Елена Кочева
Благотворительность: инструкция по применению
Дима встал и молча звякнул тарелкой в раковине, буркнув:
– Сам помою. Не лезь.
Тишину разбавил звук воды из крана. Муж молча налил себе чай в кружку, потом раздражённо посмотрел на меня.
– Я сам отменю бронирование нашего домика и напишу Олегу с Катей, а они скажут остальным.
Он пошёл с дымящейся кружкой к себе в маленькую мастерскую, тут же, на первом этаже, недалеко от кухни.
– Это только один раз. Скоро всё наладится. А через год мы, как всегда, с Олегом и Катей встретимся на базе отдыха. Нельзя ставить крест на проекте, который только стартовал! – крикнула я вслед Диме. А в ответ услышала музыку Queen и глухое жужжание шуруповёрта.
«Наверно, квадрокоптер ремонтирует, – с облегчением подумала я. – Вроде бы, всё обошлось».
Я помыла посуду и села за компьютер. Сайт президентского фонда был прост и понятен. На мою почту уже пришло письмо с презентацией, и я старательно изучала разделы заявки, вспоминая слова Екатерины.
«Вот описание проекта. Всего-то нужно написать две тысячи слов. А вот немного про значимость проекта. Интересно, а что писать здесь?»
Я ещё раз внимательно прочитала примеры из презентации.
Через час я уже сидела у компьютера с ворохом черновиков – буду рассчитывать смету. Придвинула к себе поближе настольный календарь, чтобы не ошибиться в разделе «График проекта».
«Так на что писать заявку: на спектакль или оплату услуг маркетолога?» Я ещё раз надолго задумалась, понимая, что откладывать решение вопроса больше нельзя. Выбрать нужно здесь и сейчас.
Тем временем в мастерской пел Фредди Меркьюри: «We are the champions…»
Глава 3
Грантовая заявка
Я с беспокойством посмотрела в левый угол экрана компьютера: уже одиннадцать часов. В запасе ещё десять часов, и всё: заявка «превратится в тыкву». Ровно в 22:00 портал на сайте Фонда закроется. И так – до следующего конкурса грантов.
То там, то тут – недосчитанные цифры, недописанные тексты, пустые строки для пояснений. А сил уже нет. Никаких.
Всё-таки права была Екатерина, тогда, неделю назад, на форуме: грантовую заявку нельзя написать за неделю. Никакую: ни хорошую, ни плохую.
Моя голова пухла от формул и слов. Уже давно смешались в одну кучу расчёт налогов, описание спектакля и график проекта. Как же я устала! Из последних сил я дописала ещё одно предложение в раздел «Социальное обоснование проекта», который и так заполняла наугад.
Я наморщила лоб, посмотрела покрасневшими усталыми глазами на текст на экране, потом в сад.
За окном стояла золотая осень. По кустам шиповника весело прыгали и о чём-то щебетали синицы. Как же я им завидовала. Вот она – жизнь без хлопот! И без грантовых заявок.
«Социализироваться. Точно! – быстро напечатала я, боясь потерять мысль, ещё раз прочитала предложение вслух. – Вроде бы нормально». Нажала на кнопку «сохранить», пошла на кухню.
В раковине лежала немытая посуда, ещё с завтрака. Я взяла кружку – не такая уж и грязная, потом помою – и налила себе чай. Хотелось съесть слона. Живот давно уже урчал от голода. С отвращением посмотрела на плитку шоколада в холодильнике, но всё равно отломила кусочек и, почти не жуя, проглотила. На полупустых полках не было даже завалявшейся корочки. «Надо идти в магазин, хотя бы за хлебом, а времени нет, да и сил тоже».
Я вымоталась! Я напоминала себе новичка, который решил пробежать километров пятьдесят даже без самой простой подготовки. И вот впереди уже виднеется финишная прямая, а сил добежать до неё нет. Хочется лечь и ничего не делать.
– Возьми себя в руки, тряпка! – вслух выругалась я, выпуская Тару погулять в саду.
То ли свежий воздух, наполненный ароматом поздних цветов с соседской клумбы, то ли что-то ещё, но внезапный прилив бодрости встряхнул меня, и я снова села за компьютер.
Солнце уже давно спряталось за горизонт. А я продолжала собирать заявку из кусочков пазлов, с тревогой поглядывала на часы, автоматически отсчитывая, сколько времени осталось мне до «часа икс», когда закроется портал.
Скрипнул ключ в замке, дверь открылась и через порог переступил Дима. Он тут же отругал меня за пустой холодильник и немытую посуду, и со словами «могла бы что-то купить и приготовить» отправился в магазин. Он-то точно не собирался оставаться голодным. Потом из кухни запахло жареными макаронами с колбасой.
Я нервно отмахнулась от вопроса мужа «кушать будешь?» и от аппетитных запахов, хотя мой желудок призывно заурчал. У меня был всего лишь час, а в сметном разделе раздрай. Я никак не могла понять, почему сумма налогов была такой большой. Наконец-то увидев ошибки – две неправильно поставленные запятые и пару лишних нулей, я, быстро стуча по клавиатуре, принялась всё исправлять.
Ну, всё! Вроде бы порядок! Я взглянула на часы внизу экрана. Оставалось всего пять минут
Я ещё раз воспалёнными глазами быстро пробежалась по тексту и сметам и наконец-то нажала кнопку «Отправить». Всё! На экране появилась надпись: «Заявка отправлена на проверку», и такое же письмо из фонда упало на электронную почту.
Ещё пару дней назад я представляла себе, как буду танцевать джигу или кричать «Ура!», когда нажму на заветную кнопку. Но мне не хотелось ничего, даже есть.
Я легла на диван в гостиной. Полумрак комнаты разбавлялся желтоватыми полосами света из мастерской. Мне нравилось смотреть в одну точку невидящим взглядом, радуясь, что Дима снова что-то чинит под приглушённый, лёгкий, струящийся голос Майкла Джексона. Молчание, покой и тишина – вот чего я хотела прямо сейчас.
Спустя час Дима вышел из мастерской и ворчливо спросил, направляясь к выключателю:
– Написала? Чего в потёмках сидишь?
– Не включай свет, – жалобно шёпотом попросила я. – Глаза болят. Да, написала.
Дима пожал плечами и вернулся в мастерскую. Он только-только перестал на меня дуться из-за пропущенной встречи с друзьями, как жизнь ещё раз проверила на прочность наши отношения.
Почти неделю муж полностью занимался домом, включая покупку продуктов и приготовление ужинов. До этого мы делили домашние хлопоты между собой, заранее договариваясь, кто пойдёт в магазин, а чья очередь сегодня стоять у плиты.
Всю неделю он ворчал и ругался, но никак не мог понять, почему у меня дома не находится времени на самое простое: помыть за собой посуду. Каждый вечер Дима приходил домой и видел одну и ту же картину – полную раковину грязных тарелок. А я, вместо того чтобы поболтать о том, как прошёл день или вместе посмотреть какой-нибудь фильм, весь вечер что-то разбирала среди черновиков на столе, разговаривала сама с собой или смотрела в экран компьютера.
Ну, теперь заявка подана и пора возвращаться к обычной жизни, в которой есть Дима, наша собака и друзья. «Вот завтра и начну, – подумала я, засыпая тут же на диване. – Вот бы ещё подушку и одеяло».
Утром я просунулась, заботливо укрытая одеялом, а моя подушка свалилась на пол. Странные сны мучили меня всю ночь: я куда-то бежала, пыталась успеть, но ничего не получалось.
– Ох, Дима, – пробормотала я с благодарностью. На часах уже было половина восьмого. Пора вставать, чтобы не опоздать на встречу с Эммой.
Потом меня ждал Павел, стендапер, которого так хвалила Ольга. Буду учиться говорить перед камерами. Я невольно вздохнула, вспоминая то интервью.
Офис компании «Наш дом» располагался в бывшем административном здании судоремонтного завода «Янтарь». Серое четырёхэтажное строение напоминало огромное общежитие, в котором нашли приют самые разные арендаторы. Адвокаты с позолоченными табличками мирно соседствовали с кружками латиноамериканских танцев и детскими развивайками на любой вкус и кошелёк.
Небогатый офис состоял из одной большой комнаты, разделённой на две зоны массивными столбами и небольшим столом. За таким можно и переговоры провести, и пообедать. На столе стояла чашка и небольшой бежевый заварочный чайник.
Фотообои с изображением какой-то европейской улицы на серой стене добавляли пространства в светлой комнате.
Эмма сидела за компьютером и что-то печатала.
– Доброе утро! Проходите. Прошу прощения, нужно срочно ответить на очень важное письмо. Ещё пару минут, – приветливо улыбнулась она и кивнула в сторону стола.
Я присела за стол так, чтобы видеть Эмму. Через пять минут она закончила и села рядом.
– Чай или кофе? У нас всё по-простому, не стесняйтесь, – Эмма достала из шкафа вторую чашку. Лёгкая синяя блузка, простые, немного мятые джинсы ничуть не стесняли её движений, а только подчёркивали подтянутую фигуру.
Из чайника уютно, по-домашнему пахло мятой и корицей. Эмма поставила на стол сахарницу и небольшую вазочку с печеньем.
– Спасибо, – сказала я. – Давайте продолжим наш разговор?
– Хорошо, – сказала Эмма, усаживаясь напротив.
Она налила себе чаю и, сделав глоток, продолжила:
– Мы работаем с голландскими и российскими фондами, и за это берём небольшой процент. Голландские фонды выделяют деньги, в области на эти деньги что-то делается, а мы помогаем с заявками и отчётностью.
Женщина сделала паузу, посмотрев многозначительно на меня.
– Для работы с иностранными фондами нужно писать заявки на их языке, понимать, что за отчёты они хотят видеть, и многое другое. Мы это делаем, и за это берём деньги.
– А сколько вы берёте за своё посредничество? – уточнила я настороженно, уже мысленно представляя порядок сумм за такую работу.
– Вы даже не узнаете об этом. Да это и неважно. Сколько вам нужно денег? – улыбнулась Эмма, отодвинув свою чашку. – Надеюсь, не пару миллионов?
– Вот так просто, вы предлагаете деньги? – недоверчиво воскликнула я.
– Нет, конечно, – рассмеялась Эмма в ответ. – Сначала вы пишете заявку, я её перевожу и отправляю в фонд. Всё просто. У вас же театральная студия для особенных детей, правильно? Один из тех фондов, с которым мы уже давно сотрудничаем, как раз хотел бы развивать театральное направление. Они дают деньги на работу и одну постановку. Ну, как? Согласны?
– Хм, – размышляла я. – А на услуги маркетолога можно написать заявку?
– У нас? Вряд ли. А Вам зачем? Если всё хорошо будет с первым грантом, я имею ввиду заявку и отчётность потом, тогда вы можете получать от голландского фонда деньги каждый год. – Эмма снова выразительно посмотрела на меня.
– Дело в том, – медленно начала я, тщательно подбирая слова. – Я только что подала заявку в президентский фонд.
– Уже прошли проверку? – внезапно Эмма нахмурилась.
– Ещё нет. Жду результатов. А разве в два фонда нельзя? – удивилась я.
– Где-то можно, но у нас – нет, – твёрдо ответила женщина.
– И как быть? – жалобно спросила я, пытаясь понять, какие правила случайно нарушила.
– Выбрать что-то одно, – Эмма допила свой чай и строго добавила: – В чём будете уверены наверняка.
– Простите, если спрашиваю глупость, но почему Вы мне помогаете? Зачем вам это нужно?
– Вы действительно новичок в благотворительности, – неожиданно рассмеялась женщина. – Любой организации, которая работает с грантами, такой же, как «Наш дом», нужны красивые проекты, о которых можно рассказывать на международных конференциях.
Она резко встала и прошлась до компьютера, чтобы что-то посмотреть на экране.
Мои мысли путались. Впервые мне хотели помочь, пусть даже не бесплатно. Вот так просто, после небольшого разговора. Ну уж не-ет. Торопиться не стоит. Попахивает мошенничеством.
Эмма вернулась к столу и продолжила:
– Ваш проект уникален. В области таких нет. Здесь же в основном рутина: оборудование для детских площадок или специализированных классов. Всё это тоже нужно. Но красивыми проектами, – она немного задумалась, подбирая слово. – Можно хвастаться.
Я в недоумении посмотрела на неё. Неожиданно! А что, благотворительными проектами можно хвалиться? И перед кем?
Но вслух ничего не сказала, надеясь, что услышу обо всём от Эммы. Но она лишь молчала, и… ждала следующего вопроса.
– А почему нельзя написать заявку в два фонда? Может быть, всё-таки есть какие-то лазейки.
– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Эмма. – Такие правила.
Мы ещё немного обсудили разные грантовые истории. Я рассказала про первые занятия, умолчав про странную настойчивость Оксаны – побыстрее разобраться с костюмами.
– Мне нужно всё обдумать, хорошо? – сказала я на прощание. – Давайте созвонимся через два-три дня.
Эмма кивнула головой в ответ.
– «Так в чём же тут подвох?» – раздумывала я, выходя из здания.
Павел ждал меня в «Круассане» на Северном вокзале.
После яркой ослепительной улицы помещение кафе показалось немного темноватым и сумеречным. Я постояла минуту, привыкая к полумраку, потом внимательно осмотрела столики. Из дальнего угла рядом с огромным панорамным окном мне приветственно махнул мужчина. На всякий случай я ещё раз огляделась, чтобы убедиться, что он машет точно мне, и через минуту уже была рядом с ним.
– Павел? – уточнила я у невысокого круглолицего улыбающегося человека среднего возраста с хитрецой в глазах.
– Да, – весело кивнул он и показал рукой на стул напротив. – Присаживайтесь. А вы – та самая Елена, с которой Ольга категорически запретила брать деньги?
– Наверное, – я смущённо улыбнулась.
– Давайте что-нибудь закажем, чего зря сидеть, – весело предложил Павел – И пока ждём официанта, я раскрою карты.
Тут он сделал паузу, устраиваясь поудобнее.
– Я беру за свои услуги очень дорого. Но и учу как надо. Потому что публичным людям и чиновникам нужно уметь отвечать на дурацкие вопросы журналистов. А задают такие вопросы постоянно. Ещё я иногда работаю ведущим, поэтому с деньгами у меня проблем, сами понимаете, нет. Но я ценю своё время. Понимаете меня?
Я молча кивнула.
– Ольга сказала мне, что у вас классный проект, что-то про инклюзивный театр, поэтому я позанимаюсь с вами шесть раз бесплатно.
Тут подошёл официант, чтобы принять заказ.
– Чашку капучино, авторский, с корицей и апельсинами, который у вас стали совсем недавно готовить. А Вы что будете? – собеседник посмотрел на меня.
– Стакан минеральной воды, – ответила, понимая, что у меня нет ни малейшего желания давиться даже самым вкусным авторским чаем, если приходится пить чайниками, а не чашками.
– Итак, на чём мы остановились? – Павел вернулся к разговору, когда молодой официант пошёл за заказом.
– На занятиях, – напомнила я, и мысленно порадовалась за себя: «Уже второй подарок за день. Ух ты! А день только начинается».
– Да. Я дарю вам шесть занятий, но при условии, что вы будете делать в точности всё, что вам скажу.
От неожиданного предложения я переменилась в лице.
– В каком это смысле? – вырвалось у меня.
– Да не переживайте вы так, – Павел расхохотался.
Тут к нашему столику подошёл официант с подносом и аккуратно поставил чашку с кофе, от которого пахло нотками апельсина и корицы, и запотевший стакан, в котором маленькие пузырьки весело поднимались вверх.
– У меня есть и жена, и две любовницы, так что мне хватает. Тем более вы не в моём вкусе. Мне нравятся полные женщины, пухленькие, – мужчина сладострастно улыбнулся, оглядев меня.
Я немного поёжилась от его бесцеремонного взгляда.
– Я говорю вам про домашние задания. Вы должны выполнять все упражнения, всё, что я скажу, даже если вам неприятно или просто не нравится.
Павел отпил глоток из чашки и поморщился.
– Говорили же мне не брать авторский кофе здесь. Гадость какая!
Он отодвинул чашку и тут же посмотрел на часы.
– Я смотрел ваше интервью. Просто ужас какой-то. Вы обычными словами говорить-то умеете? Считаете, что обычному человеку понятно, что такое адаптация или социализация? Нет! – добавил он твёрдо. – Вот вам первое домашнее задание – рассказать о вашем проекте бабушке у подъезда. Понятно?
Я кивнула, и тут же спросила:
– А когда первое занятие?
– Я сегодня напишу вам. К сожалению, пора бежать, – сказал Павел, вставая со стула и оставляя деньги за кофе на столе. – Вы идёте на открытие театрального фестиваля?
– Какого фестиваля? – удивилась я.
– «Башня», конечно, – Павел удивился не меньше моему вопросу. – Вы делаете театральный проект и не знакомы с местной тусовкой? Странно!
Он немного помолчал, что-то обдумывая.
– Так, побуду для вас доброй феей-крёстной. У меня есть приглашение на открытие на двоих. Пойдёте со мной?
– Конечно, – тут же согласилась я.
– Цените, – усмехнулся он. – Жертвую женой ради вас.
И увидев мои удивлённые глаза, добавил:
– Шучу. Она не любит такие тусовки. Встречаемся в 19 часов послезавтра у главного входа в театр. Вид одежды – парадный.
С этими словами он быстро вышел из кафе.
Я посмотрела ему вслед, раздумывая: во что я вляпываюсь в очередной раз?
Вода была слишком холодной, чтобы её пить, и я решила немного подождать. Чтобы как-то убить время, я взяла телефон и зашла на сайт президентского фонда. «Извините, ваша заявка не прошла проверку», – я прошептала.
«Что такое? Как? Почему?» Вопросы теснились в моей голове, а от обиды захотелось разреветься. Я глотнула холодной воды и шмыгнула носом, чтобы хоть немного успокоиться, а потом посмотрела в окно на залитую мягким солнцем улицу, чтобы удержать слёзы до приезда домой.
Глубоко вдохнув несколько раз, я снова посмотрела в экран телефона. Чуть ниже мелкими буквами было написано пояснение: «Заявку могут подавать организации, действующие не менее полугода с момента регистрации».
Провела нехитрые подсчёты в уме: «Театр Тишины» была открыта летом, кажется, в июне. Так: июль, август, сентябрь. Действительно, прошло всего три месяца.
– Чёрт! – простонала я – Столько усилий, и всё зря! А могла бы поехать на озеро. Как же глупо вышло! – и, после недолгих размышлений, тихо добавила: – Ну, что же, других вариантов всё равно нет на горизонте. Попробуем с голландцами.
Фестиваль «Башня»
Я позвонила Эмме на следующий день.
– У голландского фонда всё проще, – подбодрила Эмма. – Уж точно не десятки листов.
Она быстро создала общий чат, и работа закипела. Я скидывала Эмме выдержки из старой заявки со свежими мыслями, в ответ получала едкие комментарии и удивительно ясные, отточенные фразы. Казалось, Эмма даже не прилагала усилий, чтобы сочинять их, она просто так мыслила.
«Мне бы так», – я мысленно завидовала ей, читая очередное справедливое замечание в чате и пример, как нужно было написать.
– Тебе обязательно нужен куратор, – написала Эмма, когда мы наконец-то добрались до раздела «Команда проекта» и, немного подумав, добавила: – Ну, и ещё несколько преподавателей, чтобы учить ребят развитию речи, пластике, сценическому движению.
– Хорошо, – согласилась я с последним советом. – Но зачем мне куратор?
– Куратор должен заниматься организационными вопросами, а ты – административными. Чувствуешь разницу? – терпеливо пояснила Эмма, и тут же добавила сердечко в чат.
– Может, ещё две фотовыставки и видеоролик для соцсетей, для пиара, – робко предложила я. Заявка обретала новые смыслы и очертания, постепенно превращаясь из обычного спектакля в проект.
Эмма тут же одобрила идею улыбающимися смайликом и написала: – На сегодня – всё. Продолжим завтра.
– Ок, – ответила я и пошла на кухню, ставить чайник. В ожидании, когда вскипит вода, я подошла к шкафу выбрать, в чём завтра пойду на фестиваль. Критически осмотрев собственный гардероб, я решила остановиться на светло-голубом брючном костюме.
«Главное, есть карманы, куда положить телефон, и подходит к рюкзаку. Неброско и со вкусом», – раздумывала я о том, что ждёт меня завтра на фестивале.
Я помнила областной театр церемонным, с очередями в гардеробной и в буфете, с почтенными неторопливыми беседами в антракте. Пару раз мы выбирались с Димой, чтобы посмотреть гастрольные комедии.
Фестивальный театр был другим. Он сверкал яркими огнями и броскими афишами, такими огромными, что они закрывали колонны главного фасада.
А для любителей селфи на маленькой Театральной площади установили большое, в человеческий рост пластиковое сердце, и рядом – слово «Театр». От желающих сделать фото на память, как обычно, не было отбоя: люди нетерпеливо переминались в очереди, то и дело поглядывая на часы.
Павел уже ждал меня на ступеньках около деревянных резных дверей запасного выхода. Несмотря на холодные октябрьские сумерки и мелкий моросящий дождь, он был легко, но элегантно одет. Коричневые замшевые брюки, водолазка и спортивный пиджак выгодно скрывали его едва появляющийся животик.
– Ну, что, Вы готовы к новым знакомствам? – он подал мне руку, и мы прошли мимо охранника, который приветливо кивнул, едва взглянув на пригласительный билет.
В огромном белоснежном холле, покрытом мраморной плиткой, царила суета. Кто-то стоял в очереди в гардероб, держа в руках своё и чужое пальто; две женщины придирчиво рассматривали себя в зеркалах, другие – просто болтали у входа в ожидании друзей или знакомых, которые, естественно, задерживались. Всюду сверкали вечерние платья, мелькали агаты, топазы и янтарь, которого было особенно много.
– Пойдёмте, выпьем по бокалу вина, чтобы немного расслабиться и быть на одной волне со всеми, – предложил Павел, и, не дожидаясь моего согласия, направился к фуршетному столику.
Через пару минут я уже прогуливалась по холлу, попивая вино маленькими глотками, чтобы не опьянеть, и старалась не потеряться в толпе. Павел почти каждую минуту с кем-то здоровался, с кем-то просто раскланивался.
– Знакомьтесь, это Станислав, – он представил меня худощавому мужчине в возрасте. – Неплохой организатор, иногда занимается с детьми, ну и, конечно, гениальный актёр.
Станислав мило улыбнулся, поздоровался и, сославшись, что его ждут в другой компании, быстрыми шагами удалился.
– Вообще, самое главное – это познакомиться сейчас во время приветственного фуршета, – шептал мне на ухо Павел. – Потом будут скучные речи, спектакль про корову, а потом – банкет, на котором все разойдутся по компаниям. Так что, если не хотите смотреть белорусский спектакль, а он немного пресноват, то, поверьте, эти полчаса до начала будут самые важные для вас.
– Поняла, – прошептала я.
– Но крупная рыбка, с которой я хочу Вас познакомить, ещё не подошла, так что пока прогуливаемся, – сказал Павел и повёл меня к фотографиям актёров.
В моём кармане прожужжал сигнал телефона, я украдкой взглянула на экран – сообщение от Димы: «Продукты забрал, Тару тоже, буду завтра утром. На обратном пути зайди в магазин, купи продуктов».
Муж недолго ворчал, узнав, что на открытие фестиваля я иду одна. А потом радостно объявил, что тоже собирается на дачу к коллеге, в соседнюю Константиновку, отпраздновать новоселье.
«Интересно, а хоть хлеб дома остался?» – я задумалась, рассматривая фотографии актёров.
– Ах, Кира, Лариса, – воскликнул Павел, оборачиваясь и тут же представил меня двум актрисам: – Знакомьтесь, Елена, занимается инклюзивным театром.
– Как мило, – тут же защебетали женщины, всплеснув руками практически одновременно.
– А что вы делаете? – спросила Кира чуть низковатым голосом, с искорками любопытства в глазах.
Пока я рассказывала о нашей театральной студии и первых занятиях, Павел, извинившись и пробормотав: «Я на минутку», куда-то исчез.
После моего рассказа Кира и Лариса поведали о новой экспериментальной и весьма обсуждаемой постановке пьесы «Гроза» Островского.
– Будет ставить молодой режиссёр, кажется, с Урала, – восторженно, с горящими глазами делилась сплетнями Лариса. – Он с самим Бутусовым два года проработал.
Я уже с беспокойством оглядывала зал в поисках Павла, но он словно растворился в толпе. Мне ничего не оставалось, как дослушивать подробности новаторских идей молодого режиссёра и молиться, чтобы мой спутник вернулся побыстрее.
– Здравствуйте, – вдруг я услышала мужской голос рядом.
Я обернулась на звук и увидела семейную пару, которая подходила к нам.
– Анатолий Иванович, Алина Владимировна, здравствуйте! Какой фуршет замечательный, вино отличное! – воскликнула почтительно Лариса и тут же упорхнула с приятельницей прочь.
– Здравствуйте, – ответила я в некотором замешательстве.
Высокий худощавый мужчина с карими выразительными глазами, в полуспортивных брюках, правда, больше напоминающих трико, и свободной навыпуск рубашке нежно держал под руку невысокую хрупкую женщину в розовом вечернем платье с неприлично глубоким вырезом впереди, презрительно оглядывающую окружающих. Она надменно посмотрела на меня и принялась бесцеремонно разглядывать мой скромный костюм.
Мы стояли втроём. Неловкое молчание затягивалось.
– Анатолий, привет! – я с облегчением услышала голос Павла. – Везде тебя ищу. Алина, моё почтение, всё молодеешь.
Он с почтением поцеловал ручку женщины. Она кокетливо стрельнула глазами в его сторону и снова высокомерно посмотрела на меня.
– Саша, позволь представить тебе Елену, она занимается инклюзивным театром.
– Очень приятно, – улыбнулся высокий мужчина.
– Анатолий Васильев, – Павел продолжил знакомить нас, – директор областного театра. Его жена, Алина.
Я улыбнулась в ответ.
– Вот и познакомились, – резюмировал высокий мужчина и вдруг спросил: – А где вы занимаетесь?
– Недалеко, в Доме актёров. Уже несколько занятий провели, – пояснила я.
– Надо же, никогда бы не подумал, что наше областное правительство всё-таки решится выделить деньги на инклюзивный спектакль, – со скрытой горечью сказал Анатолий.
– Это частные деньги, – терпеливо пояснила я. – Может, ещё голландский фонд поможет. Сегодня отнесу им проект.
– Ну, уж точно не сегодня, – насмешливо фыркнула Алина и картинно взглянула на свои светло-розовые перламутровые часики.
– Конечно. На днях, – поправилась я, слегка покраснев, и секунду спустя пробормотала: – И правда, уже поздно, они не работают.
– Мы тоже когда-то пытались организовать такую студию при театре, для детей с ДЦП, – поделился Анатолий. – И даже провели несколько занятий. Наш Святослав Пацоев, знаете такого?
Я вежливо кивнула.
– Он ещё много играет, в основном в драмах, —продолжил Анатолий. – Так вот, Святослав начал заниматься с ребятами в свободное время, причём бесплатно.
– Волонтёрить? – подсказала я, слушая с любопытством.
– Да, – благодарно кивнул Анатолий – Ребята обожали эти занятия. Он с ними и движения, и речь отрабатывал, всё в игре. Но я не смог убедить правительство дать нам денег. А на голом энтузиазме далеко не уедешь, сами понимаете! – развёл он руками.
– Печальная история, – согласилась я. – Но, может быть, получится снова всё начать?
– Вряд ли. Мне в правительстве чётко сказали, что денег не будет, – Анатолий мотнул головой и, секунду подумав, внезапно воскликнул: – А ведь нас судьба свела!
– Ну, скажем так, у судьбы есть имя, – весело добавил Павел.
– Конечно же, Паша. Переезжайте-как вы к нам? – Анатолий, вопросительно посмотрев на меня, добавил: – И Алина будет куратором.
– Но у нас же глухие и слабослышащие дети, а не ДЦП, – возразила я в некотором замешательстве от неожиданного предложения.
– И всё же, давайте встретимся, – с жаром убеждал меня Анатолий. – Вот моя визитка. Обязательно позвоните.
Он достал из кармана небольшую чёрно-белую картонку и протянул мне.
– Спасибо, – пробормотала я с растерянной улыбкой.
– А теперь нам пора, – подтолкнула Алина мужа и громко добавила, надменно улыбаясь: – Гости не должны чувствовать себя покинутыми. Помните, как у Булгакова, на балу у Сатаны?
– Да, да. Нам нужно идти, – немного засуетился Анатолий.
В это время прозвенел звонок.
– Приятно было познакомиться, – сказал он на прощание и улыбнулся.
– Ну вот, с нужными людьми я Вас познакомил, теперь можно идти посплетничать с друзьями, – сказал Павел, довольный собой. – Пойдёте на спектакль?
Я отрицательно мотнула головой. Мне хотелось обдумать новое предложение. Но, пока Павел не ушёл, я всё-таки спросила:
– Так крупная рыбка – это директор театра? Ради него Вы меня позвали?
– Ну да, – удивился собеседник. – Поймите же наконец, областной театр – совсем другой уровень, другой статус. Святослав – отличный педагог, он даже в школе работал. А сейчас у вас что? Никому неизвестная студия в стареньком Доме актёра, ну, или где Вы там ютитесь!
– Там неплохо, даже есть зал! – воскликнула я.
– Вам виднее, – пожал плечами Павел. – Мне пора, хочу ещё с кое-с кем поболтать, пока второй звонок не прозвенел. В любом случае – я своё дело сделал, теперь Ваш ход. И не забывайте про домашнее задание!
Аккуратно, стараясь не попасть в забитую листьями лужу, я забралась на заднее сиденье такси. От выпитого вина и неожиданного предложения у меня кружилась голова. Мелкие капли дождя и осенний вечер размывали столбы, дома и деревья, мелькающие за окном машины.
Я проводила взглядом удаляющиеся огни такси и вздохнула полной грудью свежий холодный воздух. Пахнуло сыроватым запахом осени и прелых листьев. Слепые тёмные окна кухни и спальни смотрели на меня.
«Как там Дима? Наверное, весело празднует?»
Я стояла на крыльце и никак не решалась войти в дом, от которого так и веяло холодным одиночеством.
– Завтра же Дима вернётся, – повторила я вслух для храбрости и повернула ключ в замке. В двери что-то скрипнуло, неожиданно громко в сонной тишине.