Елизавета Домина
Жаркий фермер. Битва за хозяйство
Глава 1
Знойный вечер клонился к ночи. За окнами скоростного поезда мелькали низкие крыши деревенских домиков. На столике двухместного купе чайная ложка побрякивала о грани стакана. Лучи закатного солнца освещали аппетитные бока запеченной курочки на тарелке. Три яйца, перья зеленого лука и пара кусочков бородинского хлеба дополняли натюрморт. Сервис в современных поездах отличается от тех далёких времён, когда Людмила Витальевна путешествовала в плацкартах поездов с объёмными клетчатыми сумками. В прошлом, дабы избежать нищенского существования, пришлось перепрофилироваться в челночника. Она была просто «Люськой», а сейчас, вглядываясь в своё отражение в зеркале на двери купе, женщина с грустью отметила новые морщинки ‒ участки голодной кожи, жаждущие инъекций ботекса, в её понимании. Хотя, что уж там исправлять, если и есть кавалеры, то чаще это молодые подчинённые, стремящиеся взлететь по карьерной лестнице через флирт с ней ‒ руководительницей рекламного агентства. Жаль, что не ценила она по молодости красоты своей и очарования, а всё бежала куда-то, лишь бы прокормить своих детей и первого мужа, который благополучно отлеживался на диване в те годы, оправдываясь безработицей в стране.
Дети выросли, трёх мужей сменила, только вот счастья женского так и познала успешная бизнесвумен. Вот и сейчас, пришлось отказаться от заранее приобретенной путевки на Кипр и мчаться по железной дороге на помощь своей двоюродной тёте Тоне, которую срочно госпитализировали, а хозяйство осталось без присмотра. Людмила не особо любила вояжи в компании посторонних, поэтому выбор пал на выкуп билетов в двухместном купе люкс. Она бывала в деревне у тёти в юности и примерно представляла, что ожидает её и это удручало. Люся села за столик, задумчиво треснула яйцом по поверхности. Длинные красные ногти с трудом справились с задачей отковырять скорлупу от белка. Она понимала, что подспорьем такие ноготки не будут и в огороде, за которым придётся ухаживать. Свободного времени в расписании у мастера по маникюру не нашлось, а идти к непроверенным специалистам желания не было. План нанять кого-то из деревенских для сельской деятельности казался ей беспроигрышным. Раз уж сложилось так, что придётся провести какое-то время в захолустье, то пусть в радость будет местным жителям, что приехал мешок с деньгами, который сам копаться в земле не желает и готов за это платить.
Она надеялась, что поездка в поезде вызовет в ней радость от ностальгии, но, сколько бы ни силилась погрузиться в романтику стука колёс, лишь нервно поглядывала на часы в расчёте времени до пункта назначения и заедала стресс. Лучше бы на самолёте полетела, нет же, вспомнить молодость захотела.
Дородная проводница постучала в дверь, учтиво напомнив, что в три часа ночи зайдёт разбудить пассажирку за полчаса до станции. Люська отблагодарила женщину хрустящей купюрой, скинула с себя махровый халат и отправилась в душ. Разве могла она много лет назад, кляня судьбу за тяжесть сумок с товарами, представить, что сможет себе такое когда-то позволить? Одна в купе, есть и санузел, и гостиная, и все необходимое для комфорта.
Расположившись удобно на кровати, открыла страницы любовного романа, купленного на вокзале в ожидании рейса. Как водится в подобных изданиях, мужчина-мачо влюбляется в обычную девушку-простушку и готов к её ногам сложить весь мир. Людмила с грустью задумалась на середине книги, понимая, что ей уже такой роман не светит, надо отдать должное автору: пусть сюжет был прост, но эротические сцены бодрили. На минуту Людмила огорчилась, что секса-то в поезде у неё никогда не было, а тут вроде и все условия, только потискать её некому. От этих шальных мыслей вновь проснулся голод, она с пылкой страстью впилась в тушку курицы, жадно оторвав ножку. Подавляя волнение, Люся напряжённо пережевывала пищу, размышляя о своей горестной судьбе. Рабочая группа в ватсапе клацала надоевшими сообщениями. Решившись впервые за долгое время прервать этот поток ненужных оповещений, пассажирка уверенно активировала режим «без звука». Вернулась к чтению. Когда за окнами замелькали вспышки придорожных фонарей, веки её устало сомкнулись. Казалось, прошло совсем немного времени в беспокойном сне, стук в дверь прервал дрёму.
– Людмила Витальевна, мы подъезжаем. Вам скоро выходить.
Люся наспех почистила зубы, сонно поводила по белой шевелюре расчёской, облачилась в белый спортивный костюм и кеды. Утрамбовала в чемодан вещи и остатки еды. Остановка всего пять минут, чтобы не пропустить станцию, она заранее вышла из своего купе. В тамбуре в ожидании выхода суетливо ютился сомнительного вида пассажир с тремя огромными сумками.
– Мужчина, здравствуйте. Позволите мне первой выйти на перрон? У вас багаж, я могу не успеть! ― кокетливо обратилась она к хмурому попутчику.
– Здравствуйте, ― ссутулившийся мужчина окинул Людмилу Витальевну оценивающим взглядом. ― Так если вы не успеете, то и я не успею, какая разница, кто первый выйдет?
– Простите, но как, какая разница, я с чемоданом быстрей выйду. Это у вас сумок много.
– И что теперь? Стой и жди.
– Хамло, ― не сдержалась она, рванув за ручку чемодана, последовала через соседний вагон в другой тамбур.
– Курица тупая, ― крикнул вслед он.
Лишь когда Люся дошла до середины вагона, задумалась: не все двери открывают на станции ночью. Пришлось вернуться.
Проводница вошла в тамбур, окинула взглядом багаж пассажира.
– Мужчина, даму вперёд пропустите! ― тоном, не терпящим возражений, заявила она, обернувшись, подмигнула Людмиле Витальевне.
– Ещё одна, с чего это я её пропускать должен? ― упрямился он.
– Оставить пререкания. Людмила Витальевна, проходите. ― Отодвинув пассажира в сторону, проводница шагнула к двери, ожидая, когда Люся последует за ней.
– Феминистки хреновы, ― процедил он сквозь зубы.
Поезд дрогнул и замер. По инерции Люся отшатнулась, телом прижав к стене бунтаря.
– Простите, ― злобно выдавила из себя.
Свежесть ночи ворвалась в тамбур из открытых дверей.
– Что за мужики пошли? ― возмутилась проводница, подав с перрона руку пассажирке.
– Ой, не говорите, ― кряхтя, стаскивала за собой чемодан Люся.
Упрямец, сложив руки на груди крестом, горделиво задрал подбородок, глядя на женщин сверху.
– Дамочки, не задерживаемся, в сторону отходите.
Первый увесистый тюк шлёпнулся на потрескавшийся асфальт, едва не задев ошеломлённых женщин.
– Спасибо вам, ― кивнула Люся проводнице на прощание. ―Непростая у вас работа.
– Этот ещё нормальный, иногда такие попадаются, что охрану вызывать приходится и высаживать. Напьются и дебоширят, покоя не дают.
– Берегите себя, ― попыталась поддержать её Людмила Витальевна.
– Вы тоже, ―махнула та в ответ, поднимаясь в вагон.
Людмила оглянулась по сторонам. Сколько лет прошло, а станция почти не изменилась. Всё те же тусклые фонари, лишь фасад здания станции выкрасили в светлые тона, да лавочки поставили у входа. Ощущение, будто не по железной дороге прокатилась, а на машине времени. Вокруг ни души, здание станции закрыто. Людмила Витальевна по узкой тропке вышла на площадку перед вокзалом. От пустующей улицы всё сжалось внутри. Достала свой смартфон, открыла приложение для вызова такси. Сзади по асфальту шуршали сумки скандалиста. Приложение, как назло не работало, зона покрытия сети лежала пустыми чёрточками. Поводив смартфоном по сторонам, она тщетно пыталась найти точку, где будет связь, но чуда не произошло. Обречённость объяла ужасом: как же заранее не подумала, что связь может отсутствовать и не заказала машину к прибытию поезда у местных служб такси.
Попутчик дотащил свою ношу до лавки, расположился удобно, расставив широко ноги. Достал из кармана пачку сигарет, закурил.
Люська почувствовала, как лёгкая дрожь ‒ предвестник паники, пробежала по телу.
– Мужчина, вы не подскажите, как отсюда можно такси вызвать? ― подавив гордыню, громко спросила она.
– Ночью никак! ― Выпустив облако дыма, он с видом победителя отбросил в урну окурок. ― Спят все, заранее надо было договариваться.
– А как же? ― Людмила Витальевна с недоумением захлопала ресницами.
– Станция в шесть откроется, там вам подскажут как.
Издали послышалось цоканье копыт. По дороге катила телега. Приблизившись, кучер ловко натянул удела. Колеса повозки заскрежетали о придорожные камни, вздымая столб пыли.
– Санька, ты чего это припозднился? ― Поднявшись с лавки, попутчик подошёл к извозчику, пожав руку, похлопал по плечу.
– Да ладно тебе, всего-то на десять минут задержался, ― не скрывая интереса, Санька посмотрел в сторону Людмилы. ― А ты чего, не один, что ли?
– Один! Эта не с нами. ― Мужчина подтащил свои тюки, складывая их на сено в кузов.
– Пропадет ведь одна здесь ночью. ― Не сдержался кучер.
– Такая точно не сгинет. ― Отряхнув ладони, попутчик хмуро посмотрел на Людмилу, которая от безысходности готова была рыдать. ― Уняла спесь свою?
– Уняла, ―виновато пробормотала Люська.
– Ехать тебе куда?
– Мне в Пыхушино, ― с надеждой в голосе ответила она.
– О как! А к кому это ты туда? ― Мужчина склонил голову набок, приподняв бровь.
– К тёте двоюродной, заболела она.
– К Антонине что ли? ― Санька оживился.
– Да, а вы откуда знаете?
– Так деревня-то у нас небольшая, все друг друга знают.
– Санька, погодь. ― Попутчик подошёл к Людмиле вплотную. ― Тётя, говоришь? ― уставился на Людмилу пристально.
– Тётя.
– Люська, наводчица, ты, что ли? ― мужчина скривился то ли в улыбке, то ли в удивлении.
Людмила Витальевна нахмурилась, перебирая в памяти деревенских друзей детства.
– Толик Жиробасина? ― с неловкостью протяжно произнесла.
Звонкий шлепок по плечу едва не откинул Людмилу в сторону.
– Узнала? Вот ведь шельма! ― Толик засмеялся громко, теребя за плечи ошарашенную подругу детства. ― Идём, подкинем тебя с ветерком.
Люся не знала как себя вести в такой ситуации, в детстве они с деревенскими мальчишками бегали по окрестностям и хулиганили. Своё прозвище «наводчица» получила она за то, что знала всегда в округе, когда у кого деревья плодовые поспевали и как-то раз к деду Никифору привела они вишню обрывать, а тот сторожем работал на колхозных полях. Выследил, вышел на крыльцо с винтовкой, ребятня врассыпную, а Толик из-за веса своего бегал не быстро. Вот и получил порцию соли аккурат в пухлый зад. Жиробасина потом в тазу с тёплой водой у тёти Тони отсиживался, она то, узнав все обстоятельства дела, первая и обозвала «наводчицей» племянницу, так и прицепилась к девочке кличка.
Взгромоздившись на сено, Люська, осчастливленная, что не бросили её на вокзале, улыбалась.
– Ты похудел, никогда бы тебя не узнала, если бы не сказал, ― попыталась она заговорить.
– Меня тоже не вспомнила? ― Вмешался в разговор обиженный Санька.
– Так лет сколько прошло, сложно вас узнать, ― Людмила пыталась подобрать слово, чтобы не обидеть, ― возмужавшими.
– Ой, а то ты у нас не изменилась, ― хмыкнул Толик.
– Ладно вам, годы своё берут, это жизнь. ― Люся задумалась, распознавая Саньку.
Санек в компании было два: один кудрявый, другой, а вот с другим у Люськи чуть было первая любовь не случилась, точнее, был поцелуй у костра, да только родители на следующий день приехали и забрали её. Так и не попрощалась с парнем она. В темноте как узнать этого лысого кучера, какой из них с ними едет?
– Годы-то, может, и берут, но что совсем не узнаешь? ― Саша повернулся к Людмиле и улыбнулся. Морщинки собрались гармошкой в уголках глаз. Где-то там, за складками кожи, скомканной опытом прожитых лет, заблестели ясные по-детски зрачки.
– Кудряш, ― восторженно вскрикнула Люся, ― вот теперь вижу, Кудряш. Почти не изменился, лысый только.
– Узнала, ― довольно ответил он, проведя ладонью по голове. ― Да, с кудряшками пришлось проститься. Гены, куда деваться.
– Точно, папа же твой лысый.
– Был, ― с грустью прервал Людмилу Санька.
– Прости, не знала…
– Да ладно тебе, дело житейское. Возраст, ― пробормотал Саня.
– А ты надолго в наши края? Или так только, проведаешь тётю Тоню и обратно в столицу рванёшь? ― Толик вновь закурил.
– Сразу обратно не выйдет, за хозяйством присматривать надо. Может, подскажете кого, кто платно займётся огородом да животиной?
– О, мать, тут сейчас такое творится, что свободных рук днём с огнём не сыщешь. Год назад к нам в деревню приехал фермер, ну как фермер, сначала вроде просто хотел, как его…
– Детокс информационный, ― встрял Санька.
– Да, отдохнуть от города, а потом как понеслось: то корову заведёт, то коз свободного выпаса закупит. Обложил со всех сторон своими идеями, житья не даёт. Мужики, кто повёлся, пить бросили, устроились к нему, а бабы так и вовсе, как мёдом намазано. Илья Викторович, Илья Викторович.
– Да ладно вам, вы как про кулака заправского рассказываете. Что плохого-то в том, что пить бросили мужики и женщины при деле? ― Люська повела бровью.
– Так вроде-то оно верно, но уж слишком он в руки свои всё загрёб. Дисциплина, режим, ― продолжил ворчать Толик.
– А вы почему к нему не пошли работать?
– Да потому что вольные мы, не готовы царьку этому в ноги кланяться.
– Толь, хорош гундеть, ― Санька хлопнул кобылицу ногайкой.
Лошадь заржала и прибавила хода, от этого у Людмилы Витальевны её пышная грудь запрыгала в модном пушапе так, что аж до подбородка почти подскакивала. Толик обернулся, косясь на декольте Люськи.
– Чё Люсяндра, нарастила себе сисяндры? ― съязвил он.
– Капусты много ела. ― Чиркнула она собачкой молнии под горло, пряча красоту под ткань толстовки.
– Бабушка-трансформер, ― засмеялся Санька.
– Эй, вы чего разошлись, цыц! ― рявкнула она тоном, привычным для рабочих будней.
В кустах показалась вывеска «Пыхушино», бездорожье сменилось асфальтированным покрытием, мачты уличного освещения участились.
– А что это у вас не от станции до деревни асфальт, а наоборот? ― Людмила озиралась по сторонам, разглядывая аккуратно выбеленные стены домов.
– Так ирод этот, пропаганду ведёт, что деревня в упадке была, а теперь выбил он нам и освещение, и асфальт и даже банкомат в магазин притащили.
– Это тоже вам не по нраву? ― Людмила понять не могла, почему настолько взъелись они на фермера этого.
– Так он вроде делает, но с каждым новым его достижением, всё больше хозяином деревни себя чувствует. Леонид староста поначалу на нашей стороне был, что пришлый он Илья этот, до добра не доведёт. А теперича с ним вместе ходит, папкой трясёт, да межи проверяет домовые. А мы-то раньше жили как: до куда руки дойдут, то и наша земля. А теперь вон видишь свежие заборы, это всё они удумали.
– Если дело в этом, то да, ― Люська встрепенулась, заприметив дом, знакомый из детства.
– Что, королева песчаных карьеров, добро пожаловать в родные пенаты! ― Притормозив кобылу, Санька ловко соскочил с телеги, подавая руку Людмиле.
– Аж сердце защемило, ― с трепетом в душе отозвалась Люся. Спрыгнув с кузова, распахнула руки, словно пытаясь обнять просторы.
– Давай помну, ― продолжил свой флирт Толик.
– Толь, хватит уже, мы люди взрослые, что ты меня подначиваешь постоянно.
– А чё ж не подначивать? Баба ты видная, у нас таких в деревню не завозят.
– Толян, хорош уже, Анька узнает, взбучку тебе устроит, ― стягивая чемодан, попытался защитить честь Люси Саня.
– Так ты, ловелас, ещё и женат! ― Людмила покачала головой.
– Женат, конечно! Я же не кривой и не косой какой, чтобы в одиночестве ночи свои коротать. Женатый, сродни печати ГОСТа, что работает у меня всё исправно.
– Езжай к жене, Ромео. Спасибо, что подбросили! ― Людмила покатила чемодан к калитке, пронырнула по старой памяти ладонью меж изгороди, чтобы открыть засов. За забором раздался громкий лай.
Мужчины стояли на дороге, наблюдая, как их подруга детства справится с первым препятствием, возникшим на пути её деревенской жизни.
Глава 2
Людмила знала, что у тёти есть собака, и даже кличка «Дружок» ей была известна, но то, что маячило в темноте за забором с гулким лаем с хрипотой, внушительно превосходило ожидания. Едва успела она одернуть руку до того, как пёс настиг её пастью. Люся с ужасом обернулась на своих друзей детства. Мужчины снова получали удовольствие от созерцания подруги, спасовавшей перед трудностями.
– Да, наводчица, утратила ты пыл былой боевой славы, ― почесав затылок, заявил Толик.
– Я туда не пойду, ― дрожащим голосом, перебивая громкий лай, крикнула Людмила.
– Выхода нет, придётся! ― Санька подошёл к калитке. ― Дружок, фу! ― скомандовал он, но на агрессии собаки это не отразилось.
– Сами вы «фу», голодный он. Покормить надо, ― Толик осмотрелся по сторонам, и остановил взгляд на чемодане. ― Есть что съестное с собой?
– Да, курица осталась с поезда, ― Людмила наклонилась, распахнула чемодан и зашелестела фольгой. В этот момент она ощутила, что на её ягодицу опустилась мужская рука. ― Ну, всё, достал!
Людмила Витальевна ещё со времён челночной деятельности научилась стоять за себя. Тогда рынками заправляли весьма специфические кадры, и честь свою защищать приходилось регулярно. Она посещала тренировки по самообороне, да не просто у кого-то, а у бывшего спецназовца, который в ДК секцию вёл. Что там обычная затрещина, она уму не научит, а вот бросок через бедро ‒ будет хорошим уроком. Толик даже опомниться не успел, как уже лежал на спине, глядя на женщину испуганным взглядом.
– Машина ты, Люська, ― с неприкрытым восхищением произнёс он. Однако комплимента леди не оценила, вновь закопавшись в чемодане, оттопырила свою попу, обтянутую белыми спортивными штанами.
Санька лишь усмехнулся, подав руку худосочному товарищу. Толик рванул было за ладонью, только закряхтел, как старый дед:
– Спина, блин! Поясницу свело. Не могу.
– Этого ещё нам не хватало, ― разозлившись, Люся подошла к друзьям. ― Что, совсем двигаться не можешь?
– Радикулит скрутил или защемление, ― строил предположения Толик, глядя обречённо в звёздное небо. ― Что я дома-то своим скажу?
– Скажешь, тюки свои таскал, надорвал спину, ― не чувствуя за собой вины, Люся подошла к забору.
– Жестокая ты! Могла бы и приласкать. Ты и тогда, когда солью в меня пальнули, тоже ржала, пока я в тазу отмокал.
– Вспомнила бабка, как девкой была. ― Саня помог встать другу. ― До телеги пошли, холодно на земле лежать. Сам виноват. Права Людмила, нечего без спроса за прелести хватать, это тебе не деревенских баб щупать.
– Вот, слышал! Неповадно будет. ― Люся подошла к калитке, собака, услышав знакомые голоса, успокоилась и лишь водила мордой за забором, пытаясь рассмотреть в расщелине, что на улице интересного происходит. Почуяв запах курицы, нос свой прижала в зазор под калиткой. ― Ешь, Дружок, меня Люся зовут. ― Сзади раздавались постанывания Толика, пытающегося с помощью Кудряша залезть в кузов телеги. Подсунув еду собаке, Людмила подошла к друзьям, поблагодарить и попрощаться. ― Толь, зла не держи, откуда я знала, что ты такой хлипкий.
– Не хлипкий я, просто приземлился неудачно.
– Если помощь какая нужна или деньги на лекарства, обращайся.
– Не переживай, завтра к деду Макару свезём, тот его враз подлечит. У него руки золотые, лежачих на ноги ставит, ― утешил Саня. ― Разберёшься дальше сама?
– Попробую, обратного пути уже нет.
Лошадь фыркнула, тронувшись с места.
Дружок ел с аппетитом такими темпами, что запаса оставшейся курицы могло не хватить на процедуру заключения мира с мохнатым сторожем.
– Миленький мой, давай мы с тобой попытаемся жить дружно, пока хозяйка твоя не вернётся, а иначе, кто же тебя и других животных накормит? ― приговаривала Людмила, чувствуя, как от усталости клонит в сон. Просунула руку, в попытке отворить засов, получив в ответ молчаливое согласие, приподняла щеколду и осторожно приоткрыла калитку. На неё, в двух шагах, склонив голову набок, пристально смотрел белый алабай. ― Здоровенный ты какой! Зубастый.
Людмила медлила в ожидании, когда мохнатый отойдёт в сторону, не выпуская из рук створку калитки, чтобы захлопнуть её, если у пса созреет план изничтожить непрошеного гостя. Кинув внутрь двора кость, заметила, что алабай бежит за пищей, виляя хвостом. Подкатив чемодан ближе, она вошла. Не так она себе представляла своё возвращение в деревню.
Сумерки сгущали темноту, предзнаменовав рассветный час. Дружок вернулся, обнюхивая Людмилу. От усталости у неё даже дрожи в теле не осталось, лишь желание завалиться на кровать и немного поспать. Собака посмотрела на незакрытую калитку и гавкнула. Люся замкнула щеколду, замерла. Сытый пёс рванул к крыльцу, оборачиваясь, следует ли новая кормилица за ним.
– Принимаешь, значит. ― Выдохнув с облегчением, подошла к двери дома. Подняла перевернутое ведро, достала ключ, о нём тётя писала, о крольчихе на сносях тоже, а вот о Дружке предупредить забыла. Для алабая собака лояльна, слишком быстро допустила чужого на свою территорию. Возможно, сыграло роль то, что пёс услышал знакомые голоса Толика и Саньки, возможно, просто добродушный.
В комнатах запах, застоявшийся от ветхой мебели. Люся открыла окна, проветривая помещение. Едва она добрела до кровати, накрытой лоскутным покрывалом, легла на пышные пуховые подушки, так в одежде и заснула.
Первые ноты рассветной песни петуха были робкими. Он будто распевался перед полноценным выступлением. Людмила сквозь сон подтянула к себе вторую подушку, накрыла голову, заглушая тревожные звуки. Второй заливистый акт кукареканья уверенно нарушил тишину. Люся повернулась на другой бок, пытаясь выдернуть из-под себя покрывало, чтобы избавиться от зябкой прохлады летнего утра. Садовые деревья мерно покачивали ветвями, гонимые дуновением ветерка, цепляясь за раму окна. Вдруг раздался громкий скрежет, аж мороз по коже пробрался. Женщина затаила дыхание, прислушиваясь. Страшно было высовываться и смотреть, что стало причиной звуков. Привыкнув жить на двадцатом этаже в городе, опасностей из окна не ожидаешь. А тут низкий этаж, заборы хлипкие, даже подушку отодвинуть, чтобы посмотреть, что это ‒ жутко. Раздались трепыхания, и как заорала птица эта дивная с подоконника, что есть мочи, кукареку своё почти в ухо. Испуганная Людмила подорвалась резко, сетка кроватная зазвенела.
– Ах ты ж, дрянь пернатая! ― завопила она, кинув подушкой в бесстрашного петуха. Рыжий певец спрыгнул с подоконника, задрал к небу свой распахнутый клюв и вновь заорал.
Видимо, привычный распорядок дня менять придётся. Вспомнив, что нужник у тёти Тони на улице, засеменила по полу, пытаясь успеть добежать до заветного деревянного домика. Сколько раз предлагала родственнице денег на пристройку отправить, чтобы санузел в доме был как у людей, а той всё неудобно. Миновав бодрым бегом ступени крыльца, Люся торопилась так, что даже перед малознакомой собакой страх не снизил скорость. Дружка утренний переполох не порадовал, но на пути стоять не стал, проявив милосердие.
Людмила Витальевна с налёта распахнула двери деревянного туалета и замерла, понимая, что придётся сейчас на полусогнутых ногах дело важное свершить. Изловчиться, чтобы штаны белые, модные не испортить. Вопреки всякой логике рядом с туалетной бумагой мирно поджидала своего часа газета. Женщина задумалась: в такой неудобной позе ещё и читать в процессе? Тут тебе любой инструктор йоги подивится гибкости пожилой хозяйки дома. Ладно летом, а зимой бегать в почтенном возрасте к этому зданию каково? Решено: пока тётя Тоня в больнице, надо рабочих отыскать, да пристройку организовать. Читать газету она не стала, своих дел хватало.
Сонная, голодная и уставшая Люська глядела на масштаб хозяйской ответственности. Рыжий певун куда-то исчез бесследно. Вернувшись в дом, она открыла холодильник в поисках пищи. Яйца да варенье ‒ не густо. Смартфон оживился звонком.
– Мама, ты почему не отвечаешь? Я в ватсап тебе всё утро пишу, где ты, что ты? Доехала? ― причитала дочь Ольга. ― Мы с Димкой уже извелись все.
– Дочь, прости! Тут интернета нет, а звонить ночью я не стала, думала, с утра сообщу.
– Напугала, больше так не делай! ― Рассказав о своих делах, девушка пожелала хорошего отдыха и попрощалась.
– Да уж, хороший отдых, ― задумчиво произнесла Людмила, нажав кнопку вызова на контакте «Тётя Тоня».
– Люся, здравствуй, ― бодро поприветствовала родственница.
– Доброе утро, тётя Тоня. Как ваше самочувствие?
– Уже лучше, врач лечащий сказал, надо полежать недельку, пока анализы проверят, потом прокапают. Кто же знал, что гипертонический криз схлопочу.
– Не торопитесь, ― помня о своей задумке пристройку соорудить, пока тётя в больнице, Люся уже мысленно продумывала реализацию плана. ― Пусть проверят, пролечат. Я доехала, уже на хозяйстве. Когда вас навестить можно?
– Не надо, детка, ты за домом присмотри. Кормят нас хорошо, что тебе мотаться туда-сюда. Курям в сарае комбикорм стоит, ты его водой разводи тёплой.
Поведав обо всех подробностях ведения домашних дел, женщина вздохнула: ― Надеюсь, ничего не забыла, но если что, звони, и за Манькой крольчихой следи, чтобы вода постоянно была, а то разродится, если питья не будет, сожрёт крольчат.
У Люськи пульс в висках застучал. Срочно бежать, смотреть на Маньку эту. Спешно попрощавшись, рванула она к крольчатникам. Судя по круглому животу серой крольчихи, чуда еще не произошло. В коробе, покрытом плотно пухом, не наблюдалось потомства. Обойдя клетки, она заполнила кормушки и поильники.
Настало время близкого знакомства с певуном и его подружками. Людмила посмотрела за изгородь курятника: ‒ закрыт плотно, петух белый важно расхаживает среди соплеменниц своих, да гусей. Куда же вредитель утренний исчез. Раскидав корм, хотела было яйца по гнёздам собрать, только на одном из них квочка волнительно закудахтала. Люся наклонилась к ней, а сзади белый петух с разбега вонзился ей в икры когтистыми лапами. Горожанка еле ноги унесла. Захлопнув двери курятника, Люся заметила Дружка, его взгляд выражал то ли сочувствие, то ли недопонимание. В общем, смотрел он как-то явно с размышлениями, что такая хозяйка до добра животину не доведёт.
Что же за деревня такая, где все так и норовят напугать да потрогать? Людмила с грустью окинула взглядом свои когда-то белые штаны. Сама виновата, нечего было по хозяйству в них расхаживать. Оно иногда думаешь, да что там, в деревне, сделал утром дела, до обеда свободен. Только у Людмилы аргументов в противовес теперь масса нашлась бы. Это в городе привычно: закинула в стиральную машинку, постирала, посушила, а тут целая процедура. Да и помыться ‒ церемония с баней не скоро ей светила.
Дружок, услышав стук в калитку, рванул к забору.
