Елена Евгеньевна Тимохина
Бегониевая лавка. Секрет яйца
Я вел поиск подслушивающих устройств, обшарил внизу все бильярдные столы и стойку бара, но безрезультатно. В кабинете тоже ничего.
– Гляну, что там, – и перешел в зимний сад.
Приятно уединиться в укромном уголке и под сенью пальмы излить душу.
Микрофон мы нашли не под пальмой, а под разлапистой лианой с разрезными листьями, монстеррой. Савва решил понаблюдать, кто явится за прослушкой, а пока не вмешиваться. Но над нашими планами кто-то посмеялся.
В оранжерею проник Лёша Кукаркин, самый молодой служащий, чей статус в клубе был неясен. В бильярдной помогал швейцару Альберту, иногда подменяя его, тот сдавал ему комнату. Вероятно, старший имел представление о его занятиях, но, когда мальца взяли с поличным, он ни словом не обмолвился о подельнике.
Семнадцатилетний мальчишка бросил школу и ушел из семьи. Правда, в школу он потом вернулся, а домой – нет. Он изыскивал способы заработать, и если прилипал, то намертво. Мы с ним вроде как дружили, поэтому обыскать его пришлось мне. На телефоне мы нашли фотографии интерьеров бильярдной – в том числе кабинета и комнат, куда посторонние не допускались.
Для меня оставалось загадкой, почему он взялся шпионить за Локтевым, ведь он и так находился в курсе наших дел.
– Зачем тебе мой кабинет? – хотел знать Савва.
– Не указывайте, где и как мне снимать, – возражал Лёша тоном мастера по дизайнам.
– А я уже испугался, что это мои интерьеры, – говорит Локтев, опознавший на снимках комнаты второго этажа, отведенные для деловых встреч.
Альберт приносит извинения за своего помощника, мы пьем вино и едим хамон, это компенсация за потревоженные нервы. Марина – та еще ведь сладкоежка, умяла все эклеры, а я подчищаю вяленое мясо. Когда все съедено и выпито, подходят новости, что в субботу утром меня ждет председатель бильярдной ассоциации Лосев.
Обычно для встреч он выбирает старорежимные и мафиозные рестораны вроде «Ассунта мадре», «Марио» и «Палаццо дукале», но сейчас состояние здоровья не позволяет ему выезжать из дома, и мне предстоит ехать в Раменское.
Все расходятся. Остаемся только мы с Мальцевым, который ждет невесту на улице.
– Вы сегодня опять поздно, – ворчит он.
Меня осеняет идея, и я вытаскиваю из кармана микрофон.
– Знаешь, что это за вещь? – спрашиваю у Мальцева.
Этот ревнивец вполне мог поставить жучка Савве.
– Как узнал? – Игорь не стал отрицать.
– Посторонние в кабинет не заходят. Ты приносил пальму, тогда и сделал.
– Да, Кадиков просил помочь. У вас там наверху заперто, а творится черти что. Решил проверить.
После этого он ушел. Почему я не рассказал этого Савве? Игорь просил меня не выдавать. Тогда я не знал, что свадьба расстроилась.
Марина появляется только после его ухода.
– Видеть его не могу.
У Игоря гуманитарное образование, а ум аналитический. Я свидетель, как он просчитывает различные ходы, так что сценарий с отложенной свадьбой тоже просчитан. Он вешает лапшу на уши Марине, что недостоин. Должна быть другая причина. Марина пробовала что-нибудь выяснить, но безуспешно. Самая вероятная версия, что у него кто-то есть.
– Если хочешь, я выясню, – предлагаю ей.
– Это подкат? – спросила Марина.
Она уходит, ей надо хорошенько проплакаться. Я жду.
Когда возвращается, от нее пахнет дымом, а ведь она не курит. В разрыве винит себя. Приходится ее уговаривать, что это не так.
После ее ухода брожу кругами по солянке. После всего пережитого мне хочется прогуляться.
Лёша всячески делает вид, что мы не ссорились. Мы случайно встречаемся во время прогулки. У меня есть свой маршрут по Ивановской горке, где среди многоэтажных домов притулился особнячок, который мне предстоит выкупить в сентябре. Увы, ни номера дома, ни табличке на нем нет, окна в нем выбиты, и они забиты фанерой. Фасад местами обрушен, и его затянули сеткой, и под самой потолком зияют черные дыры. Я боюсь представить, в каком состоянии крыша. Этот дом обладает сомнительной ценностью, но мне придется заплатить за него в полной мере, если я найду, кто даст мне кредит. Свободные помещения на Солянке в большом дефиците, а другого места мне не надо.
Полагаю, Кукаркин вычислил мой маршрут и специально подстерегает меня здесь уже около часа. Раз он здесь, нужно этим воспользоваться, и я задаю вопрос:
– Вчера со мной играл Илья Иванович. Узнай, откуда он взялся. Адрес проживания, место работы.
Разговор закончен, пора отправляться по домам, но Лёшка не сдается:
– Вы ведь знаете, что это не я шпионил.
Он снова начинает про микрофоны, но не настаивает, ибо знает, что прогнуть меня невозможно.
2
Через Альберта я попробовал узнать, бывали ли в бильярдной случаи обнаружения подслушивающей техники. Не то, чтобы Игорь Мальцев вызывал подозрения что недоверие, но такую прослушку не купить на Савеловском рынке, она имеет отношение к спецслужбам.
– Надо обсудить с Варским. Он бывает у нас по выходным.
Не поверите, но швейцар Бережной, который днем и летом ходит в клетчатом пальтишке, знаком со всеми влиятельными людьми, имевшим отношение к миру бильярда.
В среду мне пришлось играть в «москвичку», «московскую пирамиду» в одной забегаловке. Сюда приходила Роза Ардалионовна, тетка банкира Азаева, которая перенесла операцию по замене коленного сустава. При знакомстве, еще не зная, кто она, я спросил, берет ли она жильцов. Тогда я подыскивал жилье и набивался к ней в квартиранты. Она спросила, чем я занимаюсь. Я ответил, что детектив. Она засмеялась и ответила, что я пройдоха, каких мало. Нет, в деньгах она не нуждалась и комнату сдавать не собиралась.
В следующий раз она пригласила меня на чай. Я спросил, правда ли, что из ее дома вглубь уходят тоннели, которые тянутся под землей. Она называла их проходы.
– Хочешь, сам посмотри.
Из кухни вела маленькая дверь черного хода на площадку, откуда раньше забирали мусор из мусоропровода. Оттуда до сих пор пахло свежей землей.
– Крысы, величиной с кошку?
– Это в прошлом. Сейчас там сделали ремонт.
Я заглянул в темный коридор. Назвать темным его можно с натяжкой, его освещали лампочки. Большую часть занимали занимают опорные стойки, коммуникации, навесные ящики, электрощиты и силовые кабели.
Мне стало интересно. Проход был отстроен и облицован кафелем, кабели – забраны в каналы. Стоял непрерывный гул, это постоянно работали вентиляторы. Насколько хватало взгляда, везде стояли фермы.
– Вы сами с этим справляетесь?
– Что ты, парень. Ко мне приходит специалист, это его работа.
Нельзя сказать, что я напрягся. Но мне как-то расхотелось обсуждать с ней эту тему.
– Курс биткойна высок. Некоторые теряют чувство меры, но тут надо сохранять спокойствие. Как на бирже. Собственно, это тоже биржа. Я так думаю, тебе это может пригодится, когда станешь думать, что делать с деньгами.
– Спасибо за наводку.
– Не за что. Ты даже не спросил меня про криптокошельки, а ведь это должно тебя заинтересовать. Перепиши номера.
Что я и сделал. Она диктовала, а я писал, а потом зашифровал в своем телефоне. Там значились адреса, даты рождений и смертей, номера машин, но имели значения только цифры.
– Убедительно, – сказала Роза, на том наш разговор и завершился.
От ее дома меня провожали четверо парней. Когда я подошел к отелю, их стало шестеро. Что дальше? Станут штурмовать отель, который в километре от Кремля? Похоже, у злодеев с головным магнитом не все в порядке, их тянет не туда. Я задумываюсь о том, чтобы арендовать машину с водителем, в гараже, наверное, подскажут, к кому обратиться, но это не вариант. Мои дела деликатного свойства, и присутствие постороннего может мне навредить. Так что придется справляться собственными силами.
Меня знали в местных забегаловках, где есть бильярд. Везде я умудрялся выигрывать чаще, чем проиграть, потому я приобрел много врагов, которыми старался не пересекаться. Савва предупреждал, что ассоциация бильярдистов займет все мое время. Мастер-классы по игре – это всего лишь завлекательные приемы, остальное время занимает писанина.
Сегодня я прихожу в маленькую бильярдную, чтобы встретиться с Розой. Ничего не понимаю в женщинах. Еще вчера она предлагала мне все богатства мира, а теперь отказывается со мной играть. Женские чувства переменчивы.
– Поговаривают, ты стал работать на Варского? Скоро на бильярд у тебя не останется времени. Ну, не буду отвлекать…
Позже я понял, что имела в виду Роза Ардалионовна. Если ты связан с системой, то больше не принадлежишь себе. Она предпочитала оставаться свободной. Вопрос, можно ли ее считать таковой, если она стала сторожем криптофермы своего племянника. Как ей не холодно из-за вечно дующих вентиляторов?
Ну и без нее нашлись партнеры. От меня не отставал десантник в ковбойской шляпе Сразу видно, забияка, любитель раздеть лоха.
– Со мной сыграешь? – спросил меня незнакомец.
– Сегодня я пас.
Знаю таких лихачей, они лупят по шарам, как из пулемета. Игра ведется одним шаром. Чтобы достичь успеха, надо тренироваться каждый день.
Мое имя ему назвали, но он переспросил:
– Как, говоришь, тебя зовут?
– Вам это надо?
– Не очень.
– Зачем же спросили?
– Чисто из вежливости. Много слышал о вас. Хотел бы посмотреть твою манеру.
Я сразу сказал, что с ним не буду играть, и он набычился. Просто я не играю с незнакомыми людьми.
– Вот приедет Сергей Владимирович, он со мной сыграет. Обещаю, вы увидите.
– Кого мы ждем? – не унимался ковбой.
– Вы бы подождали. Как он придет, так и начнем игру.
– Ты хотел деньжат срубить по-тихому? Не получится!
И когда десантник готовился идти на меня с кием наперевес, появился человек, которого я ждал. Конечно, не сам Сергей Владимирович. Когда Варский во мне нуждается, его не волнует, как это будет выглядеть со стороны. Он посылает за мной своего помощника, а тот берет вооруженное сопровождение. Меня уводят в машину следственного комитета, и со стороны это выглядит как арест. Как это отразится на моей репутации, никого не волнует.
Варский пригласил меня к себе, но провел не в кабинет, а в комнату отдыха с бильярдным столом. Вот, где он отрабатывает удары в «москвичку».
Сейчас там играл человек в куртке. Из-под расстегнутой куртки виден бронежилет.
Мы говорим о малозначительных вещах, дожидаясь, пока мужчина, гонявший шары, уйдет. Он усмехается.
– Поставим на один удар?
Я промахиваюсь.
«Je n'ai pas mangé pendant six jours», – автоматически исправляю я
Бильярдист в жилете осторожно приблизился и вытянул шею, выясняя, понял я его или нет.
«Мсье, же не манж па си жур!» – говорил Киса Воробьянинов в «12 стульях».
«Я не ел шесть дней».
Мой неизвестный друг взял пятерку и убрал в карман. Выглядел он опрятно и чисто, значит, жалоба на голодные дни – беспочвенная. Если только он не хотел сообщить что-то другое.
С первых же слов Сергей Владимирович попытался испортить мне настроение:
– Вы, кажется, недавно вышли из психушки. И как вам Солянка?
– Ничуть не изменилась
Не очень умно с его стороны, однако Варский не должен быть умным. Ум мешает следователю быть волевым.
Сейчас полковник готовился к клапштосу, удару в центр без вращения. Идеально подходит для близкого расстояния. Сразу после соударения биток остановится. В этой ситуации я бы предпочел верхний левый боковик – удар влево и вверх от центра битка. Биток покатится влево и вперед.
Варский нервничал перед прицеливания, поэтому удар вышел слабым, и ход перешел к его сопернику. Интересно, что вызвало его напряжение?
Когда снова пришла очередь Варского, он сделал несколько взмахов руками, чтобы расслабиться и нанести точный удар. Он бил по выбранной точке битка, продолжая двигать кий в сторону удара по инерции.
Тоже интеллектуальная игра.
Варский расставил шары в позицию из какой-то игры, и я не мог понять, что ему нужно.
– Я сыграл клапштос, но видел, как ты скривил козью морду. Когда я потерял ход, ты кивнул, словно бы подтверждал свои мысли. Что там не так?
– Я бы сыграл верхний левый боковик, – заметил я.
Он передал мне кий, и я продемонстрировал удар. Сразу вспомнилось, о какой партии шла речь. Ничего особенного, и чем это Варского зацепило?
– У тебя завтра встреча с Лосевым? Говорят, старик совсем сдал. Я хочу получить достоверные сведения о его здоровье.
– Такая догадка у меня тоже имелась, – произнес он, оставляя последнее слово за собой.
Варский обращался ко мне с предложением шпионить за Лосевым, и это не просто так. В бильярдной у него есть агент, но он им недоволен и готовил меня на замену
Интересно узнать, его великолепная память касается только бильярда или присуща ему и в жизни вообще?
Что касается вашего покорного слуги, то я убедился, что состою из одних недостатков. Если кому и нужно следить за выражением лица, это мне. Надо поработать у зеркала.
В этот раз мой противник не старался, он думал только о работе. Там все обстояло скверно, иначе он не стал бы назначать мне встречу в этой забегаловке. Он опасался публичности, встреть нас знакомые, и они могли бы растрепать, что служащий прокуратуры пользуется консультациями частного лица. Прежде он не обращался ко мне за помощью, но тут пришлось.
По местным традициям побежденный угощал пивом, и нам представился удобный случай поговорить. Варский расспрашивал меня про криптовалюту. Он не посмел обратиться к ее племяннику, а ведь до банка из управления идти три минуты. Полковник предпочитал действовать через посредника.
– Чего вы от меня хотите? – спрашивал я.
– Кто-то консультирует Азаева по крипте. Не ты, это ясно. Я тебя по телефону пробил. Весьма длинный список контактов. Некоторые подозрительны. Роза Азаева звонит тебе довольно часто. Чем это объясняется?
Интересно в рамках какого следственного дела Варский взял распечатку моих звонков. К Розе он боится сунуться из-за племенника. Чуть что банкиры сразу зовут адвокатов.
– Расскажи мне о ней.
– Ей 89 лет, скоро будет девяносто. Мы с ней читаем вслух Гарри Поттера, а когда закончим, возьмемся за «Властелина колец».
– Но у банкира есть родственницы и помоложе. Как насчет Резеды?
Я дал понять, что не одобряю расспросы на личную тему.
– У тебя 15 минут, чтобы рассказать мне про крипту, в девять я должен вернуться на работу.
Я еще не встречал наставника, который в столь короткое время смог рассказать несведущему человеку про криптовалюту, вот и я не сумел.
Я попросил Савву сообщить мне, когда у него будут играть люди из банка. Тот покачал головой, что означало большое сомнение:
– Еще не случалось, чтобы они играли с чужими. Они арендуют зал, и я закрываюсь на спецобслуживание. Зачем тебе это?
Мне требовалось поговорить с банкиром, но хотелось, чтобы это произошло при благоприятных обстоятельствах. Тогда можно рассчитывать на его вежливость и воспитанность, в противном случае Исмаил Ибрагимович не станет со мной церемониться.
– Приходите ко мне на работу, – предложил он.
Меня это не устраивало по ряду причин. Главная из них, я не хотел, чтобы Варскому донесли о нашем разговоре.
– Мне просто интересно, к кому я смогу обратиться, если мне потребуется ваше посредничество.
– К тете Розе. Мне кажется, вы с ней неплохо поладили. Постой, ты считал, что я стану сватать тебе Резеду?
Этого я и боялся.
– Но ты учти, что мое посредничество дорого стоит.
Не так и дорого, пять процентов от суммы, я узнавал. Нотариус берет четыре.
У выхода меня поджидал Кукаркин. Удивительно, как он успевал всюду успевать.
– Альберт ничего не сказал, но я узнал у Марины. Варский находился у Саввы наверху.
– Понятно.
– И еще. Варский привел с собой того мужика, с которым вы играли. – Лёше это известно от Альберта Бережного, которого он подменяет на посту швейцара.
– Его фамилия Говоров, – уточняю я.
Чутье подсказывало мне, что мы еще не раз услышим про него.
По словам Кукаркина, Варский стал следить за бильярдистами. Вот только в рамках какого дела он действовал. Или это личный интерес? Я склонялся к последнему.
По улице проходила симпатичная девушка и держала раскрытый зонтик с изображением Эйфелевой башни. «Же не манж па си жур», – говорила вселенная через незнакомку. В чем проблема? Во французском языке. И тут меня словно молния ударила. В Швейцарии четыре государственных языка, и французский в их числе.
3
Я не стал делиться с Саввой новыми данными, просто выразил опасение за жизнь Лосева.
– Он ключевая фигура в нашей ассоциации, у него доступ к нашему фонду. Между тем он живет уединенно.
Локтев кивает, не отдавая себе отчета, до какой степени я прав. Мысль его работает в ином направлении, он выражает опасения, что Вадим Владимирович не в своем уме. По телефону он высказал соображения, которые Савва счел дикими.
– Он собрался жениться.
– А, может, в Раменском проживает его двойник?
Таково предисловие. Савва имел для меня поручение. Он хотел, чтобы я проведал Лосева, что мог бы сделать и сам, если бы не боялся оставить бильярдную без присмотра. В действительности же, отношения у них с председателем оставляли желать лучшего, и он не хотел подставляться.
– Адрес узнаешь у Альберта.
Тот все знал про всех и сразу ответил:
– Он хилит в Раменском. Хотел, чтобы ты его навестил.
– Без проблем.
Немногие из нас удостоены доверия председателя бильярдной ассоциации, но все они нашли бы сто веских причин отказаться от поручения. А я согласился.
– Ну все равно это здорово, что он меня выбрал, правда? – спросил я у Саввы.
– Тебе, конечно, виднее, – уклончиво ответил он.
Нам предстояло незабываемое лето. Из-за санкций бильярдные турниры в Европе проходили без нашего участия, и мы оставались в Москве, вынашивая грандиозные планы на майские праздники. Перед началом товарищеской встречи меня окликнул Савва Локтев.
– Опять звонил Лосев. Завтра с утра съезди к нему в Раменское.
Там находился «президентский люкс» главы московской бильярдной ассоциации.
– Ну, не с самого утра, немного попозже. В четыре будет в самый раз.
Я поинтересовался, что нужно боссу, но Локтеву он своих планов не докладывал. Тот и сам хотел меня выспросить:
– Кто Лосев и кто ты? Или ты с ним как-то связан?
Я заверил, что никаких контактов с боссом не поддерживаю.
– Сочувствую. Это может означать, что он тебе доверяет, либо наоборот. В любом случае, сочувствую.
Поскольку серьезных мероприятий не предвиделось, в бильярдной все только и обсуждали мой вызов к Лосеву.
– Да ты счастливчик, – сказала Марина, наливая мне рюмку не предназначенной программой портвейна. – Но помни, что ты не идеален, и не зарывайся.
– Я лучший, – возразил я.
На товарищеской встрече сам Лосев не присутствовал, и его представлял Полозов, который прибыл со своей бывшей женой Дарьей. Она вручила мне награду, небольшой денежный приз, который мы по традиции перечисляем на благотворительность. Связями с общественностью занималась Даша, так что она вручила пустой конверт, избавив меня от хлопот с денежным переводом. Зато она поцеловала меня так, что мое сердце затрепетало.
Нас связывало недолгое знакомство, Дима часто приводил свою супруг в бильярдную, и я мельком видел их дочь, двухлетнюю Каролину, белокурое ангельское создание. Что до Локтева, то он имел честь знать также первую и третью жену Полозова. По его словам, последняя женитьба Дмитрия, скоропалительная, имела только одно объяснение: наш общий друг затеял аферу с ипотекой, которая для семейных пар шла с пониженным процентом.
Из трех его бывших жен мне хватало Даши, и я отказался знакомиться с другими. Ее злого языка я остерегался и не решался порвать с ней отношения.
– Вадим Владимирович – пройдоха, не верь всему, что он говорит, – шепнула мне Даша как-то раз в приватной беседе. – Он пьяница и бабник.
Я ответил, что мне это подходит, благо я и сам не ангел, но ради ее спокойствия обещал, что откажусь от предложения Лосева, если сочту его нечестным.
С Вадимом Владимировичем мы играли несколько раз, и он мне постоянно продувал. Сначала я решил, что имею дело с пьяницей, потому что о его тяге к спиртному ходили слухи. Однако внешне он выглядел вполне здоровым, и руки у него не тряслись.
Мне кажется, что приглашение в Раменское связано с флешкой Говорова. Предполагаю, что мэтр с Ильей Ивановичем – партнеры. Что за дурацкий принцип мешать хобби, бизнес и личные отношения! Жду, когда зайдет речь о деле, но разговор не сложился. Разумеется, что флешка при мне, но я не упустил случая ее скопировать, так что стоит она немного. Разумеется, я не стану грабить сообщество компаньонов, но как только поступит выплата от партнеров, возьму свою часть.
– Не надо брать то, что тебе не принадлежит, – заметил Лосев, но я ответил, что претендую только на лимон, и он, кажется, поверил.
– Таким, как ты, должно быть запрещено играть в Москве, – сказал он на полном серьёзе. – И я еще не решил насчет Подмосковья. Вероятно, оставим тебе дальние районы.
Оказалось, он зондировал почву насчет возможного сотрудничества. Он всегда предъявлял высокие требования к кандидатам. Он не покупал людей, которые могли быть полезными, гораздо продуктивнее воздействовать на них угрозами. Так что я согласился оказать ему услугу в обмен на то, чтобы он не исполнил свое обещание. Короче, попался на его удочку.
Впоследствии он доверил мне свой секрет. Играл он не так уж плохо. По крайней мере, не так скверно, как старался мне показать. Проигрыши ему требовались для своих комбинаций.
Как-то раз я получил приглашение навестить его в больнице. Возможно, он действительно болел или ему нравилось изображать больного, но он принял меня в перчатках и санитарной маске. Я согласился, что гигиена – вещь нелишняя, и не стал говорить, что Лосев имеет фальшивый вид в своем экологичном убежище. А когда он попытался взять рукой в перчатке стакан кофе навынос, это ощущение неправдоподобия усилилось. Впрочем, его притворство никому не причиняло вреда.
Убедившись в моей лояльности, он изложил свой план относительно недвижимости за границей. Этим разговорам уже два года. Тогда я собирался в Швейцарию получить наградные деньги за победу в европейском чемпионате, и Лосев предполагал, что я смогу помочь ему кое в чем. У него там имелась недвижимость, и это приятная вещь для того, кто мечтает жить за границей. После того, как стало известно, что наш председатель занимает крупный пост в одной военно-промышленной компании, шенгенская виза для него стала недостижимой, и он рассчитывал избавиться от виллы. Потом моя поездка расстроилась, стало известно, что россиянам наградных денег не станут выплачивать, и наш план накрылся медным тазом.
– Пора избавляться от активов, – он снова вернулся к тому разговору.
Итак, мы прогуливались в больничном парке, и он там он предложил дать мне генеральную доверенность, чтобы я съездил и устроил его заграничные дела. Вряд ли я вызвал у него большое доверие, просто ему некому было доверять. Не слышал, что у него есть семья.
На вопрос, когда надо ехать, он ответил, что не так скоро, как хотелось бы.
– Подождем, ситуация скоро изменится. Небольшое потепление, прежде чем начнутся настоящие холода. Вот в это окошко ты и нырнешь. Действовать придется очень быстро, но это не значит, что я позволю продавать свое имущество за бесценок.
Прямо из больницы я вызвал такси, Лосев сказал, что у него уже есть договоренность с нотариусом. Свои дела он предпочитал держать в тайне. Даже нотариуса выбрал из Звенигорода, и мы катались туда одним днем.
По пути в Звенигород он разговаривал исключительно о природе и пил из термоса алтайский чай, который Вадим Владимирович пил вместо кофе, не предусмотренного из-за язвы желудка. Когда мы добрались до конторы, то едва продирали глаза – то ли из-за погоды, а, может, чая. Никак не могли взбодриться.
Лосев производил впечатление больного человека, и даже нотариус заметил это.
– Я совершенно здоров, – возразил тот.
– Вам лучше знать.
В кабинете нотариуса Лосев принюхивался и допытывался, откуда этот сладковатый запах. В машине он тоже жаловался на приторный ароматизатор, и я спросил не принимает ли он сильных препаратов, на что он ответил, что это исключено. Я расслабился и спросил, носит ли он парик. Он перехватил мой любопытный взгляд и подтвердил, что у него накладка.
После больницы Лосев отошел от дел и обосновался в Раменском районе. Запущенная дачка принадлежала его родителям, он выстроил на ее месте современный двухэтажный дом. Он пригласил меня в гости, посчитав свое убежище идеальным местом для доверительного разговора.
Мы с ним практически не общались на людях, и тем неожиданней прозвучало приглашение посетить его в Раменском. Я спросил по телефону, связано ли это как-то с моей игрой, он ответил уклончиво: «Посмотрим».
У меня имелся адрес Лосева, а тот факт, что он на лечении, указывал, что из своего дома он никуда не денется. Оставалось только съездить и поговорить с ним.
Так что мне предстоит провести опознание: убедиться, что председатель жив и что вместо него не другой человек.
Я уже не помнил, как добрался до Раменского. Машину мне нельзя водить, мои права аннулированы по медицинским показаниям, так что приходится составлять маршрут. Помню, что часть пути я проделал на метро, автобусе и маршрутке, причем на последнюю опоздал.
Встреча наша проходила в приватном месте, вдали от посторонних глаз и ушей. Его усадьба, недавно отстроенная, не выглядела ухоженной. Из всех щелей плитки лезла трава, перемежаемая сухими кустами. Садом и домом хозяин не занимался.
Вадим Владимирович вышел на террасу в красном анораке с меховой опушкой, словно он собирался на прогулку. Он не стал приглашать меня в дом, и я понял, что у него есть другие план, которые он не собирается менять.
Мы расположились в беседке в саду. Там стоял стол, на котором горел огарок свечи в стакане из граненого стекла.
Он сел на садовый стул, я разместился неподалеку, а рюкзак положил под ноги. Мое внимание привлекли его особые домашние туфли, облегающие из кожи с крошечными чешуйками. Возможно, из крокодила или ящерицы, но я таких не видел.
Лосев вопросительно смотрел на меня, побуждая вынуть то, что я принес, он привык, что к председателю ассоциации приходят с подарками. Я достал упаковку виски, которым снабдил меня Локтев.
Хозяин предложил выпить, ведь ветер холодный. Алкоголь оказался ледяным, и долгий глоток прошел, даже не оставив воспоминания. Как же быть не холодно в апреле в Подмосковье?
Я спросил, помогают ли ему новые таблетки.
– Здоровье еще можно поручить таблеткам, но некоторые вещи можно поручить только себе самому.
Там же оказалась нарезки сыра и колбасы, которые Лосев отложил, предложив закусить яблоками. Я взял одно, мелкое и слегка подвядшее, а он обошелся без закуски.
С традиционным обсуждением деловых вопросов мы быстро покончили и теперь изображали двух бездельников, которые перебрасываются ничего не значащими фразами и сплетничают о знакомых.
– И что случилось во вторник? – Ему рассказывали про игру, и теперь он хотел выслушать мою версию.
Я поведал ему про выигрыш, которому и сам не радовался.
– Как фамилия того мужика? – спросил Лосев, и я назвал Говорова.
Я спросил, нужно ли мне беспокоиться из-за Говорова.
– Посмотрим, – флегматично отозвался босс, подводя итог моему рассказу. – Не волнуйся, я на днях приеду в город, надо поговорить с одним товарищем, он должен его урезонить. Да и с Саввой пора помириться, он мне простить не может денег. Видишь ли, я фонд загнал в Швейцарию, кто знал, что там банки столь ненадежны.
Я заключил, что волноваться не следует, случайный человек побузит и успокоится.
Кто-то постучал в дверь, но Лосев сказал, что не собирается ни с кем встречаться. Мы затихли и подождали, когда тот человек уйдет.
– Ко мне не ходят без приглашения, я отучил соседей, а знакомые это знали и раньше, – хозяина мало что могло удивить, он предусмотрел все варианты общения. И на долю случая не оставлял ничего.
Он ничего просто так не говорил и не расспрашивал, если не имел интерес. Осталось выяснить, в чем он заключается.
– А что, есть поручение?
У Вадима Владимировича вызывала сомнение девушка, появившаяся недавно в его окружении.
– На самом деле нет ничего криминального. Она принесла убежавшую собаку моей домработницы. Волонтер по поиску собак богатых людей. После того случая она бывает у нас практически ежедневно. Моя работница весьма простодушна, но у нее масса полезных качеств, и я не хотел бы расставаться с нею из-за смутных подозрений. Узнай мне про эту девушку все, что можно.
Вот и весь разговор.
Тон Вадима Владимировича не показался мне дружественным. Чего он на меня взъелся, не понимаю. Это только на первый взгляд мы разные. Покажи любому, и он скажет, что у чёрно-серо-коричневого меня и у Лосева в голубых слаксах и бирюзовом пуловере много общего. Мимика, шутки, а по интонации нас вообще легко спутать.
Несомненно, кто-то его сильно разозлил, и теперь он готов выплеснуть на меня досаду. Черт! А все из-за того, что Локтеву вздумалось похвастаться, как быстро я разделал Илью Ивановича. Не стоило ему раскрывать рот в присутствии Лосева. Я вот молчал, но это не помогло.
Бильярдная Локтева – закрытый клуб, туда не приходят гулять компаниями и не шастают в одиночку. Но чиновник есть чиновник. Надо быть совсем отмороженным, чтобы бросить вызов игроку международного класса. Мою ставку он знал.
Вадим Владимирович покачал головой, это что-то непонятное.
– Что у тебя с Варским? Общаетесь?
– Редко. Играем в разные дни.
– Вот и хорошо. Про Звенигород молчок!
Лосев уже давно не бывал в бильярдной, а такие мелочи помнит. Он знал всех членов ассоциации в лицо и по фамилии, кто во что играет.
– Прислал мне подарок, но его виски я передарил. Избави бог от подарков гебе.
Я хотел поправить, что Варский из Следственного комитета, но не стал спорить. Не мое это дело. Хотя как знать, если он заговорил о Варском, значит, дело нечисто.
– Как-то это нехорошо, Ваня. Уехать бы тебе на время.
– Время пришло?
– Точно. Мне звонили из Швейцарии. Оскар говорит, что можно приезжать. Я распоряжусь, Полозов всё подготовит, а детали мы уже утрясли.
На прощание Лосев спросил, как у меня продвигается с бегониевой лавкой.
– Еще две-три хорошей игры, и я ее выкуплю, – сказал я.
Оба знали, что это хвастовство.
– Многим не нравится, что ты хочешь заграбастать недвижимость.
– Она пока никому не принадлежит.
– И тем не менее нашлись охотники.
В его обществе я чувствовал легкую неловкость, он видел меня насквозь.
– Вот съездишь, и на комиссионные сможешь себе кое-что позволить. Но не раньше.
Это звучало как разрешение, вроде освобождения по УДО с множеством нюансов.
Я отметил, что он ведет себя беспечно. Стеклянные двери-окна во всю стену, отсутствие соседей, охраны – не менее девятнадцать пунктов нарушения правил личной безопасности. Когда я начал их перечислять, Лосев закончил слушать на пятом пункте и объявил, что у меня паранойя. Я не стал с ним ссориться. Уже не помнил, когда я с кем-нибудь ссорился.
