Елена Весна
Второй раз всегда легче
Второй раз всегда легче.
Как же холодно зимой в этом проклятом интернате! Сара осторожно ступала босиком по ледяному полу, стараясь, чтобы её никто не услышал, но деревянные половицы всё равно предательски поскрипывали, и девушка то и дело останавливалась, испуганно озираясь. Впрочем, в коридоре было пусто. Все давно уже спали. Спала злобная ведьма директриса, мисс Оливер. Спали учителя и воспитанницы интерната. Спали слуги и лошади в конюшнях. Некому было увидеть Сару, некому было остановить ее.
Сара вышла из спальни в одной пижаме, и холод мгновенно вонзился в ее тело, словно острый нож. Впрочем, не такой острый, как тот, что она сжимала в руке.
***
Четыре месяца спустя.
– Что-то не так, дорогой?
Сара перестала взбивать подушки и внимательно взглянула на мужа.
– Живот болит, – натужно прокряхтел тот.
– Опять несварение, – сочувственно вздохнула молодая супруга. – Не нужно тебе было есть этот пирог с почками. Давай, милый, устраивайся поудобнее, сейчас принесу тебе порошки.
– Спасибо, дорогая, – граф де Клер, постанывая от боли, забрался на супружескую кровать и заворочался, укладывая поудобнее своё толстое, все в складках жира, неуклюжее тело.
Раздался громкий неприличный звук – у его сиятельства отошли газы, но Сара и бровью не повела. Граф был некрасив, лыс и, как уже говорилось выше, непомерно толст. Серые водянистые глаза утопали в глубоких глазницах, пухлые губы же, напротив, выдавались вперёд и складывались бантиком так, словно обладатель их собирался сию минуту чмокнуть кого-то в щеку. Увидев впервые будущего мужа, Сара содрогнулась от отвращения, и только строгое воспитание, данное ей родителями и закреплённое дорогим пансионатом, заставило её вежливо улыбаться и вытерпеть прикосновение мерзких влажных губ к своей руке.
На часах пробило одиннадцать. Сара аккуратно выдвинула ящик шкафа, где хранила белье и, пошарив рукой среди рубашек и панталон, нащупала маленький пакетик. Вызванная служанка принесла на подносе воду в графине, стакан и лекарство, которое прописал врач. Несварение желудка было делом обычным для мужа-обжоры: он постоянно нарушал диету, предписанную доктором.
– Спасибо, Бриджит, можешь идти.
Отослав служанку, Сара налила в стакан воды, насыпала порошки, свой и приготовленный аптекарем.
– Вот, милый, выпей, тебе скоро станет легче.
Граф угрюмо кивнул, выпил лекарство и откинулся на подушки. Сара присела рядом и стала поглаживать его по руке.
– Хочешь, я расскажу тебе одну интересную историю?
Граф недоуменно приподнял бровь.
– Как Шахерезада, – улыбнулась Сара. – Пока я рассказываю, боль утихнет и ты заснёшь.
Граф хмыкнул и неопределенно пожал плечами, что, по-видимому, означало согласие.
Он не был нежен с юной женой. В постели грубо наваливался на неё своим мерзким обрюзгшим телом, а получив желаемое, перекатывался на свою половину кровати и засыпал, нимало не интересуясь чувствами супруги. В их повседневной жизни граф был вежлив, но холоден, и сразу дал понять, что в их доме только один человек имеет право на собственное мнение, а жене следует соглашаться с мужем во всём, иначе ей может не поздоровиться. Однажды Сара позволила себе не согласиться с ним в каком- то мелком вопросе и в следующие две недели ей пришлось, выходя в свет, не снимать перчаток, чтобы скрыть синяки, оставленные раздражительным мужем на ее тонких запястьях.
– Жила-была на свете юная и прекрасная девушка, назовём её «О», – неторопливо начала Сара. – Отец её был благородный, но разорившийся дворянин. А мать – сестра милосердия. Наша героиня получила хорошее образование и смогла занять должность гувернантки в богатой семье. Она занималась с младшим сыном знатного рода – учила его музыке, французскому языку, истории.
А тем временем на каникулы в отчий дом возвратился старший сын и привез в гости товарища – некоего графа К, отпрыска такого же старинного и богатого рода. Граф К был не слишком хорош собой, и даже несколько тучен для своего возраста, но зато хорошо умел притворяться благородным джентльменом – уж этому-то его выучили старательные гувернеры. Увы, «благородному джентльмену» приглянулась юная гувернантка, и в ход пошли любовные записки в стихах, букетики цветов, тайно принесённые в ее комнату, и прочие обычные ухищрения ловеласов. Девушка была наивна и быстро попала в расставленные сети, но, когда обнаружились последствия греховной связи, молодой повеса повёл себя подло, заявив, что понятия не имеет, от кого гувернантка нагуляла ребенка. И хотя все понимали, что граф виновен, ему это легко сошло с рук. Как известно, благородные джентльмены не лгут. И не женятся на служанках. Граф К благополучно отбыл в свое родовое гнездо, а несчастную девушку с позором выгнали из дома. Обычная история в наши дни, не так ли? Мисс О пришлось вернуться в отчий дом. Вскоре она произвела на свет девочку. Отец мисс О, хоть и любил свою дочь, но принять незаконнорожденное дитя под свой кров не мог, и бедняжке ничего не оставалось, как только сдать малютку в приют, где та умерла спустя полгода от плохого ухода или может быть от простуды. В приютах, как известно, выживает только один из десяти детей.
Что же сталось дальше с бывшей гувернанткой? Её отец, пользуясь некоторыми связями и знакомствами, раздобыл для дочери новые рекомендации и, повелев ей скрывать от всех историю своей службы в знатном семействе, отправил её на этот раз работать учительницей в пансион для девушек. Там мисс О отлично себя зарекомендовала, в основном из-за чрезвычайно холодного и жестокого обращения с воспитанницами, которых она теперь люто ненавидела. Спустя десять лет ей удалось получить должность директрисы. Интересно, что именно в год её назначения на этот пост в пансион, среди прочих, поступила новая девочка – младшая дочь того самого знатного семейства, в котором наша героиня когда-то трудилась. Я буду называть эту девочку С. К счастью, родители С не узнали свою бывшую гувернантку, которая выглядела и держала себя теперь совершенно иначе. Как ты себя чувствуешь, дорогой?
– Болит, – жалобно пробормотал граф. – Даже больше, чем раньше.
– Ничего, скоро боль утихнет. Продолжим. Итак, директриса долгие годы пристально наблюдала за тем, как растёт юная леди. Она отмечала твердый и решительный характер мисс С, умение постоять за себя и может быть, даже некоторое упрямство. Когда С исполнилось шестнадцать, стало известно, что девочку собираются выдать замуж. По иронии судьбы, в женихи ей наметили того самого графа К, который теперь сделался толстым и весьма уродливым, но зато чрезвычайно богатым, ибо унаследовал все состояние своего отца.
Хотела ли юная С выйти за него? А никто не спросил. Кто в наши дни будет спрашивать юную деву, чего она хочет? Зато мисс О увидела для себя в этом отличную возможность отомстить. Мисс О ничего не забыла и никого не простила!
Директриса забрала из банка тысячу фунтов стерлингов, которую ей удалось скопить за время своей работы в школе и посулила эти деньги молодому красивому конюху, что служил в пансионе. План ее был таков: за эту сумму юноша должен был соблазнить юную мисс С, а затем тайно увезти ее из пансиона, чтобы впоследствии бросить, желательно беременную. Отличная возможность опозорить и семью девушки, и графа К. Ты ещё не спишь, дорогой?
– Нет, я слушаю, – пробормотал граф.
– Поначалу все шло гладко, как и задумывала мисс О – тайные свидания, жаркие поцелуи на конюшне, любовные записочки. И вот, наконец, конюх сообщает своей заказчице, что жертва созрела и готова бежать с ним хоть на край света.
Но тут вмешался его Величество случай. И… всё пошло наперекосяк. Наших любовников застала другая воспитанница пансионата, мисс Д – девочка вредная и завистливая. Она пригрозила мисс С, что всё расскажет директрисе и, несомненно, так бы и поступила, сорвав романтические планы С и меркантильные планы конюха, но тут вдруг… Только представь себе, несостоявшуюся доносчицу находят с перерезанным горлом!
Граф вздрогнул и испуганно посмотрел на Сару. Та, словно не заметив этого лёгкого движения, невозмутимо продолжала:
– Нелегко, должно быть, было юной С решиться на такое. Представь только, как она крадется во мраке ночи по пустынному коридору пансиона в одной только рубашке, сжимая в руке нож. Как, неслышно прокравшись в спальню, где спит та самая вредная девица, стоит над ней с занесенным ножом и думает, что не сможет, ни за что не сможет ударить. Первый раз убивать очень трудно. Но стоило только ей представить на секунду толстое мерзкое лицо человека, за которого её собирались выдать замуж, как сомнения покинули её и она вонзила нож в горло спящей подруге, а затем также неслышно покинула место преступления.
Никому и в голову не пришло обвинить её. Никто ничего не знал. Никто, кроме директрисы. Мисс О поняла, что недооценила характер своей воспитанницы, и тут же придумала новый план. Она вызвала к себе конюха и, вручив ему тысячу фунтов, приказала немедленно убираться вон из пансионата, а затем позвала к себе новоиспеченную убийцу.
– Я ошибалась в тебе, детка, – холодно сказала она девушке. – Оказывается, ты способна на многое ради своей цели. Буквально, на все способна.
– Я не понимаю вас, – скромно потупилась С.
– Ты вступила в преступную связь с Джеком, нашим конюхом, и собиралась бежать с ним, опозорив тем самым себя и всю свою семью. Ты убила мисс Д, чтобы та не могла помешать вам. Запомни, детка, я знаю всё, что творится в стенах этого интерната.
С подавленно молчала. Бледная, как мел, она неотрывно смотрела прямо в глаза директрисе, будучи не в силах ни признать свою вину, ни отрицать ее.
– Молодец, – покровительственно усмехнулась мисс О. – Сильный характер. Жаль только, что как и все девушки твоего возраста, живешь иллюзиями.
– Я не понимаю вас.
Тогда мисс О протянула ей бумагу с кривыми, кое-как написанными строчками. Вот что увидела в этой записке несчастная влюбленная девушка:
«Я, Джек Смит, сын Джона Смита, обязуюсь уехать из Честерфилда, никогда более не появляться здесь, и никогда не упоминать о своём знакомстве с леди С, которую я, по правде говоря, никогда не любил, а был с ней только по просьбе мисс О. За это я получил вознаграждение в тысячу фунтов от мисс О, в чём собственноручно расписываюсь.»
С выронила бумагу и закрыла глаза, из под закрытых век её потекли слёзы. Директриса спокойно уселась в кресло с высокой спинкой и терпеливо ждала.
Как ни была ни потрясена С, она все же, наконец, взяла себя в руки и, с ненавистью глядя на мисс О, выдохнула:
– Зачем?
– У каждой из нас свои цели, – тихо сказала та. – Ты послужишь моей цели, а сделаю так, что ты станешь навсегда свободной и богатой. Как ты думаешь, милый, что было дальше?
– Я…, – лицо графа было багровым, глаза смотрели испуганно. – Мне тяжело дышать.
– Так и должно быть, – улыбнулась Сара. – Именно так действует яд, который мне дала мисс Оливер. Ты ведь уже все понял, не так ли?
– Нет! – прошептал граф. – Этого не может быть. Ты все врешь! Скажи, что ты врешь! Ты же просто пугаешь меня, правда?
Он уже умолял, а сам силился встать с постели. Но тело, толстое, неуклюжее, не слушалось его. Сара захохотала как сумасшедшая.
– Помогите!
Сара перестала смеяться и, с ненавистью глядя в лицо мужа, тихим свистящим шепотом продолжила рассказ:
– Вот, возьми этот порошок, сказала мне мисс Оливер. Это простой наркотик, смертельная доза. Второй раз убивать будет легче. Граф, как я слышала, страдает несварением желудка. Неудивительно, при его образе жизни… Что, если однажды, когда благородный вельможа почувствует недомогание, его юная жена заботливо подаст ему лекарство, не забыв при этом растворить в стакане воды вот этот порошок без цвета и запаха. Граф заснёт, но уже не проснётся. Никто ничего не поймет, ты скажешь, что граф принял на ночь снотворное, и все подумают, что он выпил его слишком много. Все будут жалеть несчастную молодую вдову и втайне завидовать ее свободе и богатству.
– Помогите, – снова отчаянно прошептал граф.
– Поздно, дорогой. Я отослала всех слуг. Они спят в другом крыле. Даже если бы ты ещё мог кричать, тебя никто не услышал бы.
Граф неимоверным усилием перевернулся и упал с кровати. Делая судорожные рывки, он пытался доползти до двери. Сара снова захохотала.
***
– Ну, что? – мисс Оливер нетерпеливо и требовательно смотрела на девушку, одетую в скромное темное платье, выдававшее ее принадлежность к низшему классу.
– Я все сделала, как вы велели мисс. Подменила пакетик. Проследила за миссис де Клер. Я видела, как она насыпает порошок в стакан с лекарством.
– Отлично. Сможешь рассказать в полиции о том, что ты видела?
Девушка заметно испугалась:
– Не знаю, мисс. Как бы не вышло чего…
– Сколько я тебе заплатила, Бриджит, за то, что ты подменила порошок?
– Сто фунтов, мисс… Господи, такой грех!
Мисс Оливер достала из ящика стола большой полотняный мешок и, открыв его, продемонстрировала девушке содержимое. Глаза Бриджит загорелись жадным огнем.
– Получишь еще девятьсот, если будешь вести себя правильно. Когда полицейский спросит тебя, ты расскажешь, что миссис де Клер взяла из кладовой мышьяк, который вы держали там для того, чтобы травить крыс. И что ночью, когда ты принесла по ее просьбе воду и лекарство для графа, ты увидела, что она насыпает в графин какой-то белый порошок…Ты станешь богатой, Бриджит. Сможешь открыть свою лавку.
– А вдруг мне не поверят?
– Доктор сделает вскрытие и обнаружит в желудке графа мышьяк. Никто не усомнится в твоих словах.
Бриджит крепко зажмурилась. Она что-то лихорадочно шептала про себя. Мисс Оливер спокойно ждала: она не сомневалась в исходе этой внутренней борьбы.
– Я все сделаю мисс. Все, как вы велели!
– Не сомневаюсь, Бриджит.
***
Сара, одетая в черное траурное платье, задумчиво смотрела в окно. Хлопоты, связанные с организацией похорон, изрядно утомили ее. Скорее бы все закончилось! Полицейские почему- то не отдают тело и непонятно, на какую дату она должна договариваться со священником. И когда уже можно будет разослать приглашения, не говоря уже о прочих необходимых распоряжениях.
Из задумчивости её вывел дворецкий.
– Простите, что беспокою вас, леди. Какой-то мальчишка доставил конверт – написано «лично в руки мисс Саре Куинси, это ведь ваша девичья фамилия?
Сара, все еще пребывая в некоей прострации, разорвала конверт и принялась читать, не понимая смысла написанного. Дойдя до конца и увидев подпись, она вздрогнула, и принялась читать снова.
«Моя милая, любимая девочка. Не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь. Я полюбил тебя больше всей моей жизни. Но вот теперь, мне кажется, приходится с ней расставаться. У вас в интернате кто-то убил девушку. А меня схватили и обвиняют в убийстве. И хоть я каждый божий день твержу им, что я не причём, мне никто не верит. Шериф говорит, что завтра меня повесят. А я не виноват, клянусь честью, не виноват! Эта ведьма, ваша директриса мисс Оливер, это она сдала меня в полицию. Говорит, что видела, как я прокрался ночью в пансионат с ножом в руке! Врет, старая ведьма, клянусь Богом! Да вот только верят ей, а не мне. Видно, судьба у меня такая. Только и был в моей жизни один светлый миг – когда встретил и полюбил тебя, моя милая Сара. Завтра, на эшафоте я буду думать о тебе. А письмо моё тебе передаст мой товарищ по камере. Его взяли за мелкую кражу, так что уже через три месяца отпустят. Он найдёт тебя и передаст мой прощальный привет. Твой навеки, Джек Смит».
Сара положила письмо обратно в конверт и снова подошла к окну. Лёгкие снежинки кружились под фонарями, а потом медленно и плавно опускались на землю.
Дворецкий вежливо кашлянул. Сара обернулась.
– Будут какие-то распоряжения, миссис де Клер?
Сара кивнула. Она быстро подошла к бюро, достала гербовую бумагу и принялась писать.
– Доставьте это приглашение мисс Оливер. Я жду ее сегодня к вечернему чаю.
Дворецкий поклонился, взял из ее рук конверт и вышел из гостиной.
– Второй раз было легче, – тихо сказала Сара. – Ну а третий раз будет просто детской забавой.