Екатерина Шашкова
Истоки неприятностей
Глава вторая, в которой Ракун вспоминает, что у него есть враги
На руке Ракуна сидел здоровенный комар, напрочь игнорируя тот факт, что сезон для этих кровососов ещё не наступил. Комар был толстый, уже напившийся, но улетать упрямо не желал.
Магос попытался осторожно согнать надоедливое насекомое, но рука даже не дёрнулась.
– Вашу ж мать… – тоскливо протянул Ракун, пытаясь для сравнения пошевелить другой рукой. Результат оказался тем же. – Женщина, ты можешь побыстрее? Меня комар жрёт!
– Не ной, я почти закончила, – отмахнулась Нина, внимательно разглядывая каплю крови через большую лупу.
Официально у лупы было очень умное и многоступенчатое название, которым всё равно никто, кроме учёных, не пользовался. А вот сам арфактум использовали частенько.
В ручке лупы находился небольшой резервуар, в который набиралась кровь. Затем по узкому каналу она поступала под увеличительное стекло, с помощью которого можно было разглядеть структуру всех заклинаний, наложенных на человека. А кто может разглядеть – может и изменить.
Но у Нины пока не слишком хорошо получалось.
– У меня руки опять онемели, – доложил Ракун.
– Ничего страшного, сейчас пройдёт. Вот если задыхаться начнёшь – тогда говори. Или, может, всё-таки в больницу? Там специалисты сидят, а не первокурсницы с амбициями.
Магос поморщился. Больницы он терпеть не мог (а кто их вообще любит?), и Нина об этом прекрасно знала. А заклинание, под которое он угодил, было в целом довольно безобидным: обездвиживало, но никакого явного ущерба здоровью не наносило. Так что можно было и подождать, пока начинающая магисса распутает все чары.
Чтоб не отвлекать её, Ракун попялился ещё немного на комара (так и не улетел, зараза), а затем начал изучать комнату. Та выглядела непривычно жилой и чистой. За последнее время Нина умудрилась превратить холостяцкую конуру, пригодную только для ночёвки, в уютное место, куда хотелось возвращаться.
Вот он утром и вернулся из очередной поездки: для разнообразия, не на лодке, а на пароме, как приличный человек.
До начала занятий в школе оставалось несколько часов, поэтому Нина решила его встретить. Как выяснилось – правильно сделала, потому что едва магос вынырнул из вокзальной толчеи на свежий воздух, как тело внезапно отказалось слушаться. При этом мозг работал до обидного чётко, Ракун всё видел, всё понимал, но почти ничего не чувствовал и мог разве что уныло моргать.
Любая нормальная женщина при виде человека, кулем свалившегося ей под ноги, побежала бы за врачом. Или послала бы кого-нибудь. Или хоть взвизгнула бы ради приличия.
Нина присела рядом на корточки, поправила очки, вытащила из сумочки лупу, из лупы – резервуар со шприцом, сноровисто набрала в него крови и задумалась, глядя на результат.
Мимо текла полноводная людская река, приехавшие и встречающие расходились по своим делам, и совершенно никому не было дела до лежащего на земле мужчины. Кроме флегматичного возчика, пытающегося найти хоть какого-то клиента.
– Достопочтенная магисса, рад предложить вам транспорт и услуги, – привычно забубнил он над ухом Нины. – Могу отвезти вашего друга в милитию, вытрезвитель, госпиталь, на кладбище…
– На кладбище нам пока рано, – отрезала женщина. – А вот в Сиреневый переулок было бы неплохо. Доплачу, если поможете затащить это тело в машину.
Возчик помог (кто ж от денег-то отказывается), хотя пыхтел при этом так, будто тащил не худого жилистого мужчину, а боевого слона. А когда узнал, что надо пострадавшего ещё и с улицы на третий этаж поднять, то вообще чуть не сбежал.
Если бы адрес называл сам Ракун, он, конечно, выбрал бы место с меньшим количеством лестниц. Или хотя бы с большим количеством слуг. В крайнем случае, сгодилось бы и управление разведки, хоть ввалиться туда и было бы верхом наглости. Зато там и подлечили бы сразу. Да и всё равно потом идти отчёт сдавать.
Но говорить магос не мог, а Нине из всех местных адресов пришёл в голову только его домашний.
Ракун обитал не в самом престижном районе, зато неподалёку от Реки. Был у него, конечно, и ещё один дом: большой особняк в центре, собственный сад, два этажа, четыре спальни, две гостиных и множество других бесполезных помещений. И, конечно, ворох слуг, необходимых для поддержания всего этого великолепия в должном виде.
Раньше, когда магос жил с семьёй, дом ему даже нравился. Но находиться там в одиночестве оказалось совершенно невозможно, ночью здание становилось похоже на тюремную камеру. Большую, просторную, комфортную, но всё равно камеру. Из него хотелось немедленно сбежать куда глаза глядят и не возвращаться хотя бы до утра.
Промучившись после смерти брата почти год, Ракун просто сдал дом внаём, а сам перебрался в маленькую квартирку, состоящую всего из двух комнат и совсем уж крошечной кухни. Зато в ней не хотелось выть от тоски и не бросались в глаза запертые двери пустующих спален.
Из слуг осталась только одна домработница, которая приходила раз в неделю, чтоб разгрести бардак, который Ракун успевал за это время сотворить. Хотя с появлением Нины бардака стало в разы меньше. И даже пол был всегда чистым.
Про пол магос знал совершенно точно, потому что как раз на нём он и лежал, в том самом месте, где возчика окончательно покинул энтузиазм. А Нина решила, что и так сойдёт, и устроилась со своими схемами и лупой прямо на журнальном столике, мимоходом столкнув оттуда пачку писем, документов и проигнорированных приглашений на новогодние торжества.
Приглашений оказалось неожиданно много, хотя большинство из них были отправлены чисто ради приличия: Ракун давно уже не относился к завсегдатаям подобных мероприятий. По молодости, конечно, захаживал – кадрить в таких местах девушек было легко и приятно. Ну и по работе иногда приходилось вести светский образ жизни, заводить полезные контакты и слушать сплетни. А сейчас-то что там делать? Чинно прогуливаться с постным лицом?
– Ещё одна попытка! – объявила Нина, кладя ладонь на грудь магоса. – Постарайся не дёргаться!
– Ладно, – ответил тот, но сказать было легче, чем сделать.
Чары сработали резко, по нервам словно ток пробежал. Ракун не просто дёрнулся – подскочил всем телом, врезался подбородком в лоб склонившейся над ним Нины, рухнул обратно и ещё некоторое время чувствовал, как все мышцы сокращаются сами по себе.
Зато комар наконец-то улетел.
– Просила же аккуратнее… – вздохнула Нина, потирая ушибленный лоб.
– Лучше бы предупредила, что оно так шарахнет, – буркнул магос. – Я думал, просто отпустит.
– Я тоже. – Женщина развела руками. – Извини, проклятия – не мой конёк. Они намного сложнее обычных схем, там недостаточно просто взломать, надо ещё реакцию организма жертвы учитывать. А я, знаешь ли, не врач.
– То есть всё-таки проклятие? – Ракун осторожно пошевелил руками, затем ногами и наконец, осмелев, сел.
– Ага. Не очень сложное, кстати. – Нина устроилась рядом, прямо на полу. – С чем другим я бы тебя сразу в больницу спровадила. А тут все необходимые арфактумы под рукой были, решила попробовать снять.
– Зачем ты вообще лупу с собой таскаешь?
– Так у меня зачёт через неделю. Готовиться надо. Хотя вообще-то до живых людей нас ещё месяца три не допустят, а то и больше. Так что считай, ты у меня первый. Надо ещё Силя проверить.
– Не надо, – напрягся Ракун.
Эксперименты над собой он ещё готов был простить, но к другу сумасшедшую женщину подпускать не собирался.
– Да ничего ему не сделается, просто гляну. Интересно же на структуру посмотреть! Даже не представляю, что там надо было навертеть для такого эффекта. Его ведь столько лет уже колбасит, да ещё и без чёткой периодичности! Без чёткой же?
Магос кивнул. За двадцать с лишним лет Силь приноровился определять начало приступа за несколько часов, но никакой зависимости от календаря, погоды или чего-то другого уловить так и не смог. Проклятие срабатывало хаотично, когда ему вздумается, и вырубало жертву из нормальной жизни на два-три дня.
Ракун всерьёз подозревал, что именно в этом кроется единственная причина, почему Леда, глава разведки Истока, до сих пор не уступила заместителю своё место. Начальнице Силя было уже за сотню, никакие омолаживающие эликсиры не могли полноценно компенсировать такой возраст, но сгорбленная морщинистая старушка держалась за свою должность мёртвой хваткой и уверяла, что покинет управление только вперёд ногами.
– Так почему ты не хочешь пускать меня к Силю? – не отставала Нина. – Обещаю, что не буду ничего делать без разрешения. Даже трогать ничего не буду, только посмотрю. Я не самый крутой хакер, но вдруг смогу разобраться?
Ракун вздохнул. Простого «нет» упрямая выхухоль не понимала, ей всегда нужны были аргументы и доказательства.
– Уже смотрели всякие специалисты, и не раз. Пытались разобраться, вдоль и поперёк изучили. Но… так получилось, что это проклятие вообще нельзя снять.
– Что значит «нельзя»? Так не бывает!
Ракун снова вздохнул, подтянул Нину поближе к себе и ткнулся носом ей в шею. Конечно, такие вещи положено рассказывать глядя в глаза, но он не был уверен, что сможет нормально выдержать взгляд.
Ладно, чего уж там. Всё равно рано или поздно узнает, так пусть лучше сейчас и от него самого.
– Потому что я накосячил, – пробормотал магос не поднимая головы. – Когда Силь словил первый приступ… мы не сразу поняли, что случилось, даже он сам ничего не понял. Это сейчас все знают, какие лекарства ему в каком порядке колоть, если что. А тогда он чуть не умер прямо у нас на руках. Ну, то есть почти умер. – Ракун вздрогнул от нахлынувших воспоминаний, и Нина тихо погладила его по спине. – В общем, я его как-то вытащил с помощью той силы, но при этом что-то сделал со структурой проклятия. Сам не знаю, что. Запутал, перекроил, перемешал… и получилось, что чары не снять, пока в них хранится частица моей магии.
– А ты не можешь её убрать?
– Могу попытаться, но… Понимаешь, эта штука практически вытащила его с того света. Вдруг станет ещё хуже, если я её уберу? Вдруг он умрёт? Силу Устья слишком сложно контролировать. Как бы объяснить… понимаешь, стену раздолбать с её помощью легко, а проделать маленькую дырочку – почти невозможно. Мы уже обсуждали это с Силем. Решили, что попробуем, но только в самом крайнем случае. Когда терять будет нечего.
– То есть когда он будет совсем умирать?
– Типа того. Но он и так умирает, ты же видела. Его убивает проклятье, его убивают лекарства и эликсиры. Последний раз сердце отказало, откачали только с помощью омолаживающего зелья… Правда, это была вторая доза за год, поэтому потом снова откачивать пришлось, уже от передозировки. Зато как он ругался, когда очнулся и себя в зеркале увидел! А какие лица у ребят из управления были! И так-то мелкий, а стал совсем как ребёнок. И на девчонку похож, скажи же? – Ракун хмыкнул, но Нина шутку не поддержала, и в воздухе повисла короткая напряжённая пауза. – В общем, он, конечно, хорохорится, но прекрасно знает, что долго не протянет. А я… Знаешь, я очень не хочу убивать его своими руками. Даже пытаться не хочу. И… Нам действительно так нужно говорить об этом именно сейчас?
На самом деле Ракун вообще не хотел говорить на эту тему, ни сейчас, ни потом. За прошедшие годы всё было столько раз обговорено и обдумано, что осталось только смириться и старательно делать вид, что всё в порядке. Они и делали: и он, и Силь, и Алекс.
А потом появилась любопытная выхухоль и влезла носом во все тайны разом. И что самое странное, никто из друзей не возражал. Кроме, собственно, Ракуна – ведь именно ему в большинстве случаев приходилось терпеливо отвечать на бесконечные вопросы своей дотошной пассии. Или не очень терпеливо.
– Прости, – смутилась Нина, сообразив, что вытащила из магоса слишком много личного. – Я просто хочу ему помочь.
– Ты не сможешь. Смирись. Лучше иди ко мне.
Организм, вернувший способность нормально двигаться, жаждал действия. Весьма определённого действия, учитывая, что последняя встреча с Ниной была целую неделю назад, а сейчас она сидела рядом такая уютная, домашняя и растрёпанная. И задумчивая.
Впрочем, задумчивость не помешала ей охотно податься навстречу Ракуну. Рубашка на нём и так была нараспашку, поэтому Нина взялась сразу за брюки: расстегнула ремень, пуговицу… и начала сосредоточенно прощупывать карманы и штанины.
– Что ты делаешь, женщина? – удивился магос.
– Ищу привязку.
– Что?
– Проклятия передаются через кровь, по имени или с помощью зачарованных предметов, обеспечивающих привязку заклинания к жертве, – процитировала Нина абзац из учебника.
– Да-да, я помню. Но у меня нет никаких посторонних вещей.
– А это что? – Нина вытащила из заднего кармана клочок бумаги с торопливо написанными символами и помахала им перед носом Ракуна с таким видом, словно это был адрес его любовницы.
Магос выхватил обрывок, прощупал со всех сторон, на всякий случай даже обнюхал и сокрушённо признал:
– Понятия не имею. Наверное, в толпе подбросили. Видела, что на выходе с парома творилось? Ну и на входе то же самое.
– Значит, могли и там, и там. Или где-то ещё. А активировали, скорее всего, дистанционно, как только ты вышел из здания вокзала.
– Логично, – кивнул Ракун, мысленно смиряясь с тем, что секс у него сегодня будет разве что церебральный. – Наверное, хотели перехватить меня по-тихому. Никто же не ожидал, что ты встречать придёшь. Я и сам не знал. Так что просто вырубился бы, а потом очнулся фиг знает где. Или вообще не очнулся.
– Да нет, судя по действию проклятия, ты кому-то понадобился живым. Но вот кому?
Магос только руками развёл.
А что тут скажешь? Кому угодно – и, одновременно с этим, никому конкретно. Никаких идей. Разве что…
Ракун внимательно посмотрел на обрывок. Плотный лист с тиснением, с краю виднеется кусок вензеля. Очень знакомого вензеля.
Россыпь писем и приглашений всё ещё валялась неподалёку. Магос подтянул бумаги поближе к себе и начал перебирать по одной, больше щупая, чем вчитываясь в текст. Сначала не везло: листы попадались слишком тонкие, слишком гладкие, слишком шуршащие… Но внезапно пальцы наткнулись на чуть шершавую тиснёную поверхность.
– Вот оно! – Ракун протянул подруге находку. Обрывок, подброшенный неведомым заклинателем, был явно оторван от точно такого же листка.
– Госпожа Мир приглашает вас на традиционный Большой весенний бал, который состоится двенадцатого марта в Викене… – вслух прочитала Нина. – Это завтра?
– Да. Не думаю, что Власта Мир стала бы так глупо подставляться и писать проклятья на обрывках собственных приглашений, но проверить надо. Заодно можно будет посмотреть, кто придёт. Хоть какой-то список подозреваемых наметится.
– Скорее уж, подозревать надо тех, кто не придёт. Ты стал бы рвать приглашение, которым собираешься воспользоваться?
– Тоже верно, – согласился магос. – Но сходить всё равно надо. Приглядеться, пообщаться, если повезёт – раздобыть полный список приглашённых.
– А тебе обязательно самому этим заниматься? – Нина задумчиво потеребила листок. – Можно же попросить у Силя, пусть отправит людей каких-нибудь проверить…
– У каких-нибудь людей обычно имеется масса других дел. Так что можешь представить, что он уже отправил меня. И хватит хмуриться! Неужели тебе не интересно?
– Мне страшно. Ты опять уедешь, пропадёшь на несколько дней, а я буду волноваться.
Волноваться Нина действительно умела. Ракун представил, как она ночами пьёт на кухне кофе, просчитывая в уме самые пессимистические варианты, и решительно хлопнул себя по колену:
– Ну уж нет, женщина! В такие места принято ходить парами, да и приглашение на два лица. Так что ты едешь со мной!
– Ни за что! – Серые глаза под стёклами очков решительно сверкнули. – Я и так сегодня из-за тебя занятия пропустила. Второй день подряд прогуливать не буду! И танцевать я не умею! И…
– Предпочитаешь сидеть на месте и страдать? – ухмыльнулся магос. – Да ты же сама себя сгрызёшь за то, что отпустила меня без присмотра! Так что хватит артачиться, выхухоль, пора выводить тебя в свет. Пошли, до заката надо раздобыть тебе приличную одежду.
Нина понятия не имела, какая одежда в Истоке считается приличной. До этого момента она вообще была искренне уверена, что местные одеваются как хотят, порой напяливая на себя совершенно несочетающиеся вещи. Смотрелось с непривычки жутковато, зачастую прогулка по центру города выглядела как затянувшийся показ высокой моды.
Однако при слове «бал» перед внутренним взором сразу встали пышные платья с корсетами и кринолинами, веера, перчатки, галантные кавалеры в сюртуках или бархатных камзолах.
Нина попыталась представить Ракуна в сюртуке, но воображение забуксовало и ограничилось галстуком-бабочкой поверх привычной чёрной рубашки. Бабочка магосу шла, как розовые стразики боевому пистолету. Амплуа галантного кавалера тоже.
– Вставай! – недостаточно галантный кавалер за шкирку вздёрнул Нину с пола и потащил за собой к дверям.
Сопротивляться было бесполезно.
Глава третья, в которой Алина получает неожиданное предложение
Вот с чем в Истоке была настоящая проблема, так это со связью. Алине, выросшей в мире мобильных телефонов и интернета, это казалось диким, но местные, кажется, даже не пытались как-то исправить ситуацию. Они искренне считали, что письма и газеты должны быть бумажными, а скорость распространения новостей измеряется не в мегабайтах в секунду, а в километрах в час. Точнее, в милях (с нормальной метрической системой в центре вселенной тоже не заморачивались).
Единственным способом передавать информацию мгновенно были арфактумы, да и те по принципу действия больше напоминали допотопный пейджер: один посылает сообщение, другой его получает и принимает к сведению. И если в роли адресата мог выступить практически любой, то отправить послание без камня было невозможно.
С камнем иногда тоже.
По крайней мере, у Алины получалось не всегда. В этот раз терпение кончилось на третьей попытке достучаться до Ракуна. Причём сбой связи мог быть вызван не только косорукостью начинающей магиссы, но и раздолбайством её дядюшки, с которого вполне бы сталось потерять где-нибудь принимающий арфактум, забыть его дома или просто снять, чтоб не мешался.
Нина со своим браслетом обращалась куда осторожнее, но в последнее время он всё чаще красовался на запястье её племянницы. Как, например, сейчас.
Алина нервно потеребила украшение и попыталась убедить себя, что ничего страшного не произошло. Тётя – взрослая женщина, хоть и выглядит сейчас на двадцать лет младше реального возраста. Если куда-то ушла из школы – значит, так было надо.
Но почему не предупредила?
Вокруг зашуршали страницы тетрадей, зазвенели пряжки сумок и загомонили студенты – лекция наконец-то закончилась. Алина собрала вещи и заторопилась к выходу, но Лиза ловко поймала её за плечо и вернула обратно.
– Что случилось? – настойчиво спросила она. – На тебе лица нет. Опять Фелтингеры приставали?
Саму Лизу близнецы не трогали, хоть она и была родом из другого мира. Девушка выросла в Викене, которую большинство местных всерьёз считало частью Истока, чем-то средним между глухой провинцией и элитным курортом. Образование там давали вполне приличное, и всё, что проходили на дополнительных занятиях, Лиза и так знала. Но на лекции всё равно ходила, исключительно потому, что так положено. Она вообще была сторонницей чётких правил и их соблюдения. И занудой похлеще Нины. Зато списывать давала без проблем.
– А… да, Фелтингеры… – отмахнулась Алина. Про братцев и сопутствующие проблемы она уже почти забыла, но раз всплыло в разговоре – надо пользоваться. – Пытались, но им помешал какой-то странный тип. Ты его не знаешь, кстати? Среднего роста, тёмные короткие волосы, очки и вообще вид такой породистый, благородный. Внешне молодой совсем, но кто там разберёт. Я его наугад профессором обозвала, он не поправил, но мало ли…
Лиза задумчиво потеребила короткую светлую косичку. Вообще-то косичек у неё было две: левая и правая, но доставалось почему-то всегда только правой. В итоге к концу дня с одного бока девушка была похожа на стереотипную отличницу, а со второго – на растрёпанную хулиганку.
– Не уверена, но по описанию на Перфи похож.
– Это кто? – заинтересовалась Алина.
– Географию внешних миров преподаёт. Вроде как даже во многих из них лично бывал. В смысле не только в тех, которые на Реке стоят, но и в дальних.
– Ого!
Если в перемещении по Реке ничего сложного не было, хоть каждый день туда-сюда катайся, то желающих забираться дальше по спирали находилось не так уж и много. Такие путешествия отнимали огромное количество времени, средств и зачастую были очень опасными: переход из одного мира в другой мог обнаружиться в любой точке планеты, и чаще всего этими точками оказывались глубокие пещеры, затерянные в океане острова или жерла вулканов.
Ближайшие несколько витков исследователи, конечно, изучили вдоль и поперёк, заодно наладив дипломатические и торговые отношения с местным населением. Но чем дальше от Истока, тем меньше находилось желающих рисковать жизнью ради науки. И человек, лично побывавший хотя бы в нескольких дальних мирах, просто обязан был оказаться весьма незаурядной личностью.
– У тебя такое лицо, как будто ты только что решила выбрать географию основной специальностью, – подметила Лиза. – Он что, так тебе понравился?
– Да ну тебя! – отмахнулась Алина. – Просто мне надо с ним поговорить! Знаешь, где его найти?
– Нет, но можно ведь посмотреть в расписании.
В расписании некто «проф. Ф. Перфи» действительно значился, только вот занятий у него сегодня не было, по крайней мере, учебных. Покружив немного возле кафедры географии и прогуляв при этом очередную лекцию, Алина уже почти решила сдаться и вернуться к себе в комнату (ещё один марш-бросок через парк под дождём), но тут из-за спины вкрадчиво прозвучало:
– Не меня ищете?
– Вы всегда так подкрадываетесь? – вместо ответа поинтересовалась девушка, удивляясь собственному хладнокровию.
Ну, как хладнокровию… Она, конечно, вздрогнула, но ведь не подпрыгнула, не вскрикнула и даже язык не прикусила. И обернулась почти плавно.
Перфи смотрел на неё поверх очков, и взгляд этот не обещал ничего хорошего.
– Так что вы здесь делаете, госпожа Эллерт?
– Откуда вы узнали, что я Эллерт? – не выдержала Алина, продолжив бессмысленную череду вопросов, оставшихся без ответа.
Но в этот раз ответ всё же прозвучал.
– Да у вас фамилия на лице написана, – усмехнулся профессор. – Прямо на вашем прелестном носу.
Алина поморщилась. Дался им всем этот нос! Она бы не отказалась сделать его чуть поменьше, но совсем необязательно так демонстративно на это намекать.
– Вы знаете, что очень похожи на отца? – продолжил тем временем Перфи, словно не замечая её реакции.
– Мне говорили, – сдержанно ответила Алина. Но профессор смотрел так, будто ждал чего-то ещё, и она неожиданно для самой себя добавила. – Правда, я его никогда не видела. Даже на фотографиях.
Брови Перфи удивлённо дёрнулись вверх, и выражение лица из покровительственно-скептического на миг стало сочувствующим. После чего он резко развернулся и направился вперёд по коридору, бросив через плечо:
– Идите за мной.
Алина подчинилась. А что ещё оставалось делать?
Идти пришлось недолго, буквально до следующей двери. Профессор коснулся магического замка, и тот с тихим щелчком открылся, пропуская посетителей.
За дверью обнаружился кабинет. Традиционный такой учительский кабинет, только очень уж чистый, практически стерильный: пустой и начищенный до блеска стол, несколько шкафов с папками и книгами, вешалка и подставка для зонтов в углу – и огромная, во всю стену, карта миров. Не упрощённая схема в виде спирали, которой пользовались в большинстве случаев, а подробнейшая карта с точками перехода, указанием глубины Реки в разных местах, перечнем смежных населённых пунктов и важными примечаниями.
Алина нашла двадцать третий виток. С информацией по нему было негусто, отметка «технологический мир» отбивала у исследователей и путешественников всё желание туда соваться. Однако карта содержала и план родного города, и несколько фотографий, и даже координаты прохода в соседние по витку миры. Причём цифры оказались написанными от руки и явно совсем недавно – даже выцвести ещё не успели.
Одна пара координат выглядела очень знакомо, а вот вторая никаких ассоциаций в памяти не вызывала.
– Двадцать девять градусов северной широты – это где? – машинально спросила девушка. На ответ она не особо надеялась, но он неожиданно прозвучал:
– В Гималаях. Бывала там?
– Нет, только в Сочи. – Вышло как-то глупо и совсем не внушительно, поэтому Алина поспешно добавила: – И в Кисловодске.
Получилось, кажется, ещё хуже. Даже стыдно стало оттого, что она за восемнадцать лет никуда дальше общепринятых курортов не выбиралась, а какой-то пришелец из другого мира облазил её родину вдоль и поперёк, чтоб найти там порталы. И нашёл ведь!
– Это вы написали? – Алина указала на цифры. – Вы их обнаружили?
Перфи кивнул. Как-то очень мимоходом кивнул. Мол, да, было дело, но это всё такие мелочи, что можно и не вспоминать.
Гораздо больше его интересовали сейчас ящики стола. Один из них он даже выдернул целиком и вытряхнул всё содержимое прямо на столешницу. Та сразу стала похожа на нормальное рабочее место, а не на рай перфекциониста.
Алина заинтересованно подошла ближе. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как профессор извлекает за угол из кучи бумаг старую фотокарточку. Мятую, слегка пожелтевшую, но вполне годную для того, чтоб разглядеть изображённых людей. Групповой портрет: шесть человек в официальной одежде выстроились в ряд, и лица у всех были такие торжественно-серьёзные, что бурное воображение сразу же добавило к картинке подпись «Пятилетку за три года».
– Наш отдел, – пояснил Перфи. – Я же не всегда по мирам мотался. Когда-то работал с твоими родителями в лаборатории. Не очень долго, обстоятельства сложились так, что пришлось уйти. Но фото на память осталось. Да что объяснять, сама видишь.
Она действительно видела. Маму узнала сразу же: та была совсем такая, как на фотках из семейного альбома – светлое открытое лицо, озорные ямочки на щеках. Отец стоял рядом с ней, и его тоже сложно было с кем-то спутать, фамильное сходство бросалось в глаза сразу же: глаза, нос, волосы – всё это Алина каждый день наблюдала в зеркале. Да и вживую тоже, у Ракуна. Но если дядюшка был резким, порывистым и крайне непостоянным типом, то от отца веяло спокойствием и уверенностью.
Алина почти не скучала по родителям – сложно всерьёз скучать по людям, которых даже не помнишь. Но иногда тоска по той семье, которой у неё никогда не было, чувствовалась особенно остро.
– Оставь себе, – отмахнулся Перфи, когда девушка спустя несколько минут протянула ему фото.
– Но это же ваше.
– Да брось, меня здесь и не видно почти.
Он был прав. Будущий путешественник, исследователь и профессор выглядел на снимке почти как сейчас, только очки замотаны скотчем и вид такой испуганно-взъерошенный, как у мокрого воробья. Он стоял позади всех, кое-как втиснувшись между хмурым патлатым мужиком и очень крупной, крайне внушительной дамой.
С другой стороны даму подпирал ещё один мужчина: довольно щуплый на вид, но с таким надменно-брезгливым взглядом, словно он делал окружающим одолжение, соглашаясь на коллективное фото. Высокомерный вид этого типа слегка портило родимое пятно на лбу, похожее на растёкшуюся по голове кляксу.
– Забирай, – велел Перфи. – А почему других фотографий нет? Не верю, что ни одной не осталось.
– Если и остались, то только в старом доме, где все раньше жили. Но сейчас его кому-то сдали. Хотя кабинет вроде бы не трогали. Дядя сказал, там всё заперто.
– Но если не трогали, то можно же, наверное, зайти и посмотреть? Ты же ближайшая родственница владельца, почему нет?
– Можно, наверное, – с сомнением протянула Алина. – Но без дяди, честно говоря, немного страшно. А он туда не пойдёт. Да и просить не хочется.
– Ну хочешь, я с тобой схожу, – великодушно предложил Перфи.
Алина кивнула раньше, чем сообразила, на что соглашается. Но с профессором действительно было не страшно. Даже подозрительно не страшно, учитывая, что они только пару часов назад познакомились. И он был такой обаятельный, и симпатичный, и так запросто перешёл на ты…
Кажется, это лёгкое «ты» её и добило. Тот же Долан величал девушку на «вы» с самого момента знакомства и, похоже, изменять своим принципам не собирался. Не то чтоб у них часто случались поводы для общения, но каждый раз, когда доводилось пересечься, добиться от бывшего милита хоть какого-то проявления эмоций было практически невозможно.
Самым тёплым, что перепало Алине от этого холодильника, стала серая милитская куртка. Девушка регулярно пыталась её вернуть, но каждый раз немыслимым образом оказывалась в неё же закутана. В какой-то момент она начала всерьёз подозревать, что неудавшаяся передача куртки – это такой особый ритуал, смысл которого в том, чтоб дать им возможность хоть иногда видеться.
Но даже такие странные встречи в последнее время случались всё реже.
Задумавшись, Алина даже не заметила, как Перфи сгрёб весь старый хлам обратно в ящик, а на освободившийся стол выставил вазочку с печеньем и чашки с горячим чаем. И ведь успел же где-то раздобыть! Под столом чайник прятал, что ли?!
– Профессор, так вы серьёзно готовы со мной сходить? – на всякий случай уточнила девушка.
– Готов, если прекратишь называть меня профессором. Просто Фран, договорились? И не делай такое лицо, меня все по имени называют, даже студенты.
– Это не показатель, тут некоторым студентам за пятьдесят! А я так не могу, вы же старше меня!
– Лет на двадцать всего-то. Подумаешь, разница.
Для Истока с его повальным увлечением омолаживающими эликсирами, разница действительно выглядела совсем не страшно, но всё равно настораживала. Двадцать лет – это же целая жизнь, особенно когда тебе восемнадцать.
И ещё…
Алина попробовала чай (вкусный, между прочим) и попыталась посмотреть на ситуацию объективно. На самом деле проблема была не столько в возрасте, сколько в непонимании: Перфи просто сам по себе такой заботливый или всерьёз ухаживает за студенткой?
Опыт в принятии ухаживаний у Алины был не очень большой: в десятом классе сосед по парте пригласил её потанцевать на дискотеке, потом погулять, потом в кино. Правда, про «погулять» он забыл и не пришёл, а в кино сначала опоздал, а потом вытащил из кармана два билета на детский мультик и пояснил, что вообще-то должен был идти с младшей сестрой, но она заболела, а чего добру пропадать.
Мультфильм Алина честно отсидела, но на этом отношения и закончились. И не сказать, чтоб девушку это сильно огорчило, потому что одноклассник на прекрасного принца никак не тянул. Вообще ни на какого принца не тянул, просто был первым, кто предложил встречаться, и будущая магисса не нашла в себе решимости отказать.
