Дмитрий Дашко
Мент. Реализация
© Дашко Д., 2022
© ИК «Крылов», 2022
Автор выражает свою благодарность всем, кто помогал в работе над книгой, и особенно:
Евгению (Oigene) из группы «Исторический роман» – https://vk.com/ translators_historicalnovel
Пользователям сайта «Автор. Тудей» под никами readerlord и Nikolite
Михаилу Анатольевичу Унакафову
Буду рад видеть своих читателей у меня в гостях на https://author. today/u/dashkobooks и https:// vk.com/dashko_books
Глава 1
К освещённым окнам ресторана то и дело подкатывали всё новые и новые пролётки, выгружая из своего чрева гостей – новых хозяйчиков жизни: пухлых, одетых в костюмы «по последней парижской моде», почти у каждого под ручку сногсшибательная подружка, строящая из себя эдакую женщину-вамп: короткие стрижки с завитыми локончиками, длиннющее платье в «пол», шляпки с перьями, как у индейцев. На руках тонкие перчатки или муфты, лицо спрятано за вуалью.
Дамы тщательно маскируют то, что по причуде этих лет считают недостатками – тщательно перебинтовывают груди, чтобы выглядеть плоскими, как доска. Странно, что кавалерам это нравится.
Почти все курят, изящно отводя полусогнутую нежную ручку с зажатым в ней длинным мундштуком, стряхивая пепел в пепельницу. В разговорах упоминают модные журналы и зарубежные выставки, то и дело в речи всплывает фамилия Веры Мухиной – которую я знаю как создательницу скульптурного монумента «Рабочий и колхозница». Но, оказывается, она ещё и законодательница мод – обсуждают её эстрадное платье-бутон.
Хочешь не хочешь, за смену наслушаешься всего и поневоле станешь вникать в такие вещи.
Кутят нэпмачи словно последний раз в жизни, выбрасывают за ночь сумасшедшие суммы. Лакают доставленное контрабандой из Одессы якобы французское шампанское, мажут на хлебушек икру. Поднабравшись, заказывают ресторанному оркестрику любимые песни, в тёмных уголках вынюхивают дорожки кокаина и требуют, чтобы девчонки-танцовщицы исполнили на «бис» канкан.
Ни дать ни взять новые русские, словно сошедшие из анекдотов девяностых. Только вместо «шестисотых меринов» собственные конные экипажи, а роль малиновых пиджаков играют смокинги, коверкотовые костюмчики и узенькие, по щиколотку, брючки-оксфорды. Золотых цепей на шее нэпмачи не носят, зато подружки щеголяют жемчужными брошками.
Пару раз чихнули моторы авто. На огонёк пожаловала другая категория посетителей – зарождающаяся партийная номенклатура: преимущественно мужчины средних лет, которые ещё не успели забыть, что такое вонь окопов, штыковая атака, солдатская гимнастёрка, галифе и ботинки с обмотками.
Костюмчики у этих «товарищей» качеством похуже, материалец дрянной, пошив явно не по фигуре, сидят как на корове седло.
Если кого-то вдруг «запалит» начальство, с утра будет жёсткий разгон в партийной ячейке, выговор и прочие меры, но запретный плод сладок, не все в силах избежать искушения и потому летят сюда как мотыльки на огонёк. Иногда и действительно «обжигают крылышки», и больше мы в ресторане этого гостя не видим.
Я несколько раз прохожусь вдоль столиков, заглядываю через специальные дырочки в отдельные кабинеты. Прошёл месяц с лишним как меня сократили из губрозыска. На бирже труда, куда я встал, как и полагается всем законопослушным гражданам, мне подобрали только одну более-менее подходящую должность – вышибалы в нэпманском кабаке.
Через какое-то время владелец ресторана сообразил, что мой уровень куда выше и предложил возглавить охрану всего увеселительного заведения.
Теперь в моём подчинении трое крепких ребят, вместе с которыми мы поддерживаем порядок в кабаке: следим, чтобы не было пьяных драк и разборок между посетителями, ловим мелких воришек, не даём гостям приставать к танцовщицам, отгоняем проституток, в общем, поддерживаем репутацию солидного учреждения, где могут собираться деловые люди и обсуждать разного рода сделки и операции.
Жалованье неплохое, работа простая и понятная, но после «уголовки» положение «халдея» претит и бесит. Пусть я забыл, что такое денежные проблемы и питаюсь не как раньше, даже толстеть начал – всё равно, это не моё. Я – офицер, все эти пляски вокруг клиентов – просто бред собачий…
И это сводит с ума!
Давно бы плюнул на всё и собрался в Питер. Там тоже с работой не сладко, но остались знакомые, кое-какие связи – вдруг что-то удастся придумать, однако Смушко и Гибер в один голос уговорили пока остаться в городе.
Мои начальники всё ещё надеются, что смогут восстановить меня в прежней должности.
С того момента, как милицию и уголовный розыск проредили, ситуация с преступностью и бандитизмом почему-то не пошла на улучшение. Скорее – наоборот, гопота всех мастей распоясалась, и ребятам, что остались на службе, приходится вкалывать за себя и «того парня».
Наряду с проблемами с работой возникла и проблема с жильём.
Из общаги меня попёрли не сразу, потерпели пару недель, но потом пришла комендантша и, стараясь не смотреть в мою сторону, с виноватым видом пояснила, что поскольку я больше не работаю в губрозыске, то прав на служебное жильё не имею, а на мои квадратные метры нашлись и другие претенденты. У них в отличие от меня и с работой, и с бумагами полный порядок.
Устраивать скандал не имело смысла: те две недели, что я тут прожил, вообще нечто из разряда чудес. Другого бы давно отсюда выперли, и полетел бы голубчик турманом куда глаза глядят.
А глядеть особенно было некуда. Родни в городе нет, с друзьями тоже как-то не сложилось…
Само собой, выходное пособие, как я его ни экономил, закончилось быстро – инфляция набирала ход, в магазинах регулярно переписывали ценники и, конечно, не в меньшую сторону. Деньги таяли как снег весной.
Нищему собраться – только подпоясаться. Все мои нехитрые пожитки поместились в тонком, обитом потёртой кожей чемоданчике, с которым я вышел из освобождаемой комнаты и сразу оказался перед добрыми и светлыми очами Степановны, давно взявшей надо мной что-то вроде шефства.
– Жора, а ты куда собрался? – участливо спросила она.
Я пожал плечами, поскольку действительно не имел ни малейшего представления, куда направлю стопы, как только покину ставшие негостеприимными стены общаги.
– Пока не знаю, Степановна. Что-нибудь придумаю – чай голова на плечах есть.
– Дурная у тебя голова! – запричитала женщина. – На улице жить собрался?
– Ну почему на улице? Я ж говорю – что-нибудь придумаю, – с показной уверенностью заявил я. – Спасибо за всё, Степановна. Мне пора.
– А ну стой! – приказным тоном объявила Степановна. – Ишь ты какой – придумает он что-то, – передразнила женщина меня. – В коледорчике обожди, пока я с комендантшей покалякаю. Отпроситься надоть у неё ненадолечко.
В принципе мне было всё равно – подождать, так подождать. Спешить всё равно некуда.
Степановна вернулась через пару минут, взбудораженная и словно слегка помолодевшая.
– Отпустила меня комендантша. Пошли, Жора.
– Куда?
– На кудыкину гору. Ко мне пошли, у меня пока поживёшь.
У меня перехватило дыхание.
– Степановна, ты это… у меня пока с деньгами напряг, но это временно. Я тебе потом заплачу, сколько скажешь.
– Я тебе дам – заплачу! – обиделась Степановна. – Чтоб я даже слова такого от тебя больше не слышала! Мне, старухе, одной жить скушно. С тобой, глядишь, будет повеселее. Если захочешь – девок приводи, возражать не стану.
Не выдержав, я от всей души обнял эту добрую и милую женщину.
– Прости, Степановна. Ты… ты такая! У меня слов нет…
– А они нам и не нужны, – отмахнулась Степановна. – Что такое слова? Ничего, окромя сотрясания воздуха.
С того дня я и поселился в её небольшой деревянной избушке, стоявшей почти на окраине города.
И даже, когда получил первое, весьма приличное по всем меркам жалование, съезжать не стал.
Мне нравилось общество Степановны, я просто купался в её доброте, которую она бескорыстно дарила. В свою очередь тоже старался помочь: дров наколоть, огородик прополоть… да мало ли мужских дел по хозяйству. Денег подбрасывал, продукты покупал.
В общем, уживались неплохо. Она заменяла мне мать, а я стал для неё сыном, пусть формально мы были совершенно чужими людьми. Но… жизнь на то и жизнь, чтобы приводить к неожиданным ситуациям.
Я замер. Этот тип мне не понравился сразу. Не благодаря внешности, с ней как раз всё в ажуре: смуглый, тонколицый, по поведению – дамский угодник… Вот только ни к первой, ни ко второй категории посетителей он точно не относился – ни разбогатевший фирмач, ни номенклатурщик. Денег особых не водится – сидит уже второй час и за всё время как бы нехотя выпил пару стопок самой дешёвой водки да вяло поковырялся вилкой в салатике, но при этом видно, что глазки-то голодные.
Номенклатура, как правило, пуглива, словно олень в лесу, постоянно ко всему прислушивается и готова в любую секунду скрыться через чёрный ход.
Этот явно спокоен и хладнокровен. Если и боится чего-то – точно не разноса по партийной линии.
Вроде посматривает на девчонок, поднимающих на маленькой сцене ножки кверху, но основной его интерес направлен явно не туда.
Куда же ты смотришь, голубь сизокрылый? Да ясно куда: прямо пожираешь глазками украшения на спутницах нэпманов (очень редко это их жёны, в девяноста случаях из ста – любовницы). Крутить с этими красотками романы бессмысленно – кроме подачек богатых любовников, у них за душой ничего нет, и пару эти дамочки ищут по принципу «чем толще кошелёк – тем лучше».
А наш типчик явно пытается разобраться, что висит на шее у этих фемин: настоящие жемчуга, золото и бриллианты или дешёвенькая бижутерия?
Ну, насколько мне известно, кутящий сейчас за столом, на котором и яблоку некуда упасть, владелец сети булочных гражданин Фридман Арон Моисеевич любит, чтобы было «дорого-богато» и не позволит своей восемнадцатилетней пассии Софочке выйти в обычных стекляшках вместо брюликов.
Именно на Софочку чаще всего и поглядывает подозрительный тип. А во взгляде его отнюдь не восторг от форм красотки (на мой вкус – так себе, кожа да кости), а щёлканье бухгалтерских костяшек. Тут и дурак поймёт, что на девушке в данный момент висит сразу несколько состояний.
Но только на Софочке свет клином не сошёлся. Сей далеко не юноша – я бы дал тонколицому навскидку лет тридцать и отнюдь не лагерей – рассматривал и других подобных девиц.
На мой взгляд, в ресторане столь же упакованных фемин (если не считать пассии Фридмана) ещё три-четыре – что называется, «рыбный день».
Если всех скопом окучить – будет детишкам на молочишко, останется ещё и на «марафет». Судя по покрасневшим крыльям носа, кокс тонколицый нюхает с завидной регулярностью.
Тип подозвал официанта, рассчитался и быстро вымелся наружу, оставив весьма скромные чаевые – это я понял по раздосадованному взгляду официанта и тому презрению, с которым он опустил мелочь в карман.
Что бы это значило, дамы и господа? С большой вероятностью, что скоро нас будут грабить, ибо я, пока разглядывал типа, успел кое-что припомнить из сводок. Там не было фотографии, но словесный портрет составили так, что картинка вставала перед глазами как живая.
И принадлежало описание некоему Льву Яснопольскому, уроженцу города Витебска, одна тыща восемьсот девяносто первого года рождения – в общем, почти не ошибся с возрастом. А славен этот Лев Яснопольский тем, что регулярно выступает в качестве наводчика для гастролирующей по городам и весям РСФСР банды, и специализируется та на грабежах злачных заведений вроде нашего.
Я нащупал в кармане пиджака рукоятку «нагана»: получить разрешение на оружие – не такой квест, как в моей прошлой жизни, револьверы на полностью законном основании носят многие, порой вполне себе мирные обыватели.
– Павел Александрович, подойди на секунду, – позвал я метрдотеля, контролировавшего работу официантов.
Седой, благообразный, с длиннющими бакенбардами, он очень смахивал на генерала.
– Слушаю, Григорий Олегович.
– Георгий!
– Извините, зарапортовался!
– Ничего страшного! У меня маленькая просьба. Сделайте милость: сходите в кабинет директора и телефонируйте милиции – пусть срочно приезжают.
– Голубчик, зачем звонить в милицию? – испугался он.
– Затем, что нас скоро будут грабить. И передайте, чтобы пошевеливались, не то налётчиков упустят, как в прошлый раз.
– Вы уверены?
– Иначе я бы не стал никого вызывать. Хозяин этого не любит.
– Понял!
Метрдотель скрылся.
На моей памяти это уже вторая попытка налёта на кабак. И каждый раз незваные гости оказываются гастролёрами. Владелец заведения имеет хорошие связи с местным криминалом, и потому серьёзные люди городского масштаба стараются проводить экспроприацию экспроприированного в других локациях, обходя нас стороной.
Но это не означает, что я могу позволить себе расслабиться – хватает как своей, так и залётной шушеры, способной порядком отравить жизнь.
А жить, кстати, хочется.
Глава 2
К приходу незваных гостей всё готово. Гости собраны в «особую» залу, где их уши станет услаждать городская знаменитость – певичка, страшная и порочная, как грех, мадемуазель Зизи, обладательница томного и слегка прокуренного голоса. Якобы француженка, которую ветрами мировой войны занесло в наш город, а на самом деле – недоучившаяся гимназисточка из Омска.
Ко мне она стала клеиться в первый же день, как я поступил на работу, и это была ещё одна причина, по которой безумно хотелось уволиться и уехать куда глаза глядят.
Способ отваживания, который предложил метрдотель Павел Александрович, а именно – съездить ей по морде, я счёл не подходящим. К тому же «бьёт – значит, любит», кто знает, вдруг мадемуазель Зизи, очаровательная как мешок обглоданных костей, испытывает склонность к мазохизму.
Заиграл рояль, полился романс, душный, как ночь в Каролине (классный детектив, кстати).
Я и двое моих парней заняли позиции на входе. Уверен, банда ждать себя не заставит.
Хорошо иметь интуицию, подкреплённую милицейскими сводками. Минут через пять в ресторан влетели шестеро вооружённых субчиков, размахивающих шпалерами.
– Без паники! Это ограбление! – заорал один из них и, видимо, чтобы придать словам большей убедительности, пальнул в потолок.
Это развязало мне руки.
Налётчики не подозревали, что сами угодили в капкан.
Ках! Мой наган плюнул свинцом в того, что был ближе и вышиб из его глупой башки мозги. «Ках!» – второму гадёнышу повезло чуть больше, я влепил ему пулю в бедро, грабитель заорал так, словно его режут, и, потеряв шпалер, свалился на пол. Кровищи из раны потекло – жуть, уборщицам потом долго вытирать придётся.
Бандиты растерялись и позволили подстрелить третьего своего товарища. Ещё одного налётчика шлёпнули мои бойцы.
– Бросай оружие, сволочи! – закричал я.
– Иначе все тут лежать останетесь! Уцелевшие налётчики не стали выказывать крутизну и дружно побросали стволы на пол.
Потянуло едким, пряным запахом горелого пороха, перебивающего все ароматы с кухни.
– Руки в гору! – приказал я и повернулся к своим орлам:
– Парни, обыщете их, только осторожно! У них при себе может быть ещё оружие.
Тут я не ошибся, помимо финок ребята извлекли на свет божий ещё парочку револьверов и даже кастет. У одного в карманах завалялась граната.
– Вы что – банк грабить пришли? – удивился я этой находке. – У нас же скромное заведение общепита. Люди сюда кушать ходят, а вы такую дрянь притащили!
«Лимонку» я, каюсь, прихватил. Потому как вещь в хозяйстве полезная – приколотить, например, что, если молотка при себе нет. Шучу, конечно. К поговорке «тяжело в деревне без нагана» можно смело добавлять – «а в городе без гранат». Ну и в идеале ещё и пулемёта. Эх, будь моя воля, обязательно у входа бы «максим» поставил и замаскировал – как раз для подобных мероприятий.
Тут я заметил, что среди шестёрки налётчиков явно не хватает одного – того самого наводчика Лёвы Яснопольского.
– Куда Лёву дели? – спросил я у бандитов.
– Какого Лёву? – притворно удивился романтик с большой дороги.
– Дурачка мне не строй! Где ваш наводчик?
– Понятно, примелькался наш Лёвушка, – вздохнул бандит. – Давно говорил – менять его нужно. Что, из-за него засыпались?
– Из-за него, сокола ясного, – подтвердил я. – Так где Лёва-то?
– Он с нами на дело не ходит, у него своя работа. Думаю, понял, что мы прогорели, и сразу пятки салом смазал. Ищи ветра в поле.
– Пусть милиция ищет, – отмахнулся я.
А вот и милиция.
Здесь ещё не существует нормативов, однако если бы они и были, эти ребята безусловно уложились бы, да ещё и время бы осталось. Ну, а то, что бандиты опередили, так вполне понятно – ближайшее отделение в трёх кварталах, а налётчики гарантированно паслись где-то поблизости, ожидая сигнала Лёвушки.
– И что у нас на этот раз, Быстров? – нахмурился старший летучего отряда.
У него была фамилия Воробей, да и сам он был какой-то маленький и нахохлившийся, но при этом вполне толковый мужик.
– Это вместо привета, что ли? – делано удивился я. – Ты бы нас лучше поблагодарил – мы за нашу доблестную милицию всю работу делаем. Видишь, банду вам поймали.
– Что-то рожи какие-то незнакомые? – оглядел преступников Воробей. – Не наши, что ли?
– Залётные, – подтвердил я. – С ним ещё один быть должен. Лев Яснопольский, наводчик. Только он смылся.
– Неужели ты его упустил? – не поверил ушам Воробей.
– Обижаешь, командир. Просто у него тонкая душевная организация, и он только на разведку ходит.
– Держи пять, Быстров, – Воробей протянул ладошку.
Она, может, и выглядела маленькой и узой, но я знал, сколько в ней силы – жим у Воробья был воистину атлетический, компенсация за внешний хилый и непрезентабельный вид.
Рассказывали, что над новичками в отделении милиции часто подшучивали: показывали Воробья и предлагали побороться с ним на руках. Обычно после поединка ладонь у новобранца превращалась в сплющенный, как после прокатного стана, блин.
– Ага, тебе только подай руку – потом весь день в холодной воде отмачивать, – отшутился я.
– Кто с нами в отделение оформлять поедет – ты? – ни капли не обиделся Воробей.
– Я, конечно. Надеюсь, на сегодня лимиты бандитских нападений на кабак исчерпаны, таких гостей больше не будет, – кивнул я.
– Тогда собирайся.
– Только у меня один труп случайно получился, ну и ещё пара тяжёлых, – виновато заметил я.
– Случайно, ха! – буркнул Воробьёв. – Знаю я твоё случайно – небось специально наповал уложил, чтобы его подельники в подштанники наложили.
– Ты этого не говорил, я этого не слышал, – подмигнул я. Убивать людей – штука противная, оставляет после себя гадкий остаток, но кто сказал, что эти бандосы – люди. У меня совершенно иное мнение на сей счёт. Наверняка, подвигов на них – весь УК РСФСР 1922-го года примерить можно.
Мы вышли на улицу.
К ресторану, страшно чихая, подкатил автобус – в него милиционеры посадили арестованных бандитов, а потом и сами залезли. За мертвецом обещали прислать труповозку.
– Ну. А ты чего – отдельного приглашения ждёшь? – позвал меня из глубин доисторического монстра неведомой марки Воробей. – Залезай внутрь, а то холода напустишь!
– Обожди маленько, я распоряжения отдам и вернусь, – попросил я.
– Распоряжения он отдаст. Важный какой!
– пробурчал Воробей, однако артачиться не стал.
Как ни крути, сегодня я здорово помог ему улучшить статистику раскрываемости, за которую бедных милиционеров «ревущих» двадцатых стали бить по голове, как и ментов будущего за пресловутые «палки».
Меняется мир, меняется эпоха – но пресловутая система остаётся прежней.
Перебросившись парой слов с метрдотелем и отдав последние ЦУ парням, я полез в автобус.
Чудо несоветского автопрома несколько раз дёрнулось, словно по нему пропустили электрический ток, и тронулось с места.
Внутри всё скрипело, шумело и качалось, мотор ревел не хуже самолётного. Поболтать по душам с Воробьём не получилось: я даже собственных слов не слышал, чего говорить про собеседника, а азбукой глухонемых мы оба не владели.
«Шарабан» подкатил к отделению, мотор заглох, «пассажиры» пошли на выход.
Я остановил Воробья, схватив его за рукав гимнастёрки:
– Слушай, ну как у вас – места появились?
Он отрицательно помотал головой.
– Шутишь? Пока только увольняют, новых давно не берут.
– Ясно, – вздохнул я.
– А чем тебя нынешняя работа не устраивает? – притворился он незнайкой. – Работаешь в тепле и светле, а не как мы, прости господи, в дерьме всяком. Пострелять захотел, ну как сегодня – опять тебе, пожалуйста. Ну, получка не в пример нашей!
– Это ты верно сказал. Тепло, светло, мухи не кусают, и пострелять удаётся. И деньги, конечно, хорошие. Но… Смотрю я на эти сытые и довольные хари и понимаю, что как же это – сука, несправедливо! Одни кровь проливают, другие ананасы с рябчиками жрут…
– Что – снова взять и поделить, да? – хмыкнул Воробей.
– Нет, конечно. Хватит уже переделов собственности. Ты извини – просто эмоции. Денёк выдался трудный.
– Без эмоций тоже нельзя. Понимаю тебя, брат Быстров. Понимаю и где-то даже сочувствую. Но ты в грех уныния не впадай – это ведь не только церковный грех, но и наш, большевистский. Всё, пошли оформляться.
– Пошли.
Началась стандартная милицейская канитель: допросы, протоколы, показания… К моим словам не цеплялись, зная, как обстоит расклад.
И всё равно – штука это весьма утомительная. К концу дня устал как собака, руки после писанины покрылись чернильными пятнами.
– Слушай, я схожу – помоюсь! – показал я следаку тёмные разводы на ладонях.
– Сходи, конечно.
Я вышел в коридор, направился к умывальнику.
– Жора, привет! Какими судьбами? – навстречу шагал улыбающийся, как Чеширский кот, Полундра.
– Да так, в злодеев немножко пострелять пришлось, – я не стал вдаваться в подробности.
– Как же, наслышан, – закивал он. – И без трупов, говорят, не обошлось.
– Всего один, – развёл я руками.
Внезапно Полундра посерьёзнел.
– Жора, у тебя минутка найдётся?
Я оглянулся в сторону кабинета, откуда вышел. С основными формальностями вроде покончено, если что и осталось, так… по мелочи.
– Для тебя все пять найдутся.
– Тогда переговорить нужно.
Мы отошли чуть подальше.
– Такое дело, Жора – в общем, не получается у Смушко добиться твоего восстановления. Кравченко – упырь, палки в колёса ставит, всё влияние в ход пустил.
– Ты серьёзно?
– С такими вещами не шутят, Жора. Если мне не веришь, спроси у Гибера и Смушко.
– А мне они чего сами не сказали?
– Расстраивать не хотят. До последнего надеются. Но только зря они так… Нельзя людям давать ложную надежду. Все до последнего ждали, что Кравченко в Москву заберут, и тогда с тобой сладится, только что-то с переводом пошло не так. В общем. Кравченко в губернии остаётся… А у него на тебя зуб, причём больной. И он ни за что тебя не пропустит.
– Спасибо, Полундра!
– За что?
– За то, что правду сказал. Раз не выходит ничего – не буду и я дёргаться.
– Останешься в кабаке своём?
– Не мой это кабак, – сурово посмотрел я на Полундру.
– Извини, так, к слову пришлось, – повинился он. – Так что – продолжишь охранником подвизаться?
– Нет, дружище, больше не могу. Этот кабак мне уже поперёк горла стоит. Достало меня. – Тогда что планируешь делать? В городе с работой хреново.
– В Петроград поеду. С ребятами из тамошнего угро перетру. Питер – город большой, авось и для меня местечко найдётся. На крайний случай – в Москву, тоже вариант.
– Смушко о планах расскажешь?
– Скажу, конечно. Пусть не дёргается. Если с самого начала не задалось, дальше только хуже будет, – твёрдо сказал я.
