Екатерина Алексеевна Степанова
Обыкновенное лето
– Твой заместитель готов заплатить тебе неплохую сумму, если ты перепишешь всё на него.
– А как же твоя работа?
Ева презрительно фыркнула.
– Моя работа – это последнее, о чём я буду беспокоиться. Здесь я не добьюсь того успеха, о котором мечтаю. Этот город не для таких, как я, и, если бы не тяжело болеющая бабушка, за которой не кому было ухаживать, я ни за что не прожила бы здесь эти долгие два года. Но она умерла, ты теперь свободен – так почему мы не можем уехать туда, где наша жизнь будет лучше?
– Ева, но у меня здесь семья. Я развожусь с Ангелиной, но Вика и Настя остаются моими дочерями.
– Они ведь уже взрослые. И, в конце концов, Дарина легко устроит их в Москве в лучшие университеты страны. Я думаю, они сами скажут тебе спасибо.
– Вика слишком любит Владивосток и своих подруг, а Настя меня ненавидит и назло мне бросит школу и поступит в какую-нибудь шаржкину контору.
– Ну, Олежа, все проблемы при желании можно решить, – Ева сверкнула глазами и нахмурила брови. – Если хочешь сделать меня счастливой, тебе придётся согласиться на переезд.
У него по спине пробежал холодок. Неужели он может её потерять? Её – своё главное счастье, самое ценное, что только могла подарить ему судьба. Нет, Олег сделает всё, чего она хочет, лишь бы только она согласилась стать его женой.
– Хорошо, – медленно произнёс он, борясь с ощущением, что пожалеет о своём решении. Но улыбка на лице Евы развеяла все его сомнения, и он снова ощутил тот волшебный покой, который она дарила ему одним своим присутствием.
– Я люблю тебя, – прошептала Ева, наклоняясь к его губам, и это было самые лучшие слова, которые Олег слышал за всю свою жизнь.
***
Когда они вышли из здания суда, Ангелина вытащила из сумки сигарету и, попросив прикурить у охранника, жадно затянулась.
– Ты не курила с тех пор, как забеременела Викой, – сказал Олег, виновато отводя глаза.
– И многое упустила, – Ангелина выдохнула струйку дыма, запрокинув голову. Она с наслаждением прикрыла глаза и вдруг хрипло рассмеялась.
– Помнишь те тусовки, на которые мы ходили на первом курсе? Эти грязные однушки, в которые набивались толпы людей. Песни под гитару, туалет, в котором не прерывно кого-то рвало, целующиеся на каждом углу парочки. Помнишь, как мы пили дешёвую водку и курили такие крепкие сигареты, что потом кашляли час без перерыва? Мы носили старую, сто раз перешитую одежду, и ходили в кино только по великим праздникам. Но – трудно представить, да? – мы были счастливы до безумия. Я сходила с ума от счастья, и только не говори мне, что не чувствовал того же.
– Это всё в прошлом, Ангелин.
Ему хотелось спрятаться от её тёмных глаз, которые упрямо искали его взгляд. Ангелина смотрела спокойно, без ненависти и презрения, и от этого было ещё тяжелее. Лучше бы она его ненавидела.
– В прошлом, – бывшая жена затушила сигарету и выкинула её в мусорный бак. – Но как бы ты этому не противился, твоё прошлое всегда будет напоминать о себе. Твои дочери навсегда останутся твоими детьми.
– Я не отказываюсь от них.
– Чтож, надеюсь, ты сдержишь слово, – Ангелина пожала плечами. – В конце концов, ты всегда выполнял свои обещания.
Олег колебался. Ангелина рылась в сумке в поисках ключей от машины, и он понимал, что сейчас самый подходящий момент, чтобы рассказать о их с Евой переезде.
– Я переписываю компанию на Ивана.
Она вскинула голову, озадаченно нахмурилась, перебирая пальцами ремешок сумки.
– Переписываешь? Зачем?
– Знакомый Евы… в общем, мне предложили хорошую должность.
– Что эта за должность такая, ради которой ты готов расстаться со своим бизнесом?
Она читала его как открытую книгу. Теперь Олег удивлялся, как Ангелина могла полгода не догадываться о его чувствах к Еве, ведь от неё ничего невозможно было скрыть.
– В Москве.
Несколько секунд она смотрела на него, затем медленно кивнула.
– Вот значит как.
Они молчали. Олегу стало совсем невыносимо находиться с бывшей женой, хотелось распрощаться с ней как можно скорее. Но в то же время что-то удерживало его на месте, и он покорно стоял рядом с Ангелиной, подчиняясь этому чувству.
– Настя тебе этого не простит.
У него перехватило дыхание. Ангелина стремительно развернулась к Олегу и вцепилась в его руки так, что её короткие ногти больно впились в его кожу.
– Она плачет каждый день, Олег. Закрывается в ванной, в своей комнате и плачет, плачет часами. Она думает, что я не замечаю, но любая мать чувствует каждую слезу своего ребёнка. У тебя новая жизнь, Олег, но подумай, что тебе дороже. Ещё раз хорошо всё обдумай.
Она отпустила его и, не прощаясь, пошла в сторону своей машины. Олег остался стоять на месте, и горькое чувство отчаяния душило его влюблённое сердце. Выбор был неизбежен. Он должен был решить, кто ему дороже: любимая женщина или дочь.
Кто он в первую очередь: муж или отец?
Настя
Лето было в самом разгаре. Июль подходил к концу, и каждый день стояла такая жара, что невозможно было отойти от вентилятора даже на метр. Мама устроилась на работу, и теперь поездки на море стали возможны только по выходным, когда пляжи переполнены сотнями людей и машин, а на выезд из города собираются километровые пробки. Настя проводила каникулы дома в одиночестве, слоняясь по квартире и умирая от скуки. Она злилась на маму, у которой теперь постоянно ни на что не было времени; на Вику, вечно где-то шляющуюся со своими подружками и этим Гришей, по которому она сохла уже третий месяц; на Алину, уехавшую на месяц в деревню, и вообще на всех вокруг. Не таким Настя представляла своё лето перед десятым классом. Ей было шестнадцать, она перешла в старшую школу, и ей хотелось наслаждаться каждой минутой этой уже немного взрослой жизни. Но каждый унылый день был похож на предыдущий, и Настя стала ловить себя на мысли, что лучше бы каникулы побыстрее закончились.
Она пересмотрела все свои любимые сериалы, а ничего из вышедших недавно новинок не привлекло её ни сюжетом, ни звёздным актёрским составом. Читать Настя не любила, а единственным её хобби последние несколько лет были прогулки с друзьями с утра до вечера. Но сейчас ей не хотелось никого видеть кроме Алины; она отказывалась, когда кто-то из одноклассников предлагал ей встретиться, и вскоре все как будто забыли о её существовании. Настя чувствовала, что превращается в кого-то незнакомого из весёлой и лёгкой на подъём девчонки, которая всегда была душой любой компании. Замечали это и мама с Викой, но она их оттолкнула от себя резкими фразами и презрительными взглядами. Насте было плохо, но она не хотела ни с кем делиться своей болью и, потерявшись в этом замкнутом круге, вообще перестала общаться с кем-либо.
Очередным безумно жарким днём Вика собралась на море со своими новыми друзьями, среди которых, конечно же, был тот самый Гриша. Она полчаса крутилась в ванной перед зеркалом в купальнике, краснея и улыбаясь каким-то своим мыслям. Настю тошнило от этой новой версии сестры, которая вечно пребывала в взволнованно-романтичном настроении и летала по квартире, будто только что вылупившаяся из куколки бабочка.
– Может тебе в модели пойти? – с издёвкой предложила она Вике, в очередной раз застав её за самолюбованием.
– Если не перестанешь быть такой колючкой, все парни будут обходить тебя за километр, – рассеяно ответила сестра, старательно приглаживая волосы.
– Больно они мне нужны, – фыркнула Настя. – Это ты сейчас вся в мечтах о принце на белом коне.
– Принцы в наше время уже все перевелись, – Вика наконец оторвала взгляд от зеркала и посмотрела на Настю. – А ты уже который день дома сидишь? Может с нами поедешь?
– С вами? Да что мне там делать, смотреть как ты не отлипаешь от своего официанта?
– Ну хватит, – сестра обиженно надула губы. – Я для тебя, между прочим, стараюсь, а то ты вообще скоро в пещерного человека превратишься.
– Да лучше жить в лесу с медведями, чем с такой дурой, как ты, – Настя презрительно скривилась. – Собираешься тут, как на свадьбу, вздыхаешь, краснеешь, противно смотреть! Думаешь он в тебя хоть капельку влюблён? Да ему на тебя всё равно, а если он и проявляет к тебе какой-то интерес, то это только чтобы твоей наивностью воспользоваться!
– Всё сказала? – прошипела Вика, закипая от гнева.
– Злись сколько хочешь, только я права, – Настя наслаждалась злостью сестры и тем, как вмиг испортилось её хорошее настроение. – А, и ещё, чтобы надевать такой купальник, не мешало бы для начала похудеть.
Настя знала, куда надо давить, чтобы сделать Вике больно. Она оставила её в одиночестве переваривать обидное замечание, а сама снова закрылась в своей комнате, как змея, прячущаяся в своей норе.
***
Вечером к Насте зашла мама, которая с мастерством, которому позавидовал бы любой вор, научилась открывать дверь в комнату дочери при помощи кухонного ножа.
– Вы опять с Викой поругались? Маленькие были, и то так не собачились, как сейчас.
– А что, она тебе уже нажаловалась? – Настя натянула на голову плед, отгораживаясь от укоризненного взгляда матери.
– Нет, я сама догадалась, – она присела на край кровати и положила ладонь Насте на бок. – Что с тобой происходит, дочь?
– Ничего. Отстань от меня, – она дёрнулась, сбрасывая мамину руку.
Минуту мама молчала, ожидая, видимо, что Настя скажет что-нибудь ещё, но, когда этого не произошло, вздохнув, заговорила сама.
– Хочу сказать тебе сразу. На работе я познакомилась с одним мужчиной, и он позвал меня завтра вечером на ужин.
Настя молча проглотила эту новость, сильнее натягивая одеяло.
– Я знаю, что ты думаешь. Но для меня эта встреча будет как глоток свежего воздуха. Надеюсь, ты желаешь мне счастья… где-то глубоко в душе.
– Мне всё равно, – резко оборвала её Настя и отодвинулась ближе к стене, когда мама попыталась стянуть с неё одеяло.
– Так же всё равно, как на отца?
Настя села, раздражённая и готовая наброситься на мать, но она не дала ей сказать и слова.
– Послушай, тебе тяжело, мы все это понимаем, но от того, что ты сидишь в своей комнате и огрызаешься на близких, никому лучше не станет. Скажи, что мне сделать, чтобы помочь тебе, и я попытаюсь вытащить тебя из болота, в которое ты сама себя загнала.
– Мама, – Настя запнулась, осознав, что ей очень хочется расплакаться, прильнув к маме, как в детстве. Но она быстро справилась с этим порывом и прежним сварливым тоном потребовала:
– Оставьте меня в покое.
Мама снова вздохнула, принимая поражение, и встала с кровати. Настя легла обратно, прислушиваясь к её тихим шагам и шороху закрывающейся двери. Она почувствовала горькую, уже ставшую привычной, обиду. Отец счастлив со своей молодой любовницей, Вика сходит с ума от потенциального парня, и даже мама начала ходить на свидания. А она, Настя, совсем одна, и никому до неё нет дела.
Сквозь приоткрытую дверь с кухни доносились негромкие голоса мамы и сестры. Настя слышала, как они что-то увлечённо обсуждают и смеются под звон посуды и шум микроволновки. Если развод родителей отстранил Настю от родителей, то Вика наоборот стала ближе с мамой. Да, им хорошо вместе, и они не жалеют, что Насти с ними нет. Ей стало противно от жалости к себе, и она разозлилась теперь ещё и на саму себя.
А папа совсем о ней не вспоминает. Раньше он хотя бы звонил и постоянно приезжал, сидел под дверью её комнаты и уговаривал открыть дверь. В такие моменты она наслаждалась своей властью над ним, мстительно думала, что как бы он не любил эту свою Еву, её, Настю, он любит намного больше. Но время шло, папа появлялся в их доме всё реже, а месяц назад и вовсе оставил попытки добиться прощения дочери. Значит, всё-таки не такой уж сильной была его отцовская любовь. И Настя переживала своё поражение очень болезненно, рыдая чуть ли не каждый день от жалости к себе. Она понимала, что нужно смириться и жить дальше, но ничего не могла с собой поделать.
Она встала с кровати только на следующее утро, прошлась босиком по пустой квартире и вышла на балкон. По пустому двору гуляла одинокая мамочка с двумя детьми. Малыши, раздетые до трусов, радостно носились по траве, визжа от восторга. Настя постояла немного, подставив лицо солнцу, чтобы получить хотя бы минимальную дозу витамина Д, и вернулась в пустую душную квартиру. Мама на работе, Вика на море с палатками – вернётся только через несколько дней. На удивление Настя даже расстроилась – сестра хоть и раздражала, но своим присутствием в квартире хоть как-то спасала от одиночества.
Разогрев оставшиеся со вчерашнего вечера макароны, Настя вернулась в свою комнату, где включила на фон какую-то популярную романтическую комедию, и позавтракала без особого аппетита. Она в последнее время стала очень мало есть. Фильм оказался таким же наивным и стереотипным, как и тысячи подобных, снятых до него. Раньше Настя приходила в восторг от подобных сюжетов, но сейчас её раздражал абсолютно каждый персонаж, начиная от главной героини и заканчивая случайным прохожим. Но она всё равно досмотрела фильм до конца, понадеявшись, что плоские однотипные шутки хотя бы чуть-чуть поднимут ей настроение.
Но чуда не произошло, и когда по экрану поползли титры, Настя по-прежнему пребывала в уже ставшей привычной апатии. Она выключила телевизор, с трудом заставила себя отнести пустую тарелку на кухню и даже ополоснула её прежде, чем сунуть в посудомойку. В ящике со сладостями нашлась любимая шоколадка Насти, но даже она не пробудила в ней аппетит. Переворошив все шкафы в кухне, Настя не нашла ничего, что ей захотелось бы съесть. Она могла бы сходить в магазин, но сомневалась, что ей хоть что-то захочется купить. Всё ещё пребывая в раздумьях, Настя вышла в коридор.
В этот момент со стороны входной двери раздался скрежет поворачиваемого в замке ключа. Настя замерла – она сразу поняла, кто сейчас войдёт в квартиру. Если мама на работе, а Вика греется на солнышке в ста километрах от города, только один человек мог сейчас открывать дверь их квартиры.
Папа вошёл в прихожую и остановился в дверях. Папа… он остался таким же, каким она его запомнила. Ей захотелось броситься ему в объятья, разрыдаться, намочив своими слезами его рубашку. Ей хотелось услышать, как он называет её доченькой, как успокаивает и обещает, что все будет хорошо. Она оказывается соскучилась по нему больше, чем думала, хотя казалось, что сильнее скучать невозможно.
– Настя… – папа произнёс её имя неуверенно, как будто не был уверен в том, что её действительно так зовут. Она не ответила ему, не сдвинулась с места, борясь с подступающими рыданиями.
Папа не спешил разуваться и проходить в квартиру дальше прихожей. Они просто стояли напротив друг друга и молчали, каждый пытаясь по глазам угадать чувства другого. Настя разглядывала отца, ища в нём какие-то изменения, но не находила их. Это был всё тот же папа, пускай теперь он не был маминым мужем и жил с другой женщиной.
– Насть, выслушай меня, – он наконец заговорил, нарушая тишину, повисшую между ними. – Я знаю, ты очень злишься на меня, но ты должна понять… Так бывает. Мы с твоей мамой прожили вместе больше двадцати лет, и я благодарен ей за наш брак, за то, что она подарила мне тебя и Вику, но мои чувства к ней прошли, и я не хотел дальше обманывать ни её, ни вас. Я встретил Еву и полюбил её. Так бывает, и когда ты станешь старше, ты поймёшь, что мы не выбираем, кого любить. С Евой я чувствую себя счастливым, и мне очень тяжело от того, что моё счастье причиняет боль тебе. Настя… Я очень люблю тебя, ты моя дочь, и я всегда буду любить тебя и Вику больше всех на свете. Мне не хватает тебя, малышка.
