Елена Владеева
Три подарка
Оказывается, быть доброй феей вовсе не такое легкое и приятное дело, как ей казалось прежде. И еще вспомнилась поговорка, которую она слышала у людей "Не хочешь зла – не делай добра." Но ничего, она отлежится, и волшебная сила к ней постепенно вернется, зато впредь будет наука! В это время скрипнула дверь, и в сторожку, извинившись, тихонько вошли гномы. Они принесли Фее букетик душистых ночных фиалок, чтобы ей приятней спалось, и дикого меду – он необычайно вкусный и полезный и должен подкрепить ее. Фея была очень тронута нежной заботой и снова от души благодарила своих новых друзей. Ей уже не хотелось плакать, она попробовала мед – действительно, вкусный! С наслаждением вдохнула аромат фиалок и сладко уснула.
Глава 5. Пробуждение
Наутро юная Фея проснулась почти здоровой, она легко вспорхнула с постели и вышла на крыльцо сторожки погреться на солнышке. Увидев Фею, гномы радостным хором приветствовали ее. А потом принесли лесных цветов и родниковой воды, чтобы она могла умыться, попутно рассказывая любопытные истории, которых у гномов не счесть. Вдруг послышались тонкие голоса, похожие на звук нежных колокольчиков. Это эльфы с озера, прослышав о болезни Феи, поспешили проведать ее и принесли цветочный нектар, собранный в лепестки – как только долетели с ним и поднялись в гору такие малютки! Эльфы несказанно обрадовали свою любимицу этой трогательной заботой, и Фея тысячу раз благодарила своих друзей. О том, чтобы ей попробовать летать, еще не могло быть и речи, но теперь она нисколько не сомневалась, что совершенно поправится.
***
Обойдя оконный переплет, солнечный луч заглянул в спальню и ласково скользнул на подушку. Вдова часовщика чуть приоткрыла глаза, и улыбнувшись, подставила лицо теплому свету. "Как хорошо! Снова жить захотелось."– и она размечталась о том, как проведет сегодняшний день. "Удивительно, сколько неожиданных забот прибавляется с появлением денег." – фрау Ларсен улыбнулась этой мысли. И правда, у нее уже наметилось несколько неотложных дел.
Во-первых, заказать в церкви панихиду по мужу – будь благословенна его память! Во-вторых, нужно сходить на рынок и наконец-то закупить вдоволь продуктов. Потом в бакалейную и кондитерскую лавки – сегодня она может побаловать себя хорошим чаем и сладостями! В-третьих, зайти в аптеку за ландышевыми каплями и мазью для ушибленного колена. Хорошо бы еще прибраться в доме, а то со всеми непрестанными тревогами она совершенно его запустила. И на дровяной склад нужно – у нее осталось всего несколько поленьев.
Но первым делом – сходить в церковь, и хорошо бы застать священника. А за корзиной для рынка можно потом вернуться. Или нет… все-таки сначала на рынок. Очень уж она изголодалась, и как только представит себе сдобные булочки с ванилью и корицей… Фрау Ларсен тотчас собралась и отправилась за продуктами. Когда она возвращалась с наполненной корзиной, из которой выглядывали бутылка с молоком, разные кульки и свертки, у самого дома ей встретилась соседка.
"О, фрау Ларсен! Сколько у вас покупок! Не сын ли ваш в гости пожаловал?" – улыбаясь, поинтересовалась она.
"Нет, от сына никаких известий… Но у меня радость, нашлось немного денег. Видно, муж хранил на черный день, это будет неплохим подспорьем."
"Как чудесно, фрау Ларсен! За вас можно искренне порадоваться! И что же, вы ничего не знали об этих деньгах?"
"Нет, совершенно случайно обнаружила. Муж ведь умер внезапно…"
"Ну вот, и пригодятся вам. Еще раз поздравляю!" – соседка снова улыбнулась и пошла к дому.
Фрау Ларсен быстро разобрала корзину с продуктами, потом, едва присев в кухне, съела целый крендель с абрикосовым джемом, кипятить чай было уже некогда, и заторопилась в церковь. Все получилось очень удачно, она застала их приходского священника и договорилась, что он отслужит панихиду перед вечерней службой. Вдова благодарно помолилась перед распятием, и успокоенная душой, пошла к знакомому аптекарю за лекарством. Муж когда-то был дружен с ним, и аптекарь частенько приходил к ним в гости. Сначала мужчины играли в шахматы, а потом они вместе пили чай и вели разговоры до позднего вечера. Но уже давно фрау Ларсен избегала прежних знакомых, мучительно стыдясь своей унизительной бедности.
"А-а, фрау Ларсен! Какая приятная неожиданность! Давненько вы ко мне не заглядывали, и я даже порадовался, что мои заботы вам не требуются. Хотя, конечно, очень рад вас видеть! Чем могу услужить?" – аптекарь, кажется, в самом деле ей обрадовался. "Душевно благодарю, что не забываете меня! Я тоже вас нередко вспоминаю, а теперь пришла за ландышевыми каплями – совсем не могу без них обходиться. И еще попрошу у вас какую-нибудь мазь – сильно ударилась коленом." Они неспешно обсудили с аптекарем и ее больное сердце, и лечение колена, а вдобавок он порекомендовал ей замечательную успокоительную настойку: "Вы будете спать безмятежно, как младенец!" И очень довольные беседой друг с другом, они тепло распрощались.
Только фрау Ларсен вошла в дом, она сразу почувствовала неладное. Что-то было не так, но что именно? Два оставшихся стула не на своем обычном месте, и вроде бы стол чуть-чуть отодвинут. Неужели в спальне рылись под матрасом на ее кушетке? Она оторопела. А когда увидела беспорядок на кухне, уже не осталось никаких сомнений, что в дом забрался чужой и пытался найти что-то, безжалостно обшаривая всю ее нищенскую обстановку. Без сил вдова опустилась на табурет. Опять перехватило дыхание, и потемнело в глазах… Она скорее вытащила из кармана капли и глотнула прямо из пузырька. Немного отпустило… И стали возвращаться мысли. Кто это мог быть? Она медлила, боясь признать то, что встало перед нею со всей ужасающей очевидностью – только соседка знала о ее неожиданных деньгах. Простой грабитель, несомненно, унес бы часы, единственную имевшуюся ценность. К тому же все в их городке знали, что красть в ее доме нечего, значит…
Хорошо, что фрау Ларсен, уходя на рынок, снова воспользовалась тайником за часами, и испуганно проверив его, убедилась, что мешочек с деньгами на месте. Долго она просидела на кухне в горьком оцепенении, тщетно пытаясь вернуть себе хоть каплю душевного равновесия. Хотела даже испробовать новую успокоительную настойку, но побоялась заснуть прямо в церкви. Ничего, она как-нибудь выдержит и эту подлость соседки. А который теперь час? Ох, надо же скорей идти в церковь, нельзя, чтобы священник ждал ее! Она оправила платье, покрыла голову стареньким черным кружевом и заспешила в церковь.
***
Тим открыл глаза и блаженно потянулся на своем ложе из стружек, покрытых холстом. Стружки оказались неожиданно мягкими и очень приятно пахли сосной. До чего же непривычно просыпаться так поздно! Солнце уже светило вовсю, заглядывая в широкое окно столярной мастерской, птицы по-весеннему заливались где-то совсем близко, жизнь обещала быть прекрасной! В приоткрытых дверях появился большой рыжий кот. Подняв хвост трубой, неторопливо и важно он обошел все вокруг, показывая чужаку – кто здесь хозяин, и подойдя к Тиму, изучающе посмотрел на него. На приветствие "кис-кис!" томно прищурил желтые глаза и коротко муркнул – позволил чужаку остаться, но гладить себя не позволил, такую честь еще надо было заслужить! Тим от души рассмеялся, очень ему понравился этот важный кот, и он подумал, что они скоро непременно подружатся.
Пришел столяр, принес большую кружку молока, ломоть хлеба и овечий сыр. "Представь, что я сейчас услышал! Этот ваш сапожник вконец озверел – он всем рассказывает, что ты его обокрал. И все из-за каких-то старых ножниц! Мне сосед только что рассказал, а мать еще раньше слышала от булочника. Это ж сплетня теперь по всему городу пойдет! Ты про золото не вздумай говорить пока, а то вообще не отмоешься, и я тоже буду помалкивать. Никто ж не поверит, что за починенное колесо можно заплатить такие деньжищи!" "Да мне и некому рассказывать…" Видно, счастью Тима не суждено длится больше часа. Но он и это переживет – главное, у него теперь есть деньги, и немалые! Прежде всего, надо выкупить шкатулку. Но что подумает антиквар, если до него уже дошел слух? А слухи в их маленьком городке распространялись мгновенно, как дурной запах… Однако робеть нельзя, ему надо научиться стоять за себя.
Старик антиквар, хоть и жил кротом в своей норе, но действительно, уже был знаком со слухами, Тим это сразу понял по его лицу. Впрочем, золотая монета оказала на него магическое воздействие, и шкатулка без вопросов переселилась в карман Тима, а старик, вздыхая, еще долго набирал ему сдачу. Потом Тим неторопливо, и это тоже было непривычно, прошелся по тихим улочкам, мимоходом приглядываясь к вывескам по обеим сторонам. Эх, хорошо бы открыть свою лавку! Но если он вложит деньги – ведь прежде надо закупить материал! – а дело не пойдет, то он останется ни с чем. А такой необыкновенный случай, как вчера, выпадает только раз в жизни, и ему нельзя просчитаться. Вот и еще одна лавка сапожника. Но он знал, что здесь шьют только самые дешевые башмаки для бедноты, а хозяин, говорят, такой же сквернослов, как у них. Так ничего и не высмотрев, Тим вернулся обратно. Придется и впрямь податься в шорники.
Столяр был занят работой, и ему требовалось освободить еще немного места около верстака. Они начали передвигать "постель" Тима поближе к стене. "Столоваться можешь у нас. Мать у меня, хоть и ворчунья, но готовит – просто пальчики оближешь! Опять же, дочка всегда у нее под приглядом, я ведь третий год вдовею, может слыхал? Но скоро будет нам повеселей, осенью женюсь." – и он хитро подмигнул Тиму. "На ком?" – спросил Тим, и не из любопытства, его ничуть не интересовала невеста столяра, а просто из вежливости. "Да ты, наверно, знаешь – Лотта, дочка портнихи с вашей улицы." По счастью, Тим в этот момент стоял в самом углу мастерской, в полутьме, и его лица столяру не было видно. "А-а…" – неопределенно протянул он, и взяв себя в руки, добавил: "Да, знаю их. Ну, ладно пойду, не буду тебе мешать."
Это в кузнечном деле хорошо, когда железо из огня – да в холодную воду. А живому человеку такого многократного окунания не выдержать, сердце-то не железное. На Тима внезапно нашло какое-то странное одеревенение и безразличие ко всему… Он сунул руку в карман и удивился шкатулке, которую он забыл вынуть – зачем она? Выходит, в то время, когда он трясся над грошами, чтобы купить ей подарок, Лотта уже была невестой столяра. Но странно, что Тим не умер от этой мысли и даже чувствовал в душе тайное облегчение, будто ослабили непосильную струну. И может быть, еще одно…
Воспоминание об удивительной вчерашней даме. Ее неземная красота то и дело возникала перед глазами, смягчая сердечную боль, и в этом не было ни малейшего предательства Лотты, как если бы он просто залюбовался нежным пролетающим облаком. Теперь его ничего здесь не держит, он уедет в большой город – там и работа найдется, он постарается разыскать своего друга, и ничто не будет напоминать о Лотте. И Тим шел, сам не зная, куда… А ноги, неподвластные печальным размышлениям, но верные давней привычке, привели его к церкви. Он немного постоял у ограды. Припомнил все глупые свои надежды… и вошел.
***
Выйдя от нотариуса Анни, как во сне, дошла до маленького сквера и присела на скамейку, ей надо было прийти в себя… В руках она сжимала плотный пакет с документами. Оказалось, что мама оставила ей сумму, достаточную для того, чтобы скромно, но безбедно прожить лет двадцать! Анни все еще не могла привыкнуть к своему новому положению, что она теперь может ни от кого не зависеть, и временами ей чудилось в этом что-то сверхъестественное, даже греховное, или вдруг мерещилась каверзная ошибка нотариусов. Она отрешенно смотрела на клумбы с тюльпанами, на кусты расцветающей сирени, на детей, со смехом играющих на дорожке мячиком. "Может, и у меня когда-нибудь…" И эта простая мысль стала возвращать ее в реальность – лицо оживилось, и глаза заблестели радостью: "Значит, я теперь совершенно свободна? Ангел мой, мамочка, как же мне благодарить тебя? Ты второй раз подарила мне жизнь!"
Анни нежно погладила пакет с документами и прижала его к груди. Ей захотелось скорей рассказать о своем счастье любимой крестной, она заторопилась к выходу из сквера, и потом, когда шла по улице, ее будто несли легкие радужные крылья, и поношенные башмачки буквально порхали над землей. А вокруг благоухали цветущие яблоневые сады, теплый ветерок подхватывал и кружил лепестки, а земля под кленами была, словно ковром, усыпана мелкими желтыми цветочками. Даже природа радовалась вместе с ней!
Анни почти вбежала в швейную мастерскую. Девушки подняли сосредоточенные, утомленные лица, но увидев сияющую Анни, тоже заулыбались, и только Лотта небрежно кивнула. А фрау Марта, резавшая атласную ткань, чуть взглянув на ее, сказала довольно сухо: "А… Нашлась пропажа." И сразу радость Анни сжалась и погасла, а всего минуту назад ей казалось – счастье так необъятно, что можно поделиться им с целым городом. Крестная закончила кроить и повела Анни в примерочную. "Пойдем, расскажешь про свои чудеса." В комнату не пригласила и угощать пирогом не думала. Снова пришлось повторить удивительный разговор с приезжим нотариусом. "Ну что ж, я очень за тебя рада. " – неожиданно холодно сказала крестная.
И тут Анни не выдержала: "Тетя Марта, вы на меня до сих пор сердитесь, но я, правда, никак не могла прийти вчера, я же Лотте все объяснила! Но я и сегодня еще успею помочь вам! А вечером только сбегаю домой за своими вещами."
"Не торопись, Анни…" – остановила ее фрау Марта – "Видишь ли, теперь мне будет неловко взять тебя к себе. Скоро все в городе узнают про твое наследство – ты же знаешь, как быстро разлетаются слухи – и это может быть неверно истолковано, меня могут заподозрить в корысти."
"Да что вы, тетя Марта! В чем тут может быть корысть?"
"Ты еще мало знаешь людей, Анни." – очень твердо сказала крестная, как ножницами отрезала.
"Значит… вы не хотите, чтобы я у вас жила, тетя Марта?" – глаза Анни вмиг наполнились горячими слезами…
"Постарайся понять меня. И со временем ты убедишься, что это и для тебя лучше. Ты ведь легко сможешь теперь…"
Но Анни не дослушала, чувствуя, что слезы вот-вот польются из глаз… Не попрощавшись, она выбежала из мастерской, сама не зная куда…
А фрау Марта осталась сидеть на маленьком диване в примерочной, задумчиво потирая лоб рукой. Она честно пыталась объяснить самой себе, что с ней происходит, и почему так резко оттолкнула любимую крестницу. По правде говоря, она чувствовала себя обманутой. Разумеется, дело было не в старых платьях Лотты, которые она отдавала Анни, и времени, потраченном на ее обучение шитью, но все же червячок необъяснимого сожаления точил ей душу. Мари, ее лучшая подруга с детства, ничего не сказала о деньгах, завещанных Анни, и даже умирая, не захотела довериться ей. А теперь обида на Мари странным образом перенеслась на ее дочь.
