорость я не решался.
Эта особенность характера приносила мне в жизни больше вреда, чем пользы – умалчивание собственных проблем, желание всегда всё делать самостоятельно. Ирония заключалась в том, что учителя, взрослые, книги – все как один утверждали, что именно таким быть хорошо, правильно, похвально. Похвально-то оно быть может и похвально, но дружбе порой здорово вредило…
Стоянка была пуста.
На каменистой поверхности невозможно было разобрать следы колёс, так что мы не имели ни малейшего представления о том, что случилось с нашим «Тигром» и его водителем. Точнее говоря, логично было бы считать нашей ту машину, что покоилась на дне ущелья, но мысли об этом вызывали страх и оставались невысказанными.
Солнце катилось к закату. Стало холодать. Серые тяжёлые облака, скрывающие вершины гор к северо-западу от нас, окрасились багряным. «Прекрасный вышел бы кадр» – подумал я, но камеру в руки брать не хотелось. Хотелось просто лежать и ждать ясности. В конце концов, мы не были героями и не годились на их роль.
«Не время раскисать!» Я ощупал повреждённую лодыжку – нога прилично распухла, но двигаться это пока не мешало. Незаметно от Влада я сунул в рот пару таблеток обезболивающего. Так-то лучше.
– Кай, тут вроде неплохое место.
Я обернулся. У въезда на площадку скала образовывала небольшое углубление: какая-никакая защита от ветра и дождя. Рядом были навалены камни – видимо, остались от расчистки стоянки.
– Пойду поищу мох.
– Подожди, я с тобой.
* * *
Быстро темнело. Сидя у нагретой за день скалы, мы доедали последние две банки консервов. Оставалось несколько батончиков, конфеты, жвачка, пара пачек крекеров и чуть более литра воды на каждого. Вера в то, что нас спасут в крайнем случае к утру, была достаточно сильна, чтобы пока не подсчитывать припасы и не думать, как их пополнить.
Воздух становился всё более и более влажным, холодным, тяжёлым. В свете фонарей телефонов дыхание превращалось в облачка пара. Мы надели на себя всё, что было в рюкзаках и собрали из пластов пыльного мха пару импровизированных кроватей. Спать решили по три часа, первым сторожить остался я.
Сидя в полной темноте и пытаясь согреть закоченевшие руки дыханием, я вслушивался в глубокую бездну Аномалии, окружавшую нас. Бездна жила своей жизнью: еле слышный шум водопада, ритмичное пощёлкивание, далёкие завывания, шелест, стуки, шорохи… Как много звуков! Удивительно, что Влад так быстро уснул. Я был совершенно не уверен, что смогу отдохнуть этой ночью. Как же страшно без света! Зря не придумали какой-нибудь костёр… Рука нащупала телефон в кармане. Мы отключили связь – она всё равно здесь бесполезна – ради экономии батареи для фонаря, но насколько хватит заряда, сказать было невозможно. Должно быть, на пару дней. Точнее ночей…
Время ползло медленно. Пару раз за вахту я вскакивал от близкого шума, включал фонарик и, сжимая в правой руке чёрный шар, готовился к сражению с неведомыми опасностями. Однако площадка была пуста, и я снова садился на ставший влажным от росы кусок мха и погружался в размышления о том, что такое галлюцинации, что такое реальность и насколько способен человек управлять тем и другим.
Через три часа раздался звук будильника. Секунд десять Влад боролся со сном и темнотой, пытаясь его выключить.
– Кай, ты тут? Всё хорошо?
– Да. Может, ещё поспишь? Мне всё равно не охота. Разбужу тебя через пару часов.
– Нет, так не годится. Договорились же.
Я всё же сумел убедить Влада, что если хотя бы один из нас выспится – это будет лучше для обоих. Через пять минут он уже крепко спал. Я покачал головой и улыбнулся – вот же талант. Мне бы такой.
Прошло, должно быть, часа полтора. Мои реакции притупились, шумы и шорохи стали привычной частью океана, в котором я растворялся. Течение разносило меня по окрестностям, и в каждой стороне на берегу ждали местные жители. Мы обменивались подарками: я передавал им шоколадные батончики, а в обмен получал разноцветные кристаллы…
Я заснул.
Разбудил меня Влад.
От неожиданного прикосновения я вскочил. Половина шестого! Чёрт! Как я мог заснуть?!
Небо светлело. Вокруг висел густой туман, холод пробирал до костей. Оглядевшись, я повернулся к другу:
– Извини, меня вырубило.
– Кай… Кай, у меня что-то с рукой…
Влад задрал рукав: до самого локтя кожа стала бледно-серой, с крупными чёрными пятнами. По лбу друга катился пот, он смотрел на меня широко открытыми глазами в надежде, что я помогу ему. Что делать?! Я бросился к рюкзаку, вытащил аптечку.
– Болит?
Он едва заметно кивнул.
– Очень… Кай, что это такое?
Я не знал! Но скажи я ему сейчас, что я не знаю – и мы оба свалимся в пучину паники, из которой, может статься, не выберемся. Успокоиться, включить логику. Обезболивающее. Закоченевшими руками я выдавил две таблетки. Влад с трудом проглотил их и повалился на землю. Я дотронулся до его лба – горячий! Плохо дело. Жаропонижающего нет. Может быть, антисептик?
Я пододвинулся, чтобы рассмотреть руку поближе. Никаких ран или повреждений. Просто кожа вдруг сделалась серого цвета, и поверх – ровные пятна, совершенно чёрные. Хотя…
В центре пятна, занимавшего почти всю поверхность тыльной стороны кисти, виднелись еле различимые линии. «Два». Цифра. На следующем ничего, и все остальные пустые. Сколько их? Почему это так важно? Во рту у меня пересохло. «Потерпи, Влад, немного потерпи. Это очень важно…»
Семь. Их семь.
Закрыв глаза, я едва слышно произнёс:
– Два, пять, восемь, один, пять, восемь, ноль.
Пятна один за другим начали тускнеть, растворяться в окружающем цвете. Влад лежал с закрытыми глазами и ничего не видел, а я с надеждой смотрел на то, как кожа постепенно приобретает естественный цвет. Через минуту от страшной картины не осталось и следа.
Влад лежал неподвижно. Я слегка потряс его за плечо:
– Лучше? Тебе лучше?
Он открыл глаза, медленно подтягивая к себе руку. Увидев неожиданные изменения, принялся ощупывать кожу, сжимать и разжимать пальцы. Затем в изумлении повернулся ко мне. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, как будто онемев от шока. Я сделал неловкий, извиняющийся жест:
– Цифры… Кажется, помогли. Не болит больше?
Юноша снова осторожно подвигал рукой:
– Вроде бы нет. Кай, что здесь происходит?
– Не знаю. Но…
Я задумался. Объяснить происходящее с точки зрения привычной нам жизни и её правил было невозможно. Но у Аномалии свои законы, к тому же людьми до конца не изученные. И нам придётся действовать по правилам, которые предлагает Аномалия, если мы хотим выбраться отсюда.
– Слушай, Влад. Я пока не всё понимаю, но тебя я ни за что не брошу. Просто верь мне.
