Дмитрий Перцов
Эураль, или Действуй, сказал чернокнижник
Часть 7. Храм Огня
Глава 23. Шахера
Андрей попятился.
Сейчас набросятся.
«Остерегайся. Ты для них враг. Они твои враги».
– Стой, Андрей. – Виктор протянул руку. – Не уходи.
Андрей остановился.
Виктор не выглядел взбешенным, скорее уставшим, с проплешиной на виске и синяком под глазом. Но жажда разорвать Андрея в его глазах не читалась. Как и во взглядах остальных ребят… Кроме, возможно, Василисы. Но на нее Андрей просто не решался смотреть.
Почему они здесь? Неужели проснулись в следующей локации и решили вернуться? Зачем?
– Мы все видели, Андрей, – сказала Лена. Выдра Вова дремала на ее плече. Черные гетры и коричневая юбка испачкались в пыли и крови.
– Не сомневаюсь, – тихо ответил Андрей. Они что-то задумали? Хотят окружить его? Еще Книги свои применят… Нужно сохранять бдительность.
«Верно, – подтвердил Эураль, – Бдительность».
– Нет, ты не понял, – прозвучал голос Василисы. – Андрей, подожди! Не уходи. Посмотри на меня.
Он не мог. Он уставился в стену, испачканную побелкой.
– Андрей, – голос Василисы прозвучал ближе. – Посмотри на меня.
И он обернулся.
– Василиса…
– Да, мы видели, что ты превратился. Мы видели, что ты сделал с теми… существами. Ты нас напугал до смерти, до глубины души. Но еще мы видели, что это был не ты. Твое место занял кто-то другой.
«Не дай им сломить твою волю!» – зарычал Эураль.
– Черные крылья, Андрюх, – вступил Никита, выглядывая из-за спины Василисы. – У тебя были офигенно огромные черные крылья. Мощные доспехи – я бы такие тоже хотел, честно. Куча рогов, один острее другого. Ты выглядел брутальным и могучим.
«Берегись, мой мальчик. Расплата наступит совсем скоро. Они точно что-то задумали».
– Но когда ты расправился безликими, – сказала Лена, – ты подошел к нам. Посмотрел глазами хищника, полными ярости, замахнулся своей когтистой лапой, и мы уже готовы были если не отбиваться, то погибнуть… Но тут что-то изменилось.
– Я снова увидела Андрея, – сказала Василиса. – На пару секунд. Ты дал нам их, чтобы мы успели убежать. Ты так и сказал – «Бегите, ребята»… Тихо-тихо… И мы спрятались в моем кабинете. И только недавно вышли, чтобы тебя найти.
«Глупости! – звучал разъяренный Эураль. – Я этого не делал!»
К горлу Андрея подступили слезы, но он сдержал их. Ты не делал, это сделал я. Даже когда, казалось бы, себя потерял. Пусть Андрей и в клетке. Но он существует, он живет. А это дорогого стоит.
– Понятно, – только и сказал Андрей. – Рад, что с вами все в порядке.
По крайней мере, пока его точно не собираются убивать или связывать руки. А там – посмотрим. Посмотрим… Лучше всего на нее – на Василису. Сейчас ведь можно взглянуть, правда?
– Что все-таки в твоей Книге? – спросил подошедший Виктор.
Андрей повернулся к нему.
– Мрак, – он положил ладонь на сумку. – Весь известный человечеству мрак, вся темнота, известная мне. Эта Книга – единственное, что способно поглотить свет огня. Черная дыра.
– Ты же вроде… Религиозный? Зачем тебе поглощать огонь?
– Затем, – прошептал Андрей и продемонстрировал им свои ладони – ярко-бордовые, все в шрамах и волдырях, – что при всем моем трепете перед огнем, я ненавижу его всей душой.
Так они и стояли: пять неловких подростков. Василиса положила ладонь на плечо Андрея, а тот не возражал. Зачем одергивать, если стало так тепло?
Никто не знал, что делать дальше, как обсуждать случившееся и стоит ли оно того в принципе.
В конце концов, почесав голову, Виктор сказал:
– Друзья, в общем, у нас кое-что изменилось. На двери выжгли новую надпись. Звучит она не очень, прямо скажу.
Они обернулись. Черным цветом, плохим почерком, на деревянной поверхности было сказано:
Здесь ваш путь закончится. Огнем всегда все заканчивается.
Открыв в нерешительности дверь, они оказались в Храме Огня.
* * *
В фаеризме нет единого свода правил по обустройству и архитектуре Храмов Огня; нет даже набора обязательных элементов, вроде алтаря или исповедальни. Поскольку сам огонь никогда не обретает идентичные формы, то и дома поклонения ему обязаны отличаться. Зачастую Верховный жрец, инициирующий строительство, либо назначенный Советом старейшин клана, вкладывает в храм собственное видение фаеризма и аспектов поклонения.
Так, в столичном Храме Дахул Ла под стеклянным куполом горит круг огня радиусом в двести метров, и входить в его центр разрешено лишь священнослужителям, начиная от Восьмого чина Поклонения. Говорят, треск огня обретает там голос Бога.
В Храме Света в Дюссельдорфе, где правит весьма «травоядный» клан Рутху, чтят миф о Грацуфальц. Речь о группе огнемонахов в Средневековье, которые путешествовала по стране и рубила дрова для стариков, не способных сделать это самостоятельно. Храм Света состоит из сотни маленьких хорошо освещенных и крайне уютных комнат. По ночам в них останавливаются страждущие пенсионеры.
В Храме Тишины в Индонезии запрещено издавать какие-либо звуки, а Храм Децо-Акубари в Мексике исповедует материнское тепло. На его стенах изображены тысячи прихожанок, в груди которых бьется красное пламенное сердце. Есть еще уникальный Храм Ва в Болгарии – он стоит под открытым небом. Его контуры обозначены проволокой, а объект поклонения – Единый огонь в космическом пространстве.
Обо всем этом Андрей поведал ребятам, когда они переступили порог храма.
Андрей узнал его сразу. В груди сдавило. В ладонях защипало. В голове проснулось воспоминание, как он пришел в первый раз. Во второй. В десятый. Он помнил все, ибо всегда посещение храма заканчивалось наказанием. Андрей всегда что-то делал не так.
Храм Когру и Долин Шахера.
В нем проводил службы его отец.
* * *
Вдоль стен стояли статуи из красного мрамора. Одни – человекоподобные и антропоморфные, другие – напоминающие животных. Третьи, – непостижимые обитатели Шахера – не поддавались описанию, они были самой туманной частью мифологии фаеризма. Легендарные герои минувших веков пытались отыскать вход в Долину; об их приключениях слагали песни и легенды. Но удача так никому и не улыбнулась.
В центре большого ромбовидного зала находилось несколько костровищ. Они окружали место, из которого когда-то вознесся великий Когру.
– Еретики пытались убить мессию Священным Пламенем, – объяснил Андрей. – Связали и разожгли костер, ожидая, что Когру умрет либо от нехватки воздуха, либо от жара. Но когда спустя восемь дней и восемь ночей огни догорели, еретики обнаружили лишь связку веревок. Когру исчез, чем и подтвердил свое богоподобное бытие.
– Ну, эту историю все знают, – сказал Виктор, оглядывая огромное помещение храма. Его голос отдавался эхом. – Знаю, что раньше верующие носили на запястьях обгорелые веревки.
– Да. Сейчас их носят только жрецы. Только еще на стопах, а некоторые и на шее.
Андрея передернуло от воспоминаний о петле в отеле.
– В библиотеке я как-то наткнулся на книгу «Фаеристские истины для детей», – улыбнулся Виктор, – там про сожжение и прочие ужасы рисовали красочные картинки. Очень весело.
Андрей был рад, что они говорили на тему фаеризма, не вспоминая о том, что случилось в школе. Ему очень хотелось отвлечься, к тому же, Андрей был убежден, что ребята все еще таят на него если не злобу, то обиду, хотя и стараются этого и не показывать.
– А что за Шахера? – спросил изучавший одну из статуй Никита. – Забавные чуваки.
– О, а это мне Андрей рассказывал, – Виктор поднял палец. – Никто не знает, где находится Долина, как она выглядит, и как выглядят эти самые существа на самом деле. Верно?
– Верно, – кивнул Андрей. – Сегодня истории о них рассказывают в виде сказок, но когда-то люди искренне верили в их существование.
– Людям только дай повод во что-нибудь верить. Это проще, чем думать головой.
Андрей промолчал. Виктора переубедить невозможно. Так стоит ли спорить?
– Меня в детстве пугали этими Шахера, – сказала Василиса. – Говорили: не доешь – придут Шахера и заберут к себе. Я все спрашивала: к себе – это куда? Сама увидишь. А Шахера – это кто? Сама увидишь.
– Все так, – улыбнулся Андрей. – Шахера – они одновременно далеко, но будто бы рядом. Мы о них не знаем ничего, но будто бы чувствуем все.
– То есть, – заключил Виктор, – в любой непонятной ситуации говори «Шахера», интерпретируй это как хочешь, и все получится. Идеально, чтобы пугать детей. Маленькую Василису, например.
– Ага! – рассмеялась девушка.
Лена же веселья не разделяла.
– Фаеризм, – с ненавистью проговорила она. – Как можно поклоняться тому, что уничтожает леса? Что способно стереть с лица земли целый город? Это религия разрушения и страха. Ненавижу.
– Людьми управляет страх, – сказал Андрей, – но не все служители и адепты огня идут по этому пути. Огонь дает множество обещаний. Вечную жизнь, блаженство…
– Как и любая другая религия, – буркнул Виктор.
– Лично для меня, – сказал Андрей, – огонь – это символ несправедливости. Он действительно двоякий, да будет вечен его свет. Дарит тепло – да. Способен убить – тоже да. Тут ты, Лена, права.
– Удивительно, насколько все-таки мы по-разному смотрим на вещи, – сказала Василиса. – Для меня огонь – это воплощение красоты и чудес. На него можно смотреть бесконечно. Даже если это запрещено какими-то церковными правилами.
И, прикрыв глаза, она продекламировала:
– Пылает, пылает Священный Огонь,
В небеса устремляется пламя.
– Вообще, мои родители не религиозные люди, – добавила Василиса. – В храмы не ходят, обряды не соблюдают. Но, все-таки, когда горит огонь, они стараются говорить тише. А однажды, отец тогда заболел, я слышала, как мама молится у себя в комнате.
– Не запрещено, – тихо сказал Андрей и сглотнул, боясь, что Василиса не станет его слушать. – Не запрещено смотреть.
– Это славно, – ответила художница. – Значит, будем смотреть.
«Мы могли бы вместе смотреть на огонь, – подумал Андрей. – Не боясь его и не испытывая религиозного трепета. Просто вместе, сидя в лесу на той самой волшебной поляне. Но суждено ли нам выбраться?»
– Если уж пошла такая пьянка, – сказал Никита, отойдя от статуи, – для меня огонь – это путь к славе. Огненные стрелы, свет в пещере сокровищ, верхушка маяка! С ним весело и круто. А спички так вообще.
– Вы говорите о ваших Дар-Ла, – сказал Андрей, – Великом Огне внутренней освещенности. Наши Книги воплощают в себе Дар-Ла. Думаю, они неслучайно оказались с нами здесь, в Индетермониуме. Огонь что-то хочет нам сказать. Только что?
– Мне другое интересно, – сказал Виктор задумчиво. – Давайте вернемся к нашим баранам. Вот смотрите: замок, отель, больница, кухня, хижина – все это выглядело ненастоящим. Их будто ребенок сконструировал. Но! Школа и этот храм – совсем другое дело! Ты, Андрей, говоришь, что бывал здесь?
– Много раз.
– Вот! Эти места – реальнее. В школе только кабинеты специфические, но в остальном она похожа на настоящую.
– И что?
– Пока не знаю. Пошли дальше, там что-то происходит. Не будем терять время.
В дальнем конце зала стояли люди. Ребята подошли и увидели, что это прихожане, склонившие головы в молитве. За их спинами возвышался человек. Он проводил огнеслужбу, и его голос громом разносился по храму.
– Андрей? Ты в порядке? – спросила Василиса, увидев, как изменилось его лицо.
– Нет, – ответил Андрей. – Я не в порядке.
Он сглотнул.
– Это мой отец.
* * *
– Дети играли вокруг Огня, – вещал отец до боли знакомыми стальными нотами. – Взрослые рассказывали истории близ Огня. Пламя обретало черты их фантазий. Так рождались Долины Шахера и те, кто им принадлежит. Огонь, да будет вечен его свет, непостижим. Шахера – его послание нам. Путь в мирскую жизнь. А Король Шахера, как и Великий Когру, несет свет истины в наше бренное существование.
По стенам храма гуляли тени. Из многочисленных ниш с древними символами горел огонь. Однако Андрей все равно чувствовал холод и нарастающую тревогу. Впервые в мистическое потустороннее место пробилось кое-что из реальности. К добру ли это? Дышать по-прежнему тяжело…
Отец не смотрел на Андрея, не дал понять, что узнал его. Возможно, как и прочие люди в Индетермониуме, он был ненастоящим. Но от этого легче не становилось. Его лицо. Жесты. Этот ярко-оранжевый балахон, в котором он возвращался каждый вечер домой. Все напоминало о том, о чем вспоминать не хотелось.
Андрей впервые слышал, чтобы кто-то интерпретировал Разжигание сказки сквозь призму Долин Шахера. Фантазии сбываются, но сбываются где-то в потусторонних мирах, а не прямо здесь, как раньше предполагал Андрей.
– Пойду прогуляюсь, – сказал Виктор. – Заодно найду выход. Не могу слушать эти религиозные россказни, при всем уважении к твоему папе, Андрей. Но меня аж мутит.
Служба продолжалась. Верховный жрец рассказывал о смерти. О Вселенной. Все, о чем Андрей слышал тысячу раз. Иногда тоже в форме проповеди. Но чаще – в виде наказания. Ему хотелось уйти отсюда как можно дальше, вернуться в школу, в хижину, в отель – куда угодно.
– Чуваки, – сказал Никита, – смотрите, там какие-то фотки.
Они не сразу увидели это: позади отца Андрея стоял низкий стол, а на нем – несколько рамок с фотографиями. Они подошли ближе, протиснувшись сквозь толпу прихожан. И застыли. Всех четверых будто обдало холодным душем.
На черно-белых фотографиях рядом с букетами гвоздик они узнали себя.
Подбежал взволнованный Виктор.
– Что-то не так, – сказал он. – На двери другая надпись… Нехорошая.
– Что… Что там написано? – дрожащим голосом спросила Лена.
Ваши истории рассказаны.
Примите неизбежное.
Дальше вас ждет правда.
Глава 24. Дар-Ла
– Из моей Книги все надписи исчезли, – сказал Виктор и отбросил в сторону сборник судоку. – Теперь это просто обгоревшая бумага.
Они сидели вдоль стены, прислонившись к ней спинами.
Неизбежность.
Борьба, которая завершилась тупиком.
Ловушкой.
В воздухе витал вопрос: «Что, если мы застряли здесь навсегда?» Комната за комнатой, ужас за ужасом. И этому не будет конца.
– Мы все-таки умерли, – сказал Андрей.
Василиса, Лена и Никита тихо плакали. У их ног лежали обгоревшие, пустые Книги. Никто не видел, как они горели – Книги будто бы изначально были такими. Андрей знал, почему это случилось. Их Дар-Ла погас, когда ребята лишились смысла.
– У нас осталось одно, – сказал Виктор и указал пальцем на дверь. – Выход.
– К черту, – сказал Никита. Он изменился в один миг. Весь его задор пропал, веселье закончилось. Без Дар-Ла, без его бесконечных движений и жажды приключений, он был оболочкой высокого парня. – Какой толк? Я так и не успел сделать в жизни хоть что-нибудь стоящее. Не умер легендой.
– Я хочу домой, – рыдала Василиса. – Пожалуйста, пожалуйста… Не должно быть так, не должно!..
Андрей принял неизбежное раньше всех. По храму все еще разносилась проповедь отца. Какая злобная насмешка судьбы: он узнал о своем конце под самый ненавистный голос в своей жизни.
– Я знаю, это никому не интересно, – сказал Андрей. – Но я бы хотел, чтобы вы все вернулись. Чтобы все оказалось не так, как мы думаем. Но… Сам я возвращаться не хочу, – он с трудом собрался с силами, чтобы признаться им, открыть свою душу. – Последнее, что я сделал до того, как попал сюда, я… – его голос дрогнул. Андрей взял себя в руки. – Я поссорился с мамой. Самым светлым человеком из всех. Самым добрым, чутким… Ее единственная ошибка – знакомство с моим отцом. И я… Я наорал на нее. Кинул в нее кухонное полотенце… Еще и стул опрокинул. Убежал из дома, громко хлопнув дверью. Не знаю, что на меня нашло, да и это не важно. Когда я шел по лесу, я понял, что начинаю превращаться в него, – Андрей указал на жреца. – Двоих таких в этом мире быть не должно.
– Андрей, – Василиса повернулась к нему, собираясь что-то сказать.
– Нет. Не надо. Забудьте.
Андрей пнул ногой Черную Книгу. И понял, что голосов в его голове больше нет. Его Дар-Ла тоже исчез. Остался лишь прах.
Запись от 14 мая
*сгорела*
– Встречайте же! – вдруг закричал со своего места отец. Прихожане подняли головы. – Король Шахера явился к нам! Восславим Его и возрадуемся чести, оказанной нам!
Мраморные статуи ожили, зашевелили своими щупальцами и подобиями человеческих конечностей. Среди них Андрей узнал всех. Женщину в платье из замка, и ее семью, капитана стражи и священника. Инопланетян из отеля и Осириса. Врачей из больницы.
Ярким пламенем вспыхнула самая крупная статуя.
Огненный силуэт.
Вот, кем он был.
– По крайней мере, теперь мы знаем где оказались, – сказал Андрей. – Это не Индетермониум. Это – Долины Шахера и его Обитатели. Порождение наших историй. И, видимо, историями Имени Стерто. Ты все-таки стал легендой, Никита.
Тот не ответил, но плакать перестал.
– Я не хочу на него смотреть, – сказал Виктор и встал. – Пошли дальше. Авось, за этой дверью будет хоть… Хоть что-то.
Они вышли.
И оказались в кинотеатре.
Часть 8. Кинотеатр
Глава 25. Знакомство с Имя Стерто
Красные мягкие сидения. Широкий экран. Приятная полутьма. Такой же кинозал, как и все прочие.
И все-таки ребята узнали его.
– Здесь нам показывали ту дурацкую серию, – сказал Виктор и подошел к креслу. – Я сидел тут. Пятое место. Всегда любил сидеть на первом ряду.
– А я здесь, – сказала Лена. – На втором. Кажется, я даже помню твой затылок. После сеанса мы забрали из приюта собаку. Девочку. Назвали ее Картошка.
Лена села на свое место и обреченно уставилась на экран. Вовы на ее руках больше не было. Он исчез, когда Красная Книга опустела.
– Я тогда тут, с краю сел, – сказал Никита. – Чтобы туалет был поближе. Напился в тот день лимонада… Все бы отдал, чтобы сейчас его выпить. Хотя бы стаканчик.
– А я сидел здесь! – донесся до них голос из середины зала. – Хотя вы меня, друзья мои, и не видели.
Они обернулись. Имя Стерто смотрел на них с дальнего ряда и улыбался во весь рот, больше не играя никаких ролей – его мимика была живой. Вот он, значит, какой настоящий.
– Подойдите. Послушайте, что я хочу вам сказать.
Ребята застыли на своих местах. Все, кроме Никиты. Он не выдержал, и бросился сквозь ряды с кулаками. Имя Стерто продолжал насмешливо улыбаться. Как и следовало ожидать, гнев Никиты ни к чему не привел: он отлетел назад и распластался на одном из кресел.
– Подойдите, – намного жестче сказал Имя Стерто, и улыбка с его лица исчезла. – Послушайте. Что. Я. Хочу. Вам. Сказать. Поверьте, я здесь власть. И не послушаться меня – значит навлечь на себя всю мою страшную силу.
Он не просто говорил – он шипел. Андрей помог подняться угрюмому Никите, и они собрались полукругом возле ненавистного сценариста.
– Вы здесь рассказывали увлекательные, но очень слабые истории. Пришло время узнать мою.
Конец мечты. История Имени Стерто
Я нормальный человек, но почему-то мне все говорили, что со мной что-то не так. Мол, я отстающий в развитии, хотя я не отстающий, это полнейшая глупость. Я умный и талантливый. И всегда любил придумывать истории. Еще с детского сада, представляете?
Потом я учился в школе для особенных детей, но «особенным» был только я один. Остальные и в подметки мне не годились. Ты, Виктор, наверняка меня понимаешь.
Сколько гениальных вещей я сочинил, не сосчитать. Вдохновлялся мэтрами. Мой любимый сценарист – Хичкок, а от его цитаты про закрытую дверь у меня бегут мурашки. Тут ты, Василиса, со мной, я надеюсь, согласна.
К сожалению, я никогда не бывал в замках. Или отелях. Денег не было, и родителей у меня нет. Как и у тебя, Никита. Но у меня такая богатая фантазия! Я все придумывал сам. Но вот в больнице я как-то побывал и мне там не понравилось. Она казалась огромной и страшной, наполненной больными людьми, брр-р-р.
Я глубоко верующий человек. Как и наш любимый Андрюша. Да будет вечен свет огня… Всю жизнь я ходил в храм недалеко от своего дома. Великий человек, Верховный жрец этого храма, открыл мне глаза на истину. На Обитателей долин Шахера. И я узнал, что своим творчеством и безудержной фантазией я заглядываю к ним сквозь узкую щелку.
Король Шахера стал моим покровителем.
Еще я всегда был пробивным. Знакомое, слово, да, Лена? Ты тоже со своими экологическими инициативами всему городу плешь проела. Вот и я – проел. С одним из своих потрясающих сценариев достучался-таки до боссов крупной киностудии. Уверен, не без помощи Короля! Они выделили небольшой бюджет, но только на одну серию. Что за чепуха! Они сказали, что ее должна одобрить фокус-группа. Еще одна чепуха. Как и все в этом мире.
В так называемую фокус-группу вошли вы. Такие разные дети с такими разными интересами и взглядами на жизнь. Такие мерзкие, скользкие негодяи, ничего не смыслящие в искусстве! Вы не поняли моего великого замысла и стерли его в порошок. Хотя на тебя, Василиса, я все-таки делал ставку. И на тебя, Никита. Думал, ты поймешь мою боль, что я пытался донести. И на тебя, Андрей, с твоими казусами взросления. Да что там – на всех вас.
Но вы меня подвели.
Вы растоптали меня.
За что в конечном итоге и поплатились.
Моя мечта умерла, и второго шанса мне никто не дал. Но Король Шахера подсказал мне выход.
Я сжег свой дом.
И…
А чтобы узнать, чем все это закончилось, принесите мне мою одежду.
* * *
Свою историю Имя Стерто закончил так резко и неожиданно, что ребята еще несколько секунд стояли в недоумении, ожидая продолжения. Они отошли в сторону, и Андрей тихонько сказал:
– Думаю, он имеет в виду сапог из замка… И так далее.
– Мы что, действительно, будем плясать под его дудку? – возмутилась Лена. – Он ведь ненормальный! Вы слышали его? Псих чертов!
– А что нам остается?.. – спросил Виктор.
– Ну… Тебе, наверное, виднее, Витя.
Ребята решили, что пойдут до конца. Даже если конец случился давным-давно.
Они вернулись в пустой храм. Эхо от их голосов усилилось многократно. По заброшенной школе бегали мыши. А в хижине как будто никто никогда и не жил.
– Ох, помню, Андрей, как ты тут на нас сорвался, – сказал Никита. – Я тогда, конечно, офигел.
– За дело ведь, – сказал Андрей. – Но извините, если слишком жестко.
– Да нормально… – ответил Виктор.
На кухне среди сгнивших досок от ящиков валялась подгнившая еда. Запах стоял ужасный. Тела с коек в больнице исчезли, как и врачи. За окнами – сплошная тьма.
– Здесь я впервые извлекла Вову, – вспоминала Лена. – И проснулась…
– План-то наш, с коридорчиком, был хорош, – сказал Виктор.
– А зомби – не очень, – добавил Андрей.
Отель зарос паутиной. Красный ковер был покрыт слоем пыли.
– Здесь я хотела умереть, – Василиса заглянула в один из номеров.
Администратора у стойки не было. Они вернулись в замок. Зашли в комнату, в которой проснулся Андрей. Нашли сапог. Шифоньер стоял на своем месте.
Помню, как я в нем прятался… Помню, как бегали во мне мысли. И как я думал, что это просто – замок с призраками. Я выберусь из него, и все будет хорошо. Кто же знал? Кто же знал…
В замке они решили немного передохнуть и собраться с мыслями. Начали болтать о том о сем, пытаясь как-то отвлечься. Но время шло, нужно было возвращаться. В отеле ребята забрали перчатку, которую Никита бросил в администратора, она лежала все там же, рядом со стойкой. В больнице – сумку. На кухне, среди хлама, нашлись грязные штаны. В хижине подобрали пальто. В школьном кабинете «Приключений» на одной из полок лежала кепка. И, наконец, прямо на алтаре в храме висела грязно-серая рубашка.
Перед тем как вернуться в кинотеатр, они окинули взглядом то место, где стоял Король Шахера.
– Некоторым тайнам лучше оставаться тайнами, – сказала Василиса.
– Мне по-прежнему страшно вспоминать о нем, – согласилась Лена. – Хотя какая уже разница… Что может быть хуже смерти?
– Там, где огонь, все может быть еще хуже, – сказал Андрей. – Да будет временным и краткотечным его чертов свет.
Они принесли одежду Имени Стерто. Вывалили ему на колени. И он в мгновение ока преобразился. Теперь на нем были эти грязные сапоги, штаны, через плечо перекинута дурацкая сумка. А из-под красной кепки на них смотрело лицо настоящего маньяка.
– Я узнала его! – закричала Лена. – Он следил за мной! Заглядывал в окна, стоял на моей остановке! Я узнала!
– Тварь… – зашипел Никита. – Он и за мной следил тоже. Последние пару дней под окнами детдома стоял, в окна заглядывал. Парни думали, что это чей-то отец объявился.
– А я нарисовала его в скетчбуке, – сказала Василиса. – Он мне везде мерещился…
– Следил, – мерзко ухмыльнулся Имя Стерто. – И в конце концов похитил. Мой план сработал. Идите дальше. И узрите, как закончилась ваша бесславная история.
Дверь пожарного выхода открылась.
За ней ребят ждал подвал.
* * *
Голова Никиты почти касалась низкого потолка. На сырой земле сидел Имя Стерто, помешивая угли в догорающем костре. По бокам от него расположились камеры в количестве пяти штук, их решетчатые двери были заперты на замок. В дальнем конце виднелась большая и мощная железная дверь с надписью «Выхода нет».
– Он держал нас здесь, – сказал Виктор. – Вот почему нам мерещились ржавые решетки.
– Черт возьми… – сказал Никита. – Я совсем не помню. Как он меня похитил? Неужели я не смог отбиться?..
Из всех локаций, какими бы страшными они не были, эта повлияла на ребят с утроенной силой. Кто-то сел. Кто-то безостановочно качал головой. Андрею отчаянно хотелось услышать голос Эураля. Чтобы тот сказал: «Порвем! Вот увидишь, мой мальчик». Но вокруг стояла гробовая тишина. Именно что – гробовая.
А потом они заметили в кострище корешки пяти сожженных Книг и треснувший человеческий череп.
– Все кончено, друзья, – сказал Виктор. – Он нас сжег.
– А-а-а! – завопила Лена диким, сумасшедшим воем.
Виктор, тоже словно обезумев, улыбался, глядя в одну точку. И даже не дергал себя за волосы. Никита схватился за решетку и прислонился к ней лбом. Плечи его дрожали. А Андрей… Что ж.
Пожалуй, все к этому и шло. Он жил в огне. Пытался жить в имя огня. В огне закончил жизнь. Андрей повернулся к Василисе. Сказать ей что-нибудь, будто в последний раз… И с удивлением обнаружил в ней не страх, не смирение. Она… Задумалась! Хмурила брови и явно что-то замышляла.
– Постойте, – внезапно сказала художница. – Я не согласна. Черт возьми, у меня вдохновение, – и указала пальцем на Имя Стерто. – Ни черта не кончено! Все было не так!
Она вытащила Книгу из костра, и та снова была целой и невредимой. Ее Дар-Ла воскрес.
– Слушайте же мою историю!
