Елена Александровна Кралькина
Потаповы&Potapoffs
32. Следователь
Старшее поколение – Павел, Максим и Владимир – настоятельно попросили следователя разрешить им поприсутствовать на его беседе с Алексом и Денисом. Николай Иванович для вида поартачился, но быстро сдался, единственное – попросил «отцов» сидеть тихо и не мешать разговору.
Первым отстрелялся Денис. Он рассказал Николаю Ивановичу об одной детали, которая как-то прошла мимо сознания Алекса. Оказывается, во время речи Семена Лукича кто-то попросил включить дополнительный свет, а то в цеху темновато. Свет включили и одновременно заработал станок. Следователь этим моментом очень заинтересовался. Сейчас же стал спрашивать, кто попросил включить свет? Мужчина или женщина? Какой был голос? К сожалению, Денис смог только добавить, что голос был мужской и незнакомый. Алекс прояснить ситуацию не помог, он вообще не заметил, что кто-то включал свет, он был слишком сосредоточен на выступлении Семена Лукича. Алекс быстро сообщил Николаю Ивановичу все, что ему врезалось в память в цеху во время ЧП, и решил, что тоже отстрелялся. Однако следователь решил продолжить беседу и задал вопрос, которого Алекс не ожидал:
– Александр, скажите, пожалуйста, зачем Вы с невестой приходили в полицию к Роману Алексеевичу примерно неделю назад.
Алекс обернулся и посмотрел на отца. Ни один мускул на лице Павла не дрогнул, но Алекс почувствовал, что отец напрягся.
– Мы с Надей приходили к Роману Алексеевичу, чтобы передать ему лекарства для его тестя. Лекарства прислала моя мама из Лондона. Здесь, в России, их трудно достать, а тестю Романа Алексеевича они очень помогают.
– Вы принесли Роману Алексеевичу упаковки с лекарствами или посылку в нераспечатанном виде?
– Мы принесли нераспечатанную посылку.
– Вы уверены, что в посылке были только лекарства?
– Абсолютно уверен: если бы в посылке было что-то еще, мама бы меня предупредила.
– А не могла ваша мама положить что-то в посылку дополнительно, скажем, чтобы Роман Алексеевич передал вам это что-то позже, сделал сюрприз, так сказать?
– Откровенно говоря, не понимаю, зачем маме это было бы нужно. Если бы она хотела сделать нам сюрприз позже, она прислала бы нам еще одну посылку позже.
– Скажите, а не могла ваша мама прислать Роману Алексеевичу колье для Вашей невесты с просьбой, чтобы он до свадьбы подержал его в сейфе? У Вас же намечается свадьба, я так понимаю?
– Мне кажется, что этот вопрос проще было бы задать Роману Алексеевичу. Что касается меня, я уверен, что мама не могла послать Наде колье, которое нашли в полиции. Понимаете, – Алекс покраснел, – моя семья весьма состоятельная. Колье из поддельных камней за десять тысяч долларов для моей невесты – это, пожалуй, можно было бы расценить как неуважение. Мама, когда выходила замуж за папу, надевала фамильное колье Потаповых с настоящими бриллиантами. Колье было изготовлено в качестве подарка невесте основателя нашего рода Игната Потапова здесь, в России, еще до его отъезда в Америку. Я, честно говоря, думал, что Надя наденет на свадьбу что-то подобное. Дед не позволит Наде надеть подделку, и мама прекрасно это знает.
– Надя наденет на свадьбу потаповские драгоценности, которые хранятся у Вероники, они еще старше Игнатовских, – не смог смолчать Максим.
– Николай Иванович, мой сын совершенно правильно описал ситуацию, – пояснил Павел. – Свадьба Алекса и Нади непременно будет упомянута в светской хронике. Дотошные журналисты рассмотрят Надин наряд под микроскопом, поддельные бриллианты – для нашей семьи это будет потерей лица. Теперь вопрос немного из другой оперы. Скажите, Вы подозреваете, что мать Алекса могла послать колье Роману Алексеевичу в качестве платы за какую-то услугу?
– Пока я только последовательно отрабатываю все версии. Местный полицейский начальник предполагает, что колье – это плата за то, что Роман Алексеевич закрыл глаза на какой-то проступок Александра. Роман Алексеевич это категорически отрицает. Вы сами что думаете? Откуда взялось это колье?
– Пока я не могу ответить на этот вопрос. Очевидно, что след ведет в Штаты. Кого-то из нас, Алекса или, скорее, меня, хотят подставить, но, кто и зачем, я не знаю.
– Скажите, Николай Иванович, – обратился к следователю Максим, – ведь кто-то это чертово колье изготовил, доставил в Потаповск. Не может быть, чтобы следов не осталось. Может быть, нанять за наши деньги частных детективов, чтобы они пошерстили вокруг?
– Не волнуйтесь, Максим Григорьевич, Игорь Валерьевич Зуев уже предпринял все, что только можно придумать. Он очень заботится о Веронике Петровне и обо всех вас.
33. Разговор с Андреичем
Наконец-то Павел смог навестить Андреича.
– Неужели пришел, Пал Макарыч? Целый день жду, решил уже, что и думать про меня забыл.
– Как же про вас забудешь, Андреич? Теперь до смерти помнить буду.
– Тьфу ты, господи, опять ты ко мне на «вы». Прости, если так сильно обидел, давай на «ты». Идет?
– Ладно, идет, – рассмеялся Павел, – тут такое дело, Андреич, не смогли мы текст на флешке прочитать, запаролен он. Вспомни, Семен Лукич тебе какие-нибудь волшебные слова не говорил?
– Как же, как же, говорил и велел крепко запомнить, только я забыл, что говорил, когда меня по башке трахнули. Такие дела, как их там, хакера искать надо.
– Подумай, Андреич, может вспомнишь, хоть из какой оперы было это слово?
– Вроде Надюшка его этому слову научила, может, и не придется хакера звать, Надюшка-то должна помнить, чему Лукича обучала.
– Спросить, конечно, можно, только очень уж не хочется ребят ввязывать во все эти дела.
– Да, стремно, может ребятам и прилететь. Знаешь чего, давай немножко побалакаем, может, у меня в голове что и прояснится, авось слово вспомню. Вот расскажи ты мне, Пал Макарыч, чему ты у нас больше всего удивился?
– Пожалуй, двум вещам: почему-то здешние Потаповы сразу стали за меня заступаться, когда ты на меня наехал. Они же меня совсем не знают.
– Это просто, Вы же родня, по-другому и быть не могло. Чему еще удивился?
– Ну и еще травмпункту вашему удивился, не ожидал такого.
– Думал, там могут только царапину йодом помазать и палец забинтовать, если бинт из дома принесешь? – Андреич усмехнулся.
– Ну, конечно, это преувеличение, но как-то так.
– Не знаю, всюду так или только у нас, но у нас все по высшему классу. Леха постарался. Он на больницу почти все свои деньги тратит. Видел ведь, что лечат нас, работников завода, практически бесплатно. Это все Леха.
– Вот это меня больше всего и поразило. У нас говорят, что если о чем-то американец задумался, то он задумался о деньгах.
– Не, мы русские мужики завсегда о бабах думаем. Но о бабах потом как-нибудь поговорим, сейчас – о Лехе. Они с Вовкой на ваши американские деньги себе хоромы отгрохали? – Отгрохали. Леха себе драндулет купил? – Купил. Правда редко на нем ездит, больше на велосипеде. Ну а дальше, куда деньги девать? Леха говорит, раньше у него было двое джинсов: одни носил, вторые – в стирке. Ну купил он себе третьи, а дальше что? Жопа-то у него одна, на нее десять штанов не натянешь. Вот он и придумал больницу и травмпункт обустроить. Это по-потаповски, ты наш музей видел? Твои предки отгрохали.
– Нет, пока не видел, только приехал.
– Что, и портрета Сашкиной матери, который Леха нарисовал, не видел?
Павел помотал головой.
– Сходи, не пожалеешь. Лизавета твоя – прям мадонна вылитая. Красота. Вот вторая твоя жена, которая на каблуках, мне не глянулась. Швабра шваброй, прости господи.
– Швабра мне тоже не нравится, больше к ней не вернусь.
– Это правильно. Поживешь у нас немножко, мозги в правильное положение и встанут. Вспомнил я твое слово, не зря балакали. «Производная» – это слово Лукич твердил. С чем ее едят, не знаю, но Лукич о ней, о производной, с придыханием говорил. Все, беги, только завтра обязательно приходи, расскажешь, что там Лукич нарыл, и потом о бабах мы с тобой практически не поговорили.
34. Джонни и Клара
Джонни выплыл из кабинета Павла с самой широкой улыбкой, которую сумел приклеить к своему лицу.
– Госпожа Потапофф, какой сюрприз! Почему Вы не предупредили о своем визите заранее? Мы бы вас встретили по-царски, а сейчас, извините, больше пяти минут я вам уделить не могу, много дел, клиенты идут один за другим.
Увидев сына, вышедшего из кабинета главы конторы в потрясающем новом костюме, Клара потеряла дар речи и послушно проследовала за Джонни в кабинет.
– Что ты делаешь в отцовском кабинете? Что будет, если Пол об этом узнает или, еще того хлеще, старый хрыч?
– Видишь ли, мамуля, за меня не беспокойся, в кресло отца меня посадил дед, а именно Макар Петрович, и нахожусь я здесь по праву. Вот непонятно, чего ты сюда приперлась? Если что нужно, могла бы позвонить.
– Джонни, где отец?
– Почем я знаю. Дорогая госпожа Потапофф, мой отчим, между прочим, ваш законный муж. Вы должны быть в курсе его местонахождения. Нас, сотрудников, он в свои планы не посвящает.
– Джонни, не дури! Где отец?
– Я не собираюсь дважды отвечать на один и тот же вопрос.
– Нахал! Впрочем, Пол мне не очень нужен, может, и хорошо, что его нет. Мне нужен ты. Жду тебя сегодня вечером у себя. Только попробуй не приехать.
– Интересно, что ты мне сделаешь? Лишишь наследства? Или права желать тебе перед сном доброй ночи?
– Какой же ты наглый, мать тебя просит навестить ее, а ты хамишь.
– Ладно, вечером загляну, только поздно, мне каждый день перед дедом отчитываться надо.
Джонни ехал к матери и злился. О чем ему с ней говорить? Опять врать, что он не знает, где отец. Одна сплошная потеря времени. Дед просил их с Норой почаще посещать общественные места, чтобы облегчить доступ к ним злодеев, желающих получить инфу о Гринвиллзах. Джонни уже весь извелся в ожидании. Как же ему хотелось обвести злодеев вокруг пальца. Он уже придумал тысячу способов, как это сделать. Он бы забил на просьбу матери, если бы не Нора. Каждый день долбит, что он должен узнать, кто его биологический отец. Джонни придумал, что надо под любым предлогом забрать у матери коробку с фотографиями. Вдруг там есть фотка его отца. Почему-то Джонни был уверен, что сразу его узнает.
Мать, как водится, даже не подумала угостить сына чем-нибудь вкусным, даже стакан колы не предложила. Нора избаловала Джонни домашним уютом, он отвык от материнского обхождения, разобиделся и дал себе слово через десять минут отчалить.
– Мать, давай быстро решим твои проблемы, и я поеду. У меня еще дел по горло.
– Джонни, это точно, что ты не знаешь, где отец?
Джонни закатил глаза и не ответил.
– Это хорошо, что отца нет и ты за него. У тебя есть ключ от конторского сейфа?
Джонни покрутил пальцем у виска:
– Ты что? Решила контору грабануть? Имей в виду – у нас охрана, доступ к сейфу охраняет зорко.
– Клоун, одни шуточки на уме. Дело серьезное. Мне миллион долларов предлагают.
– Да ну? За что?
– Отец вроде какое-то дело Гринвиллзов вел? Мне миллион обещали, если я узнаю, хоть о чем там шла речь. Помоги, я тебе заплачу.
Чего-чего, а такого поворота Джонни не ожидал. Он даже растерялся. Родная мать оказалась змеей-злодейкой. Джонни презирал мать, но все же считал ее относительно честной и преданной отцу.
– Мать, ты точно с дуба упала. Зачем тебе деньги на том свете?
– Почему это на том свете, я и на этом свете смогу деньги пристроить.
– На том свете, потому что замочат тебя на раз, если ты только близко к такому делу подойдешь. Не Потапофф, так Гринвиллзы.
– Никто не узнает.
– Тебя вычислят на раз. Отец к делу Гринвиллзов никого из конторы не подпускал. Все делал сам. Общался только с юристами Гринвиллзов. В сейфе отец такие документы не хранит, скорее всего, где-то у деда, в каком-нибудь бункере.
– Дома в сейфе их точно нет.
– Мать, ты что, лазила в сейф к отцу? Он же тебя выгонит, если узнает.
– Не узнает. Я, когда сейф открываю, то все фоткаю. Потом складываю точно так, как было. Поначалу пыль мешалась, но я стала ее вытирать, теперь не придерешься.
Какая же мать – дура, – подумал Джонни. Отец наверняка заметил, что пыль исчезла, и принял меры. Теперь понятно, почему велел не рассказывать ей, куда он уехал. К матери отец больше не вернется, это точно, такого не простит никогда. Теперь Джонни надо пройти по канату над пропастью, чтобы не потерять Павла, на мать наплевать.
– Слушай, мать, а что это за тип надоумил тебя ввязаться в авантюру с Гринвиллзами?
– Это тебе знать не надо, хочешь сам деньги заграбастать?
– Фу, как с тобой скучно. Твой дружок не очень-то тебя ценит, если на такое дело подписал. Отец узнает – выгонит взашей.
– Думаешь, решит развестись? Я в накладе не останусь. По брачному контракту, если развестись решит он, то должен мне выплатить миллион баксов.
– А ну, покажи брачный договор.
Клара достала документ и показала сыну.
– Мать, ты, когда замуж выходила, знала, что отец – юрист?
– Знала, конечно.
– Отец – профи. Этот документ явно он составлял. Брачный документ – бумажка, ты по нему ничего не получишь.
– Это еще почему?
– Потому что здесь написан целый список того, что ты не должна делать, если хочешь претендовать на миллион. В частности, если ты нанесешь ущерб отцу, Алексу или клану, то уйдешь от отца с тем, с чем пришла.
– Какая же Пол сволочь. Что же делать? Может, мне отравить Пола? Тогда получу все в наследство.
– Мать, ты точно окончишь свои дни в тюрьме. Отец наверняка составил завещание, а там может быть написано все что угодно. Это его воля. Например, он может оставить тебе дырку от бублика, а все остальное – Бетти.
– Ты думаешь, он может завещать деньги этой фригидной суке, а мне – ничего? Я же столько лет ублажала его в постели, не то что эта сука.
– Не сомневаюсь, что в этом деле ты ас, но воля отца – это его воля, и ничего с этим поделать нельзя. Так что даже думать про отраву забудь. Мать, ты вроде вся в шоколаде, за каким хреном тебе еще бабки? Что ты будешь с ними делать, если получишь? Хочешь прикупить отель на побережье?
– Уж на что я никогда деньги не потрачу, так это на отель. У моих родителей был отель, грязный клоповник. Мать с отцом с детства заставляли нас сестрой там работать. Сестра у меня примерная, работала, а я сбежала. Я отели ненавижу. Как вспомню, что каждый день надо было постельное белье менять, так блевать тянет.
– Мать, ты никогда про сестру не говорила. Она жива?
– А черт ее знает. Близняшки мы. Как уехала, так ничего про нее не слышала. Слушай, Джонни, съездил бы ты в мой Засранск, я тебе адрес дам, разузнал бы, что к чему.
– Что ж, можно и съездить, – обрадовался Джонни. В Засранске, глядишь, и про биологического отца узнать можно.
– Джонни, что узнаешь про Гринвиллзов – сразу ко мне, и запомни: Норе и всем отцовским родственникам – ни слова. Заказчик – страшный человек, узнает, что ты проболтался, толстухе твоей не жить. Запомни, это не шутка.
35. Ночь. Разговор с Бетти.
Павел вернулся домой за полночь. Алекс уже спал. Семен Лукич был толковым мужиком. В первом же файле вкратце описал механизм мошенничества, которое процветало на заводе. Дальше шли документы, подтверждающие выводы Семена Лукича. С ними еще разбираться и разбираться. Семен Лукич подозревал, что бенефициары аферы сидят в Америке, потому и попросил Андреича переправить флешку отцу Алекса. В Штатах Павел с отцом наведут порядок на раз, все виновные будут наказаны. Это без вариантов. В России партию первой скрипки должны сыграть десятиюродные, правда, с документами Павел будет разбираться сам, на этом он настоял, хотя никто особенно и не возражал. Главное, что грело душу Павлу, – ребята не при чем. Может, все и обойдется.
Павел взял в руки специальный телефон с защитой от прослушивания, хотел набрать брата, но не успел. Телефон как будто ждал, что о нем вспомнят, и сразу начал вибрировать. Высветившийся номер звонившего ничего Павлу не сказал. Немного поколебавшись, Павел решил ответить.
– Паша, – услышал он самый певучий и любимый голос в мире. – Я уже два часа звоню тебе каждые десять минут. Что происходит? Пожалуйста, скажи мне правду, я очень волнуюсь.
– Бетти, откуда у тебя этот номер? – Павел решил потянуть время, надо было успеть взять себя в руки, чтобы не сболтнуть лишнее.
– Боб несколько лет назад подстраховал меня на случай форс-мажора. Не увиливай, Алекс проговорился, что ты в Потаповске. Что ты там делаешь? Я звонила Макару, он мямлил, мямлил и ничего толком не сказал. Только то, что Вы в ссоре и что он ничего про тебя не знает. Это Макар-то не знает? Смешно. Утром я получила грязный пасквиль, в красках расписывающий похождения Боба, потом пришло сообщение от Алекса, что он потерял телефон. Главное, с припиской, которую придумать мог только ты. Скажи, кому может прийти в голову рассылать сообщения от имени Алекса?
– Бетти, ты что, забыла, что у нас в Потаповске бизнес? Иногда приходится контролировать его лично.
– Паша, не увиливай, говори все как есть. Если я не получу исчерпывающего ответа, я прерву контракт в Лондоне и завтра же вылечу в Потаповск. Что с Алексом? У него проблемы?
– Нет. С Алексом все в порядке. На заводе произошел несчастный случай, так случилось, что ребята были рядом с погибшим. Я приехал разбираться, что к чему, испугался, не влип ли по наивности Алекс в какую историю. Сегодня выяснил, что все в порядке. Несчастный случай никакого отношения к Алексу не имеет. Есть небольшая опасность, что Алекс ввяжется в собственное расследование, но я держу руку на пульсе. Я с сыном серьезно переговорил, и он дал слово держаться в стороне. Очень надеюсь, что Алекс сдержит слово. С этим все. Есть еще проблема, боюсь, что большая. Судя по всему, на нас, Потапофф, наехали. Компромат на Боба, кража телефона у Алекса – все эти факты могут быть следствием этого самого наезда. Рикошетом наезд может задеть и тебя, будь осторожна. Пока ситуация не прояснится, я поживу у Алекса. Так мне спокойнее. Между прочим, у Алекса я нашел книжку со стихотворением про жизнь в маленьком городе. Помнишь, ты прочитала мне эти стихи год назад, но не до конца. Так вот. Я выяснил, что там в конце.
– Паша, давай поговорим об этом не сегодня. Скажи, наезд может быть связан с тем, что случилось с нами год назад?
– Нет, это абсурд.
– Паша, мне сегодня два раза звонила Клара. Первый раз она грозила мне страшной карой за то, что ты, якобы, со мной в Лондоне. Ты что, не сказал ей, что уехал в Россию?
– Нет, не сказал. Бетти, я не вернусь к Кларе. Перед отъездом я обнаружил камеру, которая следила за мной в моем же кабинете. Я вызвал Боба. В общем, у меня в сейфе отпечатки пальцев Клары. Я сразу не порвал с ней только по просьбе Боба. Ему нужно время, чтобы разобраться, зачем Клара лазила в мой сейф.
– Ты хранил там что-то важное?
– Нет, но видеть и слышать о Кларе больше не хочу. Зачем она звонила тебе второй раз?
– Клара просила передать тебе, что хочет от тебя уйти и уехать в свой родной город. Вроде Джонни обещал съездить туда в ближайшее время и разузнать, что к чему. Долго негодовала, что ты ее обманул. Джонни, самый замечательный сын на свете, посмотрел ваш брачный контракт и открыл ей глаза, что в случае развода она от тебя ничего не получит, а она надеялась на миллионы. Клара считает, что ты ей должен порядочную сумму за те годы, которые она потратила на тебя. Твоя жена хочет вернуться в родной город состоятельной женщиной.
– Знаешь, у меня аж дух перехватило. С чего бы это? Денег мне не жалко, только, боюсь, это театр одного актера с суфлером, который диктует ей, что говорить.
– Будь осторожен. Не исключено, что это какая-то ловушка.
– Разберемся, еще раз в ловушку Клары я не попадусь. Не волнуйся. Бетти, тут есть еще одно дело, важное и хорошее. Ты нужна здесь. Алекс с Надей хотят пожениться. Нужно подготовиться к свадьбе. Я в этом ничего не понимаю. Сегодня Рената пообещала сшить Наде платье. Это нормально?
– Это нормально, это даже очень хорошо: платье у Нади будет, как у принцессы. Паша, не волнуйся, я приеду где-то через неделю. Свадьба – это луч света в моей совершенно беспросветной жизни.
36. Ночь. Разговор с Джонни.
Павел долго не мог заснуть. Он уже почти привык, что события сменяют друг друга в Потаповске с бешеной скоростью, но сегодняшний день оказался на редкость богатым на эмоции. Подумать только, ему позвонила Бетти! Павел ругал себя, что не догадался рассказать ей о фотографии с компроматом на Боба, которую прислали утром Ренате. Надо было описать фотку и посмотреть на реакцию Бетти. Она должна еще раз убедиться, что Павел не изменял ей.
С мыслями о Бетти Павел потихонечку задремал. Его разбудил, как ему показалось, оглушительный телефонный звонок. Джонни. Павел разозлился, Джонни прекрасно знает, что сейчас в России глубокая ночь. Недовольство существенно усилилось, когда Павел услышал в телефонной трубке громоподобную какофонию звуков, не иначе Джонни отрывается в ночном клубе.
– Пап, – услышал он еле слышный шепот Джонни, – пап, ты меня слышишь? Громче говорить не могу, боюсь. Пап, я был у матери, ей обещали лимон, если она узнает, что ты делал, в общем, про твое последнее дело перед отъездом. Я ей втирал, что ничего не знаю – все, как велел дед. Пап, мать предупредила, что Нору убьют, если я проговорюсь тебе или деду. Пап, что мне делать?
– Джонни, мальчик мой, никому ничего не говори: ни Бобу, ни деду. Я сделаю все сам. Живи, как жил раньше. Улыбайся побольше, пусть окружающие видят, что ты радуешься жизни и проблем у тебя нет. Боб позаботится о тебе и Норе. Будь начеку, неприятности, скорее всего, только начинаются.
Павел закончил разговор и подошел к окну. Светает. Черт побери! Что происходит? Клара просит денег у него, чтобы начать новую жизнь, и одновременно хочет подставить его. Зачем? Почему? Павел с самого начала не скрывал, что не любит Клару, ее это волновало мало. Клару волновали деньги, в которых Павел ее практически не ограничивал. А если? А если разделаться с Павлом хочет суфлер, вернее, автор пьесы? Тот, кто подослал идиота к нему в контору с предложением избавить Павла от Клары за миллион? Денег суфлер Кларе пообещал, но не факт, что даст, а вот компромат на Павла через Клару получить хочет. Если работа, которую Павел делал для Гринвиллзов просочится в прессу, то это конец не только его карьере, но и всей юридической конторе. Кто же его так ненавидит? Самое интересное, что у Павла даже предположений на этот счет нет.
Павел набрал Боба. Тот оказался у отца и предложил пообщаться по скайпу. Первый раз после отъезда Павел увиделся с отцом. Тот вел себя так, как будто никакой ссоры не было. Впрочем, Павел повел себя так же. Он только открыл рот, чтобы рассказать про звонок Джонни, как его перебил Боб. Он не зря установил камеры в доме у Павла. Всю эпохальную беседу сына с матерью Боб прослушал в реальном времени, а теперь приехал познакомить с нею отца. Они уже все обсудили и наметили план действий. За Нору Боб просил не беспокоиться, ее безопасность он взял под личный контроль. Файл с записью разговора он уже выслал Павлу.
Отца, впрочем, как и Павла, сильно волновала пропажа телефона у Алекса. Он похвалил Павла за приписку, разосланную Алексом на все забитые в его телефон номера.
– Павлуша, что думаешь? Некто хотел подставить Алекса? Есть ли связь между Алексом и смертью несчастного на заводе?
– Не исключаю, что телефон нужен, например, для связи со мной. На первое предложение избавиться от Клары за миллион долларов я не ответил, не исключено, что поступит второе.
– Телефон украли в Потаповске. Какая может быть связь с Америкой?
– Папа, все, происшедшее в Потаповске, напрямую связано с Америкой. Только сегодня вечером я получил прямое доказательство этому. Убитый, Семен Лукич, работал в бухгалтерии. Он погиб, стараясь публично донести до начальства правду о процветающем на заводе мошенничестве. Его обложили со всех сторон. Семен Лукич обнаружил, что большое количество комплектующих на заводе покупалось через подставные фирмы в оффшорах. Фирмы регистрировались американцами. Использовалась элементарная мошенническая схема. Подставная фирма имела название, на первый взгляд, совпадающее с названием фирмы, реально производящей комплектующие. На завод высылались рекламные материалы реальной фирмы. Заключался контракт якобы с производителем, в роли которого выступали мошенники. Естественно, они в накладе не оставались. Работали русские в сговоре с американцами. С завтрашнего дня собираюсь заняться изучением всей документации. С оффшорами, думаю, разберется Боб. Поймем, кто бенефициар, – поймем, кто наезжает на нас.
– Павлуша, как ты все это выяснил?
– Повезло. Покойный Семен Лукич предвидел, что его убьют. Он записал все свои изыскания на флешку, которую попросил местного рабочего передать мне, когда понял, что в деле замешаны американцы. Пока с этим все. Думаю, что завтрашний день принесет что-то новое. У меня есть еще информация из другой оперы. Сегодня мне звонила Бетти по просьбе Клары. Клара хочет со мной развестись, за это просит денег. Не исключено, что это еще одна игра или ловушка.
– Послушай запись разговора Клары с Джонни. Он сильно приземлил мать. В ее планах содрать с тебя деньги. Клара даже не исключала варианта отравить тебя, чтобы получить наследство. Джонни – молодец, объяснил матери, что к чему.
– Черт побери! – Павел заорал во весь голос. – Полный тупик. Единственный способ расстаться с Кларой – это дать этой стерве денег. Можно, конечно, припугнуть ее судебным иском, но, боюсь, кто-нибудь ей растолкует, что судебное разбирательство – удар по имиджу клана, и всерьез с ней никто из нас связываться не будет. Тупик. Мне кажется, что я попал в коридор, шаг влево или вправо сделать не могу – стена. Интересно одно – куда этот коридор выведет?
– Должен вывести тебя, сын, в более светлую жизнь, чем была у тебя последние двадцать пять лет.
– Аминь! Боб, ты помирился с Петрушкой?
– А то. Твоя фотка произвела впечатление. Спасибо, брат, разрулил ситуацию. У отца уже собирается коллекция из наших с тобой фоток с Кларой. Врага одолеем и тогда все вместе, как следует, выпьем и посмеемся.
