Екатерина Алексеевна Степанова
Обыкновенное лето
Вика
Лучи майского солнца бесцеремонно врывались в душную аудиторию, рисуя квадраты окон на полу и отражаясь солнечными зайчиками от стёкол очков преподавателя и студентов. Тихие волны шёпота перекатывалась от передних рядов к задним, от входа в аудиторию до её противоположного края; лениво скользили ручки по тетрадкам тех немногих, у кого ещё осталось под конец учебного года немного энтузиазма учиться. Переключались слайды презентации, и историчка, лениво обмахиваясь веером, монотонно рассказывала о политике СССР в 60-е годы.
Вика сидела, положив голову на плечо Вероники, и рассеянно рисовала ромашки на листочке, вырванном из тетрадки по гистологии. Справа одногруппники, захлебываясь подавляемым смехом, изучали на сайте знакомств профиль молоденькой преподавательницы латинского, так удачно попавшийся им несколько минут назад.
– А это у тебя что за слово? – Вероника подвинула к Вике тетрадку по английскому, с которой она вот уже полчаса старательно списывала домашку.
– Pancreas, – соскользнув с плеча подруги на парту, Вика прикрыла глаза и зевнула, вытянув руки вперёд. Бесконечная лекция по истории вгоняла в сон и наводила тоску, а по-летнему тёплое утро манило на улицу щебетом птиц и весёлыми криками студентов, бегающих вокруг корпуса на паре по физкультуре. Режим каникул, выработанный за одиннадцать лет обучения в школе, давал о себе знать острым приступом лени и желанием как можно больше времени проводить на улице.
А впереди был ещё целый месяц учёбы, лекций, семинаров, зачётов, экзаменов и практики. Пока в школах вовсю готовились к последним звонкам, университеты продолжали существовать в своём привычном ритме, заставляя студентов подстраиваться под них.
– О, Вик, дай тоже списать, – один из одногруппников, Антон, закончив угорать над профилем преподавательницы, тоже заинтересовался викиной тетрадкой.
Она неопределённо махнула рукой, разрешая ему сфотографировать исписанные её аккуратным почерком страницы. Рассыпаясь в благодарностях, Антон было протянул руку к тетрадке, но Вероника отодвинула её от одногруппника.
– За шоколадку, – выдвинула она своё требование.
– Чего? Отдай тетрадь, мне Вика разрешила, – Антон потянулся через Вику, пытаясь отобрать тетрадь у одногруппницы.
Вероника захихикала, прижимая тетрадь к груди, а Вика, придавленная Антоном, издала возмущённое мычание.
– Сто пятнадцатая! Что у вас там опять происходит? – историчка, страдающая дальнозоркостью, подняла на лоб очки и возмущённо уставилась на нарушителей порядка.
Антон выпрямился и положил перед собой на парту отвоёванную тетрадь, а Вероника разгладила складки на юбке и невозмутимо поинтересовалась:
– Анна Семёновна, а вы какого числа будете лекции проверять?
Вполуха слушая их разговор, Вика задрала рукав рубашки и взглянула на дисплей электронных часов – до конца лекции осталось еще сорок минут…
Эти самые сорок минут спустя они с Вероникой сидели в столовке на первом этаже, жевали приготовленные викиной мамой блины и ждали Юлю, которая первую пару благополучно проспала.
– А я сегодня не работаю, – восторженно сообщила Вероника. – Первый раз за два месяца отдыхаю в выходной.
– Я бы на твоём месте уже сошла бы с ума, – Вика отряхнула руки от крошек и потянулась к бутылке с водой. – Как ты вообще успеваешь на пары не пропускать, домашку делать, работать, да ещё и на вокал ходить?
– Ну знаешь, я всем по чуть-чуть занимаюсь. Вокал у меня раз в неделю, работа – три, а домашку я всю у тебя списываю. Вон Юлька идёт, – Вероника замахала обеими руками, чтобы Юля точно заметила её в толпе студентов.
Юля, всё ещё сонная, рассеяно обнялась с подругами и, рухнув на диван рядом с Викой, отчаянно зевнула.
– Ну, соня, с добрым утром, – Вероника ехидно усмехнулась. – Опять небось с Мишкой полночи обжимались?
– Завидуй молча, – Юля несильно пнула Веронику под столом ногой и, застонав, уронила голову на сложенные на столе руки. – Кто придумал пары в мае? Ну кто?
– Давайте сегодня куда-нибудь сходим? Всё-таки когда я ещё в следующий раз в субботу буду отдыхать, – предложила Вероника.
– Вику мама не пустит, – Юлька повернулась к Вике, и та согласна кивнула.
– Серьёзно? – Вероника закатила глаза. – Алё, Вика, тебе девятнадцать лет.
– Я в курсе, – Вика скривилась, передразнивая подружку. – А моей сестре шестнадцать, и она думает, что ей позволено всё то же, что и мне, поэтому мама ограничивает нас обеих.
– И что, пока Насте не исполнится восемнадцать, ты будешь гулять максимум до восьми? И только в двадцать один тебя разрешат возвращаться домой хотя бы в двенадцать?
Вика поморщилась – разговор ей откровенно не нравился. Всякий раз, когда речь заходила о запретах викиной мамы, ей нечего было ответить на нападки Вероники, ведь она сама хотела как и подружки гулять по ночам и ходить в клубы.
– Ну может в этот раз она тебя отпустит? – Юля поспешила разрядить обстановку, видя, что назревает очередной спор между подружками. – В конце концов, ты неплохо заканчиваешь год – у тебя почти по всем экзаменам автоматы.
– Да, давай, поговори с ней, – Вероника откинулась на спинку дивана. – А то сегодня мама не на сутках и вариант с ночёвкой у меня отпадает.
– Ладно, посмотрим, – проворчала Вика. – Ничего не обещаю.
– Пять минут до английского, – сообщила Юля, вставая с дивана. – Пошлите, а то англичанка опять будет полпары возмущаться, что мы опоздали.
***
К обеду, когда пары закончились, солнце спряталось за тучами и на город опустился типичный для Владивостока в июне туман. Веронике нужно было на маникюр и она, бросив подружкам на прощание многообещающее «до вечера», устремилась в сторону остановки, обгоняя сонных студентов. Юля с Викой пошли в противоположную сторону.
От влажности пушистые волосы Юли завились забавными кудряшками, которые она безуспешно попыталась расчесать пальцами. Она рассказывала про свою подружку, которая в этом году сдавала ЕГЭ и очень переживала по этому поводу. Вика поймала себя на мысли, что с трудом может вспомнить, как сама проходила через этот жизненный этап, хотя это было всего год назад. Всего год назад она выпустилась из школы и стала студенткой – а такое ощущение, что той, школьной жизни, никогда не существовало. Она уже и забыла какого это – ходить в школу, делать уроки, переживать из-за четвёрок в четверти и готовиться к ЕГЭ. По сравнению с её нынешней, полной событий жизнью, всё это казалось таким унылым и непривлекательным, что она не понимала, как она могла жить тогда. Сейчас Вика с удовольствием ходила почти на все пары, потому что наконец-то она могла изучать то, что ей всегда нравилось, гуляла после занятий с Юлей и Вероникой, ходила к ним на ночёвки и училась на права. Она могла назвать себя счастливой, и от этой мысли ей хотелось улыбаться каждому прохожему.
– Но поступать она будет только на бюджет, – закончила свой рассказ Юля, и Вика поняла, что она ждёт от неё какой-то реакции, а она прослушала всё, что подруга говорила последние пять минут.
– Как хорошо, что мы уже всё сдали и поступили, – выкрутилась она.
Юля хмыкнула, соглашаясь с подругой. Они перешли дорогу и остановились попрощаться, потому что дальше им было в разные стороны.
– Давай, жду через полчаса сообщение, что мама тебя отпустила, – Юля обняла Вику и даже чмокнула её в щёку, видимо желая подбодрить перед предстоящим разговором.
Вика не была настолько уверена в таком раскладе событий. Хорошее настроение и ощущение абсолютного счастья, нахлынувшего на неё несколько минут назад, улетучилось.
Она пошла дальше одна, глядя под ноги и прокручивая в голове фразы, которые казались ей наиболее убедительными. Подобный разговор в начале года она заводила несколько раз, но мама оставалась непоколебима, и Вика вскоре сдалась, смирившись, что ей не получить в ближайший год той свободы, которая имелась в распоряжении Юли и Вероники. Но подруги были правы – ждать три года до восемнадцатилетия сестры она не хотела. Кроме того, её выводило из себя то, что она до сих пор зависела от решения мамы. И то, что мама никуда её не пускала потому, что не хотела выслушивать истерики Насти, которая только и ждала, когда родители дадут Вике свободу, чтобы потребовать её и для себя. С Викой они не носились так, как с младшей сестрой, и хотя обычно это её не сильно раздражало, в данной ситуации она рвала и метала внутри себя.
Стоило Вике открыть дверь квартиры, как она сразу поняла, что надежды на получение заветного маминого разрешения нет. По доносящимся с кухни крикам было ясно, что они опять схлестнулись с Настей по какой-нибудь идиотской и ничтожной причине. Ссора ещё не успела пройти начальную стадию: настин голос звучал громко и истерично, но мама ещё старалась сохранять спокойствие и не срывалась на крик.
– Это моё дело, как я сдам экзамены, моё! И если я завалю математику, это будет моя проблема тоже! Так что хватит командовать мной, слышишь, хватит!
– И что ты будешь делать, если не сдашь во второй раз и тебя не возьмут ни в десятый класс, ни в даже самый захолустный колледж? Неужели пойдешь работать? Не смеши меня – ты и секунды не продержишься официанткой или кассиршей.
– Да может я сдам с первого раза! Если, вдруг, надоело! А если на меня завтра кирпич упадёт – в чём смысл тогда готовиться к экзаменам, если я до них просто не доживу!
– Дурочка, ты вообще понимаешь, о чём сейчас говоришь?! Умирать она собралась – это в шестнадцать-то лет!
Вика остановилась в дверях кухни, разглядывая маму и сестру – друг напротив друга, обе красные от злости, готовые испепелить взглядом. Они, в отличие от Вики, обе были кареглазыми брюнетками, похожими как две капли воды. Ни один человек за всю викину жизнь ни разу не сказал, что они с сестрой похожи. И никто не мог признать в ней мамину дочь, как это было с младшей сестрой.
– Где папа? – спросила Вика, и мама с Настей одновременно повернулись в её сторону.
– Уехал по работе, – мама отчеканила заученную фразу, как первоклашка, выучивший первое стихотворение. Настя скривилась и отвернулась от сестры.
– Вы ещё долго будете орать друг на друга? Мам, я поговорить хотела.
Вика знала, что после подобного начала разговора ей уж точно не светит получить желаемое, но удержаться от колкости не смогла.
– Не видишь, я уже с твоей сестрой разговариваю, – как и следовало ожидать, мама резко отреагировала на викин выпад. Настя вскочила со стула и, задев сестру плечом, вылетела из кухни.
– Мы ещё не договорили! Настя, вернись немедленно!
Но, конечно, она проигнорировала мамин приказ. С грохотом захлопнулась дверь их с Викой комнаты.
– Это не ребёнок, а какой-то монстр, – пробормотала мама, опускаясь на стул, где только что сидела Настя.
– Не преувеличивай, – фыркнула Вика. – Она просто разбалованный подросток. Разбалованный, кстати, во вашей с папой вине.
Мама метнула на неё такой гневный взгляд, что можно было смело уходить в свою комнату вслед за Настей, даже не начиная разговора.
Но Вика решила хотя бы попытаться, чтобы можно было честно сказать подругам, что она сделала всё возможное.
– У Вероники сегодня выходной, она предложила куда-нибудь вечером сходить.
Мама вскинула голову.
– Вечером это во сколько? И куда-нибудь это куда?
– Ночью в клуб.
Мама опешила от такой наглости. Несколько секунд она молча буравила Вику пристальным взглядом.
– Какой клуб? Вы с сестрой сговорились сегодня что ли?
Она страдальчески застонала и театрально уронила голову на сложенные на столе руки.
– Мам, хватит. С Настей сама разбирайся, не я её разбаловала.
– Никаких клубов! Ты вообще знаешь, что там за люди собираются?
Вика закатила глаза.
– Да, мама, знаю. По клубам ходят такие же студенты, как и я.
– А ты знаешь, что там подсыпают наркотики?
– Мама!
– И ты знаешь, что устроит Настя, если я тебя отпущу. Я не разрешила ей идти на ночевку к Алине, потому что она опять написала пробник по математике на два.
– А я-то тут причём, мам! – не выдержала Вика. – Почему я учусь, ночами не сплю, получаю пятёрки, закрываю сессию автоматоми, ещё успеваю ходить в автошколу – и в итоге не могу один раз в полгода сходить повеселиться с подружками, потому что, видите, Настя устроит тебе скандал!
Мама хотела было что-то сказать, но передумала и отвернулась от Вики, уставившись в стену. Её плечи опустились, как будто у неё вдруг закончились все жизненные силы. Вике даже показалось, что она сейчас расплачется. Но этого, конечно же, не случилось – мама всегда была полна энергии, непобедимой силой, перед которой отступали многие. Вика скорее поверила бы в слёзы отца, чем матери.
– Как вы меня все достали, – тихо и непривычно спокойно произнесла мама, не отводя взгляда от стены. Вике стало не по себе, она тронула маму за плечо, осторожно заглянула ей в лицо.
– Мам? Что-то случилось?
Будто опомнившись, мама встрепенулась и вскочила со стула, сбрасывая с плеча викину руку.
– Делай, что хочешь! Нет, спроси у отца. Пусть он с вами обеими разбирается!
И одарив напоследок Вику ещё одним грозным взглядом, мама вышла из кухни.
Вика была настолько уверена в том, что мама её в очередной раз никуда не отпустит, что даже не сразу поняла, что добилась желаемого. Уговорить папу было проще простого.
Но почему мама вдруг решила переложить ответственность на него? Обычно в таких вопросах она была категорична и не обращалась к мужу за советом. Размышляя над непривычным поведением мамы, Вика тоже покинула кухню.
Неужели этот день настал? Наконец-то мама её отпустила!
***
Вероника откинула волосы назад и наклонилась к Вике так близко, что она почувствовала, как губы подруги коснулись её уха, но даже так ей пришлось перекрикивать музыку.
– Поверить не могу, что тебя отпустили! Это точно надо отметить!
Вика, улыбаясь в ответ, подняла свой коктейль, и они с Вероникой чокнулись, отмечая её маленькую победу.
– Где там Юлька застряла? – Вероника оглянулась, ища в толпе подругу. – Пошла в туалет и пропала как обычно, вот копуша.
Они рассмеялись. Вика снова чувствовала себя счастливой, хотя по сути всё это было лишь приятной мелочью. В клубе она и так уже была, просто мама об этом не знала, думая, что они сидят дома у Вероники и смотрят ужастики до утра. Но почему-то сейчас, когда она пришла сюда, получив «официальное» разрешение родителей, всё ощущалось совсем по-другому, и она чувствовала себя непривычно взрослой. И ей очень нравилось это чувство свободы и самостоятельности, которое можно испытать только в восемнадцать-двадцать лет, когда тебе уже доступны все взрослые развлечения, но ты ещё свободен от тяжкого груза ответственности.
Вероника помахала рукой Юле, а когда она подошла, протиснувшись сквозь толпу, схватила её за руку. Вика взяла её за другую руку, и они вместе подпрыгнули на месте в такт песне.
Мелькал свет, дёргались и покачивались вокруг люди, ревела музыка, а рядом с Викой были подруги, которые за один год стали ей ближе, чем друзья со школы, с которыми она проучилась несколько лет. Они разъехались по городам центральной России, поступив в престижные университеты, а она, испугавшись переезда и взрослой жизни вдали от родительского дома, осталась в родном Владивостоке. Всё лето Вика колебалась, сомневалась в своём выборе, боялась, что останется совсем одна, не сможет найти новых друзей, а сейчас ей казалось, что тогда она приняла лучшее решение в своей жизни. Она была уверена, что нигде во всём мире она на смогла бы найти таких потрясающих подруг, как Юля и Вероника.
