Дмитрий Шпилёв
Тайга
17
Рюкзак Ефрем набил остатками последней еды для себя и Ларисы, отвязал от бревенчатой избушки её поводок и пошёл куда-то на юго-запад – туда, где когда-то был его настоящий родной дом. К первому населённому пункту он вышел только спустя шесть дней. На закате зарево горящих огней бараков и уличных столбов всё ярче освещало сгущающуюся тьму хмурой ночи. С возвышенности этот посёлок с его деревянными домиками, вереницей гаражей и ржавых ангаров казался совсем крошечным и нереальным.
Постояв немного, Ефрем вздохнул, вытащил из-за пояса свой нож и перерезал кожаный ремешок на шее Ларисы.
– Ыыы? – рассеянными глазами уставилась на него Лариса, совершенно не понимая, что от неё хотят.
– Туда, – указал Ефрем ей пальцем в сторону посёлка.
– Ээээ! – будто с претензией боднула головой Лариса и, кажется, совершенно не собиралась никуда убегать.
– Туда! – уже более грозным басом продолжал настаивать Ефрем.
– Эээыыы гхххыыы! – замахала кривыми руками Лариса, пуская по подбородку слюни.
– Пошла! – заревел Ефрем и с досады дал ей под зад крепкого пинка.
Лариса заскулила, отбежала от Ефрема на небольшое расстояние и снова села.
– Вон! – орал Ефрем, яростно топал по земле и махал в воздухе своими волосатыми кулаками. Когда и это не подействовало, он начал искать под ногами камни, вырывать травянистые кочки и кидать ей в след куски уже немного оттаявшей мягкой земли. Обиженная и совсем растерянная Лариса начала пятиться, нелепо закрываясь обессиленными руками. Когда ей стало ясно, что Ефрем уже больше не хочет её видеть, она протяжно заскулила, развернулась, и неуклюже, в полусогнутом состоянии, побрела в сторону посёлка, и её несчастные стоны ещё долго были слышны во тьме.
Прошло ещё несколько дней. Уставший и истощённый Ефрем подходил к своему городу. Весна уже окончательно вступила в свои права, растопила снег везде, куда могли добраться приятно греющие теплые лучи. По ночам уже почти не морозило, и Ефрем мог дольше отдыхать в лапнике.
Однажды утром он вышел на ту старую и уже изрядно заросшую хвойным молодняком опушку, где когда-то он расстался с Акимом. На месте сторожки он обнаружил следы старого пожарища. Ему это стоило большого труда. Старые обугленные бревна основания вагончика уже изрядно подточили многолетние дожди, а высокий молодняк искусно укрывал следы старого преступления. Ефрем вспоминал своё прошлое с большим сожалением и долей всё более сильного раскаяния. Ему казалось, что тот человек, который всё это сделал, уже давно умер, сгинул где-то далеко в тайге много десятилетий назад, а все видения и мысли прошлого были ему пересказаны кем-то другим, как давно забытая и не совсем правдивая легенда.
Следующим днём Ефрем уже шёл по пустынным улицам своего умирающего посёлка. Воспоминания об Акиме со вчерашнего дня не давали ему покоя, и ему хотелось во что бы то ни стало в первую очередь пойти в полицию, чтобы признаться во всём, в чём только он виноват – изложить всё, что он только сможет со своим скудным словарным запасом.
Слов не хватило. Когда он пришёл в участок, в голове были только обрывки бессвязных мыслей, хаотичные слова и много чувств, от которых накатывал страх. Ефрем шарахался от машин на улице, от незнакомых людей, от криков переговаривающихся сотрудников милиции, телефонных звонков, хрипа динамика радио.
Собственная ограниченность его досадовала. Только сейчас он понял, как же сильно он отупел, одичал, совершенно отвык от всего мирского, которое вызывало отвращение, ужас, панику. Ему снова захотелось вернуться в лес, в тишину и покой, но ужасные раздирающие мысли прошлого и неприятные ассоциации отвернули для него путь обратно в лес навсегда. Осознавая своё бессилие и ничтожность, он только и смог, что упасть на пол участка и завыть:
– Убил! Убил! Убил!!!
Своими криками Ефрем перепугал весь участок. Сотрудники сбежались на шум, чтобы усмирить сумасшедшего. После того как его отпоили успокоительным и посадили на несколько часов в камеру, он смог немного успокоиться и потребовал бумагу и ручку для того, чтобы написать повинную.
Среди несвязного бреда его кривого почерка, люди смогли установить личность человека, который некогда жил в этом городке по определённому адресу и давно уже считался пропавшим без вести.
Несколько недель Ефрем провёл за решёткой, где его кормили обычной, но уже такой непривычной и отвратительной едой, от которой у него возникало только расстройство желудка и тошнота. Его смогли привести в порядок, нашли для него какие-то вещи, а он продолжал ждать своей участи.
По назначенной проверке следственной группой районного суда было установлено, что Ефрема действительно разыскивали по обвинению в убийстве жены и подозрению на убийство его соседа. Личности остальных лиц и имен, фигурирующих в заявлении подозреваемого, установить не удалось, и подсудимый не смог внятно объяснить и показать на карте места своих предполагаемых преступлений.
Следственная и психологическая экспертиза пришла к заключению, что учитывая нынешнее эмоционально-психологическое состояние подозреваемого, остальные лица, фигурирующие в заявлении, могут являться плодом его воображения и результатом галлюцинаций, возникших в результате психологического расстройства человека, находящегося продолжительное время в самоизоляции от внешнего мира и отсутствия контактов с другими людьми.
За время заключения под следствием Ефрем показал себя тихим и спокойным человеком, с явными признаками дебильности – неконфликтен, покладист, молчалив. Под конец своего заключения он показал все признаки умственного и эмоционального подъёма – старался сотрудничать со следствием, налаживал контакт с сокамерниками и был эмоционально вовлечён в дискуссию – всё это местные медики и психологи приняли к сведению и отметили как положительное улучшение и интеграцию в общественную жизнь.
Местный районный суд принял во внимание все факты и заключения медицинской, криминалистической и психологической экспертизы и постановил: освободить обвиняемого от уголовного преследования в связи с истечением срока давности совершённого преступления, однако поставить оправданного на пожизненный учёт в местной психиатрической лечебнице.
Когда Ефрема освободили, был тёплый и приятный август. Без копейки за душой, в казённой помятой одежде, он пугливо и сгорбленно пошёл по улицам своего полупустого города. По старой памяти он петлял по знакомым, но уже так давно забытым улочкам, многие из которых почти не узнавал. Дошагав до нужной улицы, он остановился и увидел свой сгнивший и завалившийся барак, груды которого чернели под жарким летним солнцем. Мало что от него осталось – ещё когда он был цел, всю мебель и технику из него вынесли мародёры, выломав дверь, и уже только потом люди начали растаскивать шифер, перекладины крыши и всё остальное, что могло пригодиться в хозяйстве или сойти на дрова. Не осталось ничего – только гниль и труха. Ефрем постоял немного, и залез на эту ощерившуюся мусором кучу, среди которой нашёл обломки своего пустого комода. Когда-то в нём лежали все документы, книги и семейные фотографии. Сейчас же по округе давно разлетелись какие-то жалкие клочки с расплывшимися от дождя чернилами. Среди них он нашёл скукожившуюся от влаги, выцветшую фотографию, на которой с таким наивно-детским и молодым лицом ему улыбалась красивая Женька.
4 мая – 26 сентября 2020.