Дмитрий Миронов
Канатоходец
– Как сами-то не убились?
– Повезло. Хули, у нас магазин закрыт, пришлось в поселок ехать, – «вареный» сел за руль, затрещал двигатель, запахло выхлопным газом, – думал хана! А ты куда идешь?!
– Гуляю!
– Здесь кабаны бывают!
– Точно, – кричу в ответ, – там за холмом целый дом!
– Что?!
Я махнул рукой.
– Поехали с нами!
Он смотрел ясно и весело, накручивая ручку газа.
– Хули шататься ночью по полям, только в поселок заедем!
Однорукий уже сидел в коляске, нацепив на бошку яйцевидный шлем с кожаными ушками. Я оглянулся последний раз – нигде не видать этого озера и прыгнул за спину усатого.
В пятиэтажке у барыги купили "столичной" целую сумку, рванули обратно. Приехали в какую-то деревню, остановились у дома с верандой. На крыльцо выскочила молодая баба в юбке и белой рубашке.
– Женька! Привез? Чего так долго?
– Улетели в канаву, вот – Леха, помог вытащить.
Я чувствовал, что на меня смотрят, сексуально помогал однорукому закатить мотоцикл в сарай. Девка схватила сумки и убежала в дом. В избе длинный стол, пьяные головы, грязная посуда на подоконнике, ёлка, музыка из телевизора.
– О! – к нам потянулись руки, Женька с Мишаней сели на почетные места, я скромно устроился с краю. Взял хлеба, мне тут же налили, очень хотелось соленого огурца, но они были далеко, просить передать неудобно.
– Налегай, братишка!
Мужчина рядом, с пышными усами, аккуратным "финским домиком" и широкими дружелюбными глазами, перебазировал откуда-то миску с квашеной капустой, поставил рядом.
– Спасибо, дружище!
– Петя, – он сунул ладонь.
– Ковалев.
Почему-то я назвал себя так.
– Жорж. Тьфу, Алексей – Андрей.
Что я несу? Ему было похер, вряд ли расслышал, жахнула музыка. Мы с Петюней стремительно лакали «по-децелу», очень хотелось кушать. И, о чудо. В комнату вошла кастрюля со старушкой, то есть наоборот – старушка с кастрюлей, я уже плохо соображал. Женькина сестра стала раскладывать по тарелкам, оу… картошка с тушенкой. Отлично, будет, чем блевать.
Женя менял пластинки на радиоле, были танцы, брожение туда-сюда, банка с огурцами уже стояла рядом с моей тарелкой…
Я не заметил, как Таня села рядом, они вспоминали с Петькой свадьбу прошлым летом, жениха, который сказал – винограду мало на столе, вскочил на "яву" и сорвался в поселок, а навстречу "камаз" летел. Потом собирали жениха вдоль дороги, голову так и не нашли. Какие прекрасные люди, думал я, брошу все и останусь здесь жить. Да. Решено, навсегда! Танька вертелась, кого-то звала, передавала закуски, терлась сиськами об мою спину, я держал голову в ладонях и улыбался как тот пес из "Бременских музыкантов"…
И тут я увидел Мишаню. Чуть не обоссался от страха, он смотрел прямо в душу. Глаза плоские от ненависти, пасть оскалена, кулачищи шевелились. Я извинился, встал с лавки, покачнулся, держась за стены, вышел на крыльцо, собака вылезла из будки.
– Я просто поссу, а ты не лай…
– Гау!
Через мгновение скрипнула дверь, на меня шел Мишаня, сжимая в единственной руке, топор.
– Сука! Падла! Блядь!
– Ты что, Мишка!
Из дома гремело – "не волнуйтесь тетя, дядя на работе, а не с кем-нибудь в кино!" Задыхалась от лая псина, Мишаня прижимал меня к сараям, все тяжелее было увертываться от его ударов. Топор свистел над головой, кричать бесполезно. Хрясь! Топор застрял в деревянной балке сарая, Мишка задергался, пытаясь его вытащить, и я смачно хлестнул кулаком ему в челюсть, еще раз и еще! Потому что мне это уже надоело. Мишка закашлялся, пошагал назад, а сзади колодец.
– Стой!
Низкий бетонный край бездны, загремело ведро, всплеск. Чьи-то тени на крыльце, кого-то зовут, я успел удрать, пересечь улицу и спрятаться за деревом.
Его быстро нашли, судя по крикам и суеты возле колодца. Я сел в сугроб, вытер снегом кровь с ладоней, теперь надо определиться куда идти – направо или налево? Плевать, куда-нибудь да приду.
Каждый вечер в "Бонифации", выходной или смена. Почему бы и нет, я бесплатно ужинал, покупал только водку и запивон, угощал Леру. Или она меня, она даже чаще, постоянно ей должен. Не знал, чем она занимается, и не спрашивал, это бы нарушило идиллию, просто друзья, за порогом клуба я ее ни разу не видел. Андрюха тоже постоянно здесь, но надо сказать "жизнь" текла мимо нас двоих. Макс был «в теме», но молчал, частенько заезжали Мазай, Ян, Макс сидели, чего-то терли, нас не звали. Яновский купил "баварию моторс верк", "девятку" отдал Максиму, какие-то дела, движуха, а мы с Мики ночь через ночь в «Бонифации». Меня это устраивало, крепче спал. Но скоро все изменилось.
Однажды, пришел совсем рано. Ян обещал зарплату, клуб еще был закрыт, я вошел через кухню. Повар уже стучал ножом, администратор в зале считал бутылки.
– Привет! Диментий был?
– Здесь он.
Отлично, думаю, сегодня Лера будет со мной, не влюбиться бы…
Ян за столом разглаживал какие-то обрывки бумаг, записные книжки нам не положены.
– Хай.
– Ага. Ты один?
– Пока да.
– Дело есть.
Он собрал клочки бумаги, закусив сигарету, зажмурив один глаз, стал рыться в карманах. Нашел визитку, протянул мне.
– Сейчас съездим в одну контору, зайдешь один, мне нельзя, тебя будут ждать. Возьмешь, что дадут и пойдешь к метро, я тебя там встречу где-нибудь на улице.
– Как скажешь…
Я первый раз сидел в "бмв", доехали до места за десять минут. Вот дом, название фирмы на табличке у входа, я пошел. На пятом этаже в офисе женщина отдала мне спортивную сумку. Тетка улыбалась, в глаза не смотрела, руки ее дрожали.
Вышел на улицу, Диментия нигде не было, прошел пару перекрестков. Я шел и думал – Лерка, наверное, уже там, сидит, вертит башкой, ищет меня… Бешенный топот сзади, оглянуться не успел, как-то нелепо взлетел, чьи-то мощные ручищи схватили со всех сторон и ткнули лицом в замерзший асфальт. Молниеносно обыскали, больно сковали сзади наручниками, и как бревно закинули в кузов УАЗика…
Отсидел ночь в «обезьяннике», потом определили в камеру, помню, поразился какая она крохотная и вонючая. Познакомился с рэкетиром по кличке Шея и молодым бомжом Федей, с которым мы спали по очереди на нарах. Особо не нервничал – я чист, и обо мне забыли, никаких допросов, ни вызовов, ничего. Пришла посылка с едой, теплой одеждой и сигаретами. В пачке масла нашел письмо: «хэллоу держись братуха скоро выйдешь. Мики маус и Дональд Дак». Через день еще дачка тоже с начинкой – «когда будешь петуха на лыжи ставить смотри что бы он тебе в хуй не пернул а то раздует как воздушный шарик. Дед Мазай и Заяц».
Смешно им там. Прошла неделя, увели куда-то моего друга Шею, а бомж Федор сдох, точнее погиб – решил починить свет в хате и взял дурак губами за оголенные провода. Я тогда спал, рассказывали – бумс! хлопок и Федя с пальмы летит весь черный, из ушей дым валит. Цырики устроили нам потом «пожар в джунглях».
В понедельник вернули часы, ремень и деньги. Незнакомый дядька в штатском проводил до выхода. И вот я на свободе. Метель, разогнавшись с Невы, бушевала в переулке Михайлова. Джипарик на обочине почти превратился в сугроб, только щетка стеклоочистителя как метроном туда-сюда, тик-так…
Я втянул голову в воротник, пошагал мимо, у наших таких машин не было. Задняя дверь распахнулась, высунулась лысая голова и спросила:
– Э, мужик, пить будешь?
Снег летел в глаза.
– Что?
В ответ заржали и знакомый голос сказал:
– Тепло уходит…
Кароче, пока я присел, наши время даром не теряли, катали Гимназиста. Меня и встречали на его «паджерике», сам я познакомился с этим отморозком в спорт клубе. Здесь на кожаном диване за самоваром с плюшками я все и узнал – мусора забрали сумку с деньгами себе, меня в «кресты», так надо было. И все эти качели из-за одного майора, надо было с ним срочно что-то делать…»
Опять этот Гимназист, тут они его грохнули, знаем. Все, перерыв. Глаза устали, почерк настолько докторский, что некоторые страницы совсем не разобрать, вместо строчек безумные кардиограммы. Еще раз перечитал, что получилось. Гляжу в окно, что бы вернуться в реальность.
Я в школу ходил в девяностых, отлично помню те времена не такие уж и далекие. Пацаны носили длинные пальто и кепки, очень мало машин, да и людей вообще. У отца зарплата миллион рублей, "МММ", смерть Листьева, сериалы про добрых и красивых милиционеров, и это идиотское – новый русский. Но причем здесь Рита? Не понимаю. Может, кто диктовал, какой-нибудь больной умирая? Ладно, продолжим.
Часть вторая.
«Мы теперь фирма или контора, даже есть офис. В офисе два директора – генеральный Зина, коммерческий Руслан. Руслан друг Мазая с института, те контейнеры были его, товар быстро продали. Нашли людей, которые возили масло и автохимию из Германии на фурах. Это дешевле и быстрее. Торговля шла бойко – сезон, в офисе новые менеджеры, беготня, звонки, факсы, пейджеры. На свою долю за Гимназиста я купил права и лицензию на оружие, так "попросил" Серега Мазаев. В клубе теперь работали какие-то молодые спортсмены, а мы с Мики здесь, я водитель – телохранитель Зины, Андрюха – Руслана.
Сначала на офис наваливались, я забивал стрелу, потом все улеглось, нас уже знали, хули – колода Мазая.
Саша Маленький, мелькал в офисе, сидел с нами за столом в «Бонифации». Один раз помогли ему собрать зарплату с ларьков на Дыбенко, его люди вечно, то в бегах, то «на лобках уснули». Как-то потащил нас в «Пулю» кого-то поздравить с днюхой, у входа иномарки из салонов, на «девятках» уже впадлу. Там были все – Кудряшов, Акула, Солнышко, какие-то толстые евреи в костюмах, короче засветили мы свои лица красивые дальше некуда.
У Маленького была самая крутая машина в городе «тайота селика» низкая, спортивная. Саша со своими доил половину спекулянтов на "Юноне". Постоянные рамсы с наперсточниками, а это воры, более организованная преступность. Еще его люди стояли на рынках в Кракове и Будапеште. Вот так встретишь на улице – дурак дурачком, птушник, гопник купчинский. Улыбка щенячая, а сколько людей навалил…
Еще у Саши три пальца на одной руке. Макс рассказывал – коммерсанта держали в заложниках, тот умудрился сбежать и сразу в милицию. Приезжает дежурная группа на адрес, Саша в них гранату самодельную хотел кинуть, только не успел, в руке «лопнула». Как сквозанул от милиции не помнит, лечился где-то под Выборгом.
– А Мазай с ним был?
– Ха! Маза тогда ваучеры у старух отбирал у сберкасс.
Лето. Все в слаксах, шелковых рубашках, блестящие кожаные ремни, штиблеты. У Леры съемная квартира на первом этаже, телефон с АОНом, девушки на диване ждут звонка. Объявление на последней странице "Рекламы Шанс" самое жирное. За охрану брали мусора, все "конторы" в городе крышевала милиция. Наши говорили – пиздячьи деньги, типа западло. Конечно…
Комната с большой кроватью, телевизором и видео, гора кассет на полу, больше из мебели ничего не было. Клиенты редко сами приезжали, обычно вызывали девушек к себе на дом. Вторая комната наша с Лерой я часто оставался ночевать, ларьки рядом, чего еще надо.
Как-то утром Мазай приехал в офис, сразу к нам.
– Тамбовские младшие Гимназиста ищут.
Мне стало плохо, захотелось в туалет, немедленно.
– Он им должен. Валера с Муком вчера в "Бонифаций" приезжали. Я сказал – не знаю, побухали с Вальком пару дней и все, и он еще уезжать собирался к папе и маме на историческую родину, в славный город Иерусалим. Чего ебальники раззявили, хуйня это, пошли, выпьем чего-нибудь.
В июне кто-то стрелял в Яновского, Дима свалил на две недели в отпуск. Какая-то машина дежурила напротив офиса, я видел из окна. Потом у Мазая начались проблемы по его "старым темам". Однажды утром поехали на стрелу куда-то загород, встали у заправки. Серега сказал – не ссыте, если что, стреляйте только в головы. Вот они.
Машины пронеслись мимо нас, развернулись далеко, пролетели опять мимо, не рискнули остановиться, через полчаса и мы уехали.
Нарисовался издалека старый кореш Мазая, хотел чего-то, я так и не узнал. Серега встретил его на Энергете, тот вылез из своей "ауди", огляделся. "АвтоСтар", "Невская шина", рынок, шашлыком пахнет. Весело болтая, прошли через станцию к пустым боксам. Когда он увидел "мазаевских" в черных очках, стал острить от страха. Мики сказал – мужик, ты до хуя пиздишь. И шваркнул ему гаечным ключом в лоб. Что бы не орал, быстро добили молотками. Ночью перекинули туловище через забор, закопали среди берез. "Ауди" еще долго стояла на парковке, потом бесследно исчезла, как и хозяин.
Как-то в воскресенье Мики позвонил Лере в «контору». Я был там, только проснулся, с пятницы не вылезал на улицу.
– Поехали, – говорит, – на такой тачке ты еще ездил.
Эти два отморозка взяли покататься у одного коммерсанта "крайслер" черный, наглухо тонированный. Все на электронике – стекла, зеркала. Сидуха водительская нажмешь кнопку – вверх, вниз, вправо, влево. По очереди прокатились по безлюдным переулкам за Невской заставой. Еще сегодня надо было встретить Сашу Маленького, он должен передать бронежилеты, потом поехать в лес испытать их. В багажнике автомат. По дороге забрать где-то Серегу Мазаева.
Встали, ждем. Макс опять завел про свою "мартышку"
– Послал за продуктами, дал денег, приносит – десяток яиц, бутылку коньяку, сушеную воблу и мороженное…
– Тихо! – Мики выключил музыку. Два милиционера подошли, они не знали, что внутри кто-то есть, через стекло с улицы ничего не видно. Они разглядывали диковинную машину, трогали полировку. Один пытался что-то увидеть в салоне, наклонил свою харю, Мики сунул ему в усы "фак".
– На тебе…
Я захлопнул себе рот ладонью, Макс хрипел в кулак. Они еще постояли минуту, пошли дальше.
Наконец, в начале улицы показалась "тойота" Саши, он зачем-то остановился там, рядом с еще одной иномаркой, мы ее и не заметили, серенький потрепанный "мерседес". Из нее вылез человек в джинсах и адидасовской олимпийке, Саша махнул ему рукой, они поговорили, вдруг "тойота" взревела, резко стартанула с места, набирая скорость, приближалась к нам. Мы смотрели, как в телевизор… Машина пролетела мимо, пробив ограду сквера, врезалась в скамейку. Хруст стекла, тело Саши вылетело на смятый капот. Я один подбежал. У него из шеи торчала рукоятка ножа, кровь хлестала, как вода из крана. Сзади хлопнул багажник, я обернулся, Макс, пряча автомат под полой пиджака, садился обратно в "крайслер»
– Сваливаем нахер!
В одно мгновение очутились в другом конце переулка, свернули на проспект, вслед только что исчезнувшей иномарки.
– Вот он!
"Мерседес" стоял на перекрестке, ожидая зеленый, увидев нас, рванул вперед. Мелькали заборы, стены заводов, мы неслись с грохотом, царапая днище на ухабах. Летели, обгоняя по встречной всякую хуйню. После Невского рынка еще больше машин и ужасней дорога, отовсюду нам сигналили, изумленные глаза и рты в "жигулях" и "волгах"…
Остановка, дети, целый класс, трамвай гостеприимно распахнул двери. Это пиздец, тормоза не спасут, никого. На встречной "икарус" переваливается по ямам, все перекрыто. "Мерседес", визжа колодками, в надежде погасить скорость, вильнул на высокий паребрик. Вспорхнул от удара, мгновение – стойка на переднем бампере… и рухнул на спину.
Макс успел вырулить перед самой мордой "икаруса", и "крайслер" запрыгал по газону на противоположной стороне улицы. Человек в "мерседесе" висел головой вниз, дергал руками, пытаясь отстегнуть ремень, Макс сорвал цепочку у него с шеи, встал на колено, треснула автоматная очередь. Тело в "мерсе" превратилось в фарш с нарубленными адидасовскими тряпками…
Я бегу, бегу через парк мимо качелей и космических кораблей, слышу топот ног своих и свист ветра, перепрыгиваю через коляски и скамейки. Из-за деревьев орут в матюгальник – немедленно остановится! Мелькает бок милицейской машины. Выскакиваю на широкую улицу, не глядя, перебегаю дорогу, со всех сторон яростное – би-и-и-и-и…
Булочная, очередь, старухи, как кегли в разные стороны.
– Проклятый!
Через прилавок и по коридору, грузчик с лотком навстречу, бах! и он на полу, засыпанный булками. Двор, арка, бегом, бегом, горло горит, сил нет. Еще двор, кирпичные тупики, сзади мотор, рычит, ищет меня.
Дом нежилой, парадная, если наверх – голые стены, крыша, пропасть. Ступени в затопленный подвал, черная вода, мусор плавает, доски, ужасные разбухшие тряпки, куски пенопласта, вонь.
– Где он?! Обыщите!
Трясясь от омерзения, закусив кулак, иду вниз. Воды по пояс, вперед, держась за склизкую стену, только вперед…
За спиной эхо голосов, мелькнул луч фонарика, тут же пропал, стало тихо. Стена кончилась, ушла вправо. Куда идти? Будто ослеп, собственных рук не видно, слезы потекли, вытащил пистолет, но это не помогло. Стою по пояс в вонючей жиже, плачу…
Побрел дальше вдоль той же стены, она опять повернула направо, значит, обратно, откуда пришел. Нет, только не туда. Я сделал шаг в сторону, отпустил склизкую плоскость и замер, плеск волн от моих телодвижений эхом отдавался от невидимых стен, будто я стою в огромном помещении, как бассейн…
Еще пару шагов и… элп! Провалился с головой, отчаянно задрыгал конечностями, вынырнул, поплыл. Вцепился в трубу обмотанную тряпками. Каким-то чудом не орал, не верещал, только изумленно шептал – все, все, все, все…
Не знаю, сколько провисел на трубе, окоченели пальцы, руки намертво склеились в стальном зажиме, ноги обвисли, словно я в невесомости… И тут я увидел свет, точнее слабое пятно белесого тумана. На счет три поплыл, бешено, как мог. Больно ударился коленями о ступеньки, это был берег. Прямоугольник света – открытая настежь дверь, пополз наверх жмурясь от солнца и задыхаясь свежим воздухом.
Долго сидел на лестнице в белой пыли и битом стекле. Сил не было. На улице шум, что-то с треском куда-то сыпалось, грохотал компрессор, я выглянул в окно. Люди в оранжевых касках шевелили лопатами, грузовик стоял пустой, мужик за рулем читал книгу. Чавкая водой в ботинках, я подошел, водитель удивленно уставился на меня.
– Епт… – сказал он.
– Привет, – говорю, – братэлло, мне надо уехать отсюда.
Я достал бумажник, вылил из него воду, осторожно вытащил сто долларов.
– Настоящая.
– Опа, – он оглядел меня с ног до головы, взял купюру и сунул в книгу.
– Куда ехать-то?
– В Купчино, я покажу.
Он крикнул кому-то:
– Я на обед!
И мы уехали.
– …Людей Маленького валят, утром Тарзана с братом. Вломились к ним в хату, Тарзана прямо в ванне, в щеку, одним выстрелом, а брательника на балконе. Магазин внизу, там слышали, как он орал, ящики, асфальт в кровище.
Все наши живые и здоровые собрались в спортзале. Я умытый, в новом спортивном костюме и кроссовках. Лакаем водку без закуски. За стеной, где бильярд, Яновский, Мазаев и двое незнакомых дядек совещаются. Я смотрю программку на неделю, еще вчера ее листал Саша, читал гороскоп, звезды обещали ему на этой неделе, что жизнь заиграет новыми красками и поиск романтических отношений надо начинать с четверга…
– Жене его позвонить?
– Ебанулся? Забудьте вообще!
Скрип диванов за стеной, незнакомые дядьки, не глядя на нас, прошли на выход, за ними Ян. Мазай подошел к нам.
– Что за автомат был?
– Еврейский, мусора сами говорили – стволы берите иностранные, меньше гемора, они все чистые.
– Ладно. Вы трое исчезните на пару недель, я скажу, когда на работу.
Первый начал Максим. Мы сидели в каком-то шалмане на Охте, он сказал:
– Хватит бухать. Покупайте деньги, золото, камни, дерева не жалейте. Скоро и нам пора.
Люди исчезали, нет, не в лесах Ленинградской области, бежали – Германия, Скандинавия, Пиренейский полуостров, Соединенные Штаты. Срубали денег и к дальним берегам подальше от этого вечного СССР, которому не будет конца. Даже Лера моя уехала "неожиданно", все так уезжали без прощальных рулад и отвальных. Позвонила через месяц – все хорошо, пригород Филадельфии, домохозяйка, муж строитель.
У нас тоже было все готово, правда, еще денег не помешало бы, как там живут на солнечной стороне Земного шара, мы знали лишь по фильмам на видеокассетах. Ни Серега, ни Яновский не знали про наши планы. Зачем? Они не пропадут, найдут себе еще шестерок. Как раз эти двое и Зина уехали в Москву, там у нас будет жирный ломоть в каком-то бизнесе.
В офисе новые люди, торговля процветала, Руслан метал конверты все толще. Я и Андрей заняли кабинет директора, играли в тетрис на компьютере, баловались с радиотелефонами. Ждали. И не бухали, почти. Похмелье было ужасным. Страх во всем теле, в пальцах, коленках и прямой кишке…
Нас могли шлепнуть просто так, на всякий случай, за какие-нибудь старые грешки Мазая, Яна или даже мои. Машина остановится под окнами, замру судорожно, слушаю, сколько дверей хлопнет, если не одна, несколько, через мгновение я с сумкой на лестнице за мусоропроводом.
Сумка небольшая такая, спортивная. Несколько насущных предметов: носки, штаны, свитер, куртка. Там же загранпаспорт, приглашение в Польшу и пачка долларов, все, что я нажил и не пропил.
А наших старших все нет, забыли про нас в своей Москве, два месяца ни слуху, ни духу.
Осень, сумерки, ноябрь. Кнопка в лифте с цифрой двенадцать, берлога Макса, у него день рождения. Звонюсь, шаги, голос Мики, уже там алкаш.
– Здарова бля.
– Здарова епт.
Я сразу нашел себе местечко на табуретке у окна. Темно, созвездия окон новостроек, каскад автомобильных огней течет по виадуку вниз на улицу Жукова…
Мики достал из холодильника красивую бутылку, граненую, с липким ценником. На ценнике куча нулей.
– Начнем, пожалуй.
– Не трогай, это я к Вике поеду.
– Чего блядь! А нам водку?!
– Поставь, говорю! Слышь…
– Ты уже ахуел от денег!
Они стали бороться, покатились в комнату, опрокинули стулья, что-то разбили. Вдруг звонок в дверь.
– Тихо.
– Свет!
– Поздно…
Из-за двери крикнули:
– Открывай, волк!
– Свои.
– Ура!
В коридоре стало тесно – Мазай, Ян, Зина засыпали Макса пакетами. Дима с Серегой в кашемировых пальто, кашне, лакированных ботинках. Тоже так хочу.
– Это тебе, тебе, это тоже тебе.
– Штиблеты не снимайте. Леха, раздвигай стол!
Пока гости полоскались в ванной, мы искали еще тарелки и вилки, слава Богу, все нашлось, квартира съемная, Макс по сервантам никогда не лазил.
Мазай еще больше разжирел, рубашка едва сходилась на пузе. Гости поставили на стол импортное бухало.
– …Поедем. И надо будет работать, людьми руководить, не жопу в офисе просиживать. Охранное агентство, это на вас троих, самим все решать придется, у нас торговые центры, субаренда. Работы много.
Еще Серега рассказал последние новости – черные совсем ахуели, увидят, что номера не московские, прижимают к обочине, сто долларов просят типа, за проезд.
– Пока на ростовских не нарвались, из обреза в рыло звериное – на! Слон, Ляпа со своими приехали в Москву машины покупать, иномарки. Баб прямо на улице за волосы и в баню, обмывали тачки. Кого только там нет, Москва-то резиновая…
В общем, решено так. Мазай, Макс и Зина в понедельник в Москву. Яновский, Мики и я еще неделю в Питере, у Яна какие-то дела.
– В следующее воскресенье все опять соберемся, местные банкет обещали. Ладно, нам пора, мы же прямо оттуда сразу к тебе.
– Спасибо, братва.
Гости ушли. На чем приехали не разглядеть, совсем стемнело на улице.
– Оно мне надо, – сказал Мики, – руководить людьми? Я не умею, я хочу мыть посуду на Брайтон бич.
– А чего тогда ждали? Давайте решать – туда или сюда.
– Я за Москву, поглядим, денег заработаем, Америка не утонет.
– Денег? Хуй знает, Корлеоне вчера пиздел Мазу с Яном мусора опять ищут.
– Гере скоро голову отрежут вместе с его языком.
– Хорошо, давайте в Москву, если мне не понравится, я сваливаю.
– Я как Мики.
Макс порылся под хлебницей на холодильнике, на пол полетели старые почтовые конверты, еще какой-то хлам. Вытащил цветную открытку. Готическая площадь, фонтан, голуби, "Макдональдс" на углу.
– Варшава. Давайте, если хотите, встречаемся здесь в этом "Макдональдсе", ждем друг друга каждый день, в шесть часов…
Резко зазвонил телефон, Андрей был ближе всех, Макс попросил – возьми.
– Алло? Нет, не Максим. Тебя Маша.
– Повесь.
Бзыньк.
– Что за Маша?
– Жила тут одна. Выпросила денег на скорняка, который ей шубу шьет, так дешевле, чем в салоне покупать. И все пробухала где-то. Вчера звонит ночью, говорит – скорняк еще денег хочет. Хули ржете?
Телефон опять затеребонькал.
– Привет! Пошла ты к такой-то маме, понятно! Скорняк твой – мифический! Иди на хуй вместе со своим скорняком! Что?! Не звони больше! Найду тебя, ебну дура!
Ровно год прошел, как меня выгнала жена, я уже едва помню ее имя. Оставил съемную квартиру, несколько дней живу в своей комнате на Петроградской. Ждать недолго, в воскресенье утром стартуем. Макс уже там, остались я, Андрей и Дима Яновский, с ним и поедем.
Гуляю в ЦПКиО, тишина от ватной пелены снега, белые скелеты деревьев, небо цвета "мокрый асфальт", белки матерятся – я тяну к ним пустые ладони…
Дворец ресторана "Восток", официанты сидят за одним столом, посетителей нет. Занял столик, подали суп и водку в графине. Смотрю в окно, пьянею. Оранжевое солнце по-зимнему доброе, на него можно смотреть не мигая, вот-вот коснется белого одеяла Финского залива и станет темно. Налил водки в фужер, заказал еще.
