Дмитрий Деулин
Козлы
Я правда не думаю, что Сьюзан любит Бога. Не потому, что нельзя любить Бога и инстаграм1 – нет, меня скорее волнуют её отношения со взрывчаткой. Я и так уже взял на себя худший грех по версии CNN – похищение белой школьницы, о более старомодных грехах и говорить нечего. А вы двое такими темпами какую-то Аль-Каиду из меня сделаете.
Короче, старик, нам надо поговорить. Не нам с тобой, а мне с моими читателями. И не надо грязи, меня читают. Только что ещё один подписался!
В общем, этот парень в тёмных очках, похожий одновременно на офицера полиции Майами и на первый труп в его карьере— это Аз, мой напарник. Вообще-то я давно мечтал его вам представить, и совсем не так. Я мечтал сказать: «Дамы и господа, современный Прометей», но каждый раз обламывался.
В первый раз на шум прибежали констебли, стащили его с забора и начали пересчитывать ему рёбра дубинками, но всё сбивались со счёта. Клянусь, я дрался с ними как лев, или как очень крупный козёл, по крайней мере, но система оказалась сильнее. А юная Мэри, ни жива ни мертва, глядела из окна, укрывая огонёк свечи от холодного дыхания Лондона, и крикнула только: «Бога ради, остановитесь! Вы же убьёте его!»
Мэри вот точно любила Бога. Мэри любила всех, даже оборванного и избитого незнакомца в каторжной робе, страшного как грех, с чёрной египетской землёй под ногтями и в сердце. Она любила его, пока констебли его ненавидели, и с каждым ударом становилась чуточку несчастнее. Когда же его, закованного, затолкали наконец в объятья «Чёрной Марии», белая Мэри осталась совсем несчастной.
А вот я не пал духом. Я знал, что в следующий раз у нас получится.
И в следующий раз у нас получилось. Почти. Это если не считать тот раз с Сарой в Луизиане. Вот это было полное фиаско, да. Но его я бы не считал, потому что мы вообще ошиблись девчонкой. Ну, как «мы» – Аз ошибся. Я понимаю, что он слепой, но как можно было не учуять? Он всё грешит на свою аллергию на собак. Грешит, ха. Дошло?
Но собак там правда было полным-полно. До сих пор помню их лай за спиной, и мечущиеся огни фонарей, и крики. И перепуганное лицо Сары. Не знаю, любила ли она Бога, но нас с напарником она как-то сразу не очень полюбила, и совсем разлюбила, когда до нас вдруг дошло, что мы зря вытащили её из отчего дома и потащили в ночь, под пули, ломать ноги об оросительные трубы.
Так что «почти получилось» – это я про Джуди. Вот эта девчонка с поясом смертника, Сьюзан – её племянница, и совсем на неё не похожа. Джуди была настоящая Поллианна, неунывающая и восторженная. Самая счастливая из всех жертв, полная искренней любви ко всему сущему. Исключительно из любви эта маленькая стерва и вломила нас обоих. По крайней мере, у нее хватило совести дать нам фору.
– Мистер Азазель, – сказала она очень серьёзно, вернувшись в номер. Понятное дело, «мистер Азазель», потому что пошёл я нахер. – Простите, но я позвонила домой. Полиция будет здесь через полчаса. Они едут из Балтимора, так что у вас есть время уйти. Мне лучше не знать, куда. Я очень вам благодарна, вы так много для меня сделали, но это моё решение. Я верю, что так будет лучше для всех.
Я велю сьтё тяк бюдет лютьсе для фсех. Надо было разбить ей сердце, Аз. Испортить настроение на целый месяц. Но Джуди до самой смерти оставалась омерзительно счастливой, а полиция, конечно, приехала не через полчаса, да и не полиция, и совсем не из Балтимора. Мы были так близко, старик. Так близко. А нас вернули на старт. На первый уровень на максимальной сложности. В Дудаэль.
И вот теперь Сьюзан. Вы знаете Сьюзан. Её по телеку больше, чем рекламы. Прямо сейчас две заплаканных куклы в каком-то дурном ток-шоу обращаются к ней на камеру. «Мы так по тебе скучаем, Сьюзан. Мы никогда не перестанем искать тебя, Сьюзан». И никто не говорит об этом вслух, но все так громко всхлипывают, что явно уверены – тот больной ублюдок с фотографии насилует крошку Сьюзан каждый день. Зачем ещё она может быть кому-нибудь нужна, правда?
О, я всё знаю про Сьюзан и про этих лицемерных засранцев. Я начал за ней наблюдать ещё до её последнего дня рождения. Я знаю, какую школу она заканчивает, какую музыку слушает, какие конкурсы красоты выигрывала до того, как приняла решение сосредоточиться на учёбе. Знаю её парня, такого любящего и заботливого, что мне было сложно его ненавидеть, пока я не почитал их переписку. Он её называет «bae». Не знаю, что это значит на их грёбанном языке, но это точно культурная апроприация.
На день рождения засранец ни свет ни заря прислал ей гигантский букет. Утро началось идеально. Приглашения получили все, кроме Джессики. Сьюзи ненавидит эту сучку. Понимаете, что мне в ней так нравится? Сьюзан любит не всех.
И в церковь она не ходит. У неё в доме не говорят о Боге и о политике. Аз не верит, а я считаю, это наша заслуга. Заслуга прогресса! Наконец-то настали времена, когда какая-нибудь грёбанная Джуди уже не может быть достаточно счастливой, и этим ублюдкам приходится приспосабливаться. У Сьюзан есть игровая консоль, нет комендантского часа, и с этим её Дэнни они уже уверенно дошли до третьей базы. На день рождения был намечен хоум-ран. Сьюзан купила презервативы и пересмотрела кучу порнухи.
Поэтому, наверное, она так напряглась, когда утром к ним в дом заявились лихие монтажники модельной красоты.
– Миссис Коэн? – верзила в дверях улыбался. Миссис Коэн совсем не улыбалась, прекрасно понимая, что нефилим может превратить её в кровавый смузи в мгновение ока. Но тогда Сьюзан расстроится, а никто не смеет расстраивать Сьюзан. Поэтому миссис Коэн только прошипела что-то, наверное, велела им убираться, и была бережно отодвинута в сторону.
Вот тут я перетрухнул. Мы готовили эту операцию не меньше недели. Редкая роскошь, обычно нас ловят быстрее. Всё должно было пройти идеально! У нас были планы дома и всех охранных систем, имена всех ангелов-смотрителей на фасаде, полный список охранных молитв и расписание освящений. Мы синхронизировали отвлекающие службы по всей стране, посадили молиться по будильнику столько праведных засранцев, что можно было бы заддосить Великий Потоп. И пёс Коэнов Джефф не вылез из своей конуры, значит, снотворное подействовало. Ох, как бы он сейчас пригодился. С виду увалень, но domini canes есть domini canes. Даже мопс Господень может быть смертоносен. Знал бы я, что Аз всё проспит, а нефилимы, наоборот, явятся на готовенькое…
– Вам конец, уроды, – мистер Коэн угрожающе выставил перед собой смартфон, будто номер на экране и правда способен вселять трепет в сердца. – Вы все уже соляные столпы, понятно! Вы вообще знаете, кто мы?!
– Пап? – Сьюзан встревоженно замерла на лестнице. Дорого бы я отдал, чтобы уметь говорить с людьми. Чтобы уметь кричать. Я бы предупредил её, что пока эти двое отвлекают внимание на себя, ещё один в униформе кабельной компании лезет через окно.
– Сьюзан, иди в свою комнату, – вот тут прокол. Сьюзан не говорят «иди в свою комнату», она же не какая-нибудь там Джуди. Отец, называется! Хотя, справедливости ради, это уже четвёртый отец за последние десять лет. Мозг Сьюзан – словно вордовский файл в режиме правки, который бесконечно футболят между Департаментом Счастья и Отделом Реальности.
