Елена Владеева
Три подарка
Была и еще одна причина, из-за которой фрау Марта раздумала поселить у себя Анни. Она вдруг стала опасаться, что ее неожиданное приданое может переманить возможных женихов Лотты. Конечно, ее дочь не в пример красивее Анни, но все же лучше не рисковать. Почему-то завидные женихи не слишком обивали их порог, а если тут еще появится Анни со своими деньгами… Хотя недавно к Лотте посватался один человек – вполне обеспеченный. Но вдовец и с дочерью, на целых пятнадцать лет старше. Они подумали и почти ответили ему согласием. Конечно, замуж надо выходить за молодого, чтоб не остаться потом вдовой с маленькими детьми, как она сама. Но не принимать же всерьез прыщавого сына булочника, того нагловатого приказчика из лавки или подмастерье сапожника, который по воскресеньям ходит за Лоттой, как пришитый. Он симпатичный малый, но ведь без гроша за душой и таким помрет. Спору нет, с Анни как-то нехорошо получилось. Но у меня своих забот выше ворот! И Луиза подрастает – еще одна головная боль…
***
Анни шла по улице, низко опустив голову, чтобы не так заметны были ее заплаканные глаза. Как же это случилось, что в один день ее лишили своей любви двое самых дорогих ей людей – крестная и Лотта? Анни уже свернула к дому, но чувствовала, что не может возвратиться в таком состоянии. Да еще вспомнился разговор сегодня утром за завтраком. Отец начал рассказывать о своих планах, чего раньше не было – мол, дела идут неплохо, и он задумал купить еще один фургон и пару лошадей. Но сразу выложить такую сумму будет трудновато. И он очень надеется, что Анни теперь не откажется ему помочь…
А мачеха сразу же слащаво пропела: "Ах, наша дорогая Анни – сама доброта! И конечно, она захочет помочь отцу." Анни замедлила шаги… точнее, ноги отказывались идти домой. В чужой, враждебный дом. Она печально добрела до маленького сквера, где сидела еще недавно, свыкаясь со своим новым счастьем. А теперь… Куда ей деться теперь? Анни обреченно присела на скамью. В этот миг ударил церковный колокол. Потом еще… и еще… Прозвучало несколько печальных одиноких ударов.
В церковь! Ей надо пойти к их старому приходскому священнику и попросить у него совета. Он суровый на вид, но кажется, в душе очень хороший человек, во всяком случае, он не слишком благоволит к мачехе, это говорит в его пользу, и Анни он знает с детства, даже крестил ее. Может быть, он позволит ей прислуживать при храме и первое время ночевать в каком-нибудь чуланчике. Или подскажет, где найти хорошую женщину, у которой можно снять комнатку, чтобы она никому не была в тягость. Сама Анни мало с кем в городе была знакома, мачеха почти никуда не отпускала ее от себя. Анни с решимостью отчаяния пошла к церкви, а колокол все продолжал отсчитывать одинокие удары, значит, там шла поминальная служба. Она пока тихонько подождет в уголке. В приделе церкви Анни сразу обнял такой умиротворяющий полумрак, что на миг показалось – ее житейские горести не посмеют переступить этот порог. У алтаря и перед распятием подрагивали золотистые огоньки свечей, священник вполголоса читал молитвы, совершая обряд, и мальчик прислуживал ему. Церковь была пуста, только на передней скамье сидела пожилая женщина в черной кружевной наколке.
Глава 6. Встреча
Анни смотрела на седую женщину в трауре, сидевшую на передней скамье, а думала о своей умершей матери, и о том, что когда-нибудь сама будет так же сидеть, поминая… Кого? Ей некого поминать, кроме мамы. Теперь даже любимая крестная и Лотта не хотят знать ее, и она не могла поверить, что все это произошло из-за денег. Послышался звук приоткрываемой двери и осторожные шаги, Анни незаметно оглянулась. Вошел высокий парень и сел немного позади, через проход от нее. Она сразу его узнала, это был обожатель Лотты, которого однажды она показала ей на воскресной службе и о котором со смехом потом рассказывала. Анни запомнились тогда его глаза, они были точь-в точь, как у Дика, когда он долго не видел свою хозяйку. Как странно, что именно он зашел сейчас в церковь, наверно, и у него что-то случилось. А Лотта так же, как этого парня, теперь не хочет знать ее, Анни. Слезы вдруг покатились из глаз…
Украдкой она достала носовой платок и отвернулась к стене. Мелькнувший краешек белого платка вывел Тима из оцепенения. Он взглянул в ту сторону, и девушка показалась ему знакомой. Да, конечно, это была подруга Лотты, изредка по воскресеньям она сидела рядом с ней. И Тим еще раньше удивлялся тому, что они подруги, настолько девушки были несхожи между собой. У этой черты лица были мягче и нежнее, чем у Лотты, и вся она казалась очень хрупкой и беззащитной. Плачет тихонько… И в такое время пришла в церковь, видно, у нее несчастье.
Панихида закончилась. Седая женщина подошла к священнику, он что-то ласково ей сказал и благословил. Потом она с трудом опустилась на колени перед распятием и помолилась, а когда хотела встать, вдруг с тихим стоном повалилась на бок. Священник, уже уходивший в боковую дверь, обернулся, а Тим и Анни одновременно побежали к женщине. Анни, хотя и очень испугалась, кинулась рядом с ней на пол и приподняла ее голову к себе на колени, а Тим старался поддержать под плечи. Священник кликнул мальчика-служку, и тот мигом принес пузырек с лекарством, которое всегда держали наготове для подобных случаев. Священник с ложечки дал женщине капли, и стоя над ней, читал молитву.
Через несколько минут она приоткрыла еще непонимающие глаза и слегка пошевелила рукой. "Что со мной… Я упала?" – "Да, наверно, голова закружилась. Но вам дали лекарство, и скоро станет полегче." Женщина снова бессильно закрыла глаза. Так прошло еще немного времени, она посмотрела уже осознанно и попыталась встать. Втроем они помогли ей подняться, довели до ближней скамьи и усадили между Тимом, на плечо которого она сразу уронила голову – так еще была слаба, и Анни, ласково гладившей ее руку. Но вскоре ей стало гораздо лучше, и непрестанно благодаря и извиняясь за причиненное беспокойство, она сказала, что теперь уже сможет дойти до дома, ведь она живет совсем близко. Но Анни и Тим, разумеется, не позволили ей идти одной, и поддерживая с двух сторон под руки, пошли провожать.
Доведя женщину до самого дома, помогли подняться на три ступеньки крыльца и уже стали прощаться, но ей так не хотелось расставаться с прекрасными молодыми людьми, что неожиданно для себя она пригласила их зайти в гости и выпить чаю. "Теперь мне ведь есть – чем угостить. И несколько поленьев еще осталось. Конечно, они вежливо откажутся – много ли интереса им сидеть с больной старухой?" Но, к ее приятному удивлению, они с радостью согласились. Хозяйку пока уложили отдохнуть в спальне, а сами занялись хозяйством.
Увидев бедность дома, они понимающе и сочувственно переглянулись, но войдя в кухню, где лежали разные вкусные вещи, немного успокоились. Пока Тим ходил за водой на колонку, Анни уже растопила печь, и стала накрывать на стол. А Тим еще решил подмести в кухне, по давней привычке всех мальчишек в учении. Когда все было приготовлено, они пригласили хозяйку к столу. Войдя в комнату, она восхищенно ахнула: "Деточки мои! Да вы настоящий праздник мне устроили! А я ведь даже не знаю, как вас зовут? Я – фрау Ларсен, вдова часовщика." "Я – Анни." "А я – Тим."
"Как же я вам рада! Теперь давайте скорей пить чай!" Тим принес из кухни табурет, и они уселись за стол, оказалось, что все трое ужасно голодны. Фрау Ларсен заботливо угощала своих новых друзей, а потом, по обыкновению всех пожилых людей, пустилась в разговоры и воспоминания о своей жизни… Она так давно не с кем не разговаривала по душам! О покойном муже, о пропавшем где-то единственном сыне, о том, как она настрадалась за последние годы и даже о попытке ограбить ее – этим молодым людям фрау Ларсен совершенно доверяла. Не раз ей пришлось останавливаться, чтобы утереть невольные слезы, и Анни тихонько всхлипывала, слушая печальный рассказ, и даже у Тима покраснели глаза. Потом фрау Ларсен захотелось немножко узнать и о них. Тим рассказал о своей несчастной матери и о жизни у сапожника, только о Лотте, конечно, не упомянул ни словом. Анни, вздохнув, посетовала на мачеху и сестру – так нелегко ей пришлось после смерти мамы.
"Бедная девочка! Как же ты настрадалась с самого детства…" – сочувственно воскликнула вдова и погладила ее по голове.
"Не печальтесь, фрау Ларсен! Это уже в прошлом, теперь все будет хорошо!" – и Анни рассказала о чудесном появлении нотариуса и о завещании, – Мне бы только найти дешевую маленькую комнату." – и они вдруг посмотрели друг на друга…
"Конечно, Анни! Зачем тебе что-то искать и платить деньги? Живи у меня, комнатка сына свободна! Она очень мала, буквально – детская, но зато окно выходит в сад, по утрам светит солнце, и вообще в ней очень уютно." Задохнувшись от счастья, Анни прижала руки к груди: "Фрау Ларсен, как мне благодарить Вас! Тогда позвольте я сразу сбегаю домой за вещами, чтобы уже больше никогда не видеть мачеху!" Она вскочила со стула, чмокнула фрау Ларсен в порозовевшую щеку, и выбежала из дома – только башмачки застучали по ступенькам.
***
"Удивительный день сегодня! Столько в него вместилось…" – растроганно произнесла вдова, в задумчивости водя пальцем по щербатому краю блюдца. "И нужно обязательно купить новые чашки, раз у меня появились такие милые гости!" – она ласково улыбнулась Тиму. В это время часы стали отзванивать семь часов, и Тим подошел к ним поближе, чтобы полюбоваться райской птичкой – она как раз выпорхнула из своей башенки.
"Какой необыкновенный мастер был Ваш муж! И знаете, ведь в сапожной лавке тоже есть часы его работы – с маленькими деревянными фигурками сапожников. И они одеты, совсем как настоящие, даже в фартуках!" Еще отец нынешнего хозяина купил эти часы для развлечения заказчиков, пока кто-то ждал примерки или мелкого ремонта. Когда часы начинали звонить, сапожники постукивали молоточками по крошечным башмачкам, и на душе у Тима сразу веселей становилось. "Да, я прекрасно помню эти часы! Видишь, у нас неожиданно оказались общие знакомые. – фрау Ларсен снова улыбнулась ему – А у тебя хороший вкус, Тим! И довольно редкий среди мужчин."
Тим вдруг тяжело вздохнул и опустил голову… Фрау Ларсен обеспокоенно посмотрела на него. "Знаете, фрау Ларсен, коль уж Вы похвалили мой вкус… Я хочу показать одну вещь… подарок – что бы Вы о нем сказали?" Он вытащил из кармана шкатулку и поставил на стол. Фрау Ларсен громко ахнула и прижала руку к сердцу, а другую, дрожащую, протянула к шкатулке… Тим испугался, что ей снова плохо, но она молча покачала головой. Пальцы ее точным, привычным движением тронули потайную кнопку, именно там, где показал ему антиквар – на нижнем правом уголке, и крышка открылась с мелодичным звуком.
"Значит, это Ваша шкатулка?" – Тим сразу все понял.
"Да, мой мальчик… Это подарок мужа на рождение нашего сына."
"Какое счастье, что теперь она к Вам вернулась! Я как только ее увидел, меня прям в сердце толкнуло, но не понял – что…"
"Благодарю тебя, мой дорогой! Ты не представляешь – какую радость подарил мне! Но она ведь очень недешево тебе, верно, обошлась?"
"Об этом даже не думайте! Мне в сто раз важнее, что я с Вами встретился."
Фрау Ларсен благодарно обняла Тима и снова предалась воспоминаниям, а Тим слушал ее, подперев голову рукой. И у него могла быть такая добрая бабушка или тетушка. Часы пробили половину восьмого. Фрау Ларсен обеспокоенно проговорила: "А что же Анни все не идет? Не случилось ли чего, не задержала ли ее мачеха? Ты бы сходил к ее дому, посмотрел, что у них там? А может, и по дороге ее встретишь."
Тим внезапно смутился: "Да я и сам думал… Но не знаю, где она живет."
"Как не знаешь?" – изумилась фрау Ларсен – "Разве она не твоя невеста?"
Тим стал совершенно пунцовым. "Нет, мы только сегодня познакомились."
"Как?! Не может быть! А я-то, глядя на вас, радовалась, все думала – какая прекрасная пара! Ах, как жаль, но…"
Раздался тихий звон колокольчика, и Тим побежал открыть дверь. На крыльце стояла запыхавшаяся, радостная Анни с ребенком на руках и клетчатым узелком, а рядом сидела большая собака, похожая на светлую овчарку. Тим даже невольно попятился от неожиданности.
"Это Анни?" – крикнула из комнаты фрау Ларсен.
"Да, Анни… с ребенком." – голос Тима почему-то стал хриплым. Анни весело засмеялась и повернула куклу к нему лицом.
"Ой, а мне показалось…" – он и сам удивился, что у него так отлегло от сердца.
Не расслышав, фрау Ларсен вышла в прихожую. "Ой, кто это у нас?"
"Мой друг Дик. Вы разрешите ему пожить во дворе? Я никак не могла его оставить, он заплакал, когда я уходила." – Анни, сжав руки, просительно смотрела на фрау Ларсен, а Дик, глядя умными глазами, приветливо завилял хвостом.
"Ах, какая замечательная собака! Ну, входите скорее в дом! И ты, Дик, заходи!"
"Да он привык жить в конуре, в дом ему нельзя было."
"Ничего-ничего! Во дворе у меня негде, поживет пока в прихожей, сейчас что-нибудь ему постелим."
Дик вошел и вежливо прилег у двери. "Вот и хорошо. Будешь охранять нас от незваных гостей."
"В этом можете не сомневаться, фрау Ларсен. Дик – отменный сторож!"
Они вернулись в столовую, слушая торопливый рассказ Анни о ее побеге из дома, который, впрочем, обошелся без происшествий. Снова поставили вскипятить чайник и только хотели продолжить угощение, как опять раздался звон дверного колокольчика, тем более резкий, что он был совершенно неожиданным в столь позднее время. Все испуганно вздрогнули и вместе вышли в прихожую, Анни спряталась за спиной фрау Ларсен, вцепившись в ее руку. Дик вскочил, насторожив уши и весь напружинившись…
Тим с опаской отворил дверь. Раздался общий возглас радостного изумления! И нежным серебристым эхом отозвался в маленьком доме… На пороге стоял высокий, дочерна загорелый человек в морской куртке. Выхватив глазами изумленное лицо матери, он просиял неловкой от шрама улыбкой, и прихрамывая, шагнул ей навстречу…
