Дмитрий Клопов
Пережить сегодня
Глава 12. Азамат
Москва двадцатого мая две тысячи двадцать восьмого года.
Наручные часы на моем запястье показывают четверть восьмого. Вот черт, все началось еще в две минуты пятого! Впрочем пока мне бояться нечего.
Я еду в такси и нервно ерзаю на его заднем сиденье. Все потому, что слово «еду» категорически не подходит происходящему – мы намертво застряли в пробке.
– Да, проэзжа-а-ай! – кричит мой водитель в открытое окно и бьет ладонью по рулю.
Снаружи раздаются ответные выкрики, водители сигналят другу другу и конечно ни одна из машин не двигается с места. Мой водитель раздраженно всплеснул руками и снова включает звук на телефоне перед ним.
– Происшествия и беспорядки на улицах Москвы – продолжает вещать диктор новостей, пока на бегущей строке внизу экрана значится «срочные новости» – квалифицированы как техногенные и признаны террактами. Однако, как известно беда не приходит одна. Страшная эпидемия распространяется в столице. Следом за безусловно спланированными акция агрессии, последовал шквал обращений пострадавших в медицинские учреждения с симптомами заражения неизвестным заболеванием. На воспаление глаз и резкое повышение давления и температуры пожаловалось более миллиона человек, фиксируются массовые случаи летального исхода. Власти призывают не поддаваться панике – оказывается необходимая медицинская помощь. Сообщается, что очаги заболевания локализованы и согласно отчету министра здравоохранения болезнь успешно купируется. Для этого всем у кого проявились указанные симптомы следует обратиться в ближаюшую государственную больницу за своевременным оказанием…
Я не сдеражался и хмыкнул. Врут как дышат! От этого вируса еще не существует никакой вакцины. Я же здесь сижу! Во всем мире едва ли наберется несколько десятков тех, кто не только уже изучал вирус, но и способен выдавить из себя хоть что-то стоящее.
– В министерстве по чрезвычайным ситуациям прямо сейчас проходит совещание, рассматривается вопрос о введении чрезвычайного положения. Жители Москвы уже сейчас не хотят рисковать и спешно покидают столицу. О развитии событий мы сообщим в следующем выпуске, – заканчивает диктор и водитель снова принимается сигналить.
Я поморщился и полез за телефоном.
– Оплачиваю поездку! – сообщаю я водителю и демонстрирую ему экран своего телефона – Откройте, я здесь выйду.
Бородатый мужчина недовольно щурится, но двери отпирает. Я киваю и выхожу прямо на проезжую часть. Все четыре полосы на выезд из города по Киевскому шоссе стоят без движения. Некоторые люди тоже покинули свои машины, кто-то ругается, кто-то спорит, кто-то нервно пролистывает новости в телефоне.
Сумерки над Москвой становятся все гуще. Экран моего телефона тоже разрезает темноту и я набираю главу исследовательского отдела Медитэк. Гудки идут, но мне снова никто не отвечает.
– Да чтоб вас! – ругаюсь я и на меня оборачивается несколько товарищей по несчастью – Извините.
Я поднимаю руки в примирительном жесте и пробираюсь между машинами. Поток людей бредущих по тротуару людей за три часа стал только плотнее. Одни двигаются целыми семьями, другие в одиночку. Кто-то несет на себе, кажется, половину всего, что есть у них в квартирах, другие с легкими сумками, у прочих, как и у меня, в руках только телефон.
На улицах ожили громкоговорители и располагающий голос повторяет уже успевшее набить оскомину сообщение.
– Соблюдайте повышенную бдительность, сообщайте о подозрительных симптомах сотрудникам в форме, а также в районных больницах и отделениях полиции. Телефоны пунктов оказания медицинской помощи и сообщения статистической информации указаны в информационных листах, – в подтверждение слов диктора, какой-то военный в камуфляже и противогазе приклеивает большой лист с каким-то планом, точками и знаками на карте – Дополнительную информацию читайте на электронных табло, официальных сайтах МЧС, МВД и Правительства Российской федерации. Внимание в целях предотвращения массового заражения избегайте близкого контакста с зараженными. При первом подозрении на обнаружение симптомов обращайтесь в ближайшие пункты оказания медицинской помощи. Напоминаю, симптомами указывающими на заражение являются: покраснение глаз, повышение температуры…
Меня это сейчас меньше всего волнует. Противогазы, как и прочая чепуха, которой дурят людей – это бред на который мне не стоит отвлекаться. Хотя скорее всего, даже официальные источники еще не до конца понимают, что происходит.
– Еще восемь человек на Липецк и отпускаю автобус! – раздается голос слева от меня и толпа начинает напирать.
Так вот почему их тут так много. Впереди стоят несколько автобусов из-за которых сейчас и держат пробку на дороге. Несколько человек в военной форме и противогазах стоят в оцеплении, а двое людей в белых халатах и респираторах проверяют их на признаки заражения. Ушные градусники, которые остались еще после вспышки Коронавируса и свет фонарика в глаза – вот и вся их диагностическая база.
– Этот заражен, уводите! – раздается голос у импровизированного КПП.
– Погодите-погодите, вы что? – мужчина сбит с толку.
– Па-а-ап! Пап! Мама, куда они уводят папу? – раздается детский крик.
Но уже поздно двое бойцов скрутили мужину и уводят его в соседнюю брезентовую палатку. Другие люди разбегаются в стороны, словно боятся не то заразиться не то, что их заберут вместе с ним.
– Ну я не заражен, у меня просто аллергия. Света ну скажи им! Я не заражен! – кричит мужчина.
– Пропустите его, у него просто аллергия!
– Па-ап! Па-а-а-а-па-а!
– Света-а-а! Скажи им!
– Он с нами, с нами! Так же нельзя!
– У меня жена с ребенком… да отпустите вы! – кричит мужчина и исчезает в палатке.
– Проходите в автобус, не задерживайте других, – голосом не терпящим возражений добавляет военный в рупор.
– Да-да, не задерживайте других! Мы здоровы, пустите нас! – вперед вырывается другая семья и толпа снова смыкается вокруг КПП.
Я отворачиваюсь и удаляюсь от зоны эвакуации.
– Прошу прощения, молодой человек, – останавливаю я парня откнувшегося в телефон и он поднимает на меня пустой взгляд – Подскажите пожалуйста, как мне пройти в ближайшее отделение полиции?
– Нет спасибо, мне ничего не нужно… Отстаньте от меня! – срывается парень и ускоряет шаг.
– Нет! Я только хотел, – бормочу я.
– Да он вас даже не слышал, – отвечает за парня бодрый старичок с куцей седой бороденькой – Все гаджеты их вот эти!
Я конечно сам далеко не молод, но надеюсь ворчать насчет молодежи уткнувшейся в телефон не стану никогда. На всякий случай тушу экран своего мобильного.
– И не говорите! – притворно подтверждаю я и продолжаю – Может хоть вы меня направите, где тут отдел полиции?
– Дык вон там за углом. Близко совсем, – указывает себе за спину дедушка.
Он явно собирается еще о чем-то поговорить, но я быстро благодарю его и ускоряю шаг. Совсем нет времени! Мне приходится идти против течения – толпа огибает меня и продолжает идти навстречу. Завернув за угол я вижу, что часть улицы огорожена желтой лентой. Полицейский участок прямиком на другой его стороне.
– Ох, – тяжело вздыхаю я и пробираюсь под лентой.
Внутри огороженного участка лежат три тела. Каждое накрыто не то мешками, не то каким-то полиэтиленом. Я приподнимаю край одного и впервые вижу зомби так близко.
– Отойти! – приказывает голос, приглушенный мембраной противогаза.
Из тени выходит мужчина в форме и противогазе. В подтверждение своих слов он передергивает затвор автомата.
– Стойте-стойте, не надо! – я выпускаю пленку из рук и отступаю от тела – Я просто мимо шел? Мне туда. Туда, в полицию! Да-да! И к слову, вот так вот заразиться абсолютно не возможно. Так что можете снять свой…
Я отступил уже к самому краю огороженного участка и на последних словах мужчина поднимает автомат и целится в меня.
– А-а-а-а, – кричу я и бегу к полицейскому участку.
Оказавшись у двери, я оборачиваюсь на мужчину в военной форме. Тот словно уже потерял ко мне интерес и продолжает продить между лентами, словно дикий зверь в вольере. Я качаю головой и вхожу в отдел полиции.
– Добрый вечер, я доктор Азамат Тахирович Хайруллин. Понимаете, я не могу найти своего сына. Его должны были вывезти из больницы, но… – я смотрю на дежурного в окошке который словно не замечает меня и смотрит на куда-то в сторону – Эй, вы вообще меня слушаете?
Глава 13. Катя
Никак не получается заснуть. Мигрень только усиливается. Раньше головная боль была резкой и скорее напоминала гвоздь, забитый прямиком в темечко. Сейчас «гвоздь» расплавился и заполняет кипящей пульсирующей жижей весь мой мозг.
Я вдавливаю лоб в жесткую перьевую подушку и боль немного отступает. Пульс концентрируется на глазах и раз за разом изо всех сил напирает на веки изнутри. Я жмурюсь еще сильнее и от этого только отчетливее чувствую «жар», который источают глазные яблоки.
– Нет, так я точно не усну, – бормочу я и сажусь.
«Расплавленный металл» вновь приходит в движение и я практически физически ощущаю как он волнами накатывает на стенки черепа изнутри. Я морщусь и смотрю на Ванечку, который свернулся калачиком на матрасе рядом со мной.
Всегда обожала эту традицию спать на полу во время семейных съездов. Я вижу, что Ваня не спит и обеспокоенно смотрит на меня. Он нервно сжимает игрушку подаренную Кириллом. Так ни разу и не видела ее – интересно что это? Может какая-нибудь крошечная пластиковая фигурка… львенок?
– Ты заболела, мам? – спрашивает Ванька.
– Нет, что ты дорогой, – шепчу я в ответ и стараюсь не кривиться от головной боли – Просто что-то не спится. Спи родной, а я пойду холодной воды попью.
А может лучше прям на голову себе воды налью. Я целую сына в лоб. Его кожа кажется обжигающе ледяной. Повинуясь минутному порыву я прижимаюсь левым виском ко лбу сына. Через секунду или может через несколько часов, я точно не осознаю сколько прошло времени, прижимаю опущенные веки к другой половине лба сына.
Биение моего сердца концентрируется в одной точке… в той, где мой закрытый глаз прикасается к ледяной коже. Как же хорошо… хорошо просто ни о чем не думать и наконец-то немного расслабиться.
– Ааам? – странный звук, как будто кто-то попытается откусить солидный кусок.
– Ам! – чей это голос…
Голос казажется чужим, но… женским. Интересно, он звучит только в моей голове? Вот же! Наверное это мой голос.
– Аа-а-а-ам! – звук доносится до меня откуда-то издалека, словно пробивается сквозь толстое одеяло.
– Мам! Мама? – голос из женского, начинает походить на… детский.
Я с усилием отвожу лицо от прохладной поверхности кожи и открываю глаза. Мои веки несколько раз быстро поднимаются и опускаются, моргая как после глубокого сна. Смотрю на свои руки.
Обеими ладонями я крепко держу голову сына перед собой. Ванька вытаращил глаза и испуганно притих. Что это со мной? Я одергиваю руки и стараюсь выдать свою самую дружелюбную улыбку, на какую только способна.
– Прости сынок, – шепчу я в ответ – Не кричи так Ванюша, разбудишь всех.
– Ты не заболела, мам? – Ваня протягивает свою узкую ладошку к моему лбу.
Я перехватываю его руку своей и снова улыбаюсь. Какая приятная и холодная ладошка.
– Конечно нет! Все в порядке, сынок. Взрослым иногда бывает плохо после таких праздников. Не все мы такие молодцы как ты… или папа. В общем, сегодня я думаю не хорошо почти всем, кто пил не только бабушкин морс, – отвечаю я и снова немного морщусь.
Головная боль возвращается и вместе с ней расплавленный металл снова напирает изнутри на стенки черепа. Я рассматриваю такой близкий и желанный прохладный лоб сына. Нет! Я мотаю головой и встаю.
– Спи дальше. Пойду все-таки на кухню, воды попью, – добавляю я и отправляюсь на кухню, медленно переставляя непослушные и словно чужие ноги.
Глава 14. Стас (Кэп)
Грохот выстрелов привычно «разрывает» мои барабанные перепонки. Кафельные стены активно отбрасывают каждый новый звук друг на друга и уносят их эхо в дальний конец коридора.
Мы с Алексеем делаем по одному выстрелу и прогнившая плоть на макушках зомби проваливается внутрь черепов. Продолжая вращение пули проходят сквозь «кисель» мозгов, затылочные кости и окрашивают стены лестничной клетки черно-серыми брызгами.
– Вперед! – командую я.
Писк в ушах заглушает мой голос и я подкрепляю команду жестом. Мы спускаемся на пролет ниже – поверженные нами зомби лежат на полу, утратив те последние признаки жизни, что пробудила в них неизвестная сила.
– И-и-ик… – тихо икает профессор и переступает через трупы.
На пару секунд я оборачиваюсь ровно настолько, чтобы увидеть как Георгий Степанович кривится от омерзения. Доктор наук съеживается и прижимает сумку к груди.
Панов перешагивает трупы задирая колени почти до подбородка. Сейчас светило российской медицины походит на гигантского колченогого богомола. Я усмехаюсь пришедшей в голову ассоциации.
Однако позитивный настрой улетучивается в следующее мгновение, подобно утреннему туману. В моем сознании надежно запечатлелись застывшие в ужасе глаза.
Доктор наук явно балансирует на грани. Неизвестно какая следующая напасть заставит его впасть в панику и бросится без оглядки, подвергая себя опасности. Нужно его срочно приободрить.
– Отлично справляетесь, Док! Наверняка немало насмотрелись на покойников за время медицинской практики? – стараюсь я отвлечь Панова.
Я не оборачиваюсь на доктора наук, но надеюсь что он меня услышал. Вместе с Коченовым мы проводим наш отряд до лестничной клетки первого этажа. Я встаю слева от двери, Алексей занимает место с противоположной стороны. Плюев и Макарченко касаясь плечами семенящего между ними доктора Панова, приближаются к нам.
– Так что скажете Док? – повторяю я.
– М-м-мм. Пожалуй, вы правы, – отвечает доктор и черты его лица немного смягчаются – Частью моего исследования действительно являются трупы. Однако, преимущественно, эти, как вы высказались, «покойники», больше походили на спящих людей. Поэтому предпочту с вами согласиться – пусть они выглядят весьма неприглядно, ничего пугающего в них нет.
– Отличный настрой! Относитесь к ним как к очередным объектам исследования, – улыбаюсь я в ответ.
Дверь в холл не закрыта до конца и в образовавшуюся щель виден опустевший вестибюль. Мимо промелькнул темный силуэт человеческой фигуры. Тень скрадывает четкие очертания.
Я пытаюсь рассмотреть ее внимательнее, однако она уже скрылась из вида. Смотрю Лехе в глаза. Он понимает меня без слов и кивает в знак готовности. Я жестом показываю остальным, что нам пора выходить и мысленно начинаю обратный отсчет: Три, два… Один!
– Аргрыхыр! – раздается в тот момент, когда моя рука касается дверной ручки.
В проеме возникает лицо едва совершеннолетнего юноши с горящими изъеденными червями глазами. Кожа на нем обыденного для воскрешенных мертвецов серого оттенка и кажется практически не повреждена. Словно этот зомби просто угодил в фото фильтр и тот лишил его ярких красок.
За лицом восемнадцатилетнего подростка появляется тело, облаченное в зеленую теплую толстовку с карманом на животе и потертые джинсы. Торс мальчишки заслонившего выход в вестибюль заваливается в нашу сторону и я инстинктивно жму на спусковой крючок.
– Бабах! – одиночный выстрел в крошечном помещении взрывается подобно грохоту динамитной шашки.
Писк в ушах усиливается, но годы тренировок не прошли даром. Пуля входит точнехонько в середину лица зомби и вдребизги разносит кости черепа между глаз. Внутренний яростный огонь гаснет внутри изуродованных зрачков и покойник валится на спину.
– Вперед! – громко командует я и распахивает дверь.
– Бог ты мой! – восклицает Панов.
Вашу ж налево… Вестибюль кишит зомби. Не меньше тридцати мертвых мужчин и женщин расхаживает по холлу. Они выглядят весьма потрепанными.
Покрытые землей торсы мужчин облачены в строгие черные, серые, в редких случаях белые строгие костюмы. На телах женщин красивые хотя и весьма истлевшие платья. Все они могли бы быть приглашены на бал, если отмыть и почистить их одежду. Придирчивого критика может смутить лишь одна деталь.
Из-под засаленных манжет пиджаков, бретелек дорогих платьев и воротников выглядывает кожа покрытая трупными пятнами. Гниющая плоть свисает кривыми лоскутами и обнажает почерневшие кости и зубы. По старой, как сама жизнь традиции, тела покойников одевали в костюмы и платья, поэтому для зомби выбравшихся из гробов, апокалипсис весьма официальное мероприятие.
Запах разложения невыносим, словно мы стали жертвами нацистского эксперимента с химическим оружием. Я опешил всего на мгновение, но наваждение быстро проходит.
– Ну и вонь! – раздается позади Витин голос.
– Вперед-вперед! Двигаемся вдоль стены к задней двери. Стрелять по готовности, – распоряжаюсь я.
Лучше занять парней делом и не дать им отвлечься на нарастающее трупное зловоние. Держа автоматы наизготовку к стрельбе, мы с Алексеем короткими плавными шагами медленно направляемся мимо диванов в холле. Остальные тихо шагают за нашими спинами. Мертвые лица одно за другим поворачиваются в сторону боевой группы.
–Арграхыр! – теперь покойники нас замечают.
Некогда пожилые мужчина и две женщины встряхивают жидкими седыми волосами и не чувствуя тяжести прожитых лет преграждают нам путь. Справа за моей спиной раздается грохот выстрелов. Я коротко оборачиваюсь и вижу как еще четверо покойников окружают нас с фланга.
Грудь и головы разрывает пулевыми ранениями и их обмякшие тела грузно валятся на пол. Из автомата Артема струится тонкая струйка дыма, но связист уже переводит ствол оружия к соседним целям. Зомби словно сломанные куклы хромают к нам, напирая со всех сторон.
Теперь заговорило оружие других членов группы. Не снижая скорости мы медленно, но неумолимо продвигаемся к черному выходу из здания. Через широкие окна первого этажа я вижу, как по тротуару перед медицинским центром чинно вышагивает насквозь прогнившая процессия. Обретя цель, все новые и новые покойники входят в двустворчатые двери и стремятся разорвать нас на части.
– Перезаряжаю! – кричит Макарченко.
Я сам старался экономить патроны, но магазин и моего автомата вот-вот опустеет. До двери остается не больше трех метров – цель близка. Между мной и белой пластиковой поверхностью дверного полотна всего два зомби.
Слева почти у двери стоит женщина, вид которой особенно плачевный. Время практически превратило ее тело в мумию. Однако не подумайте, что на ее запястьях болтаются бинты и на голове водружен золотой «кокошник» Фараона. Вместо бинтов на ее плечах болтается словно балахон истлевшее платье и на голове уродливой коростой застыли слипшиеся седые волосы.
Мертвый мужчина стоявший всего в паре шагов от меня, был одним из недавних представившихся Богу. Темно-серый костюм на его объемистом животе разошелся и болтается по сторонам. Пивное пузо покрывают синюшные трупные пятна и грязевые разводы, оставленные стенками могилы из которой он выполз.
– Леха помоги остальным, защитите профессора! – приказываю я.
– Но…
– Не спорь боец! Я сам справлюсь. Охраняй цель! – я миролюбиво усмехаюсь, чтобы разрядить обстановку.
Я вижу, что Алексей не хочет бросать своего командира, но он все же подчиняется. Позади раздается еще один возглас «Перезаряжаю» и я понимаю, что принял правильное решение. Сейчас они посменно обновят боезапас и мы покинем это проклятое здание. А я пока легко разберусь с этими двумя.
– Бах! – одиночный выстрел разбивает череп мумифицированной покойницы, отчего он раскалывается как папье-маше.
Быстрым и отточенным годами движением я перевожу ствол автомата и направляю его точно в лоб мертвого толстяка. Плавным движением мой палец снова давит на спусковой крючок.
– Щелк… – курок сухо щелкает и оставляет меня всего в шаге от кровожадного монстра с незаряженным оружием.
Глава 15. Андрей
От длительной и нервной утренней пробежки пот льется с меня ручьем. Он затекает в глаза, добирается до капиляров и начинает их нестерпимо жечь.
Под палящим полуденным солнцем асфальт в аэропорту буквально плавится. Справа в двадцати метрах стоит «УАЗик» с синей полосой и надписью «ГИБДД» на боку. Гаишники – только сегодня про вас вспоминал!
До машины далековато, но я на сто процентов уверен, что за рулем сидит человек. Вокруг нее по кругу навалены какие-то черные мешки. И откуда только взялись? Я срываюсь с места и бегу к машине. Может он сможет мне помочь… Когда до служебного российского внедорожника остается метров семь я словно налетаю на невидимую стену!
Останавливаюсь и осматриваю «УАЗик» под новым углом. Оказавшись так близко я наконец могу рассмотреть то, что принял за мешки – на поверку они оказываются нагромождением мертвых тел. Головы убитых и сожженных зомби были прострелены.
«УАЗик» тоже больше не кажется тем радужным пони. Переднее и боковые стекла выбиты. Их осколки вперемешку со стреляными гильзами устилают асфальт вокруг внедорожника. Сам водитель выглядит спящим.
Молодой темноволосый парень одет в форму сотрудника ГИБДД. На его коленях покоится автомат Калашникова. Его голова запрокинута назад и затылок покоится на подголовнике сидения. Рот гаишника приоткрыт, будто бы он устал и заснул в машине. Но из УАЗика не доносится ни звука.
Я обхожу автомобиль слева и вижу, что на затылке справа зияет кроваво-черная дыра. Все походит на то, что парень сделал выбор не становиться зомби. Гаишник защищался сколько мог, но когда закончились патроны вставил пистолет в рот и последним выстрелом избавил себя от участи стать монстром.
В подтверждение моей теории в его окоченевших пальцах я вижу пистолет Макарова. Затвор на оружии отведен до упора назад. Не нужно быть экспертом чтобы понять, что в магазине пистолета больше нет патронов.
Я обращаю внимание на то, что немного левее одно из тел выделяется из черной кучи. Кожа этого трупа такая же серая как у обычных зомби, но в отличии от них он одет в форму гаишника.
Носком ботинка я переворачиваю мертвого сотрудника лицом вверх. Кроме пулевого отверстия во лбу, не менее четырех попаданий разорвали форму на груди гаишника.
– Вот же… – начинаю я, но запинаюсь на полуслове.
Бедняге в УАЗике пришлось застрелить своего озверевшего напарника. Парень сделал нелегкий выбор, но он боролся за свою жизнь. Пусть желание стрелять в напарника кажется неправильным, но я поступил бы на его месте точно также.
На мгновение вспоминаю искаженное лицо Наташи в больничной палате… Хватило бы у меня сил совершить убийство в случае нападения воскресшей подруги?
Моя память услужливо рисует картину того, как я протыкаю череп трупа мужчины ожившего в машине скорой помощи. Кажется после всего произошедшего я готов поступиться нормами уголовного кодекса.
В моей голове возникает еще одна совсем не высокоморальная мысль. Я конечно знаю, что для законопослушных граждан это называется мародерством. Но в кобуре на портупее гаишника который лежит на асфальте, очень заманчиво виднеется рукоятка пистолета. А и пошло оно все!
Как бесполезными стали правила дорожного движения, так и мародерство перешло на новый уровень. Словно нас отбросило обратно в каменный век. Теперь это собирательство ради выживания. Что конечно не означает, что я теперь буду грабить прохожих или незаметно воровать из рюкзаков таких же бедолаг.
А этим гаишникам их оружие уже не понадобится. У меня напротив, в связи с последними событиями резко возросла потребность в каком бы то ни было оружии – тем более огнестрельном.
Я открываю кобуру и аккуратно извлекаю пистолет Макарова. Взвешиваю его в руке – тяжелее чем я ожидал – и вытаскиваю из него магазин, чтобы пересчитать патроны. Все восемь на месте.
Уже неплохой результат. Я снимаю портупею с кобурой с того гаишника, который лежит на асфальте. Когда ремень застегивается на мне пистолет возвращается в кобуру. Ух ты!
Я обнаруживаю в боковом кармане запасной магазин. И в нем тоже восемь патронов. Вот это уже богатый урожай! С шестнадцатью патронами меня уже даже толпе зомби не взять… наверное. Я вспоминаю как в меня выстрелил мужик на дороге. Вот против таких недружелюбных личностей пистолет мне особенно пригодится.
Возвращаюсь к левой передней дверце УАЗика. Под подошвами ботинок хрустит разбитое стекло. Я поворачиваю ручку, но дверь не поддается. Черт, закрыто! Но на дверце со стороны водителя вместо стекла остались лишь два крупных осколка.
Осторожно чтобы не задеть их, я просовываю руку в салон автомобиля и поднимаю щеколду вверх. Раздается щелчок и дверца поддается. Я распахиваю ее и забираю автомат лежащий на коленях мертвого гаишника. В магазине патронов не оказывается.
Я возвращаю его на место и отвожу затвор назад. С металлическим лязгом что-то вылетает из ствола и звонко приземляется на асфальт. Перестав скакать по дороге, одинокий патрон катится по дуге пока не замирает возле заднего колеса автомобиля.
Со взлетной полосы от общей толпы зомби отделяется небольшая группа. Около дюжины мертвецов медленно, но верно выдвигаются в моем направлении. Надо попытаться успеть достать и второй пистолет. Я суетливо возвращаюсь к водителю УАЗика и хватаю его за руку. Даже через рукав надетой на нем формы его сухая кожа обжигает словно лед. Жуть!
Быстро оглядываюсь через плечо. Зомби уже вышагивают в каких-то двадцати метрах от «УАЗика», а я все еще пытаюсь вырвать из окоченевших пальцев пистолет. От волнения и мои руки совсем перестают слушаться.
– Черт! – да их легче отрубить, чем отогнуть.
А и пес с ним. Я нащупываю на кобуре гаишника отсек для дополнительного магазина, но тот оказывается пуст. Ага, вот он! Стараясь не касаться ног покойника я осторожно поднимаю запасной магазин для пистолета. Конечно он оказывается без патронов. Я оборачиваюсь снова.
Зомби уже подходят к полукругу сваленных на асфальт мертвецов. Идущий впереди всех мертвый мужчина запинается об обгоревшие тела и валится лицом вниз.
– Аргрхр! Рааврых! – нестройный хор рычащих гнилых глоток на каком-то подсознательном уровне заставляет мое тело развернуться и побежать к выезду с территории аэропорта.
Солнце уже начинает клониться к закату. А это значит, что пешком до темноты обратно в город мне не попасть. Да какой там город! Я даже до брошенного мной джипа дойти не успею. Я на бегу озираюсь в поисках спасения.
Бинго! Слева к трансформаторной будке прислонен старый-престарый велосипед. Я пулей устремляюсь к нему. Зомби хоть и идут медленно, но в отличие от меня не петляют как зайцы. Они срезают углы и следуют за мной словно охотничьи псы почуявшие близость добычи. Я со всей скорости налетаю на трансформаторную будку и сгребаю в охапку велосипед.
Это образец старого советского технического гения. На перекрестии руля до сих пор сохранились остатки названия марки «Ю..тер». Рама серого цвета немного погнута посередине и цепь сильно провисает. Но в остальном, велосипед явно на ходу. Я перекидываю одну ногу через раму и ставлю ее на педаль.
Ближайший зомби уже возле заднего колеса. Прыгая и отталкиваясь от асфальта, я практически волочу за собой советского «железного коня». Какой-то из зомби хватает меня рукой за куртку. Однако я уже достаточно разгоняюсь и ставлю вторую ногу на педаль. Цепь скрипит от натуги, но велосипед уверенно набирает скорость.
Я раскручиваю педали и когда мне уже начинает казаться, что сейчас зомби повалит меня на асфальт его хватка слабеет. Я пользуюсь этим и устремляюсь вперед изо всех сил.
Зомби не выдерживает заданного мной темпа и падает на землю. Перевернувшись несколько раз оживший мертвец скользит головой по асфальту, оставляя обгоревшую кожу лежать лоскутами на земле. А в следующую минуту велосипед набирает достаточную скорость и уносит меня прочь от преследователей. Я оборачиваюсь чтобы увидеть как толпа зомби затаптывает забытый мной автомат. А и черт с ним!
Я снова возвращаюсь к пробке на дороге. Сначала двигаюсь между рядами машин не торопясь. Но вот проходит десять минут, пятнадцать, двадцать… Солнце уже задевает своим краем верхушки крыш домов и я прибавляю темп. Машины слева и справа от меня замелькали как кадры диафильма. На такой скорости я за десять минут до джипа домчусь.
В среднем ряду впереди слева стоит рейсовый автобус. Обычный белый кузов покрытый, привычным для городской суеты, толстым слоем дорожной пыли до самых окон. Проезжаю мимо и заглядываю в салон через открытые настежь двери. На мое счастье внутри никого. Я поворачиваю голову обратно на дорогу.
– Какого… ? – из-за задней части автобуса пошатываясь выходят двое мертвых мужчин.
Они возникают в каких-то пяти-семи метрах впереди меня. Тот который идет на шаг впереди при жизни был небольшого роста, но довольно крепкого телосложения. Про таких как он говорят: «Косая сажень в плечах». Второго мне рассмотреть не удается – все происходит слишком неожиданно.
Велосипед несет меня на такой высокой скорости, что остановиться уже просто не успеет. Я дергаю руль вправо в отчаянной попытке удержать равновесие.
Оба трупа поворачивают головы на звук моего голоса. Ближайший из них поднимает и тянет ко мне свои руки. На какие-то доли сантиметра я благополучно разминулся с ними. Не представляю как у меня получается это сделать в таком узком проходе. Возможно древнегреческая богиня Фортуна сегодня на моей сторо…
– Крак! – громкий треск прерывает мои мысли об удаче.
Не сбавляя скорости я проезжаю до машины в ряду справа стоящей позади автобуса. Мне никак не выровнять траекторию движения обратно и я на полном ходу задеваю рамой велосипеда боковое зеркало заднего вида злосчастного седана. От удара меня отталкивает влево и я окончательно теряю управление.
Железный конь подо мной разъярился и решает сбросить наездника. На этот раз переднее колесо велосипеда врезается в бампер точно под правой фарой стоящей машины. Железную раму вырывает из-под меня – как будто какой-то шутник-великан хватает меня за плечи и швыряет вперед велосипеда. Я такой юмор конечно не могу оценить и через мгновение реальность встречает меня жесткой посадкой.
Время замирает для меня. Я успеваю ощутить то чувство легкости и свободы, которое схоже эйфории испытываемой прыгуном с парашютом. Мои проблемы вмиг улетучиваются словно их уносит ветер свободного падения. Нет монстров, смертей и пугающих перспектив приготовленных завтрашним днем…
Полет прерывает лобовое стекло все того же автомобиля, безжалостно вернувшего меня к реальности. Мир взрывается тысячей осколков боли и меркнет. Сознание я точно не потерял потому что боль в левом боку теперь не отпускает. Перед глазами все плывет. Я мотаю головой.
– Ой! – кажется это плохая идея.
Где-то в затылке мгновенно поселилась тупая ноющая боль. Зато зрение восстанавливается. Я осматриваю себя. Тело практически впечатало левым боком в лобовое стекло автомобиля. Оно растрескалось и сильно прогнулось внутрь салона, но все еще держится целым полотном. Лямки рюкзака больно врезаются в плечи. Однако, похоже мои футболки, толстовки и штаны плотно уложенные внутри него смягчили удар по моей спине.